Ники вскрикнул и запрыгал от радости, едва не расплескав воду в кувшине, – его новый и весьма прихотливый цветочек наконец-то проклюнулся из земли! Эту благую весть омежка сообщил всюду следующей за ним Тае, после чего пристально осмотрел и других жителей горшочков и кашпо на подоконнике. Что ж, все были прекрасны и деловито росли – можно поливать.
А ведь началось всё с тех самых цветов, подаренных на день рождения. Когда покупные растения в горшках отцвели, Ники их выбрасывать и не подумал – они же живые! Расселив цветы по подоконникам, он начал регулярно поить их водичкой. Вот только они почему-то стали хиреть и неотвратимо гибнуть. Расстроенно оглядывая их и вынося уже третий по счёту «трупик», мальчик думал: всё, хватит – не удался из него цветовод! И наверняка сдался бы, но тут его грустную мордочку заприметил Алан и полез с расспросами. Он-то и успокоил Ники, заверив, что юному флористу попросту не хватает опыта и знаний. А ещё инструментария, подкормок и удобрений. Не пуская дело на самотёк, Лэнд повёз омежку в специализированный магазин всем этим затариваться. Там им попался прекрасный продавец-консультант, который дал кучу полезных советов, порекомендовал удачную книгу и убедил Ники попробовать самому с нуля вырастить несколько цветов из семян, чтобы прочувствовать весь процесс целиком.
Омежка загорелся энтузиазмом, однако он даже и предположить не мог, насколько сильно его захватит идея пробуждения новой жизни из, казалось бы, мертвого семечка. С не меньшим азартом он наблюдал, как у отростков, которые он нащипал с разрешения удивлённого Лори, будучи у того в гостях, пробивались корешки в стаканчиках с водой. А его прежние подопечные наконец-то перестали болеть и уж тем более погибать и радовали новыми листочками.
Закончив со всеми домашними растениями, Ники не забыл и о тех, что высадил в ящиках на открытом балконе, – их тоже надо полить и подкормить. Путь к балкону проходил через небольшой угловой закуток, который раньше был просто аккуратным, но совершенно пустым, а теперь… Омежка залюбовался россыпью цветных бликов и солнечных зайчиков на потолке и стенах. И это была его идея! В одном магазинчике, где продавались исключительно вещи ручной работы, он взглядом прикипел к часам, декорированным замысловатой мозаикой из ромбиков зеркал и окрашенного стекла. Алан, заметив его интерес, тут же их купил и предложил Ники самому решить, где им висеть. А юный омежка уже знал, что место им на этой самой стене, рядом со стеклянной дверью на балкон, – ловить лучики солнца и причудливо расселять их внутри комнаты.
Ники задержался в этом закутке, довольно улыбаясь. В этот момент им овладело очень приятное ощущение, казалось, исходящее прямо от стен, пола и потолка – от самого дома. Такое же чувство его охватывало, когда папа его нежно обнимал и говорил, что любит безмерно… Улыбнувшись ещё шире, он вышел на балкон.
Закончив с поливом, Ники позволил себе расслабиться и полюбоваться видом на хвойный лесок впереди, на пышный сад соседа слева и на сад в своём дворе. Ну, на свой сад, вроде как. Спору нет, он ухоженный и красивый: каждые пару недель приходит пожилой садовник бета и делает всё необходимое. Только вот… ну нет в нём чего-то такого особенного, душевного. И не удивительно: альфа постоянно на работе, а садовник просто порядок наводит. Но оба они вторили друг другу, что если ему, Ники, захочется что-то поменять, чтобы сад стал ему ближе… Да, он действительно кое-что поменял бы. К примеру, ели растут только на заднем дворе, а если хотя бы одну посадить у фасада дома, то зимой, в преддверии Нового года, её можно будет украсить светящейся гирляндой! Это будет так здорово! Собственная живая ёлка!
— Тая, лапушка! Давай посадим ёлочку, а?! Во-он там – будет не слишком близко, но и не слишком далеко. Что скажешь, пойдём?!
Собачка преданно и восторженно смотрела хозяину в глаза, энергично виляя хвостиком, словно одобряя его план. Вдвоём они бегом спустились вниз, где рядом с гаражом была кладовка с садовым инвентарём. Вооружившись небольшой лопатой и пластиковым ведром, Ники со своей неразлучницей вышел за ворота и направился к лесу.
Приблизившись, парнишка вдруг осознал, что заходит в него той же самой тропой, что и тогда, зимой. Он остановился в задумчивости и бессознательно потянулся кончиками пальцев к метке у основания шеи. Теперь всё было иначе: вместо белизны сугробов – зелень травы, вместо холода луны – тепло солнышка, вместо сковывающего тогда страха – какое-то незнакомое, загадочное чувство…
От смущающих размышлений Ники отвлекла Тая, которая уже успела забежать вглубь, вернуться, не обнаружив идущего за ней хозяина, и теперь стояла перед ним с видом «так мы идём?». Омежка тряхнул головой и, напомнив себе, что пришёл сюда по делу, отправился в лес выискивать ёлочку – ту самую, особенную, не слишком большую, не слишком маленькую… о! вот она! Идеально.
Ники аккуратно окопал деревце, не спеша вытянул и переместил корневища вместе с комьями земли в ведро. Всё – к переезду готова! Омежка сунул древко лопаты под мышку, а ведро с новой питомицей прижал к животу, обхватив обеими руками, – так и потопали обратно к дому. Было немного неудобно: он всё время цеплялся за разлапистые ветви, да и руки стали постепенно уставать. Ну ничего – тут недолго идти, справится…
— Эй! Тебе помочь? — бодрый юношеский голос слева. — От неожиданности Ники чуть не выронил ношу, а Тая залилась защитническим лаем. Омежка повернулся в сторону говорившего и увидел парня, который, улыбаясь и подняв согнутые в локтях руки, приближался со словами: — Всё-всё, не ешь меня, страшный зверь!
Ники пока не учуял его, но и без того безошибочно определил, что перед ним альфа: длинные крепкие ноги, узкие бёдра, уже наметившийся крутой разворот плеч, сухие, но отчётливые бицепсы… Хорош. Он был немногим старше омежки – лет семнадцати, и его симпатичное лицо ещё хранило в себе юношескую смазливость. Модная стрижка с длинными прядями чёлки и почти выбритым затылком, красивая и ещё тонкая шея, острые ключицы… а когда он приблизился на расстояние в пару шагов, Ники ощутил и его запах – свежий, солёно-мятный и пока напрочь лишённый глубоких, тяжёлых ноток зрелого альфы.
— Расхищаешь лес? — продолжил шутить парень, чтобы, видимо, растормошить замершего омегу.
И это сработало – Ники заулыбался в ответ, сказав:
— Здесь она была бы статисткой, а я сделаю из неё приму.
— Ого! Уел ты меня! Какие, оказывается, умненькие омежки бывают. Любишь читать? — спросил парень и жестом показал, мол, давай сюда ведро.
Ники спорить не стал и передал его новоиспеченному помощнику, тем более что лопата соскользнула вниз и её надо было перехватить поудобнее.
— Люблю. А ты?
— А я – Райан. — Ники смешливо прыснул и тоже представился. — Милое имя у милого омеги, — выдал Райан незамысловатый, но вполне искренний комплимент.
У Ники порозовело личико – было очень приятно слышать такое от альфы-сверстника с ямочками на юношески округлых щеках, с крашенными в синий цвет прядками в длинной чёлке, с лёгким пушком золотистых волосков на жилистых руках… Ники вдруг понял, что реагирует, первый раз в жизни реагирует на парня как на альфу! Первый раз испытывает лёгкий эротизм от подобных заигрываний…
— Я тебя раньше здесь не видел, а то бы запомнил, — снова заговорил альфа, прерывая повисшую тишину. — Ты далеко отсюда живёшь?
— Нет, близко, — скупо ответил Ники. Потому что не сейчас, не надо пока…
— А ты основательно ёлочку выкорчевал, — резюмировал Райан, заглядывая в ведро. — Сто процентов приживётся, только ямку побольше отрой и с полведра воды туда влей. И сразу – прямо в воду – корни опусти и засыпай. И не забудь притоптать потом сверху, чтобы земля уплотнилась. А вообще ёлки не прихотливые. Вот сосну уговорить расти – это да, задачка.
— Ты здорово разбираешься, — восхитился Ники.
— Да, у меня деда заядлый садовник. Каждое лето к нему гостить приезжаю, вот он меня к труду на земле и приучает, добровольно-принудительно, — не без самоиронии объяснил молодой альфа.
— Ясно. А я совсем недавно стал растениями интересоваться. Начал с комнатных цветов, теперь вот решил и садом немного заняться – как пойдёт.
— Да пойдёт-пойдёт и затянет с головой – решена твоя судьба, ботан, — весело припечатал Райан, подмигнув в конце. — Так что зови на подмогу, если что. А то омегам тяжести таскать нельзя.
— Кто сказал? — в тон ему спросил Ники.
— Мой деда. И как итог – все тяжести таскаю я. Смахивает на манипуляцию – что скажешь?
— Нет-нет, всё так и есть! Так что таскай – не жалуйся, — смеясь, заверил Ники.
— Ох, чёт подозрительно – попахивает великим омежьим заговором. Однажды я соберу достаточно пруфов и будет вам великая предъява от меня! Но не боись, это случится после того, как я донесу твою ёлку до места назначения.
— Ну, мы прибыли, так что можешь приступить к сбору компромата, — уже не столь непринуждённо ответил Ники, так как они вышли из лесочка на дорогу и стояли напротив подъездных ворот его двора.
— О! Так ты в красном доме живёшь?!
— В коралловом, — автоматически поправил омежка.
— В коралловом, хм… ну, я не слишком продвинут в различении оттенков. Главное другое – мы соседи! Через забор от тебя мой деда и живёт.
— Вот это да! Тогда про сад ты ни капли не преувеличил. Мне его с балкона видно – он обалденный!
— Спасибо! И по такому случаю предлагаю добрососедский обмен растюхами, уверен: деда будет не против.
— Скорее уж добрососедское донорство – у меня пока мало чем поживиться можно.
— Ничего, ты ещё станешь продвинутым пользователем! Погоди, но тогда тем более неясно, почему я тебя раньше здесь не видел?
— Я… только зимой сюда переехал, — скисая на глазах, ответил Ники.
— Тут ведь взрослый холостой альфа живёт, да? Лэнд, вроде как?
— Алан Лэнд, да.
— Так он тебе кто – родственник? — беззаботно интересовался Райан. И так как омежка продолжал молчать, опустив глаза, выдвинул предположения: — Дядя? Кузен?
У Ники возникло горячее желание сказать «да!» на «дядю», или «кузена», или даже на «киднепера юных омежек». Что угодно, только не правду. Ведь как только Райан её узнает – всё будет кончено! Весь этот детский флирт – первый в его жизни флирт – развеется, словно аромат цветущего деревца на сильном ветру. Райан больше никогда не будет смотреть на него так, с этим лёгким желанием, с робкой надеждой на некое продолжение их знакомства. Все эти невинные, но интригующие заигрывания моментально будут растоптаны беспощадным фактом его… принадлежности Алану, как пожизненным приговором…
— Он мой альфа, — сквозь шум в ушах ответил Ники.
— В смысле? — растерянно и неуверенно переспросил Райан. Он не поверил в услышанное, но ничего – Ники сейчас расставит все точки… в своей судьбе.
— Мы пара. Истинные, — без тени улыбки, бесцветным, словно выгоревшим на солнце голосом уточнил Ники.
— Да ты что?! Как такое возможно-то?! Лет тебе сколько? Или ты настолько не по возрасту выглядишь?
— По возрасту всё. Просто у него уникальное обоняние на феромоны.
— Слушай, это ж ерунда какая-то! Может, он тебя дурит? Где твои родители? Как они…
Договаривать Райан не стал, ведь омежка просто наклонил голову чуть набок, убрал кудряшки в сторону и показал… своё клеймо. Юный альфа всё понял. Взгляд его тут же изменился и стал таким, как Ники себе и представлял, даже хуже. Райан неловко, так как очень следил, чтобы не соприкоснуться с пальцами омежки, передал ему ведро с ёлочкой и, пробормотав почти себе под нос: «Ладно, извини», быстро направился к соседнему участку. Уже открыв калитку, альфа застыл на месте и повернулся к новоиспеченному соседу. На сей раз в его глазах было то, что Ники из-за отсутствия жизненного опыта считать не смог: обида, обманутая надежда, сочувствие, любование напоследок…
Ногу мальцу поскребли – Тая забралась на неё передними лапками, привлекая внимание хозяина. И тут он просто обалдел от осознания, что с того самого момента, как Райан заговорил с ним, он вообще не следил за собачкой! Чёрт побери, да он как будто напрочь забыл о её существовании! Хорошо – она девочка уже умненькая и к свободному выгулу приучена, но это никак не извиняет самого Ники! Шокированный своим легкомыслием, злой на самого себя, омежка спешно зашёл во двор, намеренно не глядя на юного знакомца, а только на свою деловито семенящую любимицу. Там он быстро выкопал яму в заранее намеченном месте, набрал полведра воды из крана на улице, вылил, погрузил корни, засыпал землёй, а на этапе утаптывания его и накрыло.
Ну за что с ним так?! Почему у него не может быть нормальной, обыкновенной жизни – как у всех?! Ведь вот он – молодой альфа, подходящий ему по возрасту. Красивый и весёлый, он позвал бы его на свидание, точно позвал бы! И да, парой они бы не стали, а только парочкой на какое-то время. Но была бы романтика, и влюблённость, и ссоры, и примирения, и ревность – была бы жизнь! Его жизнь, его личный опыт, его пробы и ошибки – всё, на что имеет право любой юноша, но только не он! Нет, за него уже всё решено! Ну за что, за что?! Он же был хорошим, послушным омежкой!
Горячие слёзы побежали по щекам, и Ники со всех сил сжал зубы, чтобы не позволить себе даже тихонько всхлипнуть. Глупость, конечно, но высокий глухой забор словно перестал быть серьёзным заграждением. Казалось, что Райан сейчас совсем близко и может услышать его скулёж. А ему и так стыдно, господи, как стыдно!
Ники хватило воли, и чтобы полностью закончить с посадкой ели, и чтобы прибраться, и чтобы вернуть весь инструмент на место. А потом он подхватил Таю на руки и убежал в дом. Влетел в свою комнату, запер дверь, закрыл все окна, повалился на кровать и заплакал. Ревел до полного изнеможения и внутреннего опустошения. Когда слёзы иссякли, он заметил, что испачкал покрывало руками, так и не отмытыми от земли. Тая, всё это время гревшая ему бок участливым комочком, энергично подорвалась и вылизала непривычно солёное лицо хозяина.
Вечером Ники старательно прятал глаза, ведь они всё ещё были припухшими, а Алан очень наблюдательный и настойчивый в расспросах. Но вот чего омежка не ожидал, так это того, как альфа поведёт носом в его сторону и спросит:
— Ты сегодня с кем-то… разговаривал? Виделся?
— Да… с соседом, когда за ёлкой в лес ходил. Как вам она? Зимой можно будет гирлянды светодиодные вешать.
— Отличная идея! И ёлочка – красавица! Маленькая – будем наблюдать, как она вырастает по чуть-чуть каждый год…
Ники понимал, что отвлёк альфу, что сменил тему намеренно, но что уж теперь?! К чему ненужные разговоры – ничего уже не изменить. Самого себя омежка тоже попытался сознательно отвлечь, когда ночью, перед сном, старался думать только о предстоящем дне. Да, завтра четверг – папина свадьба. Какие, интересно, у женихов будут наряды? Наверняка превосходные, ведь у доктора тонкий вкус и чувство стиля. И он словно бы ощущает папу, безошибочно подбирая ему идеально сидящую, красивую и удобную одежду. А то, что папа не просто не против, но скорее рад доверить ему выбор своего гардероба, говорит о многом. Да даже не о многом, а обо всём: о доверии, уважении, приязни, любви…
Алан, кстати, тоже хорош в этом, только у него своя тактика: он ничего не навязывает Ники, когда они ходят по магазинам, а только обращает его внимание на ту или иную вещь, описывает, с чем она может сочетаться. И омежка, примерив предложенное, почти всегда это и выбирает, потому что ему комфортно и хорошо и стиль его… Получается, что Алан его тоже чувствует и понимает, а Ники просто зажрался? Да! Сидит тут, сопли распускает, судьбинушку свою оплакивает. Папочка – вот кто натерпелся! А ему, Ники неблагодарному, должно быть стыдно! Но не за то, чего он днём сегодня стыдился, а того, что он – малодушный жадина, вот! Всё, пора браться за ум…
***
Свадьба проходила не то чтобы штатно, но весьма душевно. По крайней мере, для новобрачных, которые были практически полностью поглощены друг другом. Оба с лёгкостью сбросили с десяток лет, сверкали глазами, счастливо улыбались, нежно целовались. Так что суховато держащая себя чета Лэндов не завладела их вниманием. Вот Эмиль, поочерёдно повисевший на шеях у собственного брата, у Ники, у доктора и у впервые увиденного им Камиля, – да, вполне запал в душу своим открытым, пусть и чуть неловким радушием.
А для Ники был заготовлен отдельный сюрприз, когда Нэйтон спросил его, хочет ли он стать Горном или остаться пока Райзеном. Омежка уверенно ответил, что хочет быть Горном. Тогда доктор достал папку в кожаном переплёте, в которой оказались какие-то документы, и, вынув ручку из внутреннего кармана пиджака, заполнил строчку на титульном листе, а затем поставил размашистую подпись на последнем. Демонстративно повернув заполненные бумаги так, чтобы все желающие могли ознакомиться с их содержанием, попросил Ники отныне называть его отцом. Омежка минут пять размазывал по лицу счастливые слёзы, пока оба родителя целовали его в щёки и лоб.
Далее и Алана ждал сюрприз, но уже отнюдь не приятный. До того, как должны были подать десерт, новоиспечённые супруги позвали его и Ники прогуляться по саду, прилегающему к ресторану, и поговорить. Алан сразу насторожился, и чутьё его не подвело: содержание беседы было для него настолько ужасающим, что он почти сразу перешёл на повышенный тон.
— Ал, не бушуй! — увещевал его Нэйтон. — Вот о чём подумай: если бы у Ники изначально была полная семья и отчий дом, то максимум, на который ты мог бы рассчитывать, это невинные свидания и встречи под присмотром родителей. Ведь так? Согласись.
— Соглашаюсь, но у нас же сразу по-другому началось!
— Началось, но не продолжилось. Теперь у нашего с Камилем сына есть всё необходимое. Разве не правильнее и здоровее для психики ему будет взрослеть под крылом у родителей?
— Я стал не нужен, и теперь меня можно списать?!
— Нет, Алан, ты снова передёргиваешь…
— Так, хватит, — прервал их полемику Камиль. — Ники, тебе слово. Чего ты сам хочешь?
А Ники уже вполне понял, чего он хочет, так как успел представить всё в красках. Уютные, полные интересных бесед завтраки-обеды-ужины с папой и отцом. Свою юношескую комнату, юношеские забавы и глупости, юношескую невинность… полная защита от посягательств, кривых взглядов, скабрёзных подозрений. Нормальное становление и условия, в которых он любым сплетням и кривотолкам спокойно сможет дать отпор. И ему больше не придётся сталкиваться с такими ситуациями, какая была вчера: видеть, как юный альфа за доли секунды меняется в лице…
Так, надо будет забрать любимые игрушки Таи! А ещё мисочки и лежак с кухни. После этого там настанет прежний порядок и чистота. Скучная… Ой, и цветы! Алану некогда будет за ними ухаживать, да он и не знает как. Надо будет аккуратненько вытащить ветви плетущихся растений, укрепить стебли хрупких и как-то перевезти на машине… жалко, окна после этого станут снова голыми, осиротевшими. А его кровать без него самого с собачкой – мертвенно холодной. И шкафы без его вещей – пустыми и гулкими, как сама безысходность… Да блин, что за мысли такие?! Подумаешь – переезд! Не счесть, сколько у них с папой их было! Так чего сейчас так расквасился?!
Тем более этот кровавый дом так испугал его тогда, при первой встрече! Ники был уверен, что он проглотит его, словно мифический зверь! Но… но потом оказалось, что он коралловый и вообще – очень красивый. И ничуть не опасен, наоборот – в какой-то момент он кротко прильнул к омежке, а пригревшись, лёг у его ног на спину, доверчиво обнажая беззащитные недра. И Ники не удержался – стал в ответ наглаживать его, ухаживать, приручать… а теперь, значит, бросит? Теперь, когда они так сладили, – покинет? И ёлочка под окном будет меняться каждый год, а он толком и не проследит её рост, не украсит огоньками, как обещал…
Ники, пытаясь избавиться от такого сентиментального и наивного отношения к, по сути, просто зданию, бессознательно перевёл взгляд на Алана и… обомлел. Альфа стоял ссутулившись, судорожно сцепив за спиной напряженные руки, и невидящим взглядом упирался в газон под своими ногами. В этот момент Ники чётко осознал: Алан знает. Знает, что дом – живое существо. Доверчивое и беспощадное, согревающее и замораживающее, оберегающее и сковывающее – в нём есть всё, но в итоге оно станет тем, что ты сам в него вложишь. От самих жильцов зависит, будет оно им крепостью или темницей. И альфа знает, что покинутая омегой и тем самым преданная сущность дома медленно растерзает его самого, раздавит одиночеством, задушит тишиной. Калейдоскоп бликов в закутке у балкона станет издевательской насмешкой, жестоким напоминанием об отсутствующем маленьком хозяине и выжжет Алану глаза, выест душу по чайной ложечке… Сердце Ники замерло от жалости и тоски. Он накрыл такие большие и сильные руки Алана своею ладошкой и сказал:
— Папуля и… отец. Я вас очень люблю, но у меня уже есть СВОЙ дом, и я не могу его бросить – это… подлость. Я к вам в гости приезжать буду, ладно?
Выдох облегчения у Алана был поистине громогласным. Он крепко зажмурил глаза, чтобы не выпустить наружу проступившую на них влагу. Но троица Горнов всё увидела, всё поняла. Камиль с Нэйтоном переглянулись и не сговариваясь единодушно решили больше не давить. Заявив, мол, так тому и быть, разрядили обстановку лёгкими шуточками и вернулись к столу. Там уже сидели вернувшиеся с подобного же променада Лэнды. Казалось бы, хватит уже со всех них волнений и нервотрёпки – навернули свадебного тортика да по домам. И тут, особо не затрудняя себя деликатностью, папа Алана и Эмиля поинтересовался у новобрачных эдак в лоб:
— А вы истинная пара?
Этот вопрос не оставил безучастным никого. Господин Лэнд под столом нежненько наступил на ногу любопытствующему супругу; Эми выразил своё возмущение тихим, но резким «пап!»; доктор воздел брови вверх едва ли не до линии роста волос; Камиль затянул длинное «э-э-э»; Ники досадливо закусил губу. Но в итоге только Алан произнёс отчётливое «да».
— Да?! — в один голос переспросили молодожёны.
— Однозначно, — твёрдо подтвердил Ал и даже закивал для усиления эффекта.
— А чего раньше-то молчал?! — воскликнул Камиль и даже с места подскочил.
— Раньше я был не до конца уверен. А теперь, когда вы, судя по специфическому смешению ферамонов, скажем так – заранее консумировали брак…
— Что они сделали? — сразу встрепенулся Ники.
— Ничего! — отрезал Камиль и снова переспросил излишне высоким от волнения голосом: — Ты стопроцентно уверен?
— На тысячу – сойдёт? — несколько ёрнически ответил Алан, о чём тут же пожалел.
Камиль задрожал, порывисто зажал себе рот ладонью и… расплакался как дитя. Нейтон с Ники сразу рванули к нему утешать, вот только он твердил сквозь всхлипы:
— Ничего-ничего, это я от облегчения! От счастья и облегчения…
Камиль размазывал по лицу слёзы ещё минут пять, пока сын и муж целовали его в щёки и лоб. Впрочем, муж ещё и в губы нацеловывал.
***
Ники с Аланом вернулись домой уже ближе к ночи. В летних сумерках коралловый дом выглядел особенно эффектно, дышал теплом и зазывал их внутрь отдохнуть под защитой его стен. И такая неравная, но тем не менее истинная пара с удовольствием последовала этому призыву, направляясь к входной двери. Вдруг Ники внезапно вспомнил важный вопрос, который тут же и задал:
— То, что вы сказали… ну, то сложное слово про брак. Оно что означает?
— Ну-у, эээ…
— Оно значит, что у них был секс, да?! — Альфа прикусил губу, но врать своему омеге не хотелось, и он согласно кивнул. — Юху! Наконец-то! Судя по довольным лицам, всё у них было просто суперски! Правда, теперь получается, что я продул Лори в споре, так как поставил на папино упрямство, но на самом деле я рад этому, вот честно!
— Такие, значит, у вас с Лори споры, да? Ну-ну. А на что спорили-то?
— А, точно, — чуть нахмурившись, сказал Ники, после чего сделал шаг за спину Алану и пребольно ущипнул его за зад. Альфа аж подпрыгнул и, выкрикнув возмущённое «ай!», удивлённо воззрился на омежку. А тот только лапки в стороны развёл, присовокупив:
— Спор есть спор. Продул – надо выполнять.
— Та-ак, а если бы спор выиграл ты? — сощурив глаза, с наигранным спокойствием поинтересовался Лэнд.
— Оу, ну тогда бы Лори щипал.
— Чего?!
— Ну я же сказал, что рад тому, что продул в этом споре!
Тут из-за двери послышался возмущённый лай Таи, которой осточертело ждать, пока двуногие наболтаются себе там. Ники тут же спохватился, выхватил ключи из рук альфы и побежал отворять дверь. Алан ещё немого постоял, поглаживая ягодицу, и понимание того, что омежка просто-напросто выкрутился со своим «рад, что продул», не мешало альфе глупо и счастливо улыбаться.
