***
Внутренний двор издавна был площадкой для тренировок. Хань Гуан Цзюнь с достоинством ходил между рядами тренирующейся молодежи, небрежно уворачивался от взмахов мечей и одновременно успевал давать замечания тому, кому это требовалось. - Фан Юн, держи меч ровнее, он шатается, словно ты пьян. - Да, Хань Гуан Цзюнь! - Бо Чжао, контролируй взгляд. Не будешь сосредоточен, противник ударит первым! Не отвлекайся. - Слушаюь, Хань Гуан Цзюнь! - Фен У Лин. …неплохо, но медленно. Двигайся быстрее и успевай оценить территорию боя. - Не получается быстрей, Хань Гуан Цзюнь… - Значит, тебя убьют. - Нет! Я буду стараться! - Тан Шень… Ну кто же закрывает глаза перед ударом? Держи лезвие меча под контролем, и не бойся. - Я не боюсь, Хань Гуан Цзюнь! Учитель говорил строго, но все чувствовали его неустанное внимание и слушались, стараясь овладеть искусством фехтования как можно лучше. Около Сычжуя, одерживающего победу уже в пятом поединке, Учитель задержался. Выдерживая дистанцию, он несколько раз словно в задумчивости обошел вокруг сражающихся противников и, дождавшись завершения боя, приблизился к запыхавшимся ученикам. Он одобрительно кивнул проигравшему и, сделав знак рукой, приказал всем собраться в центре площадки. - Ты проигрываешь Лань Юаню во времени, - сказал он и все остальные обратились в слух. – Дистанция – закон, - продолжил он, - но, чтобы совершить точный удар, ты должен уметь быстро приблизиться. При этом необходимо суметь максимально обмануть ожидания противника в движениях и приемах. Говоря все это, Учитель отвязал Бичень и одолжил меч проигравшего ученика. Тот с трепетом и поклоном передал его в руки Учителя и все вокруг радостно загудели: нечасто удается наблюдать личный пример знаменитого заклинателя. А уж последнее время - и подавно. Меч проигравшего был неплох, но все ж не сравним с Биченем, и потому Ван Цзи решил показать пример мечом ученика, чтобы подчеркнуть значимость мастерства фехтовальщика, а не магии его оружия. - Хань Гуан Цзюнь! - Взволнованно воскликнул Сычжуй, понимая, что тот выбрал в противники его и удивленно взглянул Учителю в глаза. Тот в полной готовности спокойно сжимал в руке меч, но нападать словно и не собирался. - Визуальный контакт, это правильно, но учитывай, что противник может этим тебя отвлечь, - сказал он спокойно, сделал молниеносный выпад и нанес удар. Сычжуй почти потерял равновесие, едва успев среагировать, затем метнулся навстречу и ударил в ответ, но меч беспомощно скользнул по воздуху там, где секунду назад находился Учитель. - Еще раз, - спокойно сказал Ван Цзи, и вновь без предупреждения нанес удар первым. В этот раз юноша не растерялся, и два клинка звонко ударились друг о друга в решительном «перекресте». - Очень хорошо. Только будь ближе, ты теряешь время, – сказал Учитель с едва заметной улыбкой. Затем закончил серьезным тоном, - теперь – всерьез, больше ни о чем не предупреждаю. И началось... Короткий выпад вперед, удар, проход налево по кругу. Удар, еще удар, еще и еще… По спине Сычжуя стекали струйки пота – Учитель не давал опомниться ни на мгновение. Он бил беспощадно, с чудовищной силой, но в то же время сохранял движения элегантными, легкими, и был недосягаемым, словно фантом или призрак. Удар, - легкий аромат парфюма Учителя скользнул в ноздри. Только что был здесь и уже – за спиной. Быстрей, Сычжуй!.. Снова удар – щеки его коснулись концы лобной ленты и прядь волос... Шаги Учителя бесшумны, движения молниеносны и гибки, подобные пластике гепарда «на мягких лапах». Сычжуй ошарашен, но сжимает губы – надо выстоять. Все смотрят – надо!!! Но не так это просто – противостоять Хань Гуан Цзюню… Удар, - сбивается дыхание, марево усталости затмевает взор и Сычжуй злится. Наконец-то - злится! Да, он устал, да, это уже шестой и самый тяжелый поединок, но надо собраться «Я должен! Сейчас!» - подумал он, и из последних сил, с коротким воинственным криком провел длинную серию из семи ударов, атакуя в сумасшедшем темпе. На верхней губе Ван Цзи выступила капелька пота… С легкостью он отбил первые шесть, но на седьмом засмотрелся на ловкие движения юноши, на яркие эмоции, что тот вкладывает в каждый бросок. Мгновение, доли секунды и Ван Цзи пропустил удар... Лезвие меча Сычжуя словно в масло вошло в плечо, прорезало рукав и глубоко вспороло кожу. Белые одежды окрасились кровью. Резкая боль заставила мгновенно сосредоточиться, и за несколько быстрых, мощных атак Учитель сбил противника с ног. Из последних сил Сычжуй поднялся на ноги. Его покачивало, но, прикусив губу, юноша выпрямился во весь рост, тяжело дыша… Учитель остановил бой. - Достаточно на сегодня, - сказал он мягко. Все вокруг восторженно загудели. Сычжуй, чувствуя поражение, хмурился, и из последних сил сохранял достоинство. Проигрыш на глазах у всех - очень обидный проигрыш. С другой стороны – кому он проиграл? Самому Хань Гуан Цзюню, да и то - лишь после пяти выигранных поединков. Это, однако, Сычжуя не убеждало - он был Лань до мозга костей. Несмотря на раннее детство, проведенное в клане Вень, с пяти лет воспитанный самим Хань Гуан Цзюнем, он стремился к совершенству, и это стремление стало его второй натурой. И конечно, чувствовал он себя сейчас не самым лучшим образом. Пока неутешительные мысли бродили в голове юноши, Учитель, спокойно оглядев молодых адептов, поставил все на свои места. - Лань Юань получает сегодня высший балл и звание Мастера. Ученики восторженно загудели, кто-то захлопал в ладоши… - Но… почему? – изумленно и растерянно спросил Сычжуй. Ему казалось, что его наградили ни за что, несправедливо, и даже заподозрил Учителя в предвзятом отношении к себе. Учитель только было собрался ему ответить, как неожиданно над площадкой для тренировок прозвучал голос главы клана. - Очевидно потому, что самый трудный бой был уже пятым по счету, но ты был настолько ловок, что сумел ранить своего Учителя, адепт Лань Сычжуй, – сказал Цзеу Цзюнь, приближаясь. - Цзеу Цзюнь – вздохнули все и поклонились. - Глава клана, - тоже поклонился Ван Цзи, - неужели Вы наблюдали за нами?.. Цзеу Цзюнь не ответил, с озабоченностью на лице разглядывая его кровавое плечо. Лишь в этот момент Сычжуй наконец увидел, что правый рукав ханьфу Учителя полностью окрасился кровью, что тот даже не пытается пристегивать к поясу Бичень, но ладонью пережимает рану, пытаясь остановить кровь. А еще, - Хань Гуан Цзюнь улыбался. Светло и печально. - Разрешите мне проводить Вас, Хань Гуан Цзюнь, - воскликнул он обеспокоенно. - Нет надобности, - усмехнулся Учитель. – Принимай поздравления. Сегодня ты их заслужил. Он строго кивнул ученикам. - Цена малейшей потери внимания или скорости движения очень высока, – сказал он. - Помните это и тренируйтесь. До конца занятия есть еще пятнадцать минут. С этими словами он повернулся к юноше спиной, и вместе с Цзеу Цзюнем они удалились. Ученики вновь принялись за тренировки, а Сычжуй в растерянности застыл на месте. В душе все перемешалось: получить звание Мастера от самого Хань Гуан Цзюня было выше самых смелых его ожиданий, но ранение Учителя – невозможно, недопустимо!.. Он был в полном замешательстве – ноги рвались бежать в догонку за Хань Гуан Цзюнем, чтобы просить прощения за излишнюю… Излишнюю - что?.. В этом-то и была проблема. Он проиграл бой, но в то же время сумел ранить опытнейшего, опаснейшего противника, это ли не гордость? Конечно гордость, и еще какая! Только есть одно «но» – сам того не желая, он ранил самого родного человека, наставника, почти отца. Кровавый рукав ханьфу Учителя так и стоял перед его глазами. А еще – едва заметная бледность, которую разглядеть может только кто-то из близких. Сычжуй видел ее… Он был ужасно расстроен. Когда золотистая бабочка-вестница присела на локоть, в глазах Сычжуя стояли слезы. Но сообщение было от Хань Гуань Цзюня и Сычжуй смахнул их рукавом. В коротком послании Учитель писал: «Жду после отбоя у себя. И успокойся, глава клана хорошо заботится обо мне». Прочитав сообщение, Сычжуй облегченно выдохнул, отправил в ответ: «Я приду, Хань Гуан Цзюнь!» и впервые после всего, что произошло, улыбнулся.6. Учитель и ученик
14 апреля 2020 г. в 14:36
Утро следующего дня выдалось пасмурным и холодным. Братья проснулись, почти не ощущая последствий вчерашних посиделок, и распределили дела. Лань Си Чень взял на себя всю рутинную работу с документами, лекции по истории клана и духоведение, а Ван Цзи - то, что всегда и оставалось за ним – манеры, каллиграфию и фехтование.
Молодые адепты, завидев Хань Гуан Цзюня, взволнованно переговаривались. Появление строгого учителя у одних вызывало чувство благоговения и нескрываемой радости, у других – разочарованные вздохи. Далеко не все в Гу Су могли с достоинством оценить строгость Ван Цзи, как наставника, были и те, кто считал его слишком придирчивым и жестким. Но большинство молодых адептов (и тут без влияния Сычжуя не обошлось) ждали его с нетерпением.
Сычжуй и его «команда» отлично понимали – в фехтовании мечом и каллиграфии лучше наставника быть не может, но в изучении Правил и морали Гу Су Лань готовы были поддержать сторону антагонистов – здесь Хань Гуан Цзюнь действительно мог быть придирчив.
Как бы то ни было, стоило учителю строгим взглядом оглядеть «благородное собрание белых одежд», и те и другие забыли о причинах недавнего ропота, и принялись внимать – умом и сердцем. И причина этого не только в талантах Мастера и огромном уважении, которое испытывало к нему сообщество молодых адептов Гу Су Лань, но в первую очередь – в силе и харизматичности личности Хань Гуан Цзюня.
Ван Цзи было достаточно взгляда, короткого жеста и все всем становилось понятно. Одно слово, сказанное глубоким бархатным голосом – и молодые ощущали себя окруженными его заботой и вниманием, один личный пример – и все замирали от восхищения. Все, что умел Второй нефрит, достигло вершин безупречности.
Для молодых адептов он был живым Совершенством и каждый мечтал завоевать его внимание, с надеждой оказаться в числе избранных, достойных более близкого общения. Только горячее сердце Ван Цзи покрывал плотный слой льда – никого из учеников он не приближал. Лишь Лань Сычжуй имел право посещать его комнату в недозволенные часы.
Лань Ван Цзи с детства воспитывал Сычжуя в строгости, но такие «послабления» все же допускал. Почему? Возможно потому, что из всех учеников этот юноша единственный знал о его «несовершенстве». Сычжуй был в курсе его мучительных, безутешных чувств, знал причину, по которой Хань Гуань Цзюнь мог месяцами отсутствовать в Облачных глубинах, но основное – Сычжуй также, как и он сам, пережил потерю близкого человека.
Лань Ван Цзи часто думал о том, что не может заменить Лань Юаню отца в том смысле, в котором им был для него Вей Ин. При жизни Магистра Ван Цзи поражала легкость, с которой тот справлялся с проблемами ребенка, искренность и простота общения Вей Ина и Сычжуя, и немного завидовал. В совершенстве владея навыками воспитания, он не умел открывать свое сердце. И потому легкость, с которой Сычжуй однажды принял его, долго не осознавалась им. Только после гибели Магистра они сблизились – быстро, горько и стали друг для друга незаменимыми.
Повзрослев, Сычжуй, как и все юноши, несколько обособился, обретая самостоятельность, но глубокая связь осталась. Именно поэтому иногда Ван Цзи и Сычжуй виделись в неурочное время, вели разговоры за чаем или просто молчали. Бывало, к ним присоединялся Лань Си Чень. Тогда Хань Гуань Цзюнь замолкал, наблюдая за тем, как брат общается с Сычжуем, и не мог не замечать знакомые до боли речевые обороты, жесты, которые в детстве тот невольно скопировал у Магистра. Одним своим присутствием он напоминал ему Вей Ина… Своей открытость, отвагой, гибким умом и дерзостью, словно самим Суйбянем юноша, сам того не зная, «препарировал» незаживающие душевные раны Ван Цзи.
Поэтому произнесенное родным голосом среди хора голосов взволнованной молодежи восхищенное: «Хань Гуан Цзюнь!», на доли секунды лишило Учителя самообладания. Но лишь на доли секунды, - не будь он Второй нефрит клана Гу Су Лань.