А давай не дадим другу другу упасть

— Дань, я ненавижу сюрпризы, ты же знаешь! — Карен уже хотел открыть глаза, но понял, что сделать это невозможно, потому что Медведев плотно закрыл их своими руками. — Потерпи немного. Ещё несколько шагов. Всё. — Даниил открывает ему глаза. Хачанов видит маленькую беседку, которая была вся украшена ёлочными электронными герляндами. — А от тебя я обожаю сюрпризы. — исправился Карен. — Прошу. — взяв его под руку, Даня подвёл его к столу. После того, как они немного поели, обсудив все проблемы и исправив настроение Хачанова после проигрыша, Медведев подался вперёд, скрестив руки под подбородком. — Ну, и? Что с Маратом? — Может, мне и не следовало в это вмешиваться. Точнее, я хотел извиниться перед ним из-за проигрыша, но наткнулся на него, говорящего с Джоковичем. — И что? — Интересная тема для разговора была…  — Марат, подожди! — Новак останавливает его чуть ли не силой. Карен уже хотел было подойти, но решил, что это будет немного неудобно, вот и остался стоять за углом. — Ты мне что-то хочешь сказать? Наверное, слова извинения? — тон Сафин был невероятно резок. Хачанов сразу отметил, что так с игроками сборной он никогда не разговаривал. Даже близко такого уничтожающего тона не было, ведь он был насквозь пропитан тем неуважением, которое нельзя передать обычными словами. — Я хотел тебе сказать, что до сих пор люблю. — но Джокович, на удивление, выдержал этот тон. Наверное, потому что прекрасно понимал, что заслужил его. Брови Карена поползли вверх, когда он это услышал. Неужели и Марат попадал в эту любовь, когда твоим предметом обожания становится другой теннисист? — Прекрасно. Это всё? — Я хочу всё начать с начала. Знаю, что сильно напортачил тогда, но я был молод. Не понимал, что будет, если потеряю тебя. А теперь корю себя за это каждый день, потому что снова хочу быть рядом. Безумно хочу. — О, то есть, теперь ты мучаешься сам, как и я тогда? Отлично. Ты можешь тогда представить, как мне было тогда плохо, причём много лет. Но я вылечился. И желаю тебе это сделать. — Мы должны им помочь! — хлопает по столу Медведев. — Они же взрослые люди. По крайней мере, взрослее нас. Ты уверен, что нужно это вообще делать? — Может, они и взрослее, но когда дело доходит до любви, всё становятся детьми. К тому же, у меня есть план. — Можно доесть? — Ладно, доедай. И внимательно слушай меня.