Мстительный дух городка Иньшэн

      Молния сверкнула ослепительно ярко, осветив разнящиеся черты лица двух лежащих на полу людей. Сяо Синчэнь тяжело сглотнул и отвёл взгляд, приковывая тот к мелким символам, вычерченным на полу.       Он ощущал, как холодеет ладонь в его руке, как замедляются пульс и дыхание. Всё ещё недостаточно, поэтому он ждал, а ещё гнал прочь любые мысли, пытаясь сохранить одну единственную. Казалось, что любая лишняя мысль позволит обретённому контролю разлететься вдребезги.       Чужая ладонь была такой же холодной, как и кинжал, зажатый в руке ещё с тех пор, как его отдал ему Сюэ Ян. Только чтобы занять себя, Сяо Синчэнь осмотрел оружие, проводя кончиками пальцев по резной рукояти. Судя по рассказам, этот кинжал пролил немало крови, его энергия ощущалась мрачной и опасной, почти такая же исходила от хозяина этого оружия.       Минуты тянулись одна за другой, слишком долго и слишком мучительно. Его не покидало назойливое ощущение, что кроме него самого в этой самой комнате больше не осталось живых. Даже несмотря на то, что Сюэ Ян всё ещё дышал, уже почти незаметно — настой сумел погрузить его в крепкий сон. Смерть в таком состоянии должна была быть и правда безболезненной. Синчэнь снова взглянул на кинжал, а ещё заметил, что его руки несильно дрожат.       На его совести было ужасно много смертей, так много, что он не знал даже примерного числа. Пятьдесят человек, сто, может, больше? И он не просто жил с этим, а научился смиряться. Научился воспринимать те как должное, как что-то, неминуемо случившееся, что-то, что уже никак нельзя было изменить. Сяо Синчэнь почти перестал день изо дня утопать в бесконечном раскаянии и чувстве, что всё, теперь ему оставшееся — это наказание.       Он никогда прежде не убивал человека, так, чтобы этот поступок был осознанным и исходил от его собственного сердца. Глупо было бы не признать — он чувствовал, как страх расползается по телу и пытается заставить отойти от намеченного.       Пульс замедлился так, что теперь был едва различимым. Отходить от намеченного было нельзя.       Сяо Синчэнь поднялся, делая несколько шагов по комнате, чтобы взять себя в руки. Ему нравилась свежесть воздуха, которую хотелось вдыхать и вдыхать. Он резко сел на пол, склоняясь к Сюэ Яну. Сделав глубокий вдох и выдохнув, Сяо Синчэнь крепко сжал кинжал, а потом провёл свободной рукой по чужому лицу, убирая с того хаотично завесившие его пряди волос. Кожа была совершенно холодной, только слабо бьющаяся на горле жилка показывала, что Сюэ Ян всё ещё был жив. Лицо господина Ле выглядело совершенно спокойным, почти умиротворённым. Он мог оставить всё как есть, позволить ему просто проснуться. Мог бы, но в любом случае Сюэ Яна ждала смерть. Разница во времени не играла существенной роли.       Он решительно начертил на чужом запястье необходимые символы, по форме чем-то напоминающие двух переплетающихся меж собой змеек, а потом проделал то же самое с запястьем на единственной руке другого тела. Закатав рукава так, чтобы те не мешали ему во время ритуала, Синчэнь приблизил поблескивающее серебристым лезвие кинжала к чужой шее. Рука заметно дрогнула. Он не умел убивать. Однако знал, как именно нужно нанести порез, чтобы всё произошло моментально. Он боялся, до холода, скользящего по линии позвоночника.       Интересно, а боялся ли Сюэ Ян, когда вручал свою жизнь в его руки? Боялся ли он в тот, первый раз, когда умирал в этом самом доме, где никого больше не было?       Снова сверкнула молния, и он стал отсчитывать секунды до следующего раската грома, убеждая себя, что когда тот прозвучит, он сделает то, что требуется. Сяо Синчэнь слегка злился на самого себя за чрезмерное малодушие, но ничего не мог с этим поделать. Под рокотание за окном лезвие пересекло чужое горло, кровь заструилась по светлой коже, стекая прямо на пол. После завершения печати все символы на полу вспыхнули ярко-красным, почти как кровь, цветом. Он отошёл ближе к двери, опасаясь случайно нарушить ход ритуала. Символы, недавно нарисованные на запястьях Сюэ Яна и Ле Чжанмэя, также начали источать свет. Вся комната залилась этим светом, таким ярким, что талисман, по-прежнему подвешенный и горящий в воздухе, совершенно померк. Сяо Синчэнь ждал. Ждал, затаив дыхание — казалось, если он совершит резкое движение, то всё исчезнет по щелчку пальцев, и останется лишь он — один на один с похоронным домом и смертью.       Время вновь тянулось мучительно долго, и если бы не шум дождя и изредка звучащий гром, можно было бы решить, что то окончательно замерло. Гроза постепенно стихала, оставляя за собой непомерную свежесть и страх, что скоро это место погрузится в соответствующую ему мертвенную тишину. Слышать её не хотелось, поэтому лучше бы дождь никогда не заканчивался.       Последние капли отбивали по крыше прощальную дробь, было слышно, как шуршат листья во дворе, как начинают просыпаться самые ранние птицы несмотря на то, что ещё даже не начало светать. Сяо Синчэнь приоткрыл дверь, позволяя свежему утреннему воздуху просачиваться внутрь. Стало легче дышать. Прошло уже, наверное, чуть больше полутора часов, но заклинание продолжало мерцать оттенками красного.       Он присел на пол, продолжая в абсолютно напряжённой позе наблюдать за происходящим, порой сильно, до боли в пальцах, стискивая рукоять всё ещё зажатого в руке кинжала.       Сяо Синчэнь впервые за всё время обратил внимание на настоящее тело Сюэ Яна — до этого он позволял себе бросить лишь быстрые взгляды, как будто интуитивно опасаясь чего-то, чему сам не мог придумать названия. Это не было похоже ни на страх, ни на неприязнь. Это было — как он и сказал — странно. Последний раз Сюэ Яна он видел юношей, жестоким и смешливым, и хотя черты его лица оставались по-прежнему характерно узнаваемыми, что-то в них заметно изменилось, словно те стали спокойнее и глубже. Самым странным было понимание, что все образы смешались у него в голове, и как бы он ни пытался выстроить те в один ряд, они оставались по-прежнему слишком хаотичными. Был Сюэ Ян, которого он лично заставил предстать перед судом, был тот юноша, просто друг, не имеющий в мыслях Сяо Синчэня конкретного образа, дальше — человек в теле господина Ле.       Он мотнул головой, заставляя себя прекратить думать об этом.       Но поток мыслей был неудержим. Он подумал вдруг о том, что всегда видел хорошее в друге из похоронного дома, в господине Ле, когда того уже не было в собственном теле. Но отчего-то так упорно и долго отказывался принимать саму мысль, что хорошее может быть и в Сюэ Яне. Даже если Сюэ Ян и был теми двумя, которых он принял и которые нравились ему, несмотря на долю жестокости, колкости и потаённой злобы. Впоследствии он не раз обвинял себя в предвзятости. Кто он такой, чтобы судить, чтобы решать, кто и чего достоин? Если в великих кланах нет справедливости, способен ли он, повинный в бессчётных смертях, выносить справедливые решения? Он не божество и не судья. Порой Синчэню казалось, что Сюэ Ян сполна окупил свои преступления за те восемь лет, в течение которых, наверное, почти любой человек сошёл бы с ума. Чем он жил все те годы? Мыслью о мести? Что рано или поздно у него получится восстановить душу и сделать Сяо Синчэня своим лютым мертвецом? Было ли это отмщением, сожалением, закостенелой ненавистью, отчаянием? Или всем вместе? Однако, едва ли верилось, что ради — по словам самого Сюэ Яна — мести, желанию вкусить «победу» человек был способен прожить так много лет рядом с мёртвым телом, в городе одних лишь мертвецов.       От этих мыслей Сяо Синчэнь ощущал что-то странное, болезненное, назойливо грызущее изнутри. Что-то, что было далеко от жалости, что-то, что было для него совершенно ново.       Он перевёл сосредоточенный взгляд на тело господина Ле.       Судьба, в которую Сяо Синчэнь действительно верил, не могла столько раз ошибаться. Не могла сталкивать их снова и снова, не имея на то причины. Он сам не мог не заметить, как сильно, порой даже пугающе Сюэ Ян меняет его мировосприятие, не сразу, не в одночасье, но день за днём Синчэню стало казаться, что мир — его привычный мир — не рушится, а обретает новые формы, становится многогранней, глубже и ярче. И что в этом мире ему намного легче дышать. В свою очередь, он не мог не замечать — или по крайней мере надеяться — что и сам в какой-то степени влияет на Сюэ Яна.       Он долго не верил, раз за разом пытаясь уйти, как бы малодушно это ни казалось со стороны. Так было легче. Гораздо легче, чем попытаться остаться, что Сяо Синчэнь впоследствии и сделал. Хоть и совершенно не понимал, куда в итоге заведёт эта совместная дорога по Поднебесной, есть ли у неё назначение, а, может, рано или поздно их путям всё равно предстоит разойтись. Он думал об этом совершенно бесстрастно, как об очередном витке жизни, об очередной неминуемой прихоти судьбы.       Свою необходимость в Сюэ Яне он ощутил внезапно и остро — в день, когда им вновь предстояло уходить от погони, когда тот внезапно потерял сознание и несколько дней не приходил в себя, а сам он всё это время вливал ему свою энергию, а после, когда отчаяние достигло своего предела, решился использовать артефакт, некогда принадлежащий господину Ле. Тогда от одной лишь мысли, что Сюэ Яна не станет, сам Синчэнь вдруг почувствовал, словно срывается в бездонную пропасть без конца и края. Понял, что тогда тот самый мир — пусть со всеми своими бедами и невзгодами, пусть с миллионами дорог — просто лишится красок, погаснет и снова станет пустым, как когда-то давно.       Пришлось вновь мотнуть головой, чтобы отогнать порхающие назойливой стаей мысли. Глаза то и дело слипались от усталости, поэтому он не сразу заметил слабый синеватый свет, просачивающийся сквозь дверной проём. Над городом И занимался рассвет.       Сяо Синчэнь перевёл усталый взгляд и замер в оцепенении — символы больше не горели красным, превратившись в обычные каракули, испещрявшие пол.       — Сюэ Ян? — позвал он приглушённо, почему-то предчувствуя, что ответом послужит оглушительная тишина.       Было слышно, как по ту сторону двери начинают щебетать первые птицы, но всё это слышалось так далеко, словно и он, и этот дом существовали в совершенно другом измерении.       Он сделал два медленных шага и опустился на колени перед настоящим телом Сюэ Яна. Кроваво-красный символ на его запястье потускнел, осталось лишь его едва заметное очертание. Сяо Синчэнь опустил ладонь на солнечное сплетение, прикрыл глаза, пытаясь почувствовать душу или хотя бы малейший энергетический след. Он проделывал это снова и снова, повторяя элементарные действия.       Тело господина Ле было таким же безжизненным, холодным, а на его шее багровел тонкий порез, из которого почти перестала сочиться кровь.       Сяо Синчэнь, сильно хмурясь, смотрел на тот расширенным, немигающим взглядом; пытался зацепиться за клубящиеся отчаянием мысли, но всё никак не мог сформировать те во что-то, что имело бы смысл.       — А-Ян, ты сказал, когда потухнут символы… — обратился он к Сюэ Яну так, словно он был тут и смог бы дать ответ. — Ты ведь сказал.       Он осел на пол, продолжая держать чужую, обдающую мертвенным холодом ладонь. Солгал ли Сюэ Ян, или он сам совершил ошибку, или что-то ещё?.. Сяо Синчэнь накрыл ладонью рану на шее господина Ле и попытался излечить ту, направляя в тело бесчисленное количество духовной энергии, но та оставалась прежней — плоть могла исцелиться лишь при наличии своей собственной энергии, а это тело было мёртвым, лишённым души. Он повторял это про себя снова и снова, пока наконец не осознал смысла, переставая передавать энергию.       Рассвет небрежно проникал сквозь окна и приоткрытую дверь, зачем-то освещал всё вокруг, и в свете солнечных лучей кровь виделась в десятки раз ярче и насыщенней. Сяо Синчэню казалось, что этот свет стал непомерно ярким, как будто нарочно освещая всё то, что он совершил собственными руками. Он вздрогнул от внезапного прикосновения к плечу, ошарашенно оборачиваясь.       Сюэ Ян нетвёрдо стоял на ногах, нехотя придерживаясь за стену единственной рукой. Выражение его лица показалось Сяо Синчэню довольно странным, даже несмотря на то, что ему априори не часто приходилось видеть истинное лицо Сюэ Яна.       — Я тебя напугал? — натянуто спросил тот, всё ещё смотря на Сяо Синчэня сверху вниз, не пытаясь ни отойти, ни подойти ближе.       — Да, немного, — тут же ответил он, а потом выдохнул и нервно рассмеялся от облегчения, проводя ладонью по лицу и бросая короткий взгляд на оставшееся позади тело господина Ле.       Всё получилось. План Сюэ Яна сработал, хоть и не совсем так, как он говорил. С другой стороны — никто из них ещё не проводил подобного ритуала, а значит, не мог быть до конца уверенным в его работе.       — Тогда прошу извинить за это.       Сяо Синчэнь снова посмотрел на Сюэ Яна и поднялся, всё ещё чувствуя, как сильно бьётся сердце от пережитого шока. Слова прозвучали совершенно неискренне, и это сильно сбивало с толку.       — Ты в порядке? — осторожно спросил он.       Сюэ Ян рассмеялся, не столько весёлым, сколько злым смехом.       — Что за идиотские вопросы. Конечно же я в порядке, в отличие от него, — он небрежно махнул рукой в сторону тела господина Ле.       Сяо Синчэнь мысленно уповал на то, чтобы в последующих его словах случайно не вырвалось ничего опасного в сложившейся непонятно каким образом ситуации.       — Я рад это слышать.       — Да?       По тому, как недобро сверкнули глаза Сюэ Яна, он сразу же понял, что снова допустил какую-то оплошность, отчаянно пытаясь понять, какую именно. Быть может, в том, что ритуал не срабатывал так долго, и правда была его вина, и Сюэ Ян это понял?       — Ты и сам задаёшь странные вопросы, — улыбнулся Сяо Синчэнь, однако настороженность в его голосе едва ли могла остаться незамеченной Сюэ Яном.       Тот никак не отреагировал на это и перевёл взгляд на собственную ладонь, сжимая и разжимая пальцы. Неудивительно, что родное тело всё ещё плохо его слушалось. Удивительным было то, что Сюэ Ян вообще смог подняться на ноги. Сяо Синчэнь хорошо помнил дни после своего пробуждения в храме Байсюэ — первый шаг он смог сделать не ранее, чем через несколько часов.       — Тебе не кажется, что вместо пустой болтовни тебе стоило бы разобраться с вот этим, — он снова кивнул в сторону лежащего на полу тела, только на этот раз не удостоил то даже коротким взглядом. — Нужно, чтобы они получили своего господина Ле и наконец-то угомонились.       — Да, ты прав, — опомнился Синчэнь. Он как-то позабыл об этом несмотря на то, что отведённые старейшиной Илина три дня вот-вот должны были подойти к концу. — Но почему ты сказал «мне»? Ты не пойдёшь со мной?       — Я, по-твоему, лишился последнего ума? — фыркнул тот. — Чтобы вновь повидаться с главой ордена Цзинь? Нет уж, спасибо, надеюсь прожить ещё некоторое время без этого счастья.       Сяо Синчэнь кивнул, потому что слова Сюэ Яна и правда звучали убедительно, а после присел на колени и заклинанием переместил тело господина Ле в мешочек Цянькунь.       — Ох, я совершенно забыл проверить, всё ли мы выложили оттуда, прежде чем… Наверное, получилось не очень хорошо.       Взгляд Сюэ Яна постепенно прояснился, а после он то ли рассмеялся, то ли расфыркался себе под нос.       — Даочжан, всё как нужно: в вещах каждого уважающего себя заклинателя должен валяться как минимум один труп! — его голос прозвучал всё ещё с теми натянутыми нотками, но уже явно в меньшей степени.       Сяо Синчэнь не стал смеяться только усилием воли, потому что считал эту тему в принципе ненадлежащей для шуток.       — Думаю, это не займёт много времени.       — Стой, — Сюэ Ян окликнул его уже у двери и принялся что-то искать беглым взглядом. — В этой местности развелось немало тварей, лучше возьми его, — он наклонился, чтобы поднять лежащий на полу Бэйцзи Гуан и передать тот Синчэню, но потом произошло нечто настолько резкое, что Сяо Синчэнь не сразу уловил суть. Сюэ Ян почти поднял меч, как вдруг его рука резко дёрнулась в воздухе, пальцы разжались и покраснели, точно от сильного ожога. Меч с грохотом упал на пол. — Проклятая железка, — прошипел тот и со всей силы пнул Бэйцзи Гуан так, что тот отлетел к стене.       Сяо Синчэнь выдохнул, беря себя в руки. Он и сам не ожидал, что такое может произойти.       — Всё в порядке, — он попытался приблизиться на шаг, однако ощутив витающую потоками нестабильную энергию, решил, что это не лучшая идея. — Это всего лишь оружие, ты же сам знаешь, что многие мечи не желают менять своего обладателя.       — Да? Тогда возьми его, — лицо Сюэ Яна буквально посерело от переполняющей его злости. Он повторил более настойчиво: — Возьми его!       Сяо Синчэнь вздохнул и поднял Бэйцзи Гуан с пола, осторожно проводя ладонью по узорам на ножнах. Сюэ Яна пробрал совершенно нездоровый смех, он долго не мог найти в себе силы, чтобы продолжить говорить.       — Сюэ Ян, это ещё ничего не значит, возможно, ему просто нужно время, чтобы привыкнуть к тебе.       Как и предполагалось, слова не возымели совершенно никакого эффекта. Тот подошёл ближе, бросая совершенно спокойно:       — Забери этот никчёмный мусор, или я сам его вышвырну.       Сяо Синчэнь ощутил лёгкую вибрацию, исходящую от меча. Его с детства приучили к тому, что обращение к духовному оружию должно равняться обращению с живыми существами. Иными словами — заклинатели почти во всех случаях относились к тому с уважением, некоторое духовное оружие могли побаиваться, с некоторым не считаться, но во всех без исключения случаях негласно запрещалось его оскорблять. Однако он понимал и то, что упоминать сейчас об этом вслух — не лучшая идея, поэтому на всякий случай просто заблокировал рукоять меча ладонью. Также он понимал, что наилучшим вариантом сейчас будет просто уйти и дать Сюэ Яну возможность остудить разум за время его отсутствия. Но просто уходить он так и не научился. Сяо Синчэнь совершенно не знал, что сказать, потому что не понимал первоначальной причины, того, что спровоцировало Сюэ Яна ещё до прикосновения к Бэйцзи Гуану. За неимением слов он просто протянул ладонь и хотел коснуться чужого плеча, однако Сюэ Ян сделал шаг назад и взглянул на протянутую руку так, как будто хотел отрубить ту по локоть одним лишь взглядом. Одновременно с этим меч Ле Чжанмэя вновь вздрогнул и почти взметнулся из ножен, однако Сяо Синчэню удалось остановить тот, когда лезвие показалась более, чем наполовину. Он вновь заложил его в ножны, а после наложил на Бэйцзи Гуан сдерживающее заклинание, и тот наконец-то успокоился. Сам он ощущал невероятно отягощающее смятение со всего, что произошло в этот день. И этого всего было так много, что мысли невольно путались.       — С этим мечом действительно происходит нечто странное, — устало произнёс Сяо Синчэнь. — Я подумаю, что можно с этим сделать. Нельзя вечно сдерживать его заклинанием.       Он крепко сжимал Бэйцзи Гуан в ладони, понимая, что в любом случае придётся взять его с собой.       — Просто уйди. И тогда меч больше не придётся сдерживать.       Сяо Синчэнь поднял взгляд, пытаясь отогнать кольнувшую его обиду.       — Уйди, — холодно повторил Сюэ Ян.       — Да, — он совершенно спокойно кивнул и не менее спокойно вышел, прикрывая за собой шаткую дверь.