Два дня, три года и шестнадцать лет

      Мгновения своего пути Сичень не помнил. Добежав, он бросился на колени на землю к Цзян Чену, подхватил его, теряющего сознание, падающего, вмиг отяжелевшего. Лицо Саньду серело, губы окрасились кровью. Он взглянул на Сиченя, отнял руку от своей раны.. Глаза его как будто были удивлены, губы улыбались…       - Цзеу… Цзю..нь… - шептал он.       - Я здесь, все хорошо, потерпите… я помогу! – повторял Сичень. Он прекрасно понимал, что ранение страшное, и необходимо приложить максимум усилий, чтобы Цзян Чен оставался в сознании.       - Я… должен... - пытался что-то сказать Цзян Чен, но Сичень все время останавливал его.       - Молчите, прошу Вас. Не говорите ничего - повторял он и, открыв духовные каналы, передавал львиную долю своей энергии.       Как бы ни был силен глава Лань, он отлично понимал, что его усилий недостаточно и стрелу нужно вынимать. «Не отравлена ли она ко всему прочему каким-нибудь ядом, не сопровождает ли ее проклятье?!» - думал он. Сичень осознавал и то, что даже Вестницу отправить не может, потому что должен непрерывно поддерживать жизнь Цзян Чена, не отвлекаясь ни на йоту. Но видимо Цзян Чен родился удачливым, потому что каким-то чудом в зоне видимости оказалась одинокая фигура и глава Лань сумел заметить ее в столь сложный момент.       - Кто-нибудь!!! Помогите!!! Сюда!!! Скорей!!! – крикнул он, что было сил. Сычжуй (а это был он), какое-то время медлил. По-видимому, он не совсем расслышал, или засомневался – не показалось ли ему? Но отчаянный крик главы Лань повторился, и юноша оказался рядом так быстро, как только смог.       Увидев едва живого Цзян Чена и бледного от ужаса Лань Сиченя, передающего духовную энергию едва ли не изо всех своих каналов, Сычжуй мгновенно понял все.       - Держитесь! Я найду господина Вея! - воскликнул он.       - На мече! Времени слишком мало! – прорычал глава клана, не поднимая головы. Свободной рукой он гладил слипшиеся от крови волосы Саньду и бессильные, злые слезы катились из глаз, но он не замечал их, продолжая передавать духовную энергию и творить молитвы.       - Они в Уединении, у Ван Цзи в горах, - говорил и кричал он. - Вестницу отправь! Хоть из постели достань их, Сычжуй!!!       Глаза его были полны гнева и ужаса. От страшного зрелища все холодело в груди юноши. Он мгновенно встал на меч и исчез, словно растворился в воздухе. Все то время, пока отсутствовал Сычжуй, Сичень пытался заговорить с Саньду, надеясь удержать его в сознании. Удавалось это с переменным успехом – раненый то приоткрывал глаза и сразу же силился что-то сказать, то снова проваливался в бездну бессознательного. В один из моментов, когда Цзян Чен очередной раз попытался прийти в себя, он наконец что-то сказал. Глава Лань пригнулся к самым его губам, в надежде услышать.       - Цзеу…Цзю..нь.. – едва слышно позвал его Цзян Чен.       - Я здесь… я здесь, Цзян Ваньинь! – горячо ответил Сичень.       - Вы плачете?… - прошептал Цзян Чен и сделал попытку приподнять голову, но не смог.       - Не плачу, – сказал Сичень, быстро смахнул слезы и поддержал раненого за плечи, чтобы голова его была повыше.       - Я должен сказать… - шептал Цзян Чен снова.       - Не говорите ничего, прошу Вас, - умолял Сичень, но Саньду был упрям.       - Могу… Не успеть… - сказал он, открывая глаза, полные кровавых потеков.       В этот момент глава Лань окончательно убедился, что стрела была не простая. Цзян Ваньинь явно получил одно из тяжелых проклятий – эти кровавые глаза не оставляли сомнений, да и в целом - слишком много было крови вокруг. Поняв это, он сильней сосредоточился на передаче духовных сил, вот только сам начал слабеть: голова кружилась, глаза видели все сквозь туманную пелену, руки дрожали, а душа была в полном смятении.       - Держитесь, - просил он Цзян Чена и себя, - не засыпайте, помощь близко.       - Я... я…- странно дернулся тот, и нервы у Сиченя не выдержали.       - Молчите! – отчаянно воскликнул он и понял, что его всего трясет, дрожат губы и окончательно темнеет в глазах.       - Я… Люблю… Вас… Цзеу Цзюнь… - выдохнул раненый и лицо его осветила слабая улыбка.       -Н-не смейте! – прошептал Сичень, не в силах принять происходящее.       - Люблю… Вас…- повторил Цзян Чен.       Произнести эти слова было самым важным для него в этот момент, и истратив много сил, Ваньинь вновь провалился во тьму и тишину.       Когда на тропе появились Вей, Ван Цзи и Сычжуй, глава Лань даже не понял. Силы собственные настолько истощились, что ему казалось, что все происходит вокруг как во сне. Безошибочно распознавал он лишь яркие алые всполохи. Они говорили о том, что супруги – Вей и Ван Цзи - рядом: шелка свадебных одежд смешивались в глазах с кровавыми пятнами на его бледно-голубом ханьфу, на руках и лице Цзян Чена. Голоса он слышал с трудом, говорить почти не мог, и даже слезы высохли в распахнутых глазах.       - Сычжуй, помоги! - это, кажется говорил Ван Цзи, судя по ровному твердому тону.       - Отпусти его, брат, - а это Ван Цзи обращается к нему, просит, - давай. Я держу.       - Будь осторожен, - Сичень не узнал свой голос, он показался ему чужим, тихим и слабым.       Время казалось вязким, густым, словно замедлилось в несколько раз. Окончательно понял сколько сил потерял он лишь когда с трудом смог закрыть свои каналы и едва не рухнул в руки Сычжуя… Лань Сичень сидел на земле, на коленях, поддерживаемый юношей, неотрывно смотрел в лицо Цзян Чену, ловя каждый едва заметный его вздох, по-прежнему молился и ждал.       От потери сил на душе стало слишком тяжело, держаться – почти невозможно. Тогда он склонил голову и настроившись, попытался вычерпать для себя хоть что-то из сосудов, которые – он знал - были почти пусты. Он дрожал, задыхался, но собирался остаться с Цзян Ваньинем до конца, чем бы все это ни закончилось.       Глава Лань не думал о том, откуда взялась стрела, кто хотел так страшно навредить главе Цзян, и были ли у него кровные враги, но лишь упрашивал Богов и Богинь Поднебесной совершить чудо и сохранить жизнь «мальчишке», что внезапно стал ему так дорог. Истекающий кровью Цзян Чен действительно был похож на юношу, - черты лица его стали тоньше, нежнее, из изгиба сомкнутых губ ушла вся жесткость. В этот момент Ваньинь был таким, каким покорил сердце Сиченя – мягким, ранимым. Именно сейчас раскрылась его красота, - неприкрытая, беззащитная. Сердце Сиченя сжималось, горло сдавило спазмом, было тяжело дышать. С трудом доходил до него смысл слов, переговаривающихся негромко Ван Цзи и Вея. Они были собраны и действовали очень уверенно. Сквозь серую пелену перед глазами он видел жесткое лицо Старейшины, оно казалось страшным.       - Держи его, не прерывайся, что бы ни произошло, - сказал Вей, нависающий всем телом над Цзян Ченом.       - Держу, - ответил Ван Цзи.       - Сейчас ее не достать. Нужно снять заклятье, - покачал головой Вей.       - Ты видишь, какое оно? – спросил Ван Цзи чуть тише. – Я не могу определить.       - Ты и не сможешь, - тихо сказал Вей, и, вынув из-за пояса флейту, положил ее рядом с собой так, чтобы успеть во время взять.       Глаза его наполнились чернотой, он медленно повел рукой над грудью раненого, - над тем местом, где торчало острие стрелы. Темные тени вокруг Вея появились не сразу, и не сразу стали заметны, но зато отлично виден был узкий, почти черный поток, что собирал на себя Вей прямо из раны Цзян Чена.       - Вей Ин… говори со мной, пожалуйста – беспокоился Лань Чжань, - но Старейшина не отвечал.       – Вей Ин? – повторил Ван Цзи.       - Держи сейчас! – сквозь зубы прорычал Вей, и с мучительным стоном сомкнул руки перед грудью – тени полностью вошли в его тело и глаза окончательно заполонила тьма. В странном, полутрансовом состоянии, он потянулся за флейтой, взял ее неровным движением и принялся играть. Пока звучала мелодия, тени окружили его вновь, но вскоре распались, растворились в пространстве. Вей Ин уронил голову на грудь.       - Держи его, Лань Чжань, - прошептал он глухим, шипящим голосом, - продолжай!.       - Держу, что теперь? - ледяным тоном отозвался тот.       - Я вытяну стрелу. Как только она выйдет из тела, ты отпустишь его. Совсем. На пару мгновений. А потом снова возьмешь, когда я скажу.       - Выдержит? Дыхание совсем слабое, - тише сказал Ван Цзи.       – Выдержит, - ответил Старейшина. - У него сильное Ядро.       «Откуда ты знаешь?» – хотел спросить Ван Цзи, но промолчал.       - Давай! - твердо сказал Вей, и лицо его помрачнело.       Стрела вышла довольно легко. Вей Усянь прикрыл глаза и повторил ровно то, что однажды уже делал для главы Лань, после его ранения молнией – зарубцевал рану. След от стрелы остался, к сожалению, довольно заметный.       Несмотря на то, что Цзян Чен не выглядел лучше, в сознание не приходил, дыхание по-прежнему было прерывистым и слабым, Старейшина был спокоен. Он положил ладонь раненому на грудь, уловив слабые удары его сердца, облегченно вздохнул и взглянул на Ван Цзи, в глазах которого от утомления уже бродили темные тени.       - Все. Отпускай, - уверенно сказал он.       - Уверен? – уточнил Лань Чжань.       Старейшина кивнул, попытался подняться, но ноги его не удержали, он снова оказался на тропе, уронив голову до самой земли. Он был бледен и тяжело дышал.       - Вей Ин!, - Лань Чжань тут же оказался рядом, поддерживая за плечи и помогая подняться, хоть и сам чувствовал себя не лучшим образом.       - Нормально, – ответил тот и улыбнулся. Только Второй нефрит мог сейчас видеть, чего стоило Великому темному то, что он только что сделал. Он улыбался, был явно доволен результатом, но Ван Цзи лишь качал головой.       В этот момент Сичень отстранил Сычжуя, поднялся и поспешил к раненому. Лицо его было почти того же серого цвета, что у Ваньиня. Он оглянулся на брата, собираясь что-то сказать, но поняв состояние Вея, промолчал и склонился к лицу Цзян Чена.       - Я заберу его, - сказал он.       - Это надо сделать, - поддержал его Вей, тяжело вздохнув.       - Сычжуй, из всех нас ты сейчас самый сильный, - сказал Ван Цзи, а юноша в этот момент взмахнул в воздухе двумя руками, явно подзывая кого-то. Поглощенные трудной задачей заклинатели не видели бегущего на всех парах Цзинь Лина… Оказывается после того, как Сычжуй привел учителя Вея и Хань Гуан Цзюня, он успел отправить вестницу Цзин Лину, который к тому времени уже добрался домой. Сейчас перепуганный племянник главы Цзян был в зоне видимости и помощь его была как нельзя более кстати.       Подбежав, ни слова не говоря, Цзин Лин подхватил Цзян Чена за плечи, и вдвоем с Сычжуем на мечах они перенесли раненого в комнаты главы Лань. Вей, Ван Цзи и Сичень отправились следом. Спустя некоторое время все уже были в комнате главы клана, и не сводили глаз с раненого, что был заботливо уложен в постель.       - Все неплохо, я думаю, - после долгого молчания наконец сказал Вей Усянь нормальным своим голосом, - успели вовремя.       - Он очень слаб, - сказал Лань Чжань, хмурясь и качая головой.       - С ним все будет в порядке, - ответил Вей. – Хотел бы я знать, кто все это сделал и зачем? Заклятье на смерть – мощное темное заклятье, и поставлено было мастерски…       - Я обязательно узнаю – кто, – глухо отозвался молчащий до этого момента глава Лань. – Пощады ему не будет.       Тон, которым сказал это Лань Сичень, был пугающим, едва ли не страшней голоса Старейшины сразу после его «работы» с темной энергией. Жутко было слышать подобный тон от человека, славившегося мудростью, терпением и благородством - без эмоций, холодный и жесткий. Ван Цзи и Вей обеспокоенно переглянулись.       - Тебе надо поспать, - как можно мягче сказал Ван Цзи, обращаясь к брату.       - Мне не заснуть, – все тем же тоном ответил Сичень. Ван Цзи подошел к нему и сжал ладонью его плечо.       - Я все понимаю, но все же… Обещай, что не будешь сидеть без сна целый день. Уже занимается заря.       - Я останусь с ним, - упрямо отвечал Сичень - идите к себе, побудьте вдвоем… день был трудный… я обязательно во всем разберу… - он не договорил, побледнел вдруг и закрыл рот ладонью. Недавний тяжелый стресс, догнал его только сейчас, накрыв с головой. Его губы дрожали, он вцепился зубами в свои пальцы, стараясь не показать никому своего состояния.       Ван Цзи рванулся было к брату, но Вей остановил его, приблизился сам и, склонившись к самому уху Сиченя, что-то прошептал. Тот сначала никак не отреагировал, но затем заметно успокоился, дыхание выровнялось, лишь все та же бездна зияла в глазах.       - А-Чен великий воин, – сказал Вей Ин вслух, - У него сильное Ядро, он поправится. Жизни его больше ничто не угрожает. Постарайтесь все же поспать, Цзеу Цзюнь, Вы отдали слишком много сил.       Сычжуй и Цзинь Лин были взволнованы и напуганы, но старались не подавать виду.       - Вам тоже нужно отдохнуть – сказал юношам Ван Цзи, и они, немного помедлив, покинули комнату.       - Мы останемся в цзинши сегодня, - продолжил Ван Цзи, обращаясь к Сиченю.       - Будем навещать Вас каждые два часа. Ничего не бойтесь, - поддержал его Вей Ин, - Все будет хорошо.       Сказав это, Старейшина улыбнулся так как всегда, и алый цвет его одежд из кровавого вновь превратился в праздничный – свадебный. Ван Цзи настолько явно облегченно вздохнул при этом, что если бы юноши не покинули цзинши до того момента, – были бы крайне смущены.       Удивительным свойством обладала эта улыбка – вокруг сразу становилось светлей и мрачные мысли мгновенно оставляли тех, кто ее видел. В измученном сознании Сиченя мелькнуло: «У самого сильного Темного заклинателя и вдруг такая улыбка…» Он тоже хотел улыбнуться, но не смог, посветлел лишь его взгляд.       - Я верю Вам, господин Вей, - сказал он, и по его голосу все поняли, насколько он устал.       - …и сделаю по Вашему совету, - продолжил он тверже, - идите, прошу вас. И… наверное я единственный, кто толком не поздравил вас в такой день. Поздравляю от всего сердца, - все-таки вы сделали это…       Ван Цзи и Вей переглянулись одним им понятными взглядами, поклонились Цзеу Цзюню, как главе клана и ушли. Взгляд Сиченя невольно зацепился за колышущиеся шелка алого ханьфу Ван Цзи. Пока пара не скрылась из виду, он так и не нашел в себе силы закрыть дверь. Он стоял и дольше, глядя в пустоту, лишь легкий утренний ветерок ласково касался его лица и волос…       Цзян Чен был тих и ничто не вывело бы главу Лань из оцепенения, если б не мягкий, завораживающий звук флейты – вернувшись к себе, Старейшина сыграл несколько печальных фраз на своей Ченцин. Когда флейта умолкла, холод охватил Первого нефрита, он наконец очнулся и закрыл дверь. Стало совсем тихо.

***

      Мягкий утренний свет, пробиваясь сквозь окна, возвещал о рождении зари, но Сичень плотно закрыл шторы. Рядом с ними он задержался – задумался, словно не мог решиться на что-то… В конце концов, он налил себе вина и медленно выпил целую бутыль, едва чувствуя вкус.       Лишь после этого он приблизился к Цзян Чену, внимательно осмотрел его, и не посмев лечь с ним в одну постель, опустился рядом на пол, прислонился спиной, и, откинув голову, закрыл глаза.       Сичень отключился почти сразу, но спал беспокойно – недавно пережитые события возвращались во сне яркими, страшными картинами. Он внезапно просыпался, потерянный, плохо понимающий, где находится и никак не мог согреться - руки его были ледяные. Но в одно из очередных беспокойных пробуждений он вдруг ощутил тепло, словно кто-то укрыл его теплым пледом. Тут же захотелось понять – откуда что взялось, но усталость взяла свое до того, как сознание сделало попытку разобраться с ощущениями. А все было просто – ладонь Цзян Чена лежала на его лбу.       Придя в сознание, глава Цзян ощутил ноющую боль в области сердца, - именно туда поразила его стрела. Он чувствовал ломоту во всем теле, тошноту и слабость, но беспокойный сон Первого нефрита тревожил сильней всего этого. Он и проснулся-то потому, что услышал стон Сиченя.       Убедившись, что Сичень спит, Ваньинь и сделал попытку подняться, но удалось это лишь с третьего раза. Бледный как тень, в кровавых повязках глава Цзян подтягивался на руках, желая оказаться ближе к Сиченю. Он закусил губы, чтобы невольным стоном случайно не разбудить его и замер, тяжело дыша, склонив голову над самым его лицом. Тогда он и положил ладонь на лоб Сиченя. Положил и стал смотреть на него.       Он не плакал, но от слабости и последствий смертельного проклятия, глаза его слезились. Ему приходилось напрягать зрение, чтоб разглядеть мелкие детали. Происшедшее шокировало его, став «последней каплей» в череде сложных решений и переживаний последних дней. Ваньинь чувствовал себя вернувшимся с того света и даже думать не пытался – кто желает ему зла настолько, чтоб решиться на столь изощренное, жестокое убийство…       На бледном лице не отражалось никаких эмоций, на губах запеклась кровь, лишь взгляд был нежен и растерян, и сердце тонкой ниткой часто билось в груди. Немилосердно хотелось пить, спину ломило от неудобной позы, но он не смел шелохнуться, не смел отнять ладонь, желая сохранить сон Сиченя. Он смотрел, одновременно поражаясь и наслаждаясь притягательной красотой удивительного сочетания мужественных и изящных черт в лице Второго нефрита – линией бровей, границей волос над высоким лбом, прямым, скульптурным носом и немного тонкими, но в то же время чувственными сомкнутыми губами, небольшой ямочкой на подбородке и глубоким «обрывом», ведущим вниз, к шее и кадыку       «… наконец-то ты, - думал Цзян Чен, - …неужели я целовал эти губы? Словно не я это был… Люблю… страшно даже думать так, не то, что сказать. Но это правда – люблю тебя. Я беспомощен перед твоей властью надо мной, и не желаю сопротивляться. Не знаю, куда ведет меня этот путь, но я готов идти…»       Эта картина - спящий Сичень в свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь задернутые занавески, и склоненная фигура любующегося им Цзян Чена - поразила в самое сердце Ван Цзи, который, как и обещал, каждые два часа навещал брата.       Бесшумно открыв дверь, он замер на пороге, не смея войти. Он не дал и шагу ступить в комнату беспокойному Вей Ину, что топтался у него за спиной, лишь бросил один взгляд, шагнул назад, и закрыл дверь снова.       - Ну, что там? Лань Чжань! – взволнованным шепотом спросил Вей Ин над самым ухом. Ван Цзи обернулся, едва не вонзившись лбом в лоб Старейшины. Невольно они замерли, глядя друг на друга, внезапно осознав то, насколько близко стоят.       - Не надо туда ходить, - сказал Ван Цзи, не сводя глаз с губ Вей Ина.       - И не пойдем, - пожал плечами тот, также скользя взглядом по губам супруга - как скажешь. Цзян Чен же пришел в себя.       - Откуда ты знаешь?, - спросил Ван Цзи настороженно, наступая вперед, заставляя при этом Вей Ина невольно пятиться.       - Хм, - отвел взгляд Старейшина.       Собираясь при этом ловко увернуться от напора Ван Цзи, он едва не слетел со ступенек веранды. Лань Чжань в последний момент ухватил его за руку, Вей напряженно усмехнулся, и вдруг, вывернувшись из захвата, бегом припустил в сторону цзинши по гравийной дорожке, что вела через сад. Ван Цзи хотелось догнать его, но он лишь нахмурился, пряча улыбку в уголках губ. Сдерживая возмущение и внезапную искру страсти, что охватила все его существо, полной достоинства походкой он отправился следом.       Когда он вошел в цзинши, Вея в ней не оказалось. Ван Цзи вздохнул, услышал легкий шорох за спиной, и только хотел обернуться, как почувствовал крепкое объятье: одной рукой Вей обхватил за талию, настойчиво притягивая к себе, а другой закрыл ему глаза.       - Вей Ин, - выдохнул Лань Чжань, чувствуя, как мгновенно ускорилось сердцебиение и как предало тело, подчиняющееся воле супруга.       - Ты, кажется, собираешься задавать неудобные вопросы, Лань Чжань? – слегка нервно прошептал Вей Ин, дразняще касаясь губами точеной ушной раковины Второго нефрита. Ван Цзи вздохнул. Голова его кружилась от желания, но сдавать позиции прямо сейчас он не планировал.       - Собираюсь, - как можно тверже ответил Ван Цзи, не пытаясь высвободиться из жесткого захвата.       Он слишком много думал сегодня над тем, что произошло с Веем перед самой церемонией, и пришел к определенным выводам, вот только поверить в них не мог, как ни пытался. А последние события и странная осведомленность супруга обо всем, что касалось сил и возможностей Цзян Чена, заставила его решиться на откровенный разговор. Слишком уж невероятными казались ему его предположения и Ван Цзи очень надеялся, что они будут опровергнуты.       - А если я не отвечу? - напряженно усмехнулся Вей Ин, сильнее сжимая руку на талии Ван Цзи, опуская ладонь ниже.       - Ответишь, - резко развернулся тот в его объятьях.       Они оказались слишком близко, чтобы удержать в узде целый день и целую ночь сдерживаемые желания, и потому молча, яростно и длинно поцеловались, не разжимая крепких объятий. Однако понимая, что предстоит серьезный разговор, не позволили себе ничего более и нехотя оторвались друг от друга.       «…ужасно соскучился по тебе…», - пронеслось в мыслях Вей Ина, и он постарался придать лицу и взгляду выражение настолько серьезное, насколько возможно было для него в этой ситуации.       «Сначала разговор. Надо поговорить.» – волевым усилием «собирал» себя Ван Цзи, бледнея и чувствуя, что голова совершенно не желает думать ни о чем в данную минуту. Мысль о том, что они наконец вдвоем, едины друг для друга и перед предками, рвалась сумасшедшей радостью сквозь жесткий волевой заслон «серьезного разговора». Но Ван Цзи все ж переиграл самого себя – не будь он Второй нефрит Гу Су Лань.       Он закрыл глаза, задержал дыхание и замер, а когда открыл их снова – ни тени прежних страстей не плескалось в его глазах. Старейшина настолько удивился этому, что пропустил тот момент, когда надо было строить бастионы, причем самые мощные.       - Откуда ты знал, что Цзян Чен поправится? – спросил Лань Чжань, как мечом рубанул. - Откуда ты сейчас знаешь, что он пришел в себя?       - Эмм… - неопределенно протянул Вей Ин, и отвел глаза.       Он понимал, что разговор назрел. Открывать всю правду очень не хотелось, однако, и лгать Лань Чжаню, если тот спросит прямо, Старейшина не собирался. Он вздохнул, положившись на судьбу.       - … это не то, о чем я хотел бы рассказывать тебе, Лань Чжань, - напряженно ответил он.       - Почему? – Ван Цзи так искренне загрустил, что Вей тут же проклял себя и, обняв ладонями лицо супруга, осыпал его нежными поцелуями. Однако этого оказалось недостаточно.       - Вей Ин, - повторил Лань Чжань вопрос одной интонацией и в глазах его медленно поднялось и опустилось темное море.       - Если бы это касалось только меня… - еще удерживал позиции Вей, понимая все же, что деваться все равно некуда.       - Твой обморок, дУхи, флейта и все, что с ней связано, твое… - Ван Цзи сглотнул, пряча глаза, - преображение, ранение Цзян Чена… Твоя уверенность в том, что Саньду справится со смертельным заклятием. И он на самом деле с ним справился… Это слишком много, Вей Ин, чтобы я мог не замечать, что ты что-то скрываешь от меня.       - Хорошо… - остановил его Вей Ин и прижал к губам Лань Чжаня свою ладонь. – Хорошо, - повторил он. – Я действительно знаю кое-что о Цзян Чене. Вернее - о его Золотом ядре…       После этих слов что – то сомкнулось в мыслях Ван Цзи. Мысль была простая и пришла мгновенно, словно молния. Но была она до того фантастической, что Лань Чжань совершенно не поверил ей, не воспринял, как догадку.       - Нет, - прошептал он, - не может быть…       Вей Ин вздохнул, понимая, что, кажется избавлен от объяснений и осторожно поднял глаза на Ван Цзи.       - Нет…ты оставил Путь меча, потому что…       - Да, - выдохнул Вей Ин, невольно дрожа от волнения. Как бы ни были они близки, все ж даже сейчас Вей Усянь ужасно переживал о том, как Лань Чжань воспримет такую новость.       - Но как?..Ты что - столько времени жил без Ядра???.. – с этими словами такая боль вдруг вылилась в глазах Лань Чжаня, что Вей вновь попытался его успокоить.       -…Лань Чж… - начал он, осторожно взял его за руку, но тот не слышал, не видел, не замечал.       -…твое Ядро у Цзян Чена? Вей Ин? Это невозможно…       - Тише-тише… - уговаривал его Старейшина, обнимая, ласкаясь, но Лань Чжань был настолько потрясен, что заледенел весь.       - Тише, прошу тебя. Это очень давняя история и… все забыли уже. Успокойся, - мягко уговаривал Старейшина.       - Вей Ин… Как такое может быть???       - Ну… я отдал его ему, - нехотя ответил Вей Ин, и вздохнул, - так получилось.       - Отдал… – потрясенно повторил Лань Чжань.       - Ну, да… Отдал, и Бог с ним, уже, - со вздохом сказал Вей Ин.       - Так просто? – Лань Чжань был в полном шоке, в глазах его блестели слезы. – Какой же может быть причина, чтобы?..       - Поверь, она была, - как можно мягче ответил Вей, нежно провел ладонью по щеке Лань Чжаня, и добавил - и очень веская. Если ты не станешь выяснять подробности, я буду очень счастлив.       Ван Цзи замолчал, не в силах принять то, что истиной оказались самые нереальные его предположения.       - Ты мог погибнуть тысячу раз, Вей Ин. Даже сегодня, - наконец сказал он, - и я бы не смог предотвратить. Почему ты не сказал мне?..       - Прости, Лань Чжань - почти умолял его Вей, - Обещаю никогда больше не скрывать от тебя ничего важного.       Он осторожно поцеловал Лань Чжаня, который по-прежнему не чувствовал ничего – настолько был шокирован. Старейшине пришлось очень постараться, чтобы возмущенный Лань смог, наконец, отвлечься. Спустя несколько минут они целовались нежно, горячо и гневно, и Лань Чжань все ж не сдержал слез под напором чувств.       - Это должно быть очень больно, - сказал он дрогнувшим голосом, отчего у самого Вея затуманился взгляд.       - Не больнее пятидесяти трех ударов дисциплинарным кнутом, - ответил Старейшина тихо.       - Вей Ин… - начал было Лань Чжань и споткнулся, - горло свело спазмом, - ты… - прошептал он ему в самые губы, и слеза медленно скатилась по его щеке. Вею будто вынули из груди сердце.       - Чжань-ге… - горько усмехнулся он смущенно и нервно, -…я с ума сойду…ты плачешь?..       - Это нельзя выдержать, - шептал Лань Чжань, не замечая своих слез.       - Не плачь, прошу тебя, - просил Вей, и едва не плакал сам.       - Я еще упрекал тебя за темный путь… - сокрушался Ван Цзи.       - Тише-тише… Все, ну все, Лань Чжань… - успокаивал его Вей. Тогда Ван Цзи уткнулся лицом в плечо Старейшины и замолчал.       - Когда увидел тебя сегодня с Ченцин, - сказал он, спустя какое-то время, - когда вот это – он провел руками по телу Вея – вернулось в прежнем виде, думал не выдержу. Вспомнились наши споры, ты – темный, страшный, твоя смерть и моя любовь, которая тогда была тебе не нужна. Тогда она была не нужна даже мне…       - Лань Чжань..- едва мог выговорить Вей.       - Ты знать не можешь…       - Что?..       - Как ты мне дорог…       Вей не мог больше отвечать, лишь целовал вечно прохладные ладони супруга, всем существом своим умоляя его успокоиться.       - Я твой, - шептал он, едва слышно, - только твой…       - Будь со мной сегодня, Вей Ин, - смущенный шепот у самых губ, умоляющий взгляд и горячее дыхание.       - Сколько угодно, - я соскучился… – быстрый, открытый взгляд, печальная еще улыбка, - шлейф недавних переживаний, - целый день жду.       Тонкие пальцы Лань Чжаня развязали алую ленту в волосах Вей Ина, а тот ловко стянул голубую лобную. Всего мгновение до взрыва – два взгляда, глаза в глаза, дыхание к дыханию, сердце, что бьется словно одно на двоих и две энергии – темная и светлая… Слишком разные, не противоречащие, но дополняющие друг друга, как инь и ян, они словно выжидали законное время, чтобы наконец встретиться наедине, разжигая огонь и усмиряя его лаской.       Среди вороха алого шелка, не дойдя до постели, они задержались на полу между чайным столиком и гуцинем, толком не сумев освободить друг друга от одежд. Они молча целовались, скользя трепещущими ладонями по телам друг друга, и столько тепла и нежности было в этой ласке, что страсть, остро требующая обладания или желания принадлежать, разгорелась между ними не сразу. Все, что происходило сейчас, было лишь горячим, чувственным общением, когда одна душа желает прикоснуться к другой, когда даже самые искренние слова не нужны. Лишь аромат сандаловых свечей, сияющие взгляды и отраженный свет, тихие вздохи, любимое имя, срывающееся с губ, и нежные касания, полные любви.       Но Вей не был бы Великим Темным, если бы не ведал одному ему известных «пороховых погребов» в душе Лань Чжаня. Один лукавый взгляд, улыбка, кошачий жест плечом – открываясь, и притягивая к губам лицо супруга, он и разжигал страсть и не давал ей свободы. Лишь в момент, когда волосы Лань Чжаня закрыли его грудь, когда потемневшие глаза нефрита уже молили о пощаде, а губы жадно искали встречи, Вей ускользнул, – отклонился, касаясь головой пола, открывая смуглую шею, сглатывая, дразня трепещущей косточкой кадыка.       - Вей Ин… - горячий шепот в ямочку между ключиц, вздох и капелька пота на виске.       Именно в этот момент внезапно вернулся Старейшина, - дрожа всем телом прильнул горячими губами к губам Лань Чжаня, и пока длился поцелуй, ловко развязал его пояс, дернул вниз алое ханьфу, открывая нательную рубашку, стремительный, как порыв ветра. Глубокий и мощный, как пенное море, Ван Цзи этого не выдержал - жаждущая кожа его в один момент словно вобрала в себя электрические разряды грозовых туч, что когда-либо собирались в небе Облачных глубин.       Алый шелк как вода струился по телу, а Лань Чжань с молчаливой яростью развязывал пояс Старейшины зубами, проваливался в вязкую сладость, целуя его поджавшийся живот и бедра прямо через ткань… Дрожащая ладонь обнимала шею, а свободная рука настойчиво скользила под ворот ханьфу, освобождая грудь Вей Ина, и та открывалась его взору – смуглая, волнующаяся, влажная. Он целовал ее, утопая в собственном трепете и нежной тиши.       Первый глухой стон все-таки не сдержал Лань, а Старейшина, ожидая этого, едва не вскрикнул от восторга – так счастлив был он слышать такой голос супруга. Он тихо смеялся и в уголках глаз копились капельки слез. Он смеялся и стонал, чувствуя, как нежные губы Ван Цзи обнимают восставшую плоть, все больше распаляя ее. Каждый раз, когда это происходило, Вея пронзало насквозь счастье осознания, что именно он – прекрасный, сдержанный и страстный Второй нефрит делает для него все это.       - Лань… Чжань… пойдем в постель, - тихая просьба, едва слышимая среди ласк.       - Мгм?.. – взглянул на него Лань Чжань, ожидая.       - Жестко… - смущенно смеется Вей Ин, - Я худой и косточки хрупкие.       Полуобнаженный Лань Чжань молча поднялся, увлекая Вея за собой. В какой-то момент, пока потеряна бдительность, он подхватил его на руки и заткнул возмущенные возгласы поцелуем. Всего несколько шагов до постели, но за это время легко потерять последние шелка… Вей не понял, когда ощутил мягкие свадебные покрывала, но успел всем телом почувствовать горячую кожу Ван Цзи и замер, встретившись с ним взглядом. Тот, упираясь ладонями, нависал над, собираясь спросить о чем-то, но не решался.       В этом был весь Лань – и Вей восхищался каждый раз, потому что знал, - окажись он сам в подобной ситуации, вряд ли смог бы совладать с собой. Но Лань Чжань мог сделать паузу, а то и длинную остановку, почти в любой момент. И Вей, поражаясь, всегда чувствовал себя немного виноватым, ведь время обычно требовалось ему. Но сегодня все будет не так – решил он.       - Да… - прошептал Вей, и невесомо поцеловал губы Ван Цзи слегка приподнявшись.       - Уверен? – глаза Ван Цзи совершенно темные, бисеринки пота блестят над губой… Вей без слов понял какой вулкан клокочет в нем сейчас, тем не менее – Лань Чжань спрашивает и ждет ответа.       «Чжань-ге – ты дух или человек?» - мелькнуло в мыслях Старейшины.       - Все-таки наша первая ночь по закону…- сказал Вей вслух и в глазах его забродили тени.       - Уже день, - ответил Лань Чжань, улыбнулся и поцеловал его в подбородок.       - Без разницы… - быстро ответил Вей Ин, - день и ночь тянулись слишком медленно… я ждал…       - Мгм…- ответил Лань Чжань, опустил голову и попытался скрыть смущение, прячась в долгом поцелуе.       - Я хочу так, как хочешь ты, - прервал его Вей.       - Но… - Лань Чжань еще говорил, но сдерживаться почти не мог - серебряные молнии перед глазами резали пространство на иллюзию и реальность все более жестоко. Он сосредоточился на голосе Вея. Его голос, словно нить Ариадны, вел за собой, помогая удерживать контроль. Но горячее желание, что рвалось из глубины его сердца, было слишком сильно, и терпеливо прислушивающийся к словам супруга, Лань Чжань тем не менее очень плохо слышал его. Поэтому следующие слова Старейшины помогли ему, наконец, отпустить себя.       - Когда-то это должно было случиться, - сказал Вей, - не волнуйся за меня.       Тогда среди моря поцелуев Лань Чжань услышал полный неги и мучения вскрик. Вей Ин тянул и тянул его к себе, шепча его имя на все лады, затем вскрикнул снова…       - Вей Ин…- взволнованно звал его Лань Чжань, и огненные тени стеной вставали перед глазами – он снова сдерживал себя.       - Лань… Чж… Боже…       Дрожащие руки Старейшины обнимали Ван Цзи, невольно сжимали пряди его растрепанных волос… Вей целовал его каждый раз, когда мог дотянуться до горячих, влажных губ Ван Цзи, и телом своим вбирал в себя, обнимая гибкую талию супруга длинными ногами. Первая боль и слезы в уголках глаз, - все это ерунда, потому что следом пришло такое наслаждение, о возможности которого Вей впервые лишь догадываться начал в тот день, в окраинах владений клана Не.       Но даже те ощущения, те эмоции не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Сейчас он мог лишь шептать, повторять имя Ван Цзи, умолять или ругаться как отъявленный разбойник. Лишь на самой грани, перед тем как достичь вершины наслаждения, почти не понимая в какой реальности находится, он смог сказать несколько слов более-менее связно.       - Вечно буду лю…бить тебя… Если выживу прямо сейчас…       Услышав это, Лань Чжань улыбнулся. Обняв ладонью нефритовый стержень Вея, он сделал два нежных скользящих движения и, поймав его губы в самый жесткий плен из всех возможных, толкнулся последний раз…       Они чуть-чуть не совпали в этот раз и Лань Чжань, оказавшись у финиша первым, в глухой истоме наблюдал, как кожа Вея под пальцами стала невероятно мягкой, как прикрылись любимые глаза и тени заплясали под ресницами, как острый на словцо язык быстро облизнул горячие, алые губы… Как капелька пота, скатившись по смуглой шее, замерла в ямочке между ключиц, словно жемчужина в чаше.       Они молчали, не разрывая объятий, утомленные, счастливые настолько, насколько могут быть счастливы двое любящих. Не важно, что их ночь случилась средь бела дня, за заблокированными талисманами дверями, не важно, что это был далеко не первый раз, когда они были вдвоем, но это было впервые после преклонения колен и впервые – по-настоящему.       Ван Цзи, отдавший сейчас едва ли не все свои силы, прикрыв глаза дремал на груди у Вея. Он не мог говорить по объективным причинам, но Старейшина слишком долго молчать не мог.       - Господин Лань… - начал Вей, заплетающимся языком.       - Мгм, - лениво отозвался Ван Цзи, не открывая глаз.       - Я бы очень хотел, чтобы однажды ты испытал все это…       - Я? – Ван Цзи не совсем понял о чем речь, а когда понял – очень смутился.       - Да, ты.       - Тебе… не понравилось? – взволнованно спросил он и так забавно виновато нахмурился, что Вей не выдержал и рассмеялся, закрывая ладонью лицо.       Ван Цзи же продолжал смотреть на него все с тем же выражением и терпеливо ждал, когда тот отсмеется и хоть что-нибудь объяснит. Смешинки словно жемчужины катались по его губам, а Лань Чжань мог вечно смотреть на это прекрасное зрелище.       - В одном мы похожи, Лань Чжань, - наконец заговорил Вей, - ты также непостижим, как я. И также невероятен.       - Что ты хочешь сказать? – спросил Лань Чжань и быстро поймал губы Старейшины в коротком поцелуе. Лицо Вея вдруг стало серьезным.       - Я хочу сказать, что хотел бы, чтоб и ты испытал то, что я, потому что это было круто. Так круто, что я не найду слов, чтобы объяснить – как это было.       Лань Чжань улыбнулся, еще раз поцеловал Вея и, опустив голову ему на плечо, спрятал лицо в растрепанных волосах.       - Я ведь ни разу еще не смог вспомнить полностью, что я делал и как…- сказал он тихо. - Всегда пытаюсь запомнить, но никогда не могу… С тобой это невозможно.       Они обнялись и умолкли. Целуясь, слушая сердца и души друг друга, они просидели бы в постели еще очень долго, если бы в заблокированные талисманами двери кто-то не постучал.