Один на миллиард

      Камиль сидел, прикрыв глаза и запрокинув голову на спинку скамейки, в дальнем уголке парка при клинике. На его коленях лежала раскрытая книга, но чтение было прервано, хотя омега был заядлым читателем, вполне успешно компенсировавшим недостатки образования огромным охватом усвоенной литературы. Просто сейчас было не до того: настало долгожданное лето, всё было зелено и свежо, светило солнце и разнообразно щебетали птицы. Было по-настоящему хорошо, в кои-то веки… Омега призадумался, а осознав, изумлённо распахнул глаза, уставившись в пронзительно голубое небо: ему впервые со времён глубокого детства, когда его добрый и ласковый папочка ещё был жив, стало хорошо! Осиротев, ему пришлось скоропостижно повзрослеть, напороться на половое созревание, беременность и изгнание из отчего дома. А дальше его преследовала вечная тревога и страх за себя и за сына. И тут случился кульбит, перевернувший привычную жизнь, – Алан, Нейтон, разлука с Ники, неутешительный диагноз, страшная операция, тяжелейшая гормональная терапия…       Но вот всё наладилось: постоперационные швы окончательно затянулись, гормоны утихомирились, Ники был в безопасности и Камиль впервые за столько лет смог с облегчением выдохнуть и стать собой, прочувствовать самого себя, осознать. Он снова блаженно прикрыл глаза и глубоко вдохнул воздух, наполненный ароматом какого-то цветущего неподалёку дерева. Но ещё более приятным был запах Нейта, пропитавший всю его одежду и даже самую кожу… альфа словно всегда теперь был с ним, как и невидимые крылья за спиной, на которых Ками парил, парил, парил… живой и влюблённый.       Мобильный отозвался входящим звонком. Омега улыбнулся, отвечая:       — Привет, солнышко!       — Привет, пап! Мы к тебе приехали. Ты в палате?       — Нет, в парке. Я сейчас к вам подойду…       — Нет-нет, не надо! Нас с Таей в клинику не пустят, так что всё равно планировали тебя на прогулку зазывать. Мы сейчас сами тебя найдём. Ты в том укромном уголке, где скамейка за деревьями спрятана?       — Да.       — Так и думал! Всё, мы уже идём к тебе.       Камиль отложил трубку, захлопнул книгу и сладко потянулся. Его ничуть не раздосадовало то, что его уединение прервали. Вообще было здорово больше не раздражаться и не злиться по пустякам, снова владеть собой и держать эмоции под контролем, более не расстраивая сынишку и не позорясь перед его альфой. А вот с Нейтоном было всё наоборот – полная утрата контроля и самообладания, но и это тоже было здорово. Даже великолепно! Впервые в жизни…       — Папуль!       — Привет, Ками! Как настроение?       — Привет! Всё отлично, — ответил омега, обнимаясь с Ники и не всерьёз уворачиваясь от лобызаний щенка. — Вы, смотрю, прям неразлучники с Таей стали.       — Да, мы стараемся везде её с собою брать, — подтвердил Алан. — Так все счастливы и мебель целее.       — В смысле, мебель целее?       — Помнишь в гостиной стулья? У них чуть гнутые ножки из цельной древесины и задние продлены до верха, чтобы образовывать спинку, а оканчиваются закругленными выступами. Оканчивались.       — Ага, в прошедшем времени – я уловил, — делано серьёзным голосом проговорил Камиль, сдерживая улыбку.       — В абсолютно прошедшем. Полагаю, она заскакивала на стул, поднималась на задние лапки, опираясь на спинку. А потом самозабвенно грызла эти выступы, повернув мордочку бочком. И теперь они равномерно заострены и заточены, как колья.       — Ну вы же не разозлились и даже шутили по этому поводу! — заступился за любимицу Ники.       — А я и не шутил вовсе. Я вполне серьёзно сказал, что если к нам в дом заберутся вампиры, оборотни али ещё какая-нибудь там нечисть, то надо будет просто ловко уронить оных на один из этих стульев. Тая, собственно, озаботилась нашей безопасностью, а не праздно чесала режущиеся зубки.       — А-алан, — жалостливо протянул омежка, украдкой выдирая пальцы из маленькой кусачей пасти Таи.       — Слушай, Ал, а может быть, тебя облапошили и всучили вместо брабансона крокодильчика?       — Всё может быть, Ками. Сам знаешь – кинолог из меня никакой.       — Ну па-апа! Алан! — захныкал Ники, опасаясь, что мелкой хулиганке может влететь.       — Да мы шутим, солнышко, шутим, — любовно заверил альфа под весёленькое хихиканье Камиля. Спустя полминуты Алан посерьёзнел и продолжил: — А вообще мне надо с вами поговорить, мальчики. Ранее я планировал дождаться, чтобы Ники шестнадцать исполнилось, полагая, что так получится минимизировать неизбежные негативные переживания. Но вчера вечером я получил тревожное сообщение от своего младшего брата и принял решение вернуться в лоно семьи безотлагательно. Я представлю родителям своего жениха, и им придётся принять факт его юности. Воображаю, какой у них будет шок, да и какую фееричную сцену они мне закатят, но…       — Эй-эй, притормози! — прервал его Камиль. — Так у тебя полная семья и брат имеются?!       — Ну да. Я и не говорил, что у меня их нет.       — Ты и не говорил, что они у тебя есть!       — Эм, да, верно. Тут такое дело, Ками… мне, конечно, и близко не пришлось так жёстко от жизни огрести, как тебе. Но я тоже был объявлен «позорным пятном» на безупречной репутации своих родичей. И меня от дома отлучили, но спасибо – не на улицу выгнали, а в дедушкину квартиру выселили. Да и не навсегда – мне было разрешено вернуться, но только если обрету истинную пару.       — Я, в принципе, догадываюсь, в чём суть вашего семейного разлада. Но будет лучше, если мы с Ники не станем строить гипотезы по этому поводу, а ты сам всё нормально разъяснишь.       — Да, именно это я и собирался сделать. И начать, как говорится, надо с истоков. Детство у меня было счастливое, безоблачное, хоть я и не был обычным ребёнком. Мой мир с рождения был полон гендерных ароматов, атакующих моё обоняние, но до поры это меня никак не волновало, являясь привычной данностью. Я развлекал родню тем, что, к примеру, мог безошибочно с порога назвать, сколько людей и какого пола присутствуют в доме. Или смешил всех подробным описанием запаха того или иного беты. За это меня в шутку звали вундеркиндом, а отец гордо повторял, что его сын – настоящий альфа, вот и всё. Но тут грянул пубертат, и моему покою пришёл конец. Я натурально стал сходить с ума, всё время был на взводе, возбуждаясь за доли секунды в присутствии любого омеги и даже беты. Ничто не имело значение – ни их внешность, ни их возраст, только разве что статус: меченные истинной парой омеги воспринимались мною совершенно нейтрально. Родители, несколько раз пережив публичный позор, когда все окружающие на каком-нибудь светском рауте могли полюбоваться на палатку в штанах их сыночка, для начала минимизировали мои контакты с окружающими. Пригласили нашего семейного врача, но тот, само собой, никаких отклонений в физическом или психологическом развитии у меня не обнаружил, списал мои реакции на излишнюю юношескую темпераментность и посоветовал найти себе парня, с которым можно будет регулярно «сбрасывать пары». Ну, а так как с внешней привлекательностью проблем у меня никогда не было, то такой парень нашёлся быстро. А потом ещё один, и ещё, и ещё, ведь «паров» у меня было хоть отбавляй, а «сбрасывались» они лишь на сутки-другие. Сверстники-альфы завидовали моей бурной сексуальной жизни, но лично я в ней ничего хорошего не находил – сплошная животная механика. Сам-то я завидовал своим родителям – истинной паре, их глубокой любви и привязанности.       — Так ты ещё и дитя истинных? Впервые слышу, чтобы подобная пара выгоняла своего ребёнка! — возмутился Камиль.       — Ну, справедливости ради надо сказать, что выгнали они меня не насовсем и не до конца. Жильём снабдили, образование и прочее – оплатили, а моя фирма – это дочернее предприятие на базе нашего семейного бизнеса. Словом, меня полностью обеспечили, но личные контакты – да, лимитировали по максимуму. За прошедшие годы относительно регулярно я виделся только с отцом и то в основном из-за работы. С папой я нечасто переписываюсь на предмет «жив-здоров». А с братиком мы перекидываемся сообщениями тайком от родителей.       — Так. И что же ты такое натворил?       — Как я уже и сказал – «сбрасывал пары». А с кем я тогда мог это делать? Разумеется, с омежками и бетами из ближайшего окружения, то есть с отпрысками семейств нашего круга общения. Я никого ни к чему не принуждал, голову не морочил – честное слово! Но некоторые парни сами себе что-то такое нафантазировали, а у некоторых были чересчур консервативно воспитанные папаши. Короче, скандалы не заставили себя ждать. А в нашем мирке, как ты, Ками, изволишь выражаться, «богатеньких засранцев» свои правила имеются. Репутация – это всё. Многие сделки и договора совершаются на базе личных знакомств и поддержания определенного статуса. Состояние и бизнес мои родители унаследовали и с младых ногтей были вышколены в формате «держите класс». И всё у них прекрасно получалось, пока не подрос «озабоченный» сынишка и не стал позорить их перед деловыми партнёрами и прочим высшим светом.       — И это повод для отлучения вчерашнего подростка от дома? — не унимался омега.       — Там сложнее всё протекало. Выслушав мои заверения и объяснения, мол, я по-другому не могу, так как боюсь слететь с катушек и натворить чего плохого, они решили поводить меня по специалистам и врачам. В итоге вышли на светилу науки и медицины мирового уровня, который авторитетно заявил им, что сынок у них дефективный, что моя сексуальная акцентуация – это ещё цветочки, потому что взрослея я буду только прогрессировать в своей мании, что дальше мне нужно будет всё больше и больше, обычного секса мне станет мало и я перейду к изнасилованиям и садизму извращённо-сексуального характера! Божечки, бедный мой папочка! Так рыдал прямо там, в кабинете этого гения.       — И он предложил выгнать тебя из семьи?       — Не-ет, если бы! Он предложил меня химически кастрировать, для начала. А потом, если понадобится (а оно понадобилось бы), поместить в закрытую спецклинику для девиантов всех сортов.       — Ого, круто! И как же тебя пронесло мимо такого эпического финала твоей едва начавшейся жизни?!       — А это всё Нейтон спас меня, пацана. Он тогда ещё не был доком, а всего лишь интерном-бессребренником двадцати четырёх лет от роду, собственным умом, талантом и упорством добившимся места при такой шишке от медицины. Он в качестве ассистента присутствовал при всех моих приёмах. Нейт, в отличие от прочих и от самого профессора, обратил пристальное внимание на мои рассказы о мощном восприятии мною феромонов. И когда узнал о назначенной мне экзекуции, то решился рискнуть своим положением, образованием, карьерой – всем! Он пошёл против своего наставника и патрона, заявив моим родителям, что не считает меня законченным извращенцем. Упросил сделать отсрочку хотя бы на месяц, обязуясь за это время найти доказательства тому, что я не болен, а уникален. И нашёл! Сутками не спал, перерабатывая тонны единой международной медицинской статистики, перечитывая миллионы статей и прочего, но на исходе отведённого месяца он подготовил железобетонную доказательную базу для своих исследований. Он первым в мире обнаружил феномен, которому сам и дал название, – гиперальфа.       — И как это у него вышло? — с придыханием спросил Камиль.       — Ну, в подробностях он лучше пусть сам тебе как-нибудь расскажет. А в сухом остатке, он по всем странам обнаружил редкие свидетельства, описывающие странных альф, разнообразной датировки, вплоть до очень давней. К сожалению, в сводки и статьи эти мужчины попали в основном из-за своего… недопустимого поведения. Но объединяло их то, что все они ярко и красочно описывали феромоны окружающих. Воодушевлённый этими находками, Нейт задался целью найти и других, ныне живущих, гиперальф. И это ему тоже удалось! Целых двух! Один, правда, отбывает срок в тюрьме – думаю, ты догадываешься, по какой статье. Но у второго жизнь сложилась прекрасно, так как ему повезло ещё в девятнадцать лет обрести свою пару. Сейчас этому альфе около семидесяти, у него двое детей и пятеро внуков. Знали бы вы, мальчики, как меня тогда эта информация воодушевила! Убедиться, что ты всё-таки не урод какой-нибудь и что есть шанс на счастье, только бы найти истинного…       — М-да, это во многом объясняет твоё поведение в самом начале, — задумчиво проговорил омега. Однако тут же добавил: — Объясняет, но не оправдывает, козюля!       — Виновен, ваша честь, сдаюсь!       — Проехали. А дальше-то чего?       — А дальше мы с доком разработали «схему поведения», которая позволила бы мне жить практически полноценной жизнью, так чтобы при этом я был вполне безопасен для окружающих. За основу была взята моя предыдущая, интуитивно найденная стратегия поведения, то есть регулярный, практически ежедневный секс. Только Нейт убедил меня внести существенные поправки к выбору партнёров: все они должны были быть вполне взрослыми, имеющими определённый жизненный опыт. Чрезмерно романтичные натуры, витающие в облаках, необходимо было отсеивать сходу, дабы поневоле не вводить их в заблуждение и не взращивать в их прекрасных головках ложных иллюзий. Перспективы будущих взаимоотношений я обозначал сразу чётко и ясно: только секс и не только с ним одним; никаких обязательств ни с чьей стороны; безоговорочное использование презервативов; недопустимы встречи в течку и, соответственно, никаких вязок и беременностей; встречи происходят исключительно по обоюдному желанию и, разумеется, будут немедленно прекращены в случае обретения кем-либо истинной пары или постоянного партнёра.       — Ага, и догадываюсь, что налаживать подобные… контакты, ты должен был подальше от благородных семейств.       — Всё верно. Моим родителям ничего более не оставалось, как временно отречься от «непорядочного» сына.       — И что, много желающих нашлось проводить время с тобою таким образом? — сощурившись, спросил Камиль.       — Представляешь – да. И это очень грустно, на мой взгляд. Столько разочарованных в личной жизни и романтике людей, оказывается…       — А теперь ты как? — уже сквозь зубы уточнил омега.       — А теперь я лучше всех, папочка! Мне никто, кроме Ники, больше не нужен. Ничей запах, кроме как его, надо мною больше не властен. И несмотря на то что я теперь до конца своей жизни прикован к нашему солнышку, я… Ками, я свободен! Свободен и счастлив, как в невинном детстве. А ведь я был на грани срыва и саморазрушения прямо перед тем, как найти вас, мои любимые мальчики.       — Я, вообще-то, тебя на два года старше, балбеска, а ты меня всё в «мальчики» записываешь.       — Пф, тоже мне аргумент! Ты себя в зеркале видел?!       — Ну да – маленькая собачка до старости щенок.       — Ты наша грозная и опасная милашка, Камиль, смирись.       — Да я уже… Ники-Ник, давай я Таю подержу, а ты сбегай в клинику за Нейтоном – у него как раз должен был обход закончиться.       — Хорошо, папочка, — легко согласился мальчик и, передав собачку Камилю, ускакал на поиски доктора.       — Так, Алан, — проговорил омега, когда его сынишка скрылся из виду. — Я тебя чисто по-семейному, как будущего зятя, предупреждаю: тебе хана, детка! Ники во многом пошёл в меня, а я, знаешь ли, собственник и ревнивец. Не смотри, что твой рассказ о сексуальных похождениях в прошлом, его, как мальчика, пока особо не трогает. Ники всё услышал и запомнил, и поверь – в будущем, уже как парня, он его тронет. О-о, как он его тронет! И в ответ он тебе так потом зарядит – приколешься ещё!       — Ну, не пугай меня, злой-злой омега!       — Так я и не пугаю вовсе, а честно предсказываю твоё будущее – он тебя съест с потрохами. Готовься.       — Да как к такому приготовиться-то?!       — Как минимум тщательно помыться и натереться специями, — пожал плечами Камиль.       — Я же ни в чём не виноват, — альфа даже как-то растерялся.       — И что, что не виноват? Всё равно же – кобельеро, хе-хе.       — Ка-ами…       — Но вязку ещё ни разу не испытывал, говоришь?       — Нет, мне с течными нельзя было – концентрация феромона такая, что я почти сознание терял. Сразу понял, что совсем перестану себя контролировать и дров могу наломать. Благо я их уже издалека мог чуять и тут же волевым решением терялся куда-нибудь. А теперь меня от их запаха тупо подташнивает и всё.       — Ну хоть что-то ты в себе для своего омеги сберёг нетронутым… Так, а с братом там чего приключилось?       — Да давят родители на него запредельно. Ладно, они его в будущие наследники компании стали готовить – этого было уже не избежать. Но они, кажется, пытаясь компенсировать неприемлемое поведение старшенького, излишне жёстко контролируют младшенького! Эмиль, мой братик, прямо написал мне, что ещё одну мучительную течку под капельницами он не переживёт… ему девятнадцать, а к нему никого даже на пушечный выстрел не подпускают. Он на грани срыва и может глупостей натворить от отчаянья.       — Ох и напридумывали вы себе сложностей, господа. Давай, вытаскивай брата. И смотри мне, чтобы Ники никто и словом не обидел!       — Не извольте беспокоиться, папенька, я за наше солнышко всех порву… А вообще-то, отец и папа у нас с Эми хорошие, добрые, просто увязли во всех этих этикетах да расшаркиваниях. Словом, попробую поговорить и всё разрулить.       Тая задёргалась, норовя вырваться из рук Камиля, так как первая завидела вернувшего любимого хозяина в сопровождении доктора Горна.       — Привет, Ал! Волчок, молодец, что вышел на свежий воздух, — ласково проговорил Нейтон, присаживаясь рядом с омегой и приобнимая его за плечи.       — Док, я спросить хотел: ты же прописывал препараты Эмилю для облегчения… ну, течек?       — Да, но только для первых двух. Консервативная подборка спазмолитиков и питательных растворов для капельницы, санитар-бета, всё в домашних условиях, за закрытыми дверьми – чинно-благородно, как в старые недобрые времена.       — И насколько вредно так проводить течки для омеги?       — Смотри: сами препараты, которые я ему назначал, безопасны и в какой-то степени способны сглаживать такое непростое состояние. Свободный омега может перетерпливать течки с их помощью более-менее сносно, если таково его собственное желание и настрой. Но в том-то и состояла основная проблема: Эмиль такого для себя не желал даже в самый первый раз. Он хотел проводить это время естественным образом, как заведено природой, и я его полностью поддерживал, так как уверен, что никто не имеет право принимать за омегу решение в данном вопросе. Вот поэтому ваши родители меня и отстранили от наблюдения за здоровьем Эми. А что-то случилось, раз ты спрашиваешь?       — Пока вроде как нет, но может скоро случиться. Я с ним списался вчера и не удержался – поделился радостью, что истинного нашёл. А он в ответ буквально взмолился, чтобы я немедленно вернулся в семью и помог ему отстоять свои права. Пожаловался, что больше не выдержит таким манером течки переживать, что от капельниц ему ещё с месяц плохо бывает. Вот какой дрянью его могут накачивать, а?       — О, чего только нет! Всё зависит от профессиональной этики его теперешнего врача. Судя по описанию, ему как минимум седативное подмешивают. Это позволяет с лёгкостью контролировать омегу, а вот ему самому оно вообще не помогает, только ухудшая течение процесса, и имеет кучу побочных действий. Например, запросто может развиться депрессия с уклоном в суицид.       — Вот-вот, очень на то и похоже. Ну что, солнышко, поедем разнос родственникам устраивать? — подмигнув омежке, спросил Алан.       — Поедем, — смело ответил Ники.       — Вот и славно. А теперь давай домой – вас с Таей пора кормить…       Оставшись с Камилем наедине, Нейтон сразу придвинулся к омеге плотнее, стал поглаживать того по бедру и выцеловывать шею. Камиль, тая от удовольствия, вяло подумал, что не мешало бы хоть разок взять да шлёпнуть этого доктора по шаловливым рукам, как сам тот всё время делает, выторговывая женитьбу. Эх, надо бы, но совершенно же не хочется!       — Опять возбудишь меня до чёртиков, а с продолжением обломаешь? — со вздохом поинтересовался омега.       — Попрекать меня за мою же порядочность – бесполезно, — парировал альфа.       — Нейт, я в вопросе брака такой же, как Алан. Считаю, что его следует заключать только с истинным.       — Солидарен, это очень разумный подход.       — Ну так чего ж ты меня замуж зовёшь, хотя сам ещё пока даже учуять не можешь?       — Так ведь ты меня чуешь – тебе и слово.       — Но восприятие омег не столь надёжно…       — Вот только не надо меня лечить – я сам доктор! Не так быстро, как альфы, не на таком расстоянии и с меньшей интенсивностью, но всё вы, господа омеги, воспринимаете. Проще говоря, за то время, что мы с тобою находимся в контакте – причем иногда очень тесном контакте – ты вполне уже должен был разобраться. И что – скажешь, тебе не нравится мой запах?       — Очень нравится, но я не особо сейчас доверяю себе – отказ от блокаторов, гормональная терапия… Вдруг я путаю притяжение пары с банальной похотью?       — Ага, такая специфическая, избирательная похоть ровно к одному альфе при полном игноре всех остальных. М-м, как же такая по-научному называется – не напомнишь?       — А с чего ты решил, что я игнорю остальных альф? — наигранно кокетничая, уточнил омега.       — С того, что в клинике таковых среди врачей и санитаров полно, а я за тобою постоянно ревностно наблюдаю. И только в моём присутствии ты начинаешь глубже и чаще дышать. А согласно моему профессиональному опыту гормональные всплески тут ни при чём, — воркующе проговорил Нейтон и нежно поцеловал упрямца в висок.       — Всё равно будет надёжнее убедиться во всём, когда вернётся мой феромон и…       — Свободный, осознанный выбор, Камиль. Вот что у нас сейчас с тобою есть, ну или вроде бы как есть. То, о чём говорил наш Ники, – возможность добровольно выбрать друг друга.       — А где гарантии, что такой выбор будет верным?       — Гарантий нет, но есть кое-что другое. Есть моя любовь с первой секунды, как я увидел тебя в той комнате общежития, – чувство, которое с тех пор только растёт и усложняется. Есть мой неусыпный страх за твоё здоровье, самочувствие и благополучие. Есть моё горячее желание быть самым лучшим отцом для Ники и плюс ещё как минимум одного нашего ребёнка.       — Оу, Нейт, мы пока даже о свадьбе не договорились, а ты уже дитяшку запланировал?!       — Да я его не просто запланировал – я тебе его прописал! Беременность и роды – всё равно что перезагрузка гормональной системы вкупе с обновлением и омоложением всего организма. Это лучший из способов закрепить успех твоего лечения – третья фаза. И если ты думаешь, что я подпущу к тебе любого другого альфу…       — Ладно, в четверг.       — Что – в четверг?       — Я выйду за тебя в четверг.       — В этот четверг?       — В этот, в следующий, через месяц – в любой четверг, когда ты сможешь всё организовать.       — А можно я всё-таки спрошу – чисто из любопытства – почему именно в четверг?       — Эй, мы тут собрались с тобой жениться и детёныша завести, даже не удостоверившись, что мы пара. С таким раскладом – почему бы не в четверг?!       — Логично.       — А то! И никакого секса до свадьбы. В наказание нам обоим.       — Так. Допустим, я буду наказан за то, что распалял, соблазнял и манипулировал. А ты за что?       — За легкомыслие, что таки согласился, не убедившись в нашей истинности до конца.       — Ясно. А можно мне поцеловать жениха?       По всему выходило, что Камиль должен был сказать «нет», но у него почему-то не получилось.