Мстительный дух городка Иньшэн

      Возле окна покачивались два красных фонарика, озаряющих всё вокруг мистическим светом. Сама комната звенела тишиной. Мертвенности этому месту добавляло тело, лежащее почти по центру, и Сяо Синчэнь, стоящий рядом с нечитаемым выражением лица. Всё это было до безумия, до скручивающегося узла где-то на уровне груди странно. Словно всё успело случиться где-то вне его существования, а сейчас он видел реальность, но мысли никак не могли за той поспеть. Он протянул ладонь и заметил, как дрожат пальцы. Рука замерла в цуне и всё никак не осмеливалась двинуться дальше. Сяо Синчэнь чувствовал, что буквально тонет в иррациональности происходящего. Разве он сам не говорил, что то всего лишь тело и не более? Почему же сейчас ощущал так много противоречивых эмоций? Почему вёл себя так, словно что-то было утрачено? Это было более, чем неправильно. Сюэ Ян ведь остался жить, а он стоял здесь над телом другого человека и даже не мог пересилить себя, чтобы дотронуться до него рукой. Синчэнь заставил себя протянуть руку, поправил неровно лежащие пряди волос, а потом провёл ладонью по щеке: кожа на ощупь была ледяной, словно прикосновение к холодному мрамору.       — Странно, да? — послышалось позади.       Сяо Синчэнь отдёрнул ладонь, но оборачиваться не стал, потому что и так хорошо знал, кому принадлежит этот голос.       — О чём вы, господин Вэй?       — Об этом ритуале в целом, — он подошёл, спокойно оглядывая лежащее перед ними тело. — Я вот почти не помню своего настоящего лица, можете поверить? Только это вот осталось, — Вэй Усянь задумчиво провёл ладонью по собственной щеке. — А когда-то скучал по нему.       — Наверное, вы правы, — он нахмурился.       — Вы устали, шишу, — Старейшина Илина похлопал его по плечу, — И вам незачем больше здесь находиться. Остальное — дело моего племянника и ордена Цзинь. Он должен довести дело с убийцей из Иньшэна до конца, а я в свою очередь обещаю добавить от себя деталей, чтобы всё произошедшее и правда выглядело убедительно.       С этими словами Вэй Усянь опустил на тело Ле Чжанмэя несколько талисманов нетления. Сяо Синчэнь кивнул.       — Я хотел бы попросить лишь об одном: пусть тело господина Ле погребут достойно.       Кажется, Старейшина Илина несколько удивился услышанному, но тут же воскликнул:       — Конечно! Обещаю, что прослежу и за этим тоже.       — Благодарю, — ответил он со слабой улыбкой. — Что бы ни сделал этот человек, его жизнь была далеко не простой. Я просто надеюсь, что его душа уже обрела покой, или обретёт его, когда его тело наконец-то будет погребено.       Вскоре Сяо Синчэнь попрощался с главой ордена Цзинь, и теперь они вышли на улицу, неспешно продвигаясь по пустынным улочкам. К ним также присоединился Хангуан-цзюнь, но за весь путь говорил лишь один Вэй Усянь, причём говорил так много, словно пытаясь наверстать упущенное за все года, пока они не были знакомы.       — Порой и не догадываешься, насколько ужасные вещи творятся в мире, — пробормотал он после того, как Сяо Синчэнь рассказал им всю историю сестры господина Ле. — Даже когда думаешь, что видел их все. Вы не позволите мне взглянуть?       Синчэнь осторожно извлёк мешочек-ловушку для духов и не менее осторожно опустил тот в протянутые ладони. Вэй Усяню не потребовалось много времени, чтобы удручённо кивнуть головой:       — Всё, как вы и сказали.       — Это какое-то проклятие?       — Это что-то, связанное с её родословной. Предполагаю, что кто-то из её предков очень сильно разозлил какое-то божество, или тварь, или человека, — он махнул рукой, — в этом нет даже разницы, потому что в итоге проклятие пало на маленькую девочку. Вы правильно поступили, что не стали проводить ритуал упокоения души. Это бы не помогло.       — Ты знаешь, что можно сделать в такой ситуации? — голос Лань Ванцзи прозвучал бесстрастно, но сам он внимательно смотрел на мешочек, всё ещё лежащий на ладони Вэй Усяня.       — Её душа и тьма уже неразделимы. Я сожалею.       С этими словами он вернул душу Лайин обратно и, казалось, немного понуро опустил голову. Увидев это, Сяо Синчэнь почувствовал себя неловко. Не секрет, что многие люди искали Старейшину Илина, чтобы попросить его помощи, особенно когда дело касалось последствий Тёмного Пути, но у него не было и в мыслях просить помощи, и уж тем более уповать на то, что кто-то непременно разрешит эту проблему.       Тем временем они уже пересекли черту города и теперь неспешно двигались по протоптанной дороге. Округу стремительно накрыла темнота, поэтому каждому из них пришлось зажечь по одному талисману. Казалось, что за разговором они совершенно позабыли о времени.       — Я думаю, что вы и так прошли со мной достаточно, — опомнившись, произнёс Сяо Синчэнь. — Дальше я продолжу путь в одиночку.       — Вы могли бы отправится с нами, — произнёс Лань Ванцзи. — Будьте уверены, в Гусу Лань вам точно будут рады.       — Точно, — кивнул Вэй Усянь, — идёмте с нами! Вам нужно как следует отдохнуть после всего этого.       — Благодарю за приглашение, — Сяо Синчэнь вежливо и искренне улыбнулся, — как и за всю вашу помощь. Однако я не могу его принять.       — Жаль, — протянул Старейшина Илина, но настаивать не стал, — тогда надеюсь, что наши с вами пути ещё не раз пересекутся, — он собирался было сложить руки в прощальном жесте, как вдруг спросил по-детски заинтересованным голосом: — И всё-таки, что могло вернуть вас к жизни, шишу?       Сяо Синчэнь улыбнулся тому и ни секунды не раздумывая ответил:       — Жизнь и смерть — это самое великое в мире таинство. Я думаю, господин Вэй, самое прекрасное, что происходит в этом мире — необъяснимо. И именно поэтому оно так прекрасно в наших глазах.       Он с необъятной теплотой внутри осознавал, что произошедшее с ним — несомненно, является таинством, между ним и Сюэ Яном, и чувствовал нечто странное: что если об этом узнает кто-то ещё, то таинство априори перестанет быть таковым. И что он, таким образом, словно нарушит что-то личное, хрупкое, то, что никому больше не предназначалось.       — Ух ты! — воскликнул Вэй Усянь с широкой улыбкой. — Мне нравится, как это звучит. Но неужели вам никогда не было интересно…       — Вэй Ин, — раздалось как всегда беспристрастное и немногословное со стороны от идущего по правую руку от Старейшины Илина Хангуан-цзюня.       Вэй Усянь повернулся к тому, и лишь одного взгляда хватило, чтобы его лицо засияло с новой силой, только теперь в его улыбке присутствовало что-то ещё, что-то яркое, словно наполняющее его изнутри. Сяо Синчэнь, смотря на это, уже не в первый раз поражался, как эти двое способны понимать друг друга, порой не произнося ни единого слова. По своей природе, он был не тем человеком, что стал бы интересоваться характером отношений, что связывают двух людей вместе, даже несмотря на то, что о Старейшине Илина и Хангуан-цзюне по Поднебесной ходило немало самых разных слухов, да и Сюэ Ян не преминул возможностью бросить несколько скабрёзных шуток в их адрес. Однако Сяо Синчэнь не мог не восхититься невидимой связи, соединяющей этих людей.       — Я не буду больше докучать вам своими вопросами, — прервал его мысли серьёзный голос Вэй Усяня.       — Вы вовсе мне не докучали, — поспешно ответил он, уже готовый извиниться, если какие-то из его слов прозвучали грубо, однако увидел на чужом лице только весёлую усмешку. Сяо Синчэнь и сам усмехнулся. Порой он видел нечто логичное в том, что Сюэ Ян называл того своим учителем. Промелькнула даже мысль, что в иных обстоятельствах те, возможно, могли бы отлично поладить.       — Раз так, тогда, перед тем как мы с вами расстанемся, задам ещё один вопрос. Обещаю, что на этот раз он будет последним! — он развернулся на пятках, обращаясь лицом к Синчэню. — Вы полностью уверены в том, что Сюэ Яну стоит доверять?       Сяо Синчэнь приподнял бровь, всё ещё с улыбкой:       — О чём вы говорите, господин Вэй?       — Я видел символы на запястье у тела, что вы принесли, — он хмыкнул. — И я знаю, что это значит. Эти символы были изобретены не кем иным, как мной.       — На это вы делали расчёт, когда дали отсрочку в три дня?       — Я делал расчёт на слишком уж изощрённый мозг одного не самого приятного, надо сказать, из моих давних знакомых. Использовать это… — Вэй Усянь оценивающе кивнул головой, — было не так уж и глупо. Вы проводили ритуал? — на кивок со стороны Синчэня, тот чуть нахмурился. — Это… Наверное, это было непросто.       — Да, это было непросто, — повторил Сяо Синчэнь, потому что не мог облечь в слова то, насколько это было непросто. — Но это было необходимо. К тому же, от этого никто не пострадал.       — Всё-таки, вы удивительный человек, шишу, как все о вас и говорили. Я рад, что мне довелось узнать это лично, — говоря это, он сложил ладони в прощальном жесте и чуть склонил голову.       Сяо Синчэнь и Хангуан-цзюнь проделали тот же ритуал, поклонившись и вежливо прощаясь.       — И всё-таки, вы не ответили на мой вопрос, — услышал он, когда развернулся и был готов пойти дальше по дороге.       — Я ни в чём не уверен, — ответил Сяо Синчэнь, и немного нехотя развернулся в сторону Старейшины Илина. Его губы окрасила еле заметная, немного грустная улыбка. — Ни в чём, что касается других людей. Но я уверен в своей вере в других. И даже если она когда-нибудь выйдет мне боком, я никогда не стану жалеть об этом. Если я сделал это когда-то, значит, это того действительно стоило, и, значит, я один буду в этом виновен. Поверьте, — серьёзно обратился он к стоящим позади Вэй Усяню и Лань Ванцзи, — я готов буду понести любую ответственность за… всё. Что бы ни случилось. Я за всё отвечу сам.       — Тогда будем надеяться, что до этого не дойдёт, — задумчиво кивнул Старейшина Илина, к счастью, решая не продолжать этот разговор. — Прощайте, шишу.       Два силуэта, объятые тусклым желтоватым пламенем неспешно исчезали во тьме, но вскоре та поглотила их окончательно, и Сяо Синчэнь, опомнившись от мыслей, двинулся прочь.