Мстительный дух городка Иньшэн

      Хлёсткий звук ломающихся позвонков разбавил мрачную тишь, нарушаемую лишь еле уловимым свистом стали и рыком мертвецов. Сюэ Ян весело подпнул голову, скатившуюся к ногам, и это, вкупе с предыдущим его действием, привлекло излишнее внимание со стороны Сяо Синчэня. Брови того ненадолго сошлись у переносицы, но он промолчал, продолжая наносить плавные и размеренные удары мечом. С Шуанхуа бы это смотрелось поистине сказочно, хотя Сюэ Ян решил, что и так очень даже ничего.       Нечисти в этом лесу, как и утверждал даочжан, было непомерно много. Из-за того, что Сяо Синчэнь раз за разом проводил ритуал упокоения души, с одними только мертвецами пришлось провозиться до глубокой ночи.       Промозглый зимний ветер скрипел сухими ветвями и продувал до самых костей. Потирая друг о друга ладони, Сюэ Ян всё косился на мирно шагающего поблизости Сяо Синчэня, которому лютый холод, казалось, был совершенно нипочём. Может, все, кто возвращался с того света, обретали такую способность? Сюэ Ян фыркнул себе под нос, вспомнив, что собственная персона является красочным тому опровержением.       — Могу я вас спросить? — заговорил вдруг объект его раздумий.       Сюэ Ян не сразу кивнул, отчего-то думая, что этот вопрос прозвучал не к добру.       — Это насчёт головы? — угрюмо поинтересовался он, решив, что лучше ускорить нежелательный разговор.       — Головы? — удивлённо вскинул бровь Сяо Синчэнь.       — Головы мертвеца, что я пнул, после того как сломал ему шею, — на одном дыхании выдал он.       Даочжан вдруг усмехнулся себе под нос. С запоздалым пониманием Сюэ Ян осознал, что всё это прозвучало детским и нелепым оправданием. На самом деле, порой он совершенно забывал то, что у Сяо Синчэня теперь были глаза, а значит, видеть он мог и методы, которыми Сюэ Ян привык разбираться с нечистью.       — Нет, вовсе не из-за этого, — даочжан качнул головой с полуулыбкой, — не думаю, что я вправе судить кого-то в этом деле.       — Но вам же это не понравилось. Я видел.       — Да… наверное, — пожал плечами тот. — Просто я не привык разделять живых и мёртвых, думаю, что последние заслуживают уважительного отношения хотя бы потому, что некогда были людьми.       — А по-вашему, все люди его заслуживают?       Лицо Сяо Синчэня сделалось задумчивым и неподвижным, жизни ему придавали лишь суетящиеся блики, отбрасываемые налитой золотом луной. Должно быть, он не хотел отвечать, но едва ли для Сюэ Яна существовали неудобные вопросы.       — Если рассуждать с точки зрения справедливости, то да, думаю, что все без исключений, — произнёс он скорбным тоном.       — А если говорить с вашей точки зрения? — глаза Сюэ Яна вспыхнули нездоровым интересом. Он чувствовал, к чему идёт разговор.       — Знаете, — невесело усмехнулся Сяо Синчэнь, — задали бы вы мне этот вопрос лет пять или семь назад, я уверенно сказал бы вам, что таких людей не существует. Однако… к сожалению, многое в жизни может поменяться. Включая и наши собственные мысли.       Он замолчал, теряясь в чём-то неозвученном, тоскливом, как осенний дождь. Тишину захватил бесстыдный, пахнущий сыростью и морозом ветер, взметая из-под ног сухие, сгнившие листья.       — Надеюсь, что после этих слов я не упаду слишком сильно в ваших глазах.       Сяо Синчэнь боялся упасть в глазах мертвеца Ле Чжанмэя — вот ведь ирония! Сюэ Ян думал об этом с нарастающей злобой.       — Все желают кому-то смерти, даочжан Сяо, — шутливо фыркнул он, так и не подняв глаз.       Сюэ Ян не сразу ощутил боль в ладони, которая намертво, чуть ли не до хруста пальцев, сжалась на рукояти меча.       — И вы?       Сяо Синчэнь уже легко улыбался. Но эта лёгкость отчего-то не казалась простой и не была соразмерна улыбке. Был лишь один на свете человек, которому даочжан мог бы пожелать смерти. Знал бы он, что стоит лишь протянуть руку, и…       — Ну а как же! — губы «Ле Чжанмэя» тоже растянулись в усмешке, однако Сюэ Ян всё никак не мог отделаться от этого паршивого охватившего его чувства. — Сразимся?       Он внезапно вскинул меч, чем вызвал лёгкое недоумение со стороны Сяо Синчэня.       — Не стоит, — мягко, но в то же время категорично качнул головой тот.       — Боитесь поражения? — язвительно вскинул бровь Сюэ Ян.       — Нет, — пожал плечами даочжан, совершенно не реагируя на открытую провокацию.       — Тогда что? Меня ранить?       Тот снова качнул головой, упрямо стоя на своём.       — Мне казалось, что мы уже достаточно сражались за сегодня.       — Да это ж мертвецы — ничего интересного! — глаза господина Ле задорно блеснули; отчего-то эта идея показалась и впрямь увлекательной. — Другое дело сражаться с заклинателем!       Знал ли тот его приемы, помнил ли? По сути, сражаться им довелось лишь пару раз по пути в башню Кои. Но то и на сражение похоже не было, а, скорее, на жалкие потуги со стороны Сюэ Яна всеми возможными способами поддеть безграничную выдержку ведущего его на суд Сяо Синчэня. Ох и горели его глаза высокомерным и праведным гневом! И как хотелось Сюэ Яну вырвать их, а после преподнести его заносчивому дружку на золотом блюдечке. Да ещё сделать это прямо на суде, где присутствовали все великие кланы!       Ох и потеха бы была, думал тогдашний Сюэ Ян, сидя за стальной решёткой в ожидании, пока Цзинь Гуанъяо заботился о том, чтобы оправдать его доброе имя и вместо этого втоптать в грязь имя Сяо Синчэня.       В холодном лунном свете сверкнула серебром сталь, рассекая морозный воздух. Сюэ Ян среагировал моментально, уклоняясь и вскидывая руку для удара.       — Это было нечестно! — вскрикнул он поражённо, но в то же время с безумным воодушевлением. — Так вот каким приёмам хочет научить меня даочжан Сяо!       — Вы сами хотели сразиться, — кружась в этом фиктивном сражении, рассмеялся ему в лицо Сяо Синчэнь.       Там, в далёком городе И, даочжан, бывало, улыбался своему другу точно так же. Не сразу, конечно, по прошествии времени, когда затянулись раны. Но Сюэ Ян отчего-то и подумать не мог, что глаза его способны в унисон со смехом сверкать, подобно ночному ясному небу. Так красиво.       Сюэ Ян считал, что невнимательность всегда равносильна смерти. Жизнь на улице научила не допускать промахов, но сегодня он отвлёкся и тут же оступился о торчащий из земли корень. Сюэ Ян упал на спину и почувствовал холодящее остриё меча, упёршееся прямо в горло. Это не ощущалось пугающим — лишь самую малость тревожным.       — У вас отличный стиль сражения, — донёсся голос Сяо Синчэня, что всё ещё неровно дышал, — но не хватает концентрации.       Сюэ Ян фыркнул, хватаясь за протянутую ладонь.       Место для привала они искали в тишине. Даочжан больше не пытался заговорить, помрачнев от своих мыслей. Очевидно, что недавняя лёгкость была не более чем секундным наваждением и всколыхнула собой неприятные мысли. Сюэ Ян же разделял это настроение по другим соображениям.       Сразу же после их импровизированного сражения Сюэ Ян не мог избавиться от тошнотворной мысли: что, если Сяо Синчэнь вдруг начнёт считать господина Ле своим другом? Отчего-то захотелось резко опустить Ле Чжанмэя как можно ниже в его глазах, окунуть его в самую грязь, сделать всё что угодно, лишь бы эта улыбка сменилась отвращением.       Сюэ Ян не сразу осознал, что решение не только кроется на поверхности, но и является до глупости очевидным. Все дружеские чувства исчезнут по щелчку пальцев, узнай Сяо Синчэнь, что питает их к мертвецу. Это жестоко? Да, наверное. Должно быть, немало его крови после этого захочет пустить даочжан, а может, и сразу убить. Он решил, что не станет отбиваться. От этих мыслей Сюэ Ян усмехнулся себе под нос, поглядывая в сторону Сяо Синчэня, возящегося с костром. Что может за секунду избавить их от этого морока, от дня, когда даочжан хотя бы мысленно окрестит Ле Чжанмэя своим другом? Конечно же, Сюэ Ян.       — Даочжан, — он скользнул в сторону никак не желающего разгораться костра, — давайте-ка лучше я.       Понадобилось всего пару движений, чтобы яркое пламя озарило грузный купол из нависающих над ними веток. Стало так непривычно светло, что захотелось зажмуриться. Сюэ Ян тут же прильнул к огню, окутавшему всю поляну бархатистым теплом. Его неотрывный и несколько болезненный взгляд следил за даочжаном с несвойственной Ле Чжанмэю пытливостью. Он и сам не заметил, как до боли в ладони сжал ножны меча.       — Я никогда не умел разжигать костёр, — вдруг с улыбкой произнёс Сяо Синчэнь. Это было чистейшей правдой, Сюэ Ян прекрасно помнил. — Разве что заклинанием, а так, думаю, делать не честно.       — А разве не поэтому мы и зовёмся заклинателями, чтобы иногда делать что-то «нечестно»? — уголки губ господина Ле приподнялись вверх, а сам он наконец-то выпустил зажатый в ладони Бэйцзи Гуан.       — По-вашему, только для этого? — беззлобно усмехнулся ему даочжан.       — Ну, не только, — задумчиво протянул Сюэ Ян, — ещё полёты на мечах, но это тоже, если подумать, совершенно нечестно.       Сюэ Ян заметно нахмурился. Какого-то демона вдруг спутались все мысли. Он ведь только что собирался раскрыть все карты…       — Неплохая сегодня охота вышла, — Сюэ Ян странно улыбнулся, ложась прямо на траву, но по-прежнему держался поближе к костру.       Он терпеть не мог холода, а испытывать тело Ле Чжанмэя на переохлаждение во второй раз совершенно не хотелось. Повернув голову, он скользнул взглядом по засвеченному золотистыми всполохами силуэту Сяо Синчэня. Тот задумчиво смотрел в ночную звенящую темноту, кажется совершенно позабыв о существовании кого-то ещё. Костёрные искры взмывали от потрескивающего пламени, кружась и исчезая в воздухе.       — Я вот всегда выходил на охоту в одиночку, — Сюэ Ян поднял глаза к небу, которое было отчасти скрыто густыми ветвями, и, уподобляясь Сяо Синчэню, принялся вглядываться во всепоглощающую темноту. — Раньше думал, будь кто лишний — непременно станет мешать. Да и желающих, надо сказать, не находилось. Вы тоже?       Краем глаза он уловил слабое движение по ту сторону костра. Кажется, даочжан обернулся в его сторону.       — Обычно я хожу на ночные охоты один, — не сразу ответил тот, — хотя…       Это «хотя» заставило сердце всколыхнуться глухими ударами прямо в горле. Сюэ Ян приподнялся на локте.       — Было время, когда я разделял это с одним хорошим другом. Но это и правда было очень-очень давно, — даочжан произнёс это тише, с лёгкой, меланхоличной грустью.       До него не сразу дошло, что «хорошим другом» тот, конечно же, окрестил Сун Ланя. А когда дошло, что-то в лице господина Ле разительно переменилось, потемнело и озлобилось.       — И где ваш друг теперь? — спросил он холодно, с лёгкой насмешкой, которую Сяо Синчэнь, к счастью или сожалению, так и не расслышал или не придал ей значения.       Где был твой друг все те годы в городе И? Почему не сидел у твоего гроба, не просил вернуться, не тратил все силы на проклятые заклинания, что поддерживали твоё тело?       — Наши пути разошлись.       Сяо Синчэнь потёр ладони друг о друга, но не стал тянуть их ближе к огню.       — И что же, больше не нашлось никого? Вы не похожи на того, кто плохо сходится с людьми.       — Вы думаете? — даочжан окинул задумчивым, несколько замутнённым взглядом его лицо.       — Ну конечно думаю, — усмехнулся Ле Чжанмэй.       — Может, и так, — мягко улыбнулся тот, — я, по правде, никогда об этом не задумывался. Одно только знаю — мне не стоит ни с кем сходиться. Это… — Сяо Синчэнь оборвал себя на полуслове, а его лицо вмиг сделалось отстранённым.       Должно быть, он хотел сказать, что те всегда так или иначе умирают.       — И нет, — вновь разбил тишину голос Сяо Синчэня, — после я никогда ни с кем не ходил на ночные охоты. Так что можно сказать, господин Ле, что я тоже предпочитаю делать это в одиночку.       И голос его так несвойственно и натянуто сквозил холодом, что Сюэ Ян ненадолго отвернулся, плотно и озлобленно сжимая губы.       Его не существовало ни в словах, ни, может, в мыслях Сяо Синчэня. Там было место Сун Ланю, было место слепышке А-Цин, а также сотням тех, кто был обязан ему своими жизнями, как и тем, в чьих смертях он считал себя виноватым. Там были все, все до единого.       Почти до единого.       Должно быть, он поистине прозрел, раз решил стереть из памяти омерзительно-грязное пятно, коим являлся для него Сюэ Ян.       — А у вас, господин Ле, неужели не было друга, чтобы…       — Нет, — выплюнул он себе под нос раньше, чем даочжан успел закончить.       — Простите, невежливо с моей стороны задавать такие вопросы.       Неловкость в голосе заставила Сюэ Яна вскинуть голову. Желание бросить что-то обидное, колкое, то, на что его всегда хватало с лихвой, осело в горле душным комом.       Казалось, что хуже этой тишины нет совершенно ничего в целом огромном мире.       — Скажите, — проговорил он низко (такое звучание голоса Ле Чжанмэя отчего-то напомнило свой собственный, уже почти забытый голос), — а вы ничуть не опасаетесь?       — Не опасаюсь? — Сяо Синчэнь смерил его удивлённым взглядом. — Чего?       — Вы же совершенно не знаете, кто я такой, — продолжал Сюэ Ян. — Отправляетесь со мной в лес в одиночку, поворачиваетесь спиной. Кто знает, что может быть у меня на уме. Может, я только и жду подходящего момента, чтобы вогнать кинжал вам в спину?       — В таком случае я восхищаюсь вашей выдержкой, — фыркнул даочжан.       — Те, что планируют кого-то убить, порой могут ждать и десять, и пятьдесят лет, — пожал плечами Сюэ Ян.       — Только не ждите, пожалуйста, пятьдесят, — уже откровенно посмеивался ему в лицо Сяо Синчэнь, — это же непростительно долгий срок!       Сюэ Ян только усмехнулся себе под нос и обратил взгляд на пылающий золотом костёр.       — Я не хотел бы об этом говорить, потому что терпеть не могу болтовню за чужими спинами, но в Иньшэне о вас ходит много нелицеприятных слухов.       Эти слова заставили Сюэ Яна насторожиться.       — Я просто хочу сказать, что знаю на собственном опыте — слухи всегда есть и будут. Люди просто не могут иначе.       Могут, если отрезать им их поганые языки и оставить истекать кровью. Но вместо того чтобы сказать это, он приподнялся на локте, всматриваясь в бледное лицо Сяо Синчэня безумно горящими глазами.       — Даочжан, — прошептал он, еле заметно кривя губы, — а что если всё, что вы слышали, — правда, а? Быть может, на деле вы не знаете и малой части, а я не настолько хорош. Что тогда скажете?       Сяо Синчэнь лишь по-доброму усмехнулся, очевидно решив, что господин Ле говорит не всерьёз.       — Не думаю, что я тот, кто вправе судить о том, насколько вы хороши, — на его губах по-прежнему играла та самая мягкая улыбка. — А если бы и делал это, то сказал бы, что вы не такой плохой человек, каким себя считаете.       Сюэ Ян подался вперёд и не заметил, как вырвал с корнем жухлую траву, в которую оцепенело вцепился пальцами.       — Вы говорите так, словно знаете меня, — лицо Ле Чжанмэя сделалось несвойственно жестоким.       Должно быть, Сяо Синчэнь не имел ни малейшего представления о беспричинной злости своего собеседника, буквально выплёскивающейся через край. Должно быть, Сюэ Ян и сам не до конца отдавал себе отчёт в столь острой реакции (или же просто не желал этого делать).       — Что с вами, господин Ле? — даочжан внимательно вглядывался в лицо, которое даже не принадлежало Сюэ Яну.       Сяо Синчэнь смотрел на Ле Чжанмэя, смотрел с жалостью и пониманием в глазах, к которым Сюэ Ян всё никак не мог привыкнуть.       А раньше было гораздо-гораздо проще. Раньше приходилось следить лишь за интонациями своего голоса, совершенно не заботясь о выражении лица, о жестах, о взгляде.       Очевидное, но запоздалое понимание буквально ослепило его — ничего ведь не поменялось. Лишь место, лишь декорации вокруг них. Суть же оставалась прежней: он всё так же обманывал Сяо Синчэня, притворяясь кем-то другим, всё так же шутил в немой надежде услышать смех, всё так же зачем-то прикидывался другом.       — Какая глупость, — наконец ледяным тоном бросил Сюэ Ян.       — Что?       Казалось, что даже плескающиеся в глазах Сяо Синчэня костёрные искры застыли от искреннего удивления. Он не злился, не был обижен этими грубыми словами, нет, просто был удивлён.       — Больше всего на свете, — прошипел Сюэ Ян, — я ненавижу слепое доверие к недостойным его людям.       Даочжан померк буквально на глазах, отводя взгляд от чернеющего силуэта напротив. Сюэ Ян знал, что на этот раз заставил всколыхнуть память о самом себе. Он испытывал плохо скрываемую, почти что садистскую радость и вместе с ней невероятное отвращение.       — Думаю, что я сам должен решать, кто достоин моего доверия, а кто нет, — со сталью в голосе ответил Сяо Синчэнь.       От глаз Сюэ Яна не укрылось, как вздрогнули его сложенные вместе ладони, кажущиеся совершенно невесомыми и словно не сочетающимися с твёрдостью голоса. Стало невыносимо — до холодной, обжигающей дрожи по всему телу, — тошно со всего происходящего.       — Простите меня, — срывающимся голосом вдруг пробормотал он, — простите меня, простите…       Сюэ Ян поднялся и просто пошёл прочь, наплевав на то, как это выглядело со стороны. Терпеть этот проклятый разговор было гораздо выше его сил. Душащий жар всё никак не желал размыкать пальцы с его горла, не позволял сделать ни вдоха, ни выдоха. С бессильной ненавистью он проклинал самого себя, проклинал Сяо Синчэня, а особенно — Ле Чжанмэя, за то что тот заставил его играть в эту дурацкую игру.       Зажатый в руке меч очень кстати обдал ладонь живительным холодом. Сюэ Ян извлёк блёкло поблескивающее в лунном свете лезвие Бэйцзи Гуана. Холодный блеск металла отразился в тёмных глазах господина Ле, возвращая внешнему облику того былое хладнокровие.       Желание воспользоваться этим мечом казалось острым как никогда, поэтому, недолго думая, Сюэ Ян направился в самую чащу, где наспех создал несколько талисманов, приманивающих нечисть. Долго ждать не пришлось — мертвецы стали наступать незавидным для одинокого заклинателя количеством. Лезвие Бэйцзи Гуана сверкало с неподвластной зрению скоростью, а отрубленные конечности, куски плоти и кровь окропили и без того чёрную траву.       — Нет-нет, ребята, не надейтесь, что я буду возиться с вашими душонками, — живо пропел он, изощрённо разрубая на части очередного мертвеца, тянущего к нему почерневшие кисти рук.       Прыти у них, надо сказать, было маловато, что портило радостный запал. Но в целом было не так уж и плохо, даже немного весело.       Сюэ Ян давно — если точнее, то с прошлой жизни, — не давал себе воли в подобном, ведь даже мертвецов приходилось уничтожать так, чтобы Сяо Синчэнь не посчитал это грубым, безнравственным и каким-то там ещё…       Когда с мертвецами было покончено, он свалил тела в кучу и поджёг её огнём талисмана. Пламя пылало так ярко, что ещё долгое время освещало путь удаляющемуся прочь заклинателю.       По возвращении он был настолько спокоен, что тут же серьёзно извинился перед Сяо Синчэнем, а потом принялся на ходу выдумывать диковатые истории, способные с лихвой объяснить странности Ле Чжанмэя (конечно же, приплетая туда его бедную сестру и много чего ещё). Он говорил без умолку, а даочжан внимательно слушал, прислонившись спиной к стволу дерева, под которым они сделали привал. Он не таил ни капли обиды за случившееся и лишь смотрел на господина Ле внимательно, понимающе, с лёгкой грустью.       Ночь была удивительно тихой — настолько, что робкий шелест листвы и потрескивание догорающего костра звучали неимоверно отчётливо. Сюэ Ян, подложив руку под голову, так и остался на своей половине поляны, условно разделённой тлеющим костром. Он долго не мог уснуть, ворочаясь в поиске удобной позы, после чего, уже медленно засыпая, резко распахнул глаза, вглядываясь в расплывающийся, туманный силуэт. Сяо Синчэнь уже давно спал, однако его правая рука неизменно покоилась на рукояти лежащего рядом меча. Раньше он не был таким предусмотрительным.       Время тянулось. Кажется, даже ночь подходила к концу, а Сюэ Ян всё продолжал с жадностью разглядывать наполненное спокойствием лицо напротив.       Правдивость момента становилась всё призрачней. Как Сяо Синчэнь мог быть живым, как мог дышать прямо на расстоянии вытянутой руки? Магия ли тому виной, судьба ли, неотступная ли карма? Нужно ли было рушить всё правдой, горькой, отвратительной и жестокой? Чего Ле Чжанмэю стоит таскаться за даочжаном хоть всю жизнь? Если же Сяо Синчэнь окажется против такого расклада событий — вновь не беда. Сюэ Ян никогда не покажется ему на глаза, будет брести за ним невидимой тенью и следить за тем, чтобы грязь этого мира больше не смогла прикоснуться даже к белоснежным полам его одеяния.       Он решил, что никогда не раскроет своего имени. Никогда больше не станет нарочно задавать Сяо Синчэню вопросы с целью разворошить прошлое. Сюэ Ян умер, да и чёрт с ним. Даочжан рано или поздно забудет его, вычеркнет, заставит исчезнуть из памяти. Если уже этого не сделал.       Он так задумался, что не заметил, как Сяо Синчэнь, словно ощутив на себе чужой взгляд, открыл глаза.       Прошло не больше нескольких секунд, пока до него дошло, что он до сих пор не отвёл глаз. Сюэ Яна пробила крупная дрожь.       Ле Чжанмэй несколько раз моргнул и, потянувшись, словно всё ещё пребывал в полусонном состоянии, отвернулся на другой бок, в то время как Сюэ Яну оставалось лишь молиться, чтобы Сяо Синчэнь не смог уловить что-то ненужное в его взгляде. Он ещё долгое время не мог уснуть, всматриваясь в кромешную темноту леса.