Скверная женщина

Огромный зал полон сквозняков и холодного света. Едва зайдя, Инга щурится, прикрывает глаза ладонью и торопливо смаргивает выступившие слёзы. Её так спешили доставить сюда, что можно было подумать, будто она необходима для чего-то важного, а на деле никто не заметил её появления. Дверь, в которую вошла Инга, вовсе не была парадной, и она очутилась за спинами толпы, не имея возможности увидеть, что же происходит в центре зала. Людей очень много, все они выглядят до крайности взволнованными и испуганными, но никто не кричит, не пытается уйти, и только тревожный шепот мечется между складками их пышных одежд. Кое-что всё же можно разглядеть даже поверх голов: целая стена выбита до второго ряда окон, и Инга знает всего одно чудовище, способное на такое. Дракон определённо находится здесь, но его не видно, а значит, он в своём человеческом облике. Инга обходит зал по кругу в надежде найти место, откуда ей будет хоть что-то видно, но люди везде стоят сплошной стеной, и она опускается на пол у мраморной колонны. Холодный камень приводит в чувства, даёт силы думать, и Инга тратит их на то, чтобы представить свою смерть. Ей кажется, что под потолком загорается золотая чешуя, на миг свет тускнеет, и дракон расправляет крылья между серых облаков. Он улетает без неё, и в следующий миг стальной голос оберста приказывает умереть. В голубых глазах Даце стоят слёзы. Марис корит за несдержанное обещание. Но в реальности всё происходит совсем иначе. Толпа расступается перед Ингой, и она видит силуэт мужчины, широкими шагами направляющегося к ней. Дыра в стене прямо за его спиной, и утреннее солнце слепит, стирая детали, но Инга уверена – перед ней дракон. Его длинные волосы ложатся спутанными лучами вокруг лица и плеч, чешуя сияет солнечными бликами, и он напоминает фантастическую галлюцинацию куда больше, чем всё, что Инга успела себе вообразить. На нём нет ничего, кроме чешуи, и в толпе разодетой знати он выглядит по-настоящему чужим и диким. Дракон подходит совсем близко, касается босыми ступнями лежащей кругом юбки. Инга сидит в центре этого гнезда как птенец, ожидающий взрослую птицу, и в слепом желании поднимает к дракону руки. Она так много прикосновений хочет взять у него, так много хочет дать, что тянется изо всех сил, будто замерзающий к огню, а он смотрит на неё сверху-вниз и не двигается с места. Инга силится встать, но не может, ноги совсем не держат, и измученное сознание бьётся единственной мыслью: «Пришел за мной! Пришел!». Наконец дракон отмирает, наклоняется к девушке и поднимает её за талию. Инга тут же прижимается к нему, царапая ладони и щёку об острые пластинки на плечах. Дракон держит одной рукой, словно его ноша ничего не весит, ноги Инги даже не касаются пола, и она невольно вспоминает, как совсем недавно её нёс другой мужчина. Мариса нельзя назвать слабым, нет, но забег с девушкой в платье, весившим едва ли не больше её самой, дался ему далеко не так легко. Инга чувствует себя абсолютно беспомощной, у неё нет и шанса вырваться и идти самой. Она может только поднимать глаза, но это не пугает, как раньше. Наоборот. Ей правильно и спокойно. Дракон снова выходит на центр зала и становится напротив немолодого грузного мужчины в длинных роскошных одеждах. По рассказам Даце Инга догадывается, что это король. – Почему она здесь? Голос дракона обманчиво тих, он не угрожает, хоть конец фразы и тонет в негромком рычании. Но король заметно дрожит, лицо его в миг покрывается испариной, и вместо ответа он давится звуками и нервно глотает воздух. – Солдаты армии северных королевств спасли меня! – неожиданно для себя самой выпаливает Инга. – Им я обязана жизнью и благополучием! Король усиленно кивает и комкает в руках края своей одежды, а девушка выгибает спину, чтобы найти оберста. От этого движения ткань лифа рвётся о чешую, и несколько пуговиц со звоном падают на пол. Вот он, стоит немного позади, но в первом ряду. Оберст замечает взгляд Инги и криво улыбается ей. Его план работает прекрасно. Он безмерно доволен послушной девочкой. Инге хочется закричать, рассказать, как всё было на самом деле, но вместо этого она заливается о том, как славно с ней обошлись в королевстве Утроя и что такие замечательные люди могли штурмовать драконью башню лишь по чудовищному недоразумению. Она всё говорит и говорит, хоть в горле давно пересохло, и каждое слово даётся с трудом, а король кивает и не думает остановить этот поток хвалебного бреда. Чёрный взгляд прячется в бликах от чешуи. Как бы Инга не всматривалась в лицо дракона – понять, что он думает, таки не смогла, потому одним лишь взглядом, лишенная воли и голоса, умоляет о понимании. И он понимает. Левой рукой дракон крепче сжимает талию девушки, а ладонью правой закрывает рот и подушечками пальцев проводит по щеке. Той самой, на которой стоит невидимое клеймо. В одно мгновение Инге становился легче и тут же приходит осознание, что печати больше нет. Она свободна. Дракон наклоняется ниже, и Инга наконец видит его глаза. Два чёрных потока гнева без капли разума. Совсем как в тот день, когда он чуть не сжег её. Контраст острой чешуи и горячей кожи под ладонями исчезает, превращаясь в чистый раскалённый метал. Ощущения человеческого тела рядом больше нет, Инга словно натыкается на стену, и неведомая сила прижимает её к гладким пластинам. В глаза бьёт золотом, всё вокруг застилает блеском, и воздух сотрясает рёв. Дракон не спрашивает Ингу, кто сделал это с ней, он просто отдаётся ярости и сжигает всё вокруг. Инга слышит, как поток пламени разрезает воздух, слышит крики сожжённых им людей, а потом чувствует, как становится невыносимо жарко и сама она почти горит. Когда крики стихают, золото вокруг Инги поднимается, словно занавес, и она видит почерневший задымлённый зал с яркими кострами трупов. Только она одна осталась цела – дракон крылом закрыл её от пламени, – и это радует настолько, что Инга улыбается и забывает о боли. Страшное зрелище прогоревших до костей тел рождает в ней знакомое чувство превосходства. Она не жалеет их, не сострадает предсмертной агонии. Эти люди умерли, а Инга нет, и её жизнь в очередной раз поднялась в цене. Дракон приходит в движение, и Инга понимает, что прижимается к его огромной лапе. Гигантские когти крошат камень напольных плит, словно рыхлую землю. Дракон отталкивается и ныряет в небо, оставляя позади зал, полный дыма, огня и смерти. Сначала Инга думает, что оказалась на лапе дракона совершенно случайно и упасть ей не даёт дарованная богиней удача, но быстро понимает, что это не так. У неё едва хватало сил просто стоять, и на то, чтобы самостоятельно удержаться на неровной подвижной чешуе, не было и тысячной доли шанса. Изрезанные пальцы разжимаются, колени подкашиваются, но Инга не падает, так и остаётся прижатой к массивной лапе. Объяснение этому только одно: дракон прекрасно знает о своей ноше, потому намеренно держит девушку магией. И летит так медленно и низко тоже, наверное, из-за неё. Этот полёт не идёт ни в какое сравнение с тем, что запомнился Инге. Тогда, кажется вечность назад, огромные крылья лезвиями вспарывали облака, и дракон стрелой пронзал небо. Инга решается посмотреть вниз. Улицы с крышами домов сливаются в разноцветные ленты и пятна, а от замка далеко позади видна только высокая дымящаяся, словно потухшая свечка, башня. Сколько людей там погибло? Сотня? Две? Инга перестаёт думать об этом, как только замок окончательно скрывается из виду. Город остаётся позади, внизу стелются зелёные и желтые поля, но и они вскоре сменяются густым лесом. В мире Инги такого не увидишь. Небо в городах всегда серое от заводов, а на выжженной отравленной земле за ними ничего не растёт. Агитационные экраны убеждали, что в этом виноваты враги и из-за них граждане вынуждены питаться безвкусными суррогатами и энергетическими пилюлями. Инга знала, что это неправда, но до этого момента не могла даже вообразить, как бывает по-другому.                                                                                                                                                                                Лес редеет, могучие деревья с густой кроной вырождаются в редкие сухие коряги, а потом даже они исчезают, уступая место чёрной безжизненной пустыне. Инга узнаёт поле боя, хоть на нём ничего не горит и уже не осталось трупов, а после рассеяно отмечет, что на то, чтобы перейти его, ушел почти день, а дракону хватило всего десятка взмахов крыльями. Достигнув башни, он резко взмывает вверх и царапает когтями отвесную каменную стену. От этого манёвра у Инги замирает сердце, она зажмуривает глаза и крепче вжимается в чешую, хоть и знает, что магия не позволит упасть. Её дёргает, крутит, жар из-под ладоней исчезает, а зрачки режет вспышкой света даже через сомкнутые веки. Лишь рухнув спиной на колючие монеты, Инга открывает глаза и понимает, что вновь оказалась в сокровищнице. Это почти дом. И от возвращения сюда она испытывает почти радость. Золото рядом звенит, Инга оборачивается и видит дракона, уже принявшего человеческую форму. Он поднимается на локтях и смотрит на неё из-под сведённых бровей. Устало. Обжигающе. Зло. А затем монеты взмывают в воздух, Инга смаргивает брызнувшие в глаза блики, а когда открывает глаза, дракон уже нависает над ней. Он тяжело и шумно дышит, вглядывается в лицо девушки, словно ища что-то, а после сцепляется своим чёрным взглядом с её серыми и произносит: – Я думал, что убил тебя. Голос его куда чётче, чем в первый их разговор, он уже не делает пауз, будто бы забыв слова, но утробный рык забивает звуки, и Инга скорее догадывается, чем действительно слышит. Дракон злится, кажется, что ещё немного, и сожрёт её прямо так, в образе человека. Это, должно быть, выглядит страшно, но Инга совсем не боится. Причины для неё редко имеют значение, но сейчас ей очень хочется понять, почему дракон так зол. Он расстроен тем, что она жива? Или тем, что сам чуть не убил свою принцессу? Спросить Инга не решается, да и едва ли дракон знает ответ. В любом случае, она объект его злости, ему не всё равно, и от этого тепло в груди Инги становится сильнее боли. Она никогда не была важной для кого-то, потому не знала, что делать с этим чувством. Не знала раньше. Инга подаётся вперёд, обхватывает ладонями лицо дракона и целует, шепчет одними губами, что не умрёт, не убежит, не испугается. Последнее – ложь. На самом деле она боится, но вовсе не смерти от зубов ужасного чудовища, ей страшно, что он не поймёт и оттолкнёт её. Одиночество – вот что пугает по-настоящему. Но дракон не отталкивает. Сначала замирает, как бывает всегда, стоит Инге самой коснуться его, а затем начинает говорить. Сначала медленно, на десяток её слов у него лишь одно движение губ, но она языком выводит: «Да!», и он срывается, облизывает и кусает, прижимает к себе за плечи, вынуждая сесть. От контраста жестких чешуек под ладонями и мягких губ Инга дуреет, ей кажется, что раньше в её жизни вообще не было прикосновений, и только сейчас она по-настоящему касается кого-то. Дракон отстраняется, опаляет её истерзанные губы дыханием и смотрит. Смотрит. Смотрит. Взгляд у него блестящий, шалый, он будто обращён к ней, но в тоже время не видит вовсе. В чёрных глазах найдётся всё, что угодно. Кроме былой злости. Инга удивляется, как много силы может быть в нехитром прикосновении губ. Поцелуй одинаково усыпляет гнев и простого человеческого мужчины, и древнего безумного дракона, даже сама девушка не может избежать его власти. Мир для Инги сужается до обнимающих её рук, а колотящееся под рёбрами сердце становится центром и единственным солнцем. Каждый укус, каждый взгляд, каждый вздох дракона принадлежит только ей. И она возьмёт от него ещё больше. – Никогда не оставляй меня одну, – выдыхает Инга и снова целует, не давая времени на ответ. Дракон подчиняется её желанию, она чувствует, как он старается быть осторожным, но потом всё же вновь начинает кусать и до боли сжимает её плечи и талию. Инга пропитывается его дрожью, не осознавая, как дрожит сама. Её оглушает новыми ощущениями, она слепнет, тонет в них, и едва замечет, когда снова касается спиной монет и поцелуи смещаются на подбородок и шею. Пальцы сами тянутся к вороту платья, чтобы освободить больше кожи, но ткань схватывает лишком плотно, и Инга разочарованно стонет, когда понимает, что от плена тысячи пуговиц так просто не избавиться. В ответ на её стон раздаётся рычание… Нет, звук другой. Он… смеётся? Не веря своей догадке, Инга заглядывает в лицо дракона. Он смотрит на неё и действительно улыбается, а затем наклоняется к одной из пуговиц на груди и легко скусывает её с ткани, словно та была лакомством, а не крошкой драгоценного метала. Слышится хруст, не оставляющий никаких сомнений в том, что дракон действительно раскусил пуговицу и съел. Это настолько странно, что Инга и сама почти смеётся, но предвкушение в ней куда сильнее остальных эмоций. С каждой пуговицей, исчезнувшей в улыбке дракона, горячая пружина внизу живота закручивается всё туже, а лиф платья становится свободней. Кожу накрывает прохладой, ткани больше нет, но вместо желанных прикосновений Инга получает пустоту. Она тяжело дышит, смотрит на отпрянувшего от неё дракона обвиняюще и тянет к нему руки, но он не замечает этого и не сводит глаз с её груди. На несколько секунд Ингу охватывает растерянность, но потом она понимает, в чём дело, и наваждение сменяется ужасном. Проклятье. Большое пятно, чернотой расплывающееся по венам, нельзя не заметить, и, конечно, дракон знает, что это такое. В его силе сомневаться не приходилось, Инга уверена: он снимет проклятье, вот только этого ей как раз и не хочется. Не будет боли – не будет и повода оставаться в этом мире, а значит, она снова окажется в своей одинокой камере. – Тебе больно, – говорит дракон и тянет руку к её груди, а Инга в панике закрывает пятно ладонями и сучит по монетам ногами, чтобы отползти дальше. – Не смей! – почти кричит она. – Если уберёшь – я исчезну! – Тебе больно. Конечно же, Инга не может сопротивляться. Дракон хватает её за юбку и одним резким движением возвращает обратно. Проехавшись спиной по золоту, девушка вновь оказывается под ним, и больше не тратит время на попытки убежать или закрыться. Она убеждает: – Боль – ничто! Почему для тебя так важно, чтобы мне не было больно? Я вытерплю всё, что угодно, лишь бы остаться здесь! – Тебе больно, – в третий раз повторяет дракон, но его тон изменяется. Он будто бы тоже пытается убедить её. Всё бесполезно. Слова. Действия. Слёзы. Дракон всё равно поступит так, как хочет. Инга в бессилии мотает головой и прикусывает и без того израненные губы. Её ладони резко, почти грубо, отдёргивают от груди, и сначала она не чувствует ничего, но уже через мгновение всё тело охватывает блаженная пустота. Боли больше нет. Сердце бьётся свободно. Нервы не вяжет узлом. И Инга вспоминает, какого это – жить, не страдая. За неполную неделю она так свыклась с непрерывной мукой, что обычное состояние кажется блаженством настолько невероятным, что из глаз льются слёзы и её бьёт крупная дрожь от восторга и первобытной радости. Инга не то кричит, не то шепчет: «Спасибо! Спасибо! Спасибо!». В который раз обдирает ладони и щёки об острую чешую, обнимает дракона и прижимается к его губам. В поцелуй умоляет: «Не оставляй меня одну!» «Позови снова!» «Люби меня!» «Люби!» «Люби!» Едва успев озвучить желание, державшее её в сознании, Инга проваливается в сон.