Скверная женщина

Свобода, безумный кромсающий ветер и невыносимый холод. Инга глотает всё это с радостью, как последнее удовольствие в жизни. Она не надеется, что дракон спасёт её. Сейчас он далёк от разумного существа, да и тогда, в первый раз, едва ли по собственной воле подставил ей спину. Это верная, хоть и длинная смерть. Но Инга ошибается. Поначалу её крутит в разные стороны, но после завесы облаков удаётся перевернуться на живот и кое-как выровнять падение. На этой высоте всё ещё холодно, ветер так же бьёт в лицо, но уже не пытается разорвать её в клочья, и сквозь слёзы в прищуренных глазах можно разглядеть очертания скал внизу и чёрное поле до самого горизонта. Инга почти видит своё тело, размазанное по огромным глыбам, но за несколько десятков метров до них её подхватывает и тащит в сторону. Она всё-таки бьётся о камни, но и в тысячную долю не так сильно, как должна бы при падении с такой высоты. В теле что-то хрустит, рвётся, но эта боль тонет в общем потоке, и Инга не замечает её. Едва поняв, что больше не падает, девушка пытается подняться и оглядеться вокруг. У подножья башни она не одна. По скалам карабкаются люди, покрытые копотью и кровью. Солдаты. Как сказал Саул? Объединённая армия северных королевств? Инга видит, как один из них приближается к ней. Он широко открывает рот, должно быть, что-то кричит, но девушка не слышит его голоса. Она вообще ничего не слышит. Повинуясь страшной догадке, Инга касается ушей и смотрит на свои пальцы: так и есть, кровь. Барабанные перепонки лопнули от рёва дракона. Солдат двигается медленно, с заметным усилием добирается до Инги и снова открывает рот, но в ответ она лишь качает головой, поднимает ладонь и указывает на свои уши. Мужчина кривится, бегло осматривает её с ног до головы и, не пытаясь больше говорить, спрыгивает с камня. Она, наверное, слишком похожа на труп, чтобы тратить время на помощь ей. Инга не видит себя, но чувствует ожоги и сломанную кость в бедре. Ей едва удалось подняться на руках и сесть на бок, о том, чтобы идти куда-то самой, не стоило и мечтать. Но Инга слишком хочет жить. Голоса своего она не слышит, но изо-всех сил зовёт на помощь, хоть и не верит, что кто-то откликнется. Будь Инга на месте того измученного мужчины с лицом, обожжённым едва ли не больше, чем её собственное, то ни за что не вернулась бы. Но она опять ошибается. Солдат снова забирается на глыбу, сверлит девушку злым взглядом и взваливает на плечо, словно мешок. От этого совсем неделикатного движения тело вспыхивает болью, Инга стонет, но находит в себе силы прошептать: «Спасибо». Возможно, ей отвечают, но услышать она не может. Следующие часы наполнены болью. Она волной прокатывается по телу от каждого резкого движения, и Инга старается не стонать, но не знает, выходит ли. Слух возвращается только тогда, когда серый камень перед её глазами сменяется выжженной землёй. Оказывается, что сама она действительно не издаёт и звука, но вот воздух вокруг под завязку набит криками других людей. И тяжелым дыханием её спасителя. Нет, не так. Он не дышит – хрипит, с трудом переживая каждый вдох. – Хватит… – шепчет Инга. – Отпусти. От её голоса мужчина дёргается, с силой сжимает ей бедро, но опускает, почти скидывает на землю, и сам падает рядом. Инга пытается встать на ноги и ей это удаётся, хоть тело почти не слушается, а перед глазами плывёт. Она силится разглядеть свои руки, понимает, что ожоги прошли, и переводит взгляд на лежащего у её ног солдата. Он смотрит на неё с удивлением, почти ужасом, но принимает протянутую ладонь. Теперь они идут вместе, цепляясь за плечи друг друга, и рядом с ними плетутся такие же обгоревшие растерянные люди. Инга жила в пограничном городе и часто видела раненых с такими же остекленевшими глазами. У этого взгляда могла быть лишь одна причина – противник оказался совсем не тем, что они себе представляли. Солдаты её мира ожидали увидеть по ту сторону укреплений погрязших во грехах нелюдей, а находили такое мясо, как и они сами. Здесь всё было иначе, но суть оставалась прежней: ожидали лёгкой победы, а получили бесконечное поле, полное трупов и горящих остовов военной техники. Поле кончилось, когда совсем стемнело. Инга почти отупела от усталости и боли. Она не могла уже думать, знала лишь, что нельзя падать и останавливаться – силы подняться вновь у неё едва ли найдутся. Магия беозара не помогала, она лечила, но отнимала силы и способность мыслить, потому Инга мёртвой хваткой вцепилась в рукав своего спасителя и не отпускала даже тогда, когда их затащили в повозку и куда-то повезли. Мужчина не возражал против её компании. То ли решил помогать до конца, то ли слишком устал, чтобы сопротивляться. Повозку сильно трясло, и голоса людей сливались в один болезненный стон. Смотреть на их перекошенные лица не хотелось, потому Инга бездумно скользила взглядом по испачканной и прожженной одежде. Форма на всех была одинаковая, чем-то напоминающая привычную юнифу: высокие сапоги, свободные штаны, широкий пояс и куртка с воротником-стойкой. На правой стороне груди были какие-то нашивки, но из-за крови и грязи рассмотреть их невозможно. Инга морщится, ей неприятно встретить здесь напоминание о своей настоящей жизни, и отводит взгляд в сторону, где между спин раненых виднеется поле, заполненное столбами огня и дыма, а за ним возвышается драконья башня, не то высеченная из горы, не то этой горой обросшая. Инга думает, что другого дома у чудовища просто не может быть и что это и её дом тоже. Ей больше туда не вернуться. – Кто это с тобой, Марис? Хоть вопрос и предназначен не ей, Инга вздрагивает и смотрит на говорившего. До этого момента в повозке не было слышно ничего, кроме стонов и хрипов, и лишь когда драконья башня скрылась за полосой леса, люди будто бы расслабились, принялись негромко переговариваться. – Понятия не имею, – отвечает спутник Инги, которого, видимо, и звали Марюсом. ­– Она с башни падала, наш маг её поймал, а тащить сюда пришлось мне. Мужчина, сидевший слева от Инги, заливается не то кашлем, не то смехом, затем грубо хватает девушку за подбородок и поворачивает к себе. Она слишком вымотана, чтобы сопротивляться. – Это принцесса Эвия, – говорит он и почти брезгливо отталкивает лицо Инги. – Других девок в логове дракона быть не может. – Разве у него сейчас не та… Из княжества Берзе? – раздаётся с другого конца повозки. – Нет, ту он ещё полгода назад съел! ­ Инга уверена: будь у этих людей больше сил, они бы увлечённо спорили, кто она такая и сколько девушек до неё скормили дракону, но их интерес быстро гаснет, и она слышит лишь, как мужчина, назвавший её принцессой Эвией, шепчет Марису: – Отведи эту дрянь к оберсту, он, может, придумает, как распорядиться ей. Инге, в сущности, всё равно, кто такой оберст и как он ей распорядится. Хуже, чем было, они ей едва ли сделают, и место, полное людей, не может быть страшнее пустой камеры.