Мстительный дух городка Иньшэн

      Когда меч соприкоснулся со спасительно твёрдой землёй под ногами, Сюэ Ян всё же не смог удержаться и рухнул прямо на колени. Он смог облегчённо выдохнуть, только когда осторожно уложил Сяо Синчэня на землю, а сам откинулся назад, прислонив голову к дереву, отодвигаться от которого не было ни сил, ни желания. В голове всё гудело, точно после похмелья, а пейзаж перед глазами так предательски расплывался, что даже подняться на ноги казалось невозможным. Дул сильный ветер, треплющий волосы, приносящий лёгкий цветочный шлейф, такой ненавязчивый, что хотелось дышать и дышать. И сидеть неподвижно — словно на что-то иное оставалась хотя бы капелька сил.       Несмотря на то, что основную роль в этом передвижении сыграл Бэйцзи Гуан, Сюэ Ян потратил немало сил на то, чтобы постоянно поддерживать Сяо Синчэня, не говоря уже о последствии использования талисмана перемещения, который основательно иссушил его энергетические каналы. Произошедшее вспоминалось с трудом — он помнил сменяющиеся один за другим пейзажи, помнил, как впивался в собственные же ладони ногтями, чтобы не отключиться где-нибудь по дороге. Переместиться далеко с помощью талисмана он не смог: не был уверен, что хватит энергии, да и желаемое место требовалось обрисовывать в мыслях слишком отчётливо. Кажется, они оказались где-то в окрестностях Иньшэна, кажется, их даже заметили.       Сюэ Ян заставил себя потянуть руку и подтащить к себе Бэйцзи Гуан, вкладывая тот в ножны и предусмотрительно кладя под руку. Так было спокойнее, хоть и оставаться при свете дня в столь открытой местности, пусть и под кронами деревьев, было всё равно что устроить привал на огромном, скошенном поле.       Его взгляд скользнул в сторону Сяо Синчэня, голова которого откинулась на бок, а длинные пряди волос частично завесили лицо. Несмотря на бледность, его выражение невероятно контрастировало с тем, часами ранее. Эту невесомую умиротворённость и лёгкую полуулыбку хотелось запечатлеть любым способом, лишь бы та никогда не исчезла, не омрачилась сожалением, болью и отвращением. Но время шло — об этом напоминал ветер, срывающий неокрепшие цветы и листья, — и решение остаться здесь навечно, увы, стало бы слишком большой роскошью.       Он нехотя отнял талисман, предавая тот огню, а после замер. Хоть в голове всё ещё бушевал сочащийся ядом туман, Сюэ Ян пришёл к мысли, что оставлять того лежать на всё ещё ледяной земле нельзя, поэтому кое-как он смог перетащить Сяо Синчэня ближе, укладывая его голову на своих коленях. После Сюэ Ян прислонился к дереву и с чувством выполненного за сегодня долга прикрыл глаза, болящие от усталости. Уснуть не получилось — он всё пытался выглядеть в небе летящие на мечах силуэты, но тех всё не было — лишь тёмные ветви, покачивающиеся на ветру, и изредка пролетающие над головой стайки мелких птиц.       Пахло весной. Откровенно говоря, Сюэ Ян никогда и не знал запаха весны, а точнее, никогда о таком не задумывался. А сейчас почему-то почуял его. И даже затуманенным взглядом смог разглядеть белеющие на раскинувшихся над ними деревьях цветы диких локв, несмело показывающиеся из салатово-бежевых бутонов. Их по-прежнему срывал ветер, быть может, грозящийся уже к вечеру пригнать настоящую грозу.       Он опустил голову, замечая, что дыхание Сяо Синчэня выровнялось, а на щеках проступил едва уловимый румянец — ещё немного, и он должен был прийти в себя после заклинания.       Это странное, испытанное недавно чувство, вернулось вновь, словно сердцу, теснящемуся о рёбра, не хватало места. Мысли сами по себе вернулись к произошедшему. Не было секретом, что ради правды Сяо Синчэнь пойдёт и против именитого клана, и против целого мира, если потребуется. Он никогда не тревожился о репутации, чести и славе — они и так неотступно следовали за ним, пока тот оберегал свою правду. Сяо Синчэнь вступился не за Сюэ Яна, а за правду. Ради правды он вступил в спор с орденом, ради правды не дал уничтожить их вместе с тёмной энергией, и ради правды обнажил свой меч, один против всех. И продержался так долго тоже ради правды.       Сюэ Ян опустил ладонь на плечо даочжана, где всё ещё яркими всполохами подобно распустившимся макам алела кровь. Энергия, передаваемая, чтобы залечить рану, струилась медленно, неохотно, словно пыталась убедить своего обладателя, что она и так на исходе. Он практически не видел, что делает. С бессильным смехом, застрявшим в горле, Сюэ Ян думал о той страшной власти, которой в неведомый момент времени стал обладать над ним этот человек. Эта мысль приходила и раньше, но в основном выражалась в злости, в ненависти, в желании уничтожить всё вокруг. Как-то иначе.       Как такой чистый, такой светлый и добрый человек мог быть способен на такую жестокость? Как вообще можно творить жестокость, даже не подозревая о её существовании? Может, Сяо Синчэнь всё прекрасно понимал? Может, в этом и заключалась его месть? Нет, конечно же, он не мог знать, и мстить, по крайней мере так, уж точно бы не стал.       Рана успела затянуться — осталась лишь застарелая кровь и след от лезвия меча на некогда белой ткани. Сюэ Ян откинул несколько прядей волос, упавших на лицо Сяо Синчэня, и зачем-то очертил его тыльной стороной ладони. Казалось, сколько ни пройди времени, невозможно будет свыкнуться с тем, что его кожа может быть такой тёплой, что под ней может теплиться настоящая жизнь. Сюэ Ян хотел прикоснуться ладонью и к его губам, но ладонь так и осталась зависшей в воздухе — вместо этого он склонился ещё ниже, едва касаясь плотно сомкнутых, тёплых губ своими. Он отстранился почти сразу, а в хаосе мыслей проскользнула одна — что так совершенно нечестно, и Сяо Синчэню такая вольность бы не только не понравилась, но и показалась бы до ужаса отвратительной.       На самом деле, это мало чем напомнило поцелуй, больше — обычное прикосновение. Сюэ Ян вновь прислонился к стволу дерева, чувствуя глухие удары сердца прямо в горле и совершенно не заметив, как его лицо озарила странная улыбка.       Сюэ Ян понял, что всё-таки задремал только после того, как почувствовал движение поблизости. Сяо Синчэнь поднялся не сразу, долго осматривался, а после всё же поднял голову и сразу отсел на приличное расстояние. Стало прохладней, однако совершенно не хотелось открывать глаза — гораздо интересней было просто ждать, что же даочжан вознамериться делать дальше.       Он приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что белеющий силуэт всё ещё находится в пределах видимости. Солнце больше не светило прямо в глаза — значит, медленно близился закат. Сорванный порывом ветра то ли цветок, то ли лист неприятно коснулся лица, и Сюэ Ян совершенно невольно поморщился.       — Хватит делать вид, что спишь, — раздался голос Сяо Синчэня поблизости, впрочем, он и сам уже раздумывал над тем, чтобы прекратить это представление.       — Ни стыда, ни совести у тебя, даочжан, — изрёк Сюэ Ян с деланным недовольством в голосе, не менее демонстративно потягиваясь. — Вот так беспардонно будить спящих людей!       — Я не стал бы тебя будить, если бы ты по-настоящему спал, — спокойно повёл плечами тот. Он выглядел почти отдохнувшим, только вот следы крови всё ещё напоминали о случившемся.       Сюэ Ян не стал дурачиться снова и только неопределённо повёл бровью, выжидающе смотря на Сяо Синчэня. Он, как назло, больше ничего не говорил, чем вновь навлёк эту отвратительную тишину, что так любила нависать над их головами. Сюэ Ян нетерпеливо постучал пальцами по рукояти меча.       — И чего ты молчишь? — наконец, спросил он с нерешительностью в голосе. — Даочжан, ты опять со мной не разговариваешь?       — Я думаю, — лаконично пробормотал Сяо Синчэнь одними губами, а весь его вид и правда выражал задумчивость. Такая часто появлялась на его лице, особенно раньше, и ни к чему хорошему в следствии обычно не приводила. Это Сюэ Ян решил не озвучивать.       — И о чём ты думаешь?       — О том, что делать дальше, — не сразу ответил тот таким тоном, словно размышлял о вселенской карме и своей к той принадлежности.       — Это хорошо, — голос Сюэ Яна сквозил откровенным опасением, но он держал себя в руках. — Делать дальше с чем, если не секрет? — он присел ближе, чем, может быть, вызвал дискомфорт, но не обратил на это никакого внимания.       — С тобой, — Сюэ Ян только хмыкнул, как Сяо Синчэнь решил добавить: — И со всем остальным тоже, — наверное, опять раздумывал над тем, как взвалить на свои плечи ответственность за то, что его и касалось-то лишь косвенно.       — Слушай, Сяо Синчэнь, — не стал сдерживать то, что было на уме, Сюэ Ян, — тебе-то ничего не нужно делать. Ты же никого не убил, только появлялся в Иньшэне в обществе ужасного меня — подумаешь, великое дело! Не обижайся, но все будут искать только меня — такая вот я интересная персона, ничего тут не попишешь.       — Скажи, почему, где бы ты не появлялся, за тобой по пятам следуют разрушение и смерть? — внезапно спросил даочжан.       Он не нашёл, что сказать, только самую малость уязвлённо поджал губы.       — Почему же ты молчишь? Или ещё недостаточно всего случилось для того, чтобы ты заговорил? А… Сюэ Ян? Или мне называть тебя Сюэ Чэнмэем? Ле Чжанмэем? Быть может, мне никак не обращаться к тебе, словно я и имени твоего не знаю, и тогда ты захочешь говорить?       Лицо Сюэ Яна мрачнело с каждым новым словом, а былая усмешка стёрлась с губ. Горечь застряла где-то в горле, не желая оттуда убираться.       — Называй как хочешь, — усмехнулся он, опустив глаза к земле. — Но только не Чэнмэем. Им не стоит — дурацкое имя.       — Почему? — удивлённо моргнул Сяо Синчэнь. — Не такое уж и плохое. Тебя же так в Лань Лин Цзинь называли, разве нет?       — Именно поэтому и не стоит, — Сюэ Ян нашёл себе прекрасное отвлечение, ударяя ножнами меча в землю и с нездоровым интересом наблюдая, как разлетаются в стороны ошмётки рыхлой грязи. — Это ведь даже не моё имя. Мне присвоили его как уличной псине, которая попала в чистый дом, и которую стоило отмыть от грязи под стать месту. Как же это — приглашённый заклинатель такого ордена, да без второго имени будет!       — У меня тоже никогда не было второго имени, — голос Сяо Синчэня прозвучал уже мягче, хотя на этот раз Сюэ Ян вовсе и не пытался смягчить разговор — просто нёс всё, что приходило на ум.       Он вскинул голову, находя такой факт до абсурда очевидным, но почему-то не менее удивительным.       — Ну ты-то меня с собой, даочжан, не сравнивай, — усмехнулся Сюэ Ян, потирая ладони. — И, кстати, мне вот что интересно — раз уж ты от меня всё норовишь избавиться, скажи, почему бы тебе было не встать на их сторону? Ты хоть понимаешь, что тогда я наконец-то оказался бы на злополучном суде, возможно в самом Лань Лине! Разве не этого ты всегда хотел?       Сяо Синчэнь окинул взглядом открывающийся отсюда вид и тихо вздохнул.       — Это не одно и то же.       — А по мне, так то же самое, только с маленьким запозданием, — повёл плечами Сюэ Ян.       — Ты не понимаешь, — серьёзно произнёс тот. — Человек должен отвечать только за свои преступления, а обвинения, предъявленные тебе, на самом деле к тебе не относятся. Ты убил четырёх заклинателей — не всех в том поместье. Я думаю, что ты должен ответить за совершенное лишь тобой, но никак не отвечать за грехи господина Ле и других людей.       — Ну, тогда ты мог бы просто рассказать всем, кто я такой.       — Хватит, пожалуйста, — Сяо Синчэнь провёл ладонью по вискам, ненадолго задерживая на тех пальцы.       Сюэ Ян вздохнул, но заставил себя замолчать.       — Слушай, ты не злись на меня за то заклинание — я бы не стал его на тебе использовать, если бы не знал, что ты ни в какую не согласишься оттуда уйти. Было уже не до разговоров.       — Что случилось с теми заклинателями? — очень осторожно поинтересовался Сяо Синчэнь.       — Не могу знать. Да я и сам… ну, с тобой, еле успел ноги оттуда сделать. Однако, — он стал разматывать повязку на руке, которая, на удивление, была покрыта лишь запёкшейся кровью, не свежей. Не поднимая рукав до конца, он покрутил рукой перед даочжаном — даже так было понятно, что порезы на ней остались лишь в виде тонких шрамов. Сюэ Ян отбросил пропитанные кровью полосы ткани с нескрываемым облегчением. — Кто бы знал, что всё так сложится. Как говорится — приятное с полезным? Гуй! Я же совсем забыл, что ты ничего не знаешь! — прервал он зарождающиеся на лице Сяо Синчэня возражения на тему «приятного и полезного».       Даочжан слушал очень внимательно, а Сюэ Ян рассказывал, замолкая лишь для того, чтобы перевести дыхание. Он говорил обо всём так, как есть, стараясь не упустить ни единой детали, увиденной в воспоминаниях Ле Чжанмэя. И хоть Сюэ Яну совершенно не нравилось, как менялось от услышанного лицо Сяо Синчэня, сейчас как никогда прежде он счёл лучшим выходом правду. Пусть и не про себя самого, а про человека, по вине которого разыгралась эта абсурдная история.       — Так что этот орден-то, по сути, сам и виноват, — заканчивал он долгую тираду. — Довели беднягу. Кто ж знал-то, что Ле Чжанмэй таким отчаянным окажется, честное слово!       Он замолчал, чувствуя, что голос напоследок стал слегка хрипеть. Сяо Синчэнь ненадолго опустил голову и тяжело вздохнул.       — Какая… — он поднял лицо, с немой скорбью смотря в пустоту, — какая ужасная история.       Сюэ Ян как-то неопределённо повёл плечами — на тяжкую судьбу Ле Чжанмэя ему было откровенно наплевать — больше волновала собственная принадлежность к судьбе последнего. Но даже он не мог не согласиться — история эта вышла и правда жутковатой.       — Но, а ритуал, — вдруг пробормотал даочжан. — Почему чья-то смерть заставила твои порезы исчезнуть, а чья-то — нет?       — А вот это самая интересная часть! — воскликнул Сюэ Ян, который и сам догадался совсем не сразу. — Он сказал, что мне нужно убить тех «кто знает и может навредить». Он был безумен, поэтому не стал думать на тему, что в эту категорию может войти хоть весь Иньшэн. Я думаю, у меня не только руки, но я весь с ног до головы был покрыт бы порезами, если бы не болезнь его сестры. Она не выходила в город, и мало кто знал о её существовании — поэтому мы ограничились только прислугой, её матерью и членами ордена. Как видишь, заклинание само по себе стало отбирать тех, кого сочло опасным для жизни девчонки. А Ле Чжанмэй даже не думал, кем могут оказаться все эти люди!       — Это ужасно, — губы Сяо Синчэня дрогнули. — Это одно из самых ужасных заклинаний, с которыми мне приходилось встречаться. Прости, конечно, но неудивительно, что он нашёл его благодаря тебе.       — Хватит меня оскорблять! — картинно вздохнул Сюэ Ян. — Между прочим, пошло оно от учителя Вэя, которого теперь все восхваляют!       — Учителя?       — А, не суть, — он махнул ладонью.       Даочжан вновь замолчал, погружаясь в свои мысли, его лицо начало мрачнеть, поэтому Сюэ Ян наконец-то сделал то, что постоянно откладывал. Он покопался в вещах — благо, что из поместья Ле заблаговременно успел прихватить цянькунь и забросить туда хоть что-то важное. Сяо Синчэнь удивлённо распахнул глаза и осторожно принял из рук Сюэ Яна мешочек-ловушку для духов, источающий слабое, но мерное сияние.       — Я не по…       — Разве не ты страдаешь маниакальной одержимостью упокаивать всё, что видишь? — немного раздражённо поинтересовался Сюэ Ян.       Сяо Синчэнь внимательно рассмотрел мешочек с душой, проводя по тому кончиками пальцев, а потом не менее внимательно взглянул на Сюэ Яна.       — Я слышал о людях, которые, не успев родиться, уже отмечены проклятыми метками прямо на своей душе. И будь тому виной чья-то тёмная магия или просто плохая карма, время для них уже с рождения отмеряется секундами, — несмотря на предзакатные всполохи, мягко освещающие лицо Сяо Синчэня, то всё равно казалось очень бледным и очень печальным. — Я, правда, не думал, что случай Лайин заключался именно в этом, — он помолчал какое-то время, а потом твёрдо произнёс: — Нужно закончить это дело, — даочжан вдруг протянул мешочек Сюэ Яну. — Ты сделаешь это?       — С чего бы? — огрызнулся тот, сам не зная, почему один вид этого мешочка вызывает злость, как и предложение Сяо Синчэня. — Ты хотел с этим возиться — вот и пожалуйста.       — Я просто подумал… — он оборвал себя на полуслове, так и не договаривая. — Впрочем, неважно… сейчас я проведу ритуал. А после нужно уходить отсюда — уже почти стемнело.       Но ритуал он так и не провёл — замер вдруг и присел обратно на траву, продолжая гипнотизировать взглядом всё ещё светящийся мешочек-ловушку для духов.       — Ты чего? — вскинул бровь Сюэ Ян. — Если не хочешь, то давай я, так и быть.       Сяо Синчэнь покачал головой.       — Я слышал историю, — начал он, смотря в никуда. — Однажды, очень давно одна непревзойдённая заклинательница, что несла в мир лишь добро и свет, приняла решение отвернуться от мира. Она ушла так далеко, как только могла, но продолжила держаться света и дарить его тем, кто встречался ей на пути. Она искала потерянные, искалеченные и брошенные души, помогала им, оберегала и растила подобно собственным детям.       Подул сильный ветер, и даочжан замолчал, чтобы перевести дыхание. Редко когда обычные байки рассказывали с таким загробным выражением лица.       — Ты хотел сказать, она находила детей? — переспросил Сюэ Ян.       Сяо Синчэнь улыбнулся вопросу и качнул головой.       — Не всегда. Иногда это и правда могли быть дети, забредшие в лес, почти на грани жизни и смерти, или те, от кого отказывались собственные родители. Но порой ей встречались души, что так и не смогли отправиться в цикл перерождения. Таких по миру бродит бесконечное множество. Неприкаянные, забытые, часто осквернённые тёмной энергией. А ведь порой и причины нет и вовсе — просто кому-то очень сильно не везёт, вот и всё. Думаю, что именно так не повезло и Лайин. Даже сейчас я чувствую этот тёмный отпечаток на её душе, даже сейчас он истязает её. Поэтому нельзя просто отпустить душу — это не поможет. Это будет очень жестоко, ведь велика вероятность, что она просто останется на земле.       — А-а, — протянул Сюэ Ян, всё ещё не понимая, что же такого хотел донести своими словами Сяо Синчэнь. — Ладно, с этим понятно. Но, а с твоей историей, даочжан, ты так и не рассказал, чем кончилось дело, забыл? Эта заклинательница нашла какую-то не особо счастливую душу и сумела её упокоить?       — В разы больше. Я слышал, будто она отнесла душу к одному священному водопаду, что находится очень-очень далеко отсюда и, встав на колени, обратилась к древнему божеству — хранителю того места. Она простояла вот так, с душой на своих ладонях, несколько дней, пока воды вдруг не стали прибывать и не забрали ту душу прямо из её рук. Прошло много времени, заклинательница было решила, что божество отвергло её, ведь оно прислушивалось лишь к тем, чьи помыслы были так же чисты, как вода в том водопаде. Но вдруг прямо из безостановочного потока появилось само божество. Существо обратилось к ней, сказав, что чувствует чистоту её намерений. А на его спине она увидела маленького ребёнка, что очень крепко спал — той душе был дан шанс прожить жизнь, которой она была лишена.       Сяо Синчэнь замолчал, а Сюэ Ян пару раз кашлянул.       — А ещё плёл про то, что не умеешь рассказывать истории, — усмехнулся он. — Нет, это конечно нужно умом тронуться, чтобы такое придумать, но всё же лучше тех, что ты обычно пытался рассказать.       — В мире происходит множество необъяснимых вещей, — усмехнулся тому даочжан. — И в эту я предпочёл бы поверить, — он спрятал мешочек с душой.       — Ты хочешь отправиться на поиски этого места?       — Когда-нибудь, — Сяо Синчэнь кивнул. — Если дорога заведёт меня в те края. Если будет суждено, — он поднялся, убирая за спину меч. — Нужно уходить.       Сюэ Ян шёл позади, смотря вслед тому и отчего-то задумчиво хмурясь.       — Сяо Синчэнь, — окликнул он. — Эта твоя история… ты ведь её не выдумывал?       — Нет, я не врал, когда сказал, что не умею придумывать истории.       — Что-то она мне напоминает.       — Что? — тот полуобернулся.       — Эта твоя заклинательница — не Баошань ли? Чью душу спасло то божество и кого оно вернуло? Это ведь был ты?! Гуй, да тогда всё встало бы на свои места!       Сюэ Ян думал, что если его и правда когда-то таскало на руках какое-то божество, то вот тебе и причина всей блаженности, да и того, что Сяо Синчэня и самого не трудно было порой спутать с настоящим божеством.       Сяо Синчэнь вскинул брови и улыбнулся:       — Для того, чтобы придумать такое, нужно тронуться умом, — ответил он с беззлобным смехом, а потом развернулся и пошёл по дороге. Что же, это звучало почти положительным ответом.