***
- Лань Чжань! Лань Чжань! Все еще спишь? А ну просыпайся – уже давно больше пяти утра. Ван Цзи открыл глаза. Этот голос – он не верил своим ушам – он узнал бы его из многолюдного хора голосов. - Вей Ин? Ты? Может ли это быть?! – прошептал он, но не смог даже шевельнуться. - Посмотри какое солнце, Лань Чжань! Поднимайся и иди ко мне, скорей! Ну, же! Ван Цзи сделал над собой огромное усилие – измученное ранениями тело не слушалось, но голос звал его, ему так хотелось идти, так хотелось верить в это внезапное чудо! Он поднялся и пошел, с трудом отрывая от земли непослушные ноги. В этом месте темно и холодно – длинная сырая пещера, похожая на тоннель, в конце которого и правда виднелось сияющее солнце. - Вей Ин? – позвал Ван Цзи неуверенно и пошатнулся. Чтобы не упасть, выставил в сторону руку и уперся в холодную, покрытую льдом стену. Как он здесь очутился? Надо бы подумать, но голос… Этот голос был важней любых самых разумных мыслей. - Сколько можно там возиться, Лань Чжань? Тебе помочь? Готов встретить. Только скажи! Вей Ин – а это действительно был он – вдруг рассмеялся раскатистым смехом и смешинки словно жемчужные бусины рассыпались по сводам пещеры задорным эхом. - Я… Сейчас! Я иду, Вей Ин! Подожди немного, не уходи! – Ван Цзи сделал первые несколько шагов по тоннелю. Сердце в груди разрывалось от нереальной радости предстоящей встречи с самым дорогим человеком. Он шел, и каждый шаг давался с трудом – отчего-то ступать было больно, словно Ван Цзи шел по острым камням или раскаленным углям. Он не смотрел под ноги. До боли родной голос и легкий искристый смех звали его туда, где сияло солнце и как-будто плескались морские волны. Ван Цзи казалось, что он слышит, как они ласково рокочут по камням… Он ускорил шаг, попытался бежать, но ноги не слушались – словно отягощенные тяжелыми гирями тянули к земле... - Вей Ин! – крикнул он что есть силы, - Я не могу идти быстро! Пожалуйста, дождись! - Ха-ха-ха, – раздалось в конце тоннеля, - мешают траурные одежды? Сними их и идти станет легче. - Одежда? – повторил растерянно Ван Цзи и, не долго думая, торопливо сбросил белоснежное ханьфу и сапоги, оставив их позади себя в темноте мрачного тоннеля. Теперь он шел босиком только в нательном. Идти действительно стало легче, но заметно тяжелее – дышать. Все тело Ван Цзи покрылось мелкими капельками пота, влажность в тоннеле усилилась. Выход казался совсем близко и слепые после темноты глаза с трудом, но все же различали знакомую до боли элегантную фигуру в темном, привалившуюся к стене у самого выхода. Старейшина сложил на груди руки… Его освещало яркое солнце и на темном ханьфу играли водяные блики. Вей Ин… Это был он. Он смотрел в глубину тоннеля, ожидая Ван Цзи, и улыбался. О, эта улыбка! Как давно он ее не видел! Лань Чжань засмотрелся, споткнулся и упал прямо у самых его ног. Какая нелепость! Яркая краска смущения и досады залила лицо Ван Цзи, он сделал рывок, чтобы быстро подняться, но вдруг подбородка его невесомо коснулись холодные пальцы. Ван Цзи вздрогнул и поднял глаза. С расстояния меньше ладони на него смотрели прекрасные смешливые глаза Старейшины. Но сейчас, привычная смешливость уступила место странной смеси из сумасшедшей радости и глубокой тоски. Может быть от волнения, а может от счастья, Ван Цзи почувствовал, что ему трудно дышать. В ушах нарастал звон… - Ну, привет, Лань Чжань, - тихо сказал Вей Ин. Легкий порыв ветра растрепал его волосы и несколько выбившихся прядей коснулись лица Ван Цзи, скользнули по губам. От переполняющих чувств Лань Чжань не смог ничего ответить, лишь часто и рвано дышал. - Долго же ты не приходил, - снова сказал Вей Ин, и голос его в этот раз уподобился шелесту деревьев на прибрежных скалах. Море должно было быть где – то рядом, но Ван Цзи до сих пор не видел его. Его морем были печальные глаза Старейшины, во взгляде которых он тонул - истосковавшийся, счастливый. От радости ему хотелось кричать или плакать, но он молчал, лишь дрогнули побледневшие губы. - Не знал, куда идти… Вей Ин… - наконец сказал он, и не узнал собственного голоса – таким чужим он показался. - Молчи… - прошелестел Старейшина и нежно провел большим пальцем по губам Ван Цзи. - Да… - с трудом выдохнул тот и приоткрыл их навстречу ласке. Ван Цзи чувствовал что-то странное – ему было настолько плохо, что – хорошо. Что-то легкое поселилось у самого сердца и отключило связь с прошлым. Здесь и сейчас - Вей Ин, и этого было более чем достаточно. Сердце рванулось к нему внезапно и остро, тысяча вопросов роились в воспаленном разуме. - Почему ты ушел?.. - спросил Лань Чжань, подаваясь вперед к холодному шелку ласкающей его руки, отдаваясь моменту без остатка. Но на вопрос Вей Ин не ответил, лишь дурашливо пожал плечами и усмехнулся. - Мне плохо без тебя… - прошептал Лань Чжань в самые губы Вей Ина, не в силах смотреть ему в глаза. - Что ж, молчал? – отозвался Старейшина. Он и досадовал и в то же время очень сожалел. – Я был очень одинок… - Я был… Тебе другом… - говорить Ван Цзи становилось все трудней, и в этот момент к странному физическому состоянию прибавилась горечь воспоминаний. Они нахлынули на него водопадом боли и тоски и в уголках глаз Ван Цзи, отраженные в лучах солнца, заискрились слезы. - Именно – другом, Лань Чжань, - сказал Вей Ин горько. - Но я любил… люблю тебя!.. – Ван Цзи казалось, что он крикнул эти слова, но на самом деле губы едва прошептали их. - Ха-ха-ха… - вдруг рассмеялся Старейшина, поднимая глаза к Солнцу, - Великие предки! И ты говоришь мне об этом только сейчас?.. Ах, Лань Чжань, Лань Чжань! Как я тосковал по тебе! Сколько ночей не спал, представляя, как ты вместо твоей вечно холодной отстраненности однажды обнимешь меня. Я мечтал об этом годами, но ты ни разу даже не намекнул, что я тебе… Нужен… - Ты… Очень нужен… Дышать не могу без тебя. На сердце - камни. Давят. Вернись… – Ван Цзи просил его, по-прежнему не в силах подняться. Он так и сидел на коленях, а Вей Ин по-прежнему удерживал его за подбородок и взволнованно вглядывался в глаза. - Ты сказал, что любишь… Но… эти слова слишком часто произносят. - Я говорю правду, Вей... - А я, пожалуй, поверю, – усмехнулся Старейшина, - в Гу СУ Лань много правил. И уж точно Лань Ван Цзи не будет лгать старому другу. Вей Ин снова рассмеялся, и Ван Цзи с ужасом разглядел, наконец, насколько бледная у него кожа. - Ты так бледен, – сказал Лань Чжань, и с огромным трудом поднялся во весь рост. Внезапно закружилась голова, перед глазами поплыли серые пятна и куда-то исчезли все звуки. Он хотел крикнуть, но сил хватило лишь на слабый стон. - Плохо? Уже? – спросил Старейшина растерянно, притягивая его к себе. От близости Вей Ина Ван Цзи лихорадило: хотелось обхватить руками его шею, уткнуться лицом в плечо и расплакаться от счастья. И все это он обязательно сделал бы, если б головокружение не сопровождалось странным приступом бессилия. Лань Чжань не чувствовал ни ног, ни рук, почти ничего не видел, не мог дышать, лишь сердце и тело растворилось в счастливой истоме, – это Вей Ин ласково касался его спины сквозь прилипшую к телу влажную нательную рубаху… - Тебе плохо, Лань Чжань? – услышал он взволнованный голос. - Мне хорошо, - уверенно солгал он, готовый умереть, но не уйти ни в каком случае. - Лань Чжань, Лань Чжань, - горько усмехнулся Старейшина. - Ведь ты солгал сейчас. - Мне все равно. Останься со мной… - острая тоска навалилась на грудь Ван Цзи, и слезы хлынули из глаз. - Не плачь, Лань Чжань, - мягко уговаривал его Старейшина. - Я счастлив, что ты смог прийти сюда. Я очень скучал. - Я защитил твою пещеру… - Знаю. Я видел, как ты дрался. И как тебя наказали – тоже видел. Зачем же ты так, Лань Чжань?.. - Забери меня, туда, где ты сейчас. Я буду другом, братом… Назови, как хочешь… - Любовником будешь? Или любимым?.. - Вей Ин лукаво усмехнулся, но посмотрел очень серьезно, - ответ Ван Цзи был явно очень важен для него. - И тем, и тем... Если хочешь, – ноги Ван Цзи больше не держали его. Он плакал, прижимаясь к невесомой ткани темного ханьфу Вей Ина. Оба они стремительно опустились на колени и горячо обнялись. Вей Ин заговорил очень торопливо, запинаясь, и в полусознательном состоянии Лань Чжань догадался, что его время заканчивается. - Я мечтал об этом всю сознательную жизнь, - говорил Вей Ин в самые его губы, - но теперь не могу предложить ничего всерьез. Это мучает меня. А я так хочу... От одного лишь понимания, что это невозможно, рыдает душа. Посмотри – ты видишь мои слезы? Лань Чжань поднял глаза: по щекам Вей Ина вниз к подбородку тянулись две кровавые дорожки. - Это кровь, Вей Ин, - прошептал он. - Мои глаза плачут кровью, Лань Чжань. Я тоскую по тебе, я люблю тебя, я ужасно виноват, что не решился сказать, пока в этом был смысл. Жизнь может закончиться внезапно, и потому никогда нельзя медлить. Я понял это слишком поздно. Кому теперь от этого легче?! Лань Чжань…Ты, – лучшее, что было со мной в жизни. Каждый твой жест, полный достоинства, каждый взгляд твой дорог мне. Я любовался тобой, и любуюсь сейчас. Нет прекрасней, мудрей, мужественней, нет любимей тебя… Я был ослеплен своими бедами, и не видел твоих чувств. О, предки! Если б ты хотя бы намекнул!.. Лань Чжань… Прости… Прости меня… - Вей Ин тяжело дышал, закрыв лицо руками. Вокруг стало тихо и очень страшно. - Вей Ин… Кажется я умираю, - прохрипел Ван Цзи. - Нет-нет! – спохватился Вей Ин. - Нет, ты должен, ты будешь жить, Лань Чжань! - Не хочу - без тебя... - Ты вернешься туда, откуда пришел, – голос Старейшины теперь звучал жестко, безапелляционно. - Не прогоняй… - Прогоню. Одна только просьба… Очень рискованная, но нам не привыкать к риску, так ведь, Лань Чжань? – усмехнулся Вей Ин со смертельной тоской в голосе. - Все, что хочешь… – ответил Ван Цзи со стоном. Сохранять сознание с каждой минутой становилось все трудней. - Один поцелуй… Я не успел узнать вкус твоих губ. Холодные руки обняли талию Ван Цзи, губы коснулись виска и мгновенно зачастило его сердце, рванулось навстречу. Он понимал, что это последние мгновения их невероятной встречи. Понимал, но не мог принять - душа рыдала кровавыми слезами. Вей Ин медлил перед поцелуем, словно никак не мог решиться. Тогда Лань Чжань приник к его губам первым и они оба со стоном вздохнули – словно глотнули свежего воздуха. А потом целовались нежно и неистово, шепча друг другу обещания, которые невозможно исполнить, цепляясь друг за друга, сглатывая слезы... Это было острое, короткое счастье - вспышка молнии среди ночного грозового неба, освещающая все вокруг с силою дневного света. И вместе с этой вспышкой Лань Чжань терял последние силы, закрывались тяжелеющие веки. - Обещай, что справишься… - услышал Ван Цзи на границе сознания отчаянный голос Старейшины. - Нет… - отвечал он тихо. - Не дури, обещай! - крикнул Вей Ин. - Да не хочу я, Вей, - воскликнул Ван Цзи в полном отчаянье, - зачем мне все это без тебя?!.. - О, поверь - я бы не отпустил тебя. Не думал, что расстаться сейчас будет так тяжело… - Не отпускай, возьми с собой… - Губы твои так нежны… Ими одними я пьян, - горько сказал Старейшина и тут же крикнул. - Лань Чжань, уходи прямо сейчас! - Нет… - Цзе У Цзюнь тебя ждет! Понимаешь?! - По…нимаю… - Прощай! - Вей Ин!… - Уходи, безумный! У тебя времени – меньше минуты! - Почему все так, Вей Ин?.. - Уходи сейчас! Не рви сердце, ни мне ни себе. Я хочу вернуться! Очень! Пока не знаю, возможно ли это, но каждую минуту думаю об этом. Уходи, заклинаю тебя!!! - Ты вернешься?!.. - Уходи, умоляю. Уходи!!! - Обещай, что вернешься! - Не могу обещать… Прости… С этими словами Старейшина отвернулся, резко оторвав себя от Ван Цзи, и его темный силуэт охватили лучи яркого солнца. А Лань Чжань рухнул вниз, в душную тесноту влажного тоннеля – плачущий, несчастный. - Вей Ин… Вей Ин… - шептали дрожащие губы.***
- Ван Цзи, прошу тебя, дыши! Дыши, Ван Цзи!!! Все боги и богини Поднебесной! Молю вас, - верните мне брата! Ван Цзи! Очнись! – там, на другой стороне мира сходил с ума Лань Си Чень. Тело Ван Цзи на постели перед ним казалось совершенно недвижимым. Он целовал его скулы и холодный лоб, создавал талисманы и вливал снадобья, но ситуация не менялась. Цзе У Цзюнь ничего не мог сделать, чувствуя полнейшее бессилие перед неизведанным: брат мирно спал несколько часов, но в какой-то момент перестал дышать. Внезапно. Безо всякой на то причины. Но в тот момент, когда в отчаянье Си Чень упал на колени у постели брата и уронил голову на его ладонь, понимая что не может больше ничем помочь, Ван Цзи резко вдохнул и закашлялся. В полном шоке Цзе У Цзюнь с трудом поднял голову. Говорить он не мог. - Сколько времени… Прошло? – прохрипел Ван Цзи, пытаясь сесть. - Примерно, - Си Чень не смог продолжить и замолчал, сдерживая рвущиеся рыдания. Но все же закончил фразу, справившись с собой. - Часов пять. С трудом дыша, Ван Цзи сел – он понимал, что Цзе У Цзюнь захочет снять влажные от пота простыни, и хотел ему в этом помочь, но физических сил не хватило. Только в этот момент Си Чень отмер, на мгновение сжал лицо руками, затем спросил осторожно: - Как ты? – он принял решение не говорить брату про то, что минуту назад тот едва не умер. Си Чень с трудом понимал происходящее, и не до конца верил, в то, что брат жив. Ничего более странного и страшного в своей жизни он не наблюдал: внезапный этот «шаг на ту сторону». Он тысячу раз задавал себе вопрос, но так и не мог объяснить – что могло произойти, что Ван Цзи вот так, вдруг… -…я видел сон…- сказал тот, и опустил ноги на пол. Его качало, встать он не мог и Цзе У Цзюнь, не думая, подхватил его на руки. Пока он шел со своей ношей в соседнюю комнату, Ван Цзи пытался говорить. Он явно был смущен и пытался шутить. - Я… Тебе… Девушка? Что ты меня на руках… Носишь? - Ван Цзи… - Отпусти… Я могу сам… - Конечно можешь, у меня нет сомнений, но разреши помочь тебе?.. Ван Цзи ничего не ответил. Его голова безвольно откинулась назад и Си Чень понял, что тот потерял сознание. И снова Цзе У Цзюнь приводил его в себя, снова умолял не оставлять его... Когда брат открыл глаза, Си Чень уже не скрывал чувств. - Слава предкам, мальчик мой! Пожалуйста, держись. Тебе нужно пить настой каждые пятнадцать минут по полчашки в течение всей ночи. - Это, сколько я должен выпить? – вдруг усмехнулся Ван Цзи. - Нужду справлять ты тоже меня на руках понесешь? – бледные губы растянулись в бессильной улыбке. Эти слова, улыбка, полуотрешенный, измученный вид и тяжелый взгляд – все это вместе почему-то остро напомнило Си Ченю Вей У Сяня. Нервы этой ночи были запредельны даже для его спокойной, выдержанной натуры. – Потребуется – понесу! Я не хочу остаться наедине с твоим бездыханным телом, пойми наконец! - Я возился с Вей Ином также, как ты теперь со мной… - сказал Ван Цзи тихо. - Не надо об этом… - смягчился Си Чень, досадуя на то, что сорвался. - Не знаю, почему я выжил… - сказал Ван Цзи еще тише. - Я был благодарен за наказание, надеялся, что не выдержу… - Ван Цзи… - Я видел Вея во сне… Говорил с ним… Мы плакали и целовались. Мне все время плохо было, но - словно от счастья, что он рядом, что я могу говорить с ним, касаться его… Я все время задыхался. - Ван Цзи. Ты понимаешь, что он чуть не забрал тебя??? – голос Лань Си Ченя дрожал, он с трудом сдерживал себя, чтобы не накричать на брата. - Ты же… - он едва не сказал то, что хотел скрыть, но удержался в последний момент. Он слушал брата и все больше убеждался, что одинокая душа Магистра жива где-то на границах миров. Си Чень нервничал. Какая-то мысль не давала ему покоя. - Он не забрал бы, Цзе У Цзюнь… - горько улыбнулся Ван Цзи. - Я запомнил все, что произошло, словно это было в реальности. Я не хотел уходить, но он прогнал меня. Сказал напоследок, что хочет вернуться… Где он сейчас?... - Его душа, может быть, - Си Чень ужасно растерялся, не зная, что сказать и как вообще реагировать на такое. Нужно ли отвлечь брата от мыслей о погибшем Вей Ине, или наоборот – дать выговориться? - Я хочу быть с ним, сейчас… - Он бы не хотел этого, Ван Цзи. - Я… Слишком виноват… - Ты сделал все, что мог! В чем винишь себя? Тебе нужно подняться - впереди целая жизнь! - Си Чень осекся, встретив взгляд брата. В нем было столько боли, что говорить на жизнеутверждающие темы он больше не осмелился. И срывающимся голосом, совершенно не успев подумать, сказал: - Я люблю тебя… Ван Цзи растерянно посмотрел вокруг, стараясь не встречаться глазами с братом. Тот был совсем рядом, изо всех сил старался помочь, а он зачем-то говорил ему о своей смерти, как о чем-то очень желанном. Ван Цзи устыдился себя, своего бессилия и неспособности отпустить случившееся, но боль настолько измучила его, что при всем желании не мог держаться, как всегда – слишком много накопилось, натерпелось и наболело в душе. Не в силах смотреть брату в глаза, он уперся лбом в его грудь. Этот искренний, доверчивый жест подействовал на Цзе У Цзюня очень сильно, - никогда раньше брат не показывал своих чувств откровенно. Он осторожно обнял его за шею, стараясь не потревожить перевязанные раны, а второй вынул серебряную иглу из его тиары. Ван Цзи никак не отреагировал, лишь лицо его окончательно спряталось под россыпью густых волос. И в этот момент невесомые руки брата обвили его талию. - Прости меня, - услышал он его голос. - Ты ни в чем не виноват, - быстро ответил Цзе У Цзюнь, и очень смутился, ощутив волну нежности, охватившей его. Это было почти так же, как тогда, когда Ван Цзи был ребенком, и, стыдясь чего-либо прятал лицо в коленях брата. Вспомнив это, Цзе У Цзюнь невольно прижал его к себе сильней. Он ласково перебирал слипшиеся от крови волосы на голове Ван Цзи, разминал под ними горячую кожу и прислушивался к каждому вздоху… Всей душой он молился о том, чтобы брат благополучно восстановился и через касания, незаметно передавал ему духовные силы. - Прости, Цзе У Цзюнь… - повторил Ван Цзи с глубоким вздохом.- Прости меня...