***
Высокая фигура в голубом ханьфу спешно двигалась по той единственной тропе, где ее обладатель надеялся найти своего друга. В утренней туманной дымке его силуэт казался невесомым, призрачным и сам господин Хань Гуан Цзюнь считал себя фантомом, которого несет судьба в бездонную пропасть. Одно дело - любить, и молчать об этом, другое – открыться и ждать ответа. Ван Цзи шел быстрым шагом, почти бежал по тропе, что вьющейся лентой спускалась, к единственной реке, протекающей в границах Облачных глубин, - именно там он ожидал найти Вей Ина. Но не успел он пройти и десятка метров, как увидел его, сидящего на пути, прямо в траве. Его позу можно было бы назвать расслабленной, если б не упавшие плечи и подбородок, прижатый к острому колену, который Вей Ин обнимал руками. Заметив его, Ван Цзи остановился и вздохнул – он был рад, что Вей не ушел куда-нибудь далеко, что, кажется, он все это время терпеливо ждал его возвращения. Темные одежды Вей Ина покрыла роса, и он слегка ежился от утренней прохлады. Сердце Второго нефрита сжалось: и правда – ну с чего он так разозлился? Стоило ли? Только Второй господин Лань подумал так, как услышал голос Старейшины. - Я уж думал, ты не придешь сегодня, - сказал Вей, не вставая и не поворачивая головы. - Пойдем в цзинши… Холодно, - проклиная все на свете, мягко позвал Ван Цзи. Вей молча поднялся, не оправив примятых одежд (ему, кажется, было все равно), повернулся к Ван Цзи лицом и кивнул. - Как скажешь… Пойдем… - сказал он глухо. От этого тихого голоса, от этой непривычной смиренности Магистра, сердце Ван Цзи замирало почти до полной остановки, и снова «бухало» в груди гулкими, медленными ударами, постепенно наращивая темп, отдаваясь во всем теле короткими «молниями», поднимаясь к горлу, и замирая снова. Они шли в цзинши в полном молчании. Лишь когда дверь в комнату, наконец, была открыта и Ван Цзи пересек ее порог, Вей остановился на веранде за его спиной. - Я никогда больше не сделаю так, - тихо сказал он. - Если ты злишься или… если для тебя это неприемлемо… Ван Цзи обернулся: Вей все также стоял за порогом, не решаясь войти в почти свою уже, родную цзинши – комнату Лань Чжаня. - Ты не сможешь, - мягко возразил Лань Чжань, - в этом – ты весь, как заклинатель. Так всегда будет. - Мне все равно! - Горячо воскликнул Вей. Глаза его блеснули странным огнем, и тут же покрылись пеленой печали – Я могу как угодно. Необязательно вот это все – он сделал неопределенный жест ладонью и взволнованно сложил руки на груди – не обязательно это вспоминать. У меня есть меч. Я отлично справляюсь с ним, ты сам видел. Потом, я ведь не хотел, не планировал… Само как-то получилось… Тон Вея сменился на виноватый, извиняющийся и сердце Ван Цзи сжалось так, что он ни секунды больше не мог ни видеть этого, ни слышать. Памятуя слова брата, он воочию сейчас наблюдал то, о чем молчал Вей, – о своей готовности отказаться от себя! И все лишь ради…него??? Больше всего Лань Чжань боялся, что Старейшина еще и заговорит об этом. - Вей Ин, иди в комнату. Холодно. Ты простудишься… Пожалуйста, - едва не умоляюще просил он. Тогда Вей смиренно переступил порог цзинши – тихий, поникший, в промокших от росы одеждах, бледный. На лице его были живы лишь его прекрасные глаза – печальные и растерянные. - Нет, ты должен понять… Для меня это не важно… - настаивал Вей, и вдруг умолк, не имея возможности продолжить, потому что Ван Цзи сделал два стремительных шага навстречу и приблизившись, обнял его. Не давая сказать больше ни слова, он прильнул к замерзшим губам нежным поцелуем. Лань Чжань не мог адекватно, разумно ответить. Он ничего сейчас не мог – лишь жаркая нежность затопила его сердце. Он готов был раствориться в печальном взгляде друга, пьянея от одного лишь робкого ответа его холодных губ на свою настойчивость. Лань Чжань был готов просить прощения сам за что угодно, лишь бы не рухнуть в пропасть, услышав «нет», в обмен на свою руку, сердце, любовь и жизнь... - Лань Чжань… - пытался что-то сказать Вей Ин. - Молчи сейчас… Ни слова больше… Сначала… Я скажу… Пожалуйста… Выслушай… - Ты… Уже не злишься?.. - Нет… Забудь все это… - Но, если хочешь… Я действительно могу… Правда. И без этого… Могу… - Нет… Не смей… Ты… Потрясающий… В этом… - Лань Чжань… - Мгм?.. - Страшно… Когда ты злишься… Эти слова, что с трудом произнес Вей между поцелуями, коснулись самого сокровенного. На мгновение осознав происходящее, Лань Чжань с превеликим трудом остановился и отстранился, стараясь унять сбившееся дыхание. Глаза его пылали, сердце стучало так часто, что он его не чувствовал, будто его и не было уже в груди. Всем существом своим он тянулся к Вею, и представить больше не мог, как пережил столько лет без его наивно-лукавых глаз, пошлых шуток, заливистого смеха, без его сумасбродно-рискованных, смелых поступков, и самой теплой, самой прекрасной на свете улыбки, рожденной алой нежностью в россыпях жемчугов… Склонив голову на грудь, мучаясь от страха, сильнейшего смущения и притяжения к Вею, Лань Чжань наконец решился. - Прошу тебя, Вей Ин, - заговорил он хрипящим полушепотом. - Я с ума сойду дольше ждать… Ответь. Просто скажи… Хоть что-нибудь… Готов ли ты быть со мной… всегда?.. Готов ли преклонить колени в храме предков?.. Или свобода тебе дороже?.. Знаю, она для тебя важна… Я пойму… Приму все… Просто скажи… Вей Ин побледнел еще сильнее, губы его дрогнули, он шагнул другу навстречу и покорно ткнулся лбом в его плечо. Думал ли он, что ответить, хоть когда-нибудь? Ни капли. Ни минуты. До этой ночи, невольно породившей тень сомнения, он был уверен, что ответит согласием. Но жесткая реакция друга на его спонтанное колдовство над шрамом Сиченя лишила уверенности, посеяв привычный страх и глубокую печаль. И он готов был отказаться от чего угодно, потому что страх потерять Лань Чжаня был сильней даже страсти к свободе, - куда там – остальное... Но сейчас он понимал, что скажет только правду, самую честную правду, ведь именно она звучала в сдержанной мольбе друга. - Я… Темный заклинатель, Лань Чжань…- срывающимся голосом сказал Вей Ин, исступленно обнимая трепещущими ладонями натянутую, словно струна, спину Ван Цзи, - это на всю жизнь... - Ты… Любимый… Заклинатель… Этого… На всю жизнь… Хватит…- ответил Лань Чжань, обнимая губами густую черную прядь волос на плече Старейшины. Подобный сильному ветру, он обвивал высокую фигуру в темном, сливаясь в едином на двоих дыхании, не пряча прямого взгляда глубоких, почти черных глаз. Привыкший к правде и молчанию, в этот момент он был также искренен в захлебывающейся тишине заполошного сердца, глубоко сокрытой страстности и беззащитности оголенных чувств. Он целовал прикрытые веки Вея, его алые, согревшиеся, наконец, губы – бесконечно, нежно и жадно, и ждал, ждал, ждал ответа каждую микроскопическую долю каждой мучительно тянущейся секунды. Лишь когда окна цзинши залило светом взошедшего солнца, сцеловывая слезы друг друга, отзываясь на ласки так откровенно, что слова застревали в горле, готовые прорваться лишь криком всепоглощающей радости, Вей, наконец, смог справиться с собой настолько, чтобы дать долгожданный ответ. - С тобой, Лань Чжань…- шептал он взволнованно. - Только с тобой… Моя рука, мое сердце, мой меч и флейта… моя жизнь – тебе. Я сделаю все, чтоб ты никогда не пожалел о принятом решении… Я готов…преклонить колени в храме предков… Это – мой ответ… Тонкие краски прохладного утра взыграли огненными всполохами на растерзанной постели среди целомудренной тишины цзинши тихими стонами, капельками пота на коже, слезами на ресницах, тяжелыми волнами густых волос и сплетающихся алой и голубой лент, срывающимся, отчаянным или нежным, тихим шепотом даря миру, полному одиночества, единственные, действительно ценные слова: «Люблю… люблю тебя…»***
Взволнованный разговором с Ван Цзи, передумавший за это утро миллион самых трудных мыслей, Сичень понял, что заснуть уже не сможет. Он поднялся, омыл тело холодной водой, невольно провожая глазами тончайшую нить шрама, оставшегося после удара молнии, и, получив заряд бодрости, одетый в белое, спокойно ждал, когда откроется дверь и на пороге появится Ван Цзи с сообщением о принятом решении. Он был уверен, что брат явится с судьбоносным заявлением уже сегодня и потому торжествующе улыбнулся, когда, наконец, в дверь осторожно постучали. Однако, открыв ее, он совершенно не ожидал увидеть перед собой сразу двоих – Вея и Ван Цзи. Они были смирны, тихи и бессовестно, почти преступно счастливы оба. Поклонившись, они встали очень близко друг к другу, и сияющими, словно ночные звезды глазами, молча смотрели на Сиченя, не смея заговорить раньше того, как им это будет позволено. Их сумасшедшей энергетикой, словно вихрем весеннего ветра, главу Лань едва не сбивало с ног, - он тут же понял, какой силы чувственная буря бушевала между ними еще каких-нибудь полчаса назад. Однако счастливой паре совсем не обязательно знать, что их видят насквозь, думал в это время Сичень. С другой стороны, и в чувстве юмора глава Лань не собирался себе отказывать. Он спокойно улыбнулся и повел беседу. - Что привело вас, господа ко мне в столь ранний час? – спросил он самым «государственным» тоном, на который только был способен, наслаждаясь от созерцания внезапно округлившихся глаз Ван Цзи. Зато Вей оказался Веем, – он мгновенно прочел всю подоплеку и откровенно прыснул в спину Второго нефрита. Кроткий смешок Вея тут же нарушил равновесие в «государственном» настрое Сиченя – он улыбнулся, складывая на груди руки, почти сдаваясь. Тогда Старейшина рассмеялся откровенно - раскатисто и звонко и, отсмеявшись, заговорил первым, старательно сохраняя правила игры, заданные Сиченем. - Господин Цзеу Цзюнь, - начал он, вытянувшись в струну, и снова поклонился, - простите, что мы с Лань Чжанем нарушили Ваше уединение невольным вторжением в столь раннее утро. Смею надеяться, что мы не изменили тем самым Ваших планов, и не помешали мыслям о благополучии народа Поднебесной и священной роли в этом кланового сообщества заклинателей. Закончив витиеватую фразу, Вей приподнял подбородок и «сделал» самое серьезное из всех «серьезных» своих выражений лица. Вот тут не выдержал уже Сичень: он тоже рассмеялся, приложив к груди ладонь. - Кажется я буду счастлив узнать о причине, по которой вы оба посмели нарушить мое уединение, - проговорил сквозь смех глава Лань и взглянул на взволнованного и одновременно ошарашенного их с Веем игрой, брата. - Мы приняли решение, - сказал Ван Цзи, лицо его слегка побледнело. Он взглянул на Вея, и тот успокоил его одним взглядом, неуловимым движением ресниц. Ладонь его легла в ладонь Ван Цзи и, сжав ее, тот продолжил. - Цзеу Цзюнь, я прошу у тебя, как у главы клана, разрешения заключить брачный союз двух заклинателей, что стоят сейчас перед тобой, - закончил Ван Цзи с коротким поклоном. Сичень все знал, все видел, понимал, мало того – все самые главные события, приведшие к сегодняшнему финалу, он наблюдал годы и годы собственными глазами. Но сейчас, под сияющими решимостью двумя парами глаз, он вдруг потерял «опору» и сердце наполнилось странной тоской. Он понял вдруг, насколько неожиданным стало для него решение брата и господина Вея, что он не так уж и готов к этому… Что-то очень дорогое и родное отрывалось от его сердца в этот момент, и он понимал, что его обязательно нужно оторвать. Вот только сердце протестовало и забытый на время «внутренний дракон» вновь завозился, напоминая о себе. - Когда? – спросил Сичень, понизив голос. - Дней пять? – предположил Вей, взглянув на Ван Цзи, и тот кивнул, не отпуская взгляда Старейшины. - Успеем? – спросил он у Сиченя, и тот мгновенно включил «хозяйственный» мозг, оставив раненое сердце зализывать свои раны. - Смотря насколько роскошным вы видите торжество, - сказал Сичень. - Как можно скромнее, - ответил Ван Цзи, - и можно обойтись нашими традиционными одеждами. - Хм.. – усмехнулся Вей, полуобнял Лань Чжаня за плечи, лукаво улыбнулся и продолжил - пусть будет весело и много вина, и к черту ваши траурные одежды – только в алом. - Вей Ин, - мягко возразил Лань Чжань, - за пять дней никто не сошьет два свадебных, – тут он запнулся и перевел дыхание – наряда. Придется ждать. - Зачем ждать? – вмешался Сичень. - Госпожа Лю Чен из клана Не мастер в этом вопросе. Если я договорюсь – работа займет максимум три дня. - Ну вот,- обворожительно улыбнулся Вей, - все и разрешилось. - Х-хорошо, - согласился все-таки не до конца еще согласный Ван Цзи, - тогда, наверное, можно объявить сообществу. - Объявим, - ответил Сичень, окончательно овладев собой, - через два дня Совет. Готовьтесь. После слов Сиченя, Ван Цзи и Вей Ин поклонились и вместе покинули его комнату. Пока глава Лань смотрел им вслед, в его голове уже сложился план по организации торжества. Он уже знал, кто ему понадобится в помощники, сколько нужно будет средств на все и как распределить время. Единственное, что по-прежнему заставляло его грустить – мысль о приглашениях. Ведь он обещал прислать его Цзян Чену, как самому близкому родственнику Вея, пусть и не кровному. Конечно, он не сам передаст из рук в руки заветный пригласительный конверт, но одна мысль об этом тревожила печальные воспоминания – слишком еще свежи они были в памяти. И все же усилием воли глава Лань заставил себя не думать об этом: у него было всего пять дней до торжества и сделать его он хотел самым запоминающимся из всех торжеств, которые когда-либо случались в Облачных глубинах. Шутка ли: надо, чтоб торжество было достаточно скромным по традиции Гу Су Лань, но в то же время – весело, с вином, к тому же - максимально просто и традиционно, учитывая при этом не традиционность самой пары, заключающей брачный союз. Сичень понял, что для начала ему придется как минимум поднять все документы Бог знает какой давности, чтобы всем напомнить (а заодно и самому выяснить) – когда подобное было в клане последний раз. - Пять дней, - пока размышлял, трижды повторил вслух Сичень, и добавил затем, с горькой усмешкой – пять дней до счастья…