I'll be good.

      Сегодня колбасный день — тот самый день, который все школьники так люто ненавидят и отмечают красной ручкой в календарях. Как только мы с Салли заходим в класс, все сразу начинают предупреждать нас, пытаясь хоть как — то огородить от поедания сегодняшнего меню, а мы с братом удивлённо переглядываемся и решаем поверить всем на слово.       Прошла ровно неделя после того больничного инцидента, а Трэвис ни разу и не навестил меня в больнице. Я думала, что ему было стыдно, да и мне сейчас стало ужасно неловко. Фелпс спокойно сидел за партой, даже не поворачиваясь в мою сторону, а я продолжала стоять на трясущихся ногах, прожигая взглядом его широкую спину.       Компашка Сала, да и сам он очень сильно переживали, и старались хоть как — то отвлечь меня от всего этого. Сал все мои синяки не видел, а вот Эшли посчастливилось узреть даже бордовые укусы, которыми были усыпаны мои ключицы. Я даже не удивлюсь, если узнаю, она рассказала о них остальным. Ох, длинный язык когда — нибудь её погубит, даю голову на отсечение.       На уроке я решила пока посидеть с Салом — не хотелось, чтобы Трэвис снова начал нервничать и переживать по поводу срыва. Всё таки я ужасно по нему соскучилась, мне стало не хватать этих долгих разговоров. Мы болтали о разных мелочах, и я только сейчас поняла, что на самом деле мы с Фелпсом ничего друг о друге не знаем.       Почему — то именно сейчас в голове всплывали его слова, низкий голос, который заставлял меня содрогаться и сразу подчиняться ему. А его прикосновения до сих пор ощущались на коже, горели, словно ожоги. Живот снова нещадно сводило, а тело начинало дрожать, словно от холода. Только он мог делать такое со мной, и Трэвис прекрасно знал это.       За всё это время Фелпс даже не повернулся в мою сторону, но я видела, как сильно он хочет это сделать. Я и сама снова желала встретиться с этим опасным взглядом золотисто — карих глаз, почувствовать его на себе.       — Бетт, пошли. — я даже не услышала звонка, хотя не сказала бы, что он был очень тихим.       Я встала и пошла вместе с Салом, Эшли и Ларри в столовую. Аппетит полностью пропал, когда за столом компания начала выдвигать свои теории о происхождении колбасы. Они утверждали, что она была какой — то странной, говорили о неком культе, о том, что в этом дерьме замешаны учителя, а я чувствовала, как меня начинает мутить от этих предположений. Даже думать не хочу о том, из чего сделана эта колбаса. Кто — то утверждал, что она была изготовлена из козлиного мяса, другие же думали, что эта колбаса вовсе была несвежей.       От всего этого у меня закружилась голова, и я закрыла глаза, пытаясь хоть как — то прийти в себя. «Прошу, перестаньте. Не могу больше держаться. Я ужасно устала от всего этого.» Этот день определённо был самым ужасным в моей жизни. Вдруг кто — то резко дотронулся до моего плеча, и я, вздрогнув, резко повернулась.       Рядом с нашим столиком стояла Миссис Пакертон и улыбалась мне. Странно, учителя обычно не ходят в столовые, но она каким — то боком здесь оказалась. Что ей нужно?       — Бетт, тебе плохо? Может, дать тебе лекарство? — она, наверное, имела в виду яд, потому что ничто другое мне больше не поможет.       Я бросила на учительницу измученный взгляд и слабо улыбнулась в ответ, стараясь быть дружелюбной, а сама еле сдерживалась, чтобы не послать её ко всем чертям.       — Да нет, спасибо, со мной всё хорошо. — неужели не видишь, как мне плохо, старуха? Убирайся отсюда к чёртовой матери!       — В таком случае не могла бы ты прийти ко мне после этого урока и помочь кое с чем?       Её странный взгляд пугал больше, чем мои каждодневные кошмары вместе взятые, но я почему — то согласилась.       — Хорошо. — ответила я дрожащим голосом, а Пакертон улыбнулась, явно довольная таким быстрым согласием.       — Буду ждать. — она ушла из столовой, оставляя после себя какой — то неприятный осадок и непонятный страх.       Мне хотелось верить, что это задание будет не таким уж и сложным, и я быстро смогу уйти домой, чтобы отдохнуть от всего этого. После уроков я всё же смогла дойти до кабинета математики. Все школьники уже ушли домой, в здании было как - то тихо и пусто. Слишком страшно. Господи, зачем я согласилась на всё это?       На ватных ногах захожу в пустой класс, надеясь увидеть миссис Пакертон, спокойно сидящую за учительским столом и мирно перебирающую тетради и прочие документы, но там пусто.       — Миссис Пакертон? — я тихо зову её и неуверенно подхожу к доске.       Непонятное чувство заставляет сердце биться чаще, тишина давит на виски, а дыхание прерывается. Я снова не могу дышать, может, от страха. А, может, из — за того, что пытаюсь услышать приближающиеся шаги. Раздаётся скрип, такой долгий и громкий, что я быстро поворачиваюсь, держась за стол руками, чтобы не упасть от нахлынувшей слабости и сильного головокружения.       Никого нет? Правда? А откуда тогда такое непонятное чувство? Я снова поворачиваюсь к доске и закрываю рот рукой, когда замечаю написанное мелом послание.       «Ты следующая.» — говорит надпись острыми кривыми буквами, которые сразу же начинают расплываться от головокружения.       Всё внутри замирает, ком застывает в горле, и я не могу пошевелиться. Снова раздаётся шорох, но я боюсь повернуться. Нависшая надо мной тень всё же заставляет меня это сделать, и я успеваю увидеть перед собой жуткую улыбку Пакертон, прежде чем чувствую, как голову пронзает тупая боль.       В глазах сразу темнеет, и я больше ничего не чувствую. Неужели это конец? Если так, то даже лучше. Не хочу больше жить. Я устала от всего этого дерьма.