Скверная женщина

Из десятков тысяч людей, составляющих армию северных королевств, Инга умудрилась выбрать едва ли не единственного, кто не испытывал к ней ненависти. Все, кроме Мариса, в лучшем случае недобро косились на неё, а в худшем – открыто оскорбляли и пытались задеть. Если бы эти люди не были такими измотанными, то одними синяками Инга точно не отделалась бы. По какой-то причине Марис не отталкивал её, но и от нападок защитить не пытался, а потом, когда повозка остановилась, потащил между рядами серых палаток, ничего не объясняя. Инга и не пыталась спрашивать. Реалии этого мира ей были неизвестны, но она понимала, что для этих людей она принцесса вражеского королевства и жена ненавистного дракона. Ни у кого из них нет причин помогать ей или хотя бы относиться снисходительно. Место, где они оказались, вероятно, было временным лагерем. Палатки ставились хаотично и явно наспех, многие люди вовсе лежали на земле без всякого укрытия. Лагерь находился на возвышении, и Инга видела широкую полосу леса, через который они ехали, черный дым над полем и башню, едва угадывающуюся на горизонте. Вереницы повозок тянулись из-за деревьев одна за другой, освобождались от раненных и тут же ехали обратно. Ни мотора, ни водителя, ни даже животного при них не было – крытое брезентом деревянное корыто и только. Если бы у Инги остались время и силы подумать над тем, как они двигаются, то она бы обязательно подумала, но Марис довольно скоро завёл её в палатку, более крупную и аккуратную, чем остальные, и велел молчать и не двигаться. Пространство было поделено на две части плотным куском брезента. У входа, помимо Мариса и Инги, толпились ещё несколько человек. Они выглядели до крайности встревоженными, но чистыми и не такими уставшими, как другие солдаты в лагере. «Офицеры», – догадалась Инга, а загадочное слово «оберст», должно быть, означает высокий военный чин. Край брезента отодвигается, и из-под него выныривает невысокий мужчина в маленьких круглых очках на длинном носу. Марис тут же бросается к нему и принимается торопливо что-то объяснять, указывая на Ингу. Мужчина в очках хмурится, окидывает её нечитаемым взглядом и, кивнув, скрывается за брезентом. Через минуту он появляется снова и, наверное, велит зайти, потому что Марис тут же хватает Ингу за руку и тянет во вторую часть палатки. Невозможно поверить в то, что это помещение находится в полевом лагере. Оно имеет идеально квадратную форму, и под ногами настоящий деревянный пол, а не вытоптанная земля. Строгий кабинет с массивным деревянным столом в центре. За ним сидит мужчина в точно такой же форме, что и у всех остальных, но стоит Марису увидеть его, как он тут же вытягивается и прижимает кулак левой руки к нагрудной нашивке. – Говорите, – позволяет оберст, а это, очевидно, был именно он. Марис отчеканил невероятную историю спасения принцессы и замолк в ожидании. Инга и сама ждёт, почти не дыша, разглядывая оберста. У него грубое, словно высеченное из камня, лицо с тёмными глазами под тяжелыми веками. Он не делает ничего особенного, но давит одним своим присутствием, и ещё до того, как прозвучал приказ удалиться всем, кроме неё, Инга поняла, что её будут допрашивать. – Ты плохо делаешь свою работу, девочка, – говорит оберст и устало трёт переносицу так, словно девушка перед ним – источник головной боли. А Инга понятия не имеет, о чём он говорит и что она должна ответить. Она знает лишь имя принцессы и ничего более. Разве что она весьма пуглива, и предпочтёт сдохнуть в убежище, а не пытаться изменить хоть что-то. Потому Инга падает на колени и начинает плакать навзрыд. Ей это несложно, проклятье лезвиями расходится по венам, и она почти не врёт, когда натужно всхлипывает и хватается за грудь. Впрочем, оберста эта сцена совсем не трогает. Он спокойно выходит из-за стола, приближается к девушке и резко дёргает за локоть вверх. Инга давится стоном, её лицо оказывается напротив безучастного лица мужчины, и сквозь слёзы она просит: – Пожалуйста, отведите меня к отцу! Он заплатит! Тонкие губы оберста разъезжаются в кривой усмешке. Должно быть, он когда-то был ранен, и мышцы срослись не совсем правильно, от чего мимика сильно косила на правую сторону. Инга отмечает это почти машинально и пропускает момент, когда мужчина бьёт её кулаком под рёбра и делает шаг назад. Девушка снова падет, судорожно хватает ртом воздух и зажимает ладонями место удара. – Он-то заплатит, – как ни в чём не бывало говорит оберст, – а потом вернёт тебя дракону с условием, что тот опять будет нападать на неугодные ему страны. Нет, девочка, монстр получит тебя от нас и в благодарность не будет иметь претензий из-за нашего… визита. Тут пришла очередь Инги ухмыляться. Назвать визитом попытку уничтожить дракона огромной армией – это сильно. И абсолютно чётко даёт понять, что на самом деле оберсту плевать, кто Инга такая. Он хочет использовать принцессу так же, как до него её собственный отец. Интересно, все люди в этом мире такие ублюдки? Стоять тяжело, но Инга упрямо поднимается, и лишь получив возможность смотреть на оберста прямо, говорит: – Отличный план. Вот только с чего ты взял, что я имею для дракона какую-то ценность? Он сам выкинул меня из башни и едва ли захочет видеть снова. – Выкинул, но не убил. В его состоянии это практически признание в вечной любви. Более того, ни одна девушка не протянула с ним больше, чем ты. Может, оберст и был удивлён резкой переменой в поведении принцессы, но виду не подал. – Тогда, если ты признаёшь моё влияние на дракона, что мешает мне самой напеть ему на ушко о злом офицере, который обижал его ненаглядную? Или сказать, что парочка стран на севере портят вид, и я буду очень рада, если от них не останется и следа? – Угрожаешь… – почти одобрительно протянул оберст. – А ведь я могу убить тебя прямо здесь. – Можешь, – послушно соглашается Инга, – но не будешь. Потому что дракон рано или поздно придёт в себя, начнёт искать меня, а найдёт моего убийцу, и тогда несколькими уничтоженными странами вашему союзу уже не отделаться. Инга не знает, как действует магия и способен ли дракон распознать убийцу, но ей удаётся угадать. Оберст принимает её аргумент всерьёз и задумывается на несколько мгновений. Это можно было считать победой. Инга прошла через множество допросов и хорошо знала, в какой момент на самом деле определяется преимущество. Теперь следовало дождаться капитуляции противника, а затем предложить вариант, приемлемый для обоих. – Я всегда знал, что в Венте живут самые хитрые твари, – ухмыляется оберст и скрещивает руки на груди. – Я действительно не могу убить тебя сам, придётся вернуть дракону. Однако ничто не мешает мне сделать твоё пребывание здесь невыносимым. Инга смеётся. Весело. Истерично. Он собирается пытать её? Выражение лица оберста не меняется, но она уверена, что тот растерян. Никто не смеётся, когда ему угрожают пытками. Но Инге, действительно, смешно. Она медленно расстёгивает платье, которое почему-то оказывается целым. Девушка хорошо помнит, как утром, только получив проклятье, сама разорвала ткать на груди, да и после всего случившегося от наряда должны были остаться одни лохмотья. Вероятно, ткань зачаровал Саул, чтобы зачем-то скрыть пятно от дракона. Другого объяснения Инга не находит. Ворот платья расходится, обнажая въевшуюся под кожу метку проклятья, и широкие светлые брови оберста едва заметно ползут вверх. Хорошо, что Саул не обманул, и после такого, на самом деле, не выживают. – Как ты и сказал, я смогла продержаться в драконьей башне дольше всех остальных. Не думаю, что тебе есть, чем напугать меня. Если бы разговор состоялся в привычной Инге реальности, то в этот момент она окончательно бы одержала победу, вот только мир был чужим, и всех его законов она не знала. Оберст удивлён, но не выглядит взволнованным, будто и не терял никогда своего доминирующего положения. Пальцем правой руки он выводит на ладони левой какой-то сложный узор, а затем, прежде, чем Инга успевает среагировать, наотмашь бьёт её по щеке. Девушка тут же падает и сквозь звон в голове слышит: – Хитрая сука. Щека горит огнём, слишком сильно даже для такого удара. Инга пытается встать, но голос оберста припечатывает: «Лежать!», и она против воли снова прижимается к полу. – Вот только с печатью подчинения твоя хитрость бесполезна. – Не дыши, ­– приказывает оберст. И Инга не дышит. Её глаза закатываются, лицо краснеет и бледнеет, она почти теряет сознание, а потом слышит: «Дыши» и отчаянно вгрызается зубами в воздух, чтобы через мгновение снова начать задыхаться. – Ползи, – звучит голос Хозяина, и Инга послушно ползёт, змеёй извиваясь по полу. – Целуй, – приказ меняется, и оберст с довольной ухмылкой указывает на свой сапог. Этого Инга сделать не может. Она вовсе не гордая, и для того, чтобы побороть печать, у неё всё ещё не хватает сил. Она просто не знает, что значит это слово. Оберст хмурится, едва заметно поджимает губы и повторяет свой приказ, но его жертва снова не двигается с места. Может, издеваться над безвольной девушкой становится слишком скучно, может, оберст не хочет ещё раз потерпеть неудачу, потому наконец оставляет её в покое и зовёт секретаря. Мужчина в очках тут же выныривает из-под брезента и замирает, прижав кулак левой руки к нагрудной нашивке. – Привести сюда того гауптмана и его группу. Всех остальных, кто видел принцессу и мог опознать её, убейте. Абсолютно бесстрастные интонации его голоса не удивляют Ингу. Оберст будто бы не приказал вырезать полсотни своих подчинённых, а велел принести ужин, не более. Секретарь тоже не удивляется, коротко кивает и скрывается за брезентом. Оберст проводит его взглядом, небрежно опирается на стол и обращается к Инге: – А теперь слушай меня внимательно, девочка. Как только дракон сообразит, какая армия напала на его логово, то сразу же прилетит в столицу и потребует компенсации. Его интересует всего две вещи: золото и женщины. Золото в дефиците, так что ему мы отдадим тебя. А ты в свою очередь расскажешь, как благодарна нашим солдатам за спасение, и усмиришь его гнев так, как вы, женщины, это умеете. Потом уже напоёшь ему на ушко, что королевства Вента, Салаца, Ирбе и княжество Берзе портят пейзаж, и ты была бы очень рада, если от них не останется и следа. А вот союз Северных королевств спас тебе жизнь, и им необходимо оказывать всяческое содействие. Повтори. – Уничтожение королевств Вента, Салаца, Ирбе и княжества Берзе. Содействие союзу Северных королевств. – Хорошая девочка. Также я запрещаю тебе каким-либо образом вредить мне или моим подчинённым. Инга кивает. Эти приказы понятнее некуда: помоги своим, навреди чужим. Вот только она слабо представляет, как дракона вообще можно уговорить на что-то. Он беседовал с ней один единственный раз, и тогда она не дождалась от него даже яблок. Что уж говорить об уничтожении и содействии. Да, она угрожала оберсту тем же, он даже передразнил её ультиматум, но то был блеф, не несущий настоящей угрозы. Брезент колыхается, и в кабинет набивается, наверное, человек десять. Инга узнаёт только Мариса и мужчину в очках. Все они синхронно прижимают кулаки к нашивкам и замирают перед оберстом в ожидании. – Гауптман, приказываю вам и вашему отряду сопроводить принцессу в столицу и охранять до тех пор, пока не будет приказано иное мной или вышестоящим офицером. Запрещаю раскрывать личность принцессы кому-либо без моих на то указаний. Ответ, произнесённый хором, теряет для Инги всякий смысл. Она судорожно думает, что её отвезут в столицу, в огромный город, полный людей и того, что она никогда не видела. Перед этим предвкушением тает даже плачевность её положения. Печать всё ещё жжёт щёку, и Инга с ума сходит от мысли, что ей опять будут командовать. Кто-то взял девушку под локоть и поднял с пола. Она ожидает, что её вытащат из палатки и придётся снова трястись в повозке, но случается совсем по-другому: они проходят немного, до противоположной стены кабинета, в которую врезана неприметная деревянная дверь. За ней вместо вытоптанного поля и палаток видна практически такая же комната. – Какого чёрта происходит, Марис? – набрасывается один из мужчин на спутника Инги, как только дверь за их спинами захлопывается. – Благодари мага. – Я-то здесь при чём? – ярится другой мужчина. – Это ты потащил её к оберсту. Надо было оставить на камнях и всё. – Да она еле живая была! – То-то она тебя через всё поле тащила, а не ты её! – Радуйтесь, что на нас всего лишь охрану повесили, а не пристрелили, как других. – Это ненадолго. В Ингу вонзаются восемь пар полных ненависти глаз. Даже Марис, до этого проявлявший чудеса доброжелательности, смотрит также. Она хорошо понимает их, но понимание это раздражает. Они сами выбрали службу под началом такого человека, как оберст, и в том, что этот выбор принесёт смерть, виноваты тоже они. – В этом ваша вина, – озвучивает Инга. ­­­ – Ах ты… Драконья подстилка! Один из мужчин бросается на девушку, но двое товарищей придерживают его за плечи. Кто-то позади вздыхает: – Оставь, она не понимает, что несёт. – Почему не понимаю? Разве кто-то из вас хоть раз пробовал что-то изменить? Едва ли. Вы выбрали смирение и бездействие. А значит, каждый приказ оберста тоже ваш выбор. Убедить этих людей хоть в чём-то Инга не надеется, но и промолчать не может. Раньше она пыталась достучаться до многих таких же, привыкших выполнять приказы, но результат почти всегда оставался нулевым. Раба не исправишь. Хотя сейчас единственным настоящим рабом здесь была она. Никто не хочет отвечать Инге. Тот, кого Марис назвал магом, чертит у себя на ладони какой-то символ и, когда линии загораются, кладёт руку на макушку девушки. На мгновение перед её глазами всё расплывается рябью, но больше ничего не происходит. Они молча покидают комнату и идут длинным коридором до первого поста охраны. Видимо, там уже были предупреждены, потому один из солдат сразу же шагает им навстречу и жестом велит идти следом. Здешний лабиринт ничем не уступает тому, что был в драконьей башне. Они очень долго петляют по глухим коридорам, пока отделка их не начинает меняться, становится всё роскошнее, и одна из лестниц не выводит к крытой галерее с высокими окнами. Инга старается не отставать, но не может не заглядывать в них. Там, за безупречно прозрачными стёклами, простирается густо застроенный город с разноцветными пятнами крыш. Ингу доводят до двери и, грубо затолкнув внутрь, оставляют одну. Она тут же дёргает ручку, но та не поддаётся. Заперто. Ей вовсе не хочется сбежать, напротив, Инга ищет возможности расслабиться без чужих глаз. Едва убедившись, что в комнате никого нет, девушка сползает на пол. У неё больше нет сил держаться. Боль сковывает сердце, жжёт нервы, и оставшись одна, Инга полностью отдаётся ей.