I'll be good.

      Почему — то клонит в сон, но я продолжаю сидеть рядом с Трэвисом и смотреть на него. Его руки снова в крови, но не из — за Пакертон. Что — то случилось ещё намного раньше, чем эта спасательная операция, что — то очень неприятное.       Фелпс напряжённо сидел и держался за руль, изредка просматривая на меня. Куда он едет?       «Откройся мне, ну же, Трэвис, прошу тебя.» — мысленно молю я его, а он, похоже, слышит, устало смотрит на меня, потом снова переводит взгляд на дорогу и вздыхает.       — Бетт, прости меня за тот случай в больнице. — он снова устало проводит рукой по волосам, а я хочу дотронуться до него.       Мне всё-таки удаётся прикоснуться к его плечу и слабо улыбнуться. Обычно я ненавижу, когда передо мной извиняются, но эта ситуация меня забавляет. Трэвис сразу становится таким странным и слишком милым.       — Я тебя уже давно простила. Трэвис, почему ты больше не приходил ко мне? — спросила я.       — Ты шутишь, видимо? Если да, то шутка неудачная. — Трэвис сказал это как — то разочарованно, а у меня сердце начало разрываться на части.       Шутка? Какая к чёрту шутка, Фелпс?!       — Знаешь, я сейчас не настроена на шутки. Меня чуть не убили — это я так, просто напоминаю. — я обиженно надуваю губки и складываю руки на груди.       Теперь наступает очередь Трэвиса улыбнуться и нежно посмотреть на меня. Да, пусть знает, что я не шутила.       — Бетт, ты видишь эти руки? Это руки убийцы. — он как — то странно говорит это, а я нервно фыркаю.       — Да плевать мне, ясно? — срываюсь и начинаю кричать. В груди всё клокочет от гнева.       — Правда? А что ты скажешь про то, что я могу убить тебя во время срыва? — Трэвис съезжает на обочину и резко останавливается, потом поворачивается ко мне, видимо, чтобы мне стало страшно.       А я не боюсь тебя, Трэвис Фелпс. Думаешь, что я испугалась? Нет. После того, что я пережила, ты кажешься мне совсем не страшным. Думаешь, что я не могу убить кого — то? Все способны на это, но они держатся. А ты почему не можешь?       Трэвис сейчас хмурится, но взгляд по прежнему уставший. Я слегка касаюсь рукой до его щеки, а он обхватывает мою ладонь и крепко стискивает, закрывая глаза и пытаясь отдышаться. С чем же ты борешься? Что мешает тебе?       — Трэвис, почему ты такой? — тихо шепчу я, а он резко открывает глаза, которые своим золотисто — карим блеском пугают меня.       — Бетт, меня избивали 8 лет. Каждый день, точно по расписанию я получал свою порцию ударов… — говорит он, а я чувствую, как сердце продолжает обливаться кровью.       — Кто? — только и спрашиваю я, а Трэвис молчит. — Кто это, Трэвис? Кто бьёт тебя?       — Собственный отец. — горько говорит он, а я закрываю рот рукой, чувствуя, как глаза начинает щипать от подступивших слёз.       — Почему ты раньше не сказал? Мы бы что — нибудь придумали. — поэтому он ведёт себя так. Теперь всё стало ясно.       — Ты ничего уже не сможешь исправить, Бетт, — он снова улыбается, только теперь вымученно, — он хотел вырастить из меня монстра — у него это получилось. Единственное, что ты сейчас можешь сделать — пойти домой и сделать вид, будто ничего не случилось. Словно и не было всего этого.       Слеза стекает по моей щеке, и Трэвис нежно вытирает её окровавленным пальцем, а я отрицательно качаю головой.       «Нет, так просто ты от меня не избавиться. Ты должен теперь быть в ответе за ту, кого приручил.»       — Не спорь, прошу. Просто забудь. — он говорит тихо, и я чувствую, как мы соприкасаемся лбами.       У Трэвиса тоже на глазах появляются слёзы, но он умело пытается скрыть это, закрывая их.       — Нет, Трэвис. Я не пущу тебя к этому ублюдку. Ты меня слышишь? Мы заявим на него, и ты станешь свободным. — я такая доверчивая и наивная, словно овечка.       — Бетт, не получится. Он подкупил всех. Они все слушают его. — он отстраняется, а я остаюсь на месте, не двигаюсь и жду чего — то. — Будет ещё лучше, если ты и Сал уберутся отсюда. И чем дальше, тем лучше. — говорит он, а я не хочу слушать.       — Заткнись. — я резко притягиваю Трэвиса к себе и впиваюсь в его губы, требовательно целуя.       Я не брошу тебя, знай, что не смогу этого сделать. Ты привязал меня к себе, сделал своей, и теперь я принадлежу тебе. Слышишь? Да, я твоя и только твоя. Мне плевать на твоё прошлое и настоящее. Даже если на твоих руках будет кровь тысячи людей, я всё равно буду любить только тебя, Трэвис, и ты ничего не изменишь.       Он хватает моё лицо руками и отвечает на поцелуй, жадно кусая мои губы до крови, а у меня сносит голову. Я пытаюсь ответить ему, но дыхания не хватает, и остаётся только отстраниться.       Я отрываюсь от его губ, пытаясь отдышаться. Смотрю на него какое — то время, тяжело дыша и облизывая покусанные губы. Трэвиса это заводит, и он снова притягивает меня к себе, чтобы продолжить то, что я прервала. И спустя какое — то время мы прекращаем всё это, потому что видим, как на дороге появляется какая — то машина.       «Кому, интересно, приспичило ездить так поздно?» — думаю я, а сама опасаюсь худшего.       Трэвис оборачивается, а потом, грязно ругаясь, пытается завести машину.       — Пакертон, чёрт бы её побрал. — говорит он, и мы резко трогаемся с места. — Держись.       Трэвис разгоняется слишком быстро, и мы почти отрываемся от старой машины, которую бросает на дороге из стороны в сторону. Я ещё недолго наблюдаю за ней, а потом Фелпс резко заворачивает за угол и снижает скорость.       — Оторвались?       — Конечно, ты же видел, она вела машину, как обкуренная. — я истерично смеюсь и пытаюсь унять дрожь в ногах.       Трэвис тоже смеётся, а потом смотрит на меня нежным взглядом, от которого я сразу начинаю краснеть.       — Тебе, я так понимаю, домой сейчас нельзя. Я предложил бы тебе поспать в машине, но здесь, как видишь, тоже не безопасно.       — Да… Постой, у меня есть идея. — говорю я и коварно улыбаюсь.

***

      В домике на дереве было вполне сухо, но очень холодно. Хорошо, что мы с Трэвисом нашли старый плед, который, к счастью, ещё мог хоть как — то нас согреть. Несмотря на то, что со мной сегодня произошло, я была счастлива. Кто — то назовёт меня сумасшедшей, а я соглашусь.       Он сидит рядом, прижимается ко мне, чтобы согреть — а чего ещё нужно для счастья? Чувствую себя защищённой. Трэвис тоже счастлив. Он тихо сидит рядом, обнимая меня, и смотрит в маленькое окошко, которое размыто из — за капелек дождя. Не знаю, чего он хочет там увидеть.       — Тебе не холодно? Согрелась уже? — он спрашивает это, видимо, чувствуя, что я уже перестала дрожать.       — Да. Ты как?       — Да мне — то чего будет. Не я сижу в одной тонкой блузке и юбке. — я не вижу его, но могу точно утверждать, что он улыбается.       — Я ещё в куртке. — утверждаю, прижимая к носу его кожанку, чтобы поглубже вдохнуть свежий запах его духов.       — Ты не боишься? — тихо спрашивает он, а я смеюсь.       — Мне ни с кем ещё не было так спокойно.       — Серьёзно? — его удовлетворяет мой ответ.       Трэвис отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Ну и что ты хочешь узнать? Думаешь, что можешь по взгляду понять, вру я или нет? Не вру. Честно.       — Встань. — говорит он, и я подчиняюсь, видя, как меняется его взгляд.       Плед остаётся на полу, и я невольно сжимаюсь от холода, наблюдая за Трэвисом. Он осторожно становится передо мной на колени, смотрит на меня.       — Что ты делаешь? — я упираюсь руками в его плечи, не понимая, чего он хочет.       — Прошу прощения. — он снова заглядывает в мои глаза, и я замечаю его озорной взгляд, потом лёгкую ухмылку. Чувствую, как его горячие руки касаются сначала моих ног, а потом вижу, как он начинает целовать мои колени.       Что ты делаешь, Трэвис? Перестань. Моя совесть пытается хоть как — то вернуть остатки разума на место, но у неё не получается. Я вдруг осознаю, что не чувствую стыда или смущения, а, наоборот, хочу этих прикосновений.       Фелпс замечает мой растерянный взгляд и улыбается, обнажая этой обаятельной улыбкой свои белоснежные зубы, и я чувствую, как его руки плавно переходят к бёдрам, поднимают края юбки, а потом ощущаю хаотичные, поцелуи на своей коже, которая покрывается мурашками. Это всё напоминает какую — то сладостную пытку.       Я не могу стоять, опираясь одной рукой на плечо Трэвиса, крепко сжимая ладонью его рубашку, а вторую нервно кусаю, чтобы унять своё прерывистое дыхание. Фелпс наслаждается этим, знает, как сильно я сейчас его хочу, но продолжает мучать меня. Он показывает мне свою вторую сторону, которую так тщательно скрывал от других.       Я не замечаю, как Трэвис резким движением стягивает мою юбку вниз. Мне жарко — щёки краснеют, а дыхание снова становится прерывистым.       — Скажи, если я зайду слишком далеко. — говорит он, снова ухмыляясь, знает, что я ни слова ему не скажу, а потом продолжает покрывать мои бёдра поцелуями.       Господи, пусть он прекратит это, а то… Я чуть не издаю стон, но успеваю вовремя сдержаться, а Трэвис вдруг отстраняется от меня и снова смотрит своими золотисто — карими глазами, которые в темноте кажутся чёрными.       — Иди ко мне. — он хлопает себя по колену, и я беспрекословно сажусь на него.       Трэвис целует меня требовательно и жадно, от этого сводит живот. Тем временем его пальцы удачно справляются с пуговицами на моей рубашке, снимают ненужную вещь, оставляя меня в одном нижнем белье. Теперь Фелпс отрывается от моих губ и начинает покрывать нежными поцелуями свои старые укусы, словно извиняясь за них.       — У тебя так много синяков. — говорит он, потом переходит к шее, и тут я начинаю скулить от удовольствия.       Я уже не сдерживаю стонов, зарываюсь пальцами в его мягкие волосы, потом начинаю дрожащими пальцами расстегивать его рубашку. Его тело так горит, мускулы напрягаются. Трэвис рычит, когда я трогаю холодными руками его мощную грудь, изучаю мягкими движениями крепкое тело.       Его руки гладят мою спину, а потом снимают ещё один лишний элемент одежды и отшвыривают его в сторону, а я прикрываю своё тело руками. Трэвис сначала хмурится, но потом нежно убирает мои руки и начинает целовать мою грудь, шепча что — то.       — Я не хочу, чтобы ты пряталась от меня. — это единственное, что я могу услышать, потому что дальше всё заглушают стоны.       Ужас, уверена, мне завтра будет очень стыдно. Но это завтра, а сейчас есть только я, Трэвис и это дикое желание, которое правит нами.       — Трэвис — рвано шепчу я, придвигаясь ближе и чувствуя его возбуждение. Не маленькое такое, хочу сказать.       Фелпс снова издаёт рычание, потом толкает меня на плед, а сам наваливается сверху, продолжая целовать меня, одновременно справляясь с джинсами, которые скоро летят на пол к моей юбке. Трэвис ухмыляется, когда видит меня, лежащую под ним и раскрасневшуюся. Он явно сейчас доволен и спокоен, а я вся дрожу от нетерпения.       — Трэвис. — я умоляю его продолжить, и он сразу же слушает меня.       Он целует мою шею, потом ключицы, грудь, живот, внутреннюю сторону бедра. Я чувствую, как горячие пальцы снимают последнее, что на мне остаётся и снова шепчу его имя.       — Прошу, не останавливайся. — я снова заставляю Трэвиса продолжать.       Сгорать, так дотла.       Трэвис отстраняется, а потом снова устраивается поудобнее между моих ног.       — Потерпи немного. — шепчет он перед тем, как затыкает меня поцелуем и резко входит в меня.       Острая боль пронзает всё моё тело, и я тихо вскрикиваю, слёзы сами текут из глаз, и я чувствую, как по бедру бежит что — то горячее. Трэвис начинает осторожно двигаться, пытается отвлечь меня от боли поцелуями, а я снова сжимаю в руках плед и терплю этот недолгий дискомфорт.       Совсем скоро я привыкаю к резким и быстрым точкам, и начинаю снова кричать его имя. Трэвис продолжает целовать меня, только уже легко покусывая, а я без зазрения совести царапаю его спину маленькими ноготками.       Мы наслаждаемся друг другом, продолжаем эту безумную пляску тел, слыша только своё прерывающееся дыхание, громкие стоны и шум дождя, который со всей силой обрушивается на домик. Слишком жарко, слишком хорошо. Вдруг по телу проходит судорога, и я выгибаюсь вперёд, издавая последний стон, Трэвис как — то сдавленно рычит, начинает дрожать, но ещё держится на ватных руках, а потом целует меня и падает рядом на тёплый плед, которым потом накрывает нас обоих.       — Чей это домик, говоришь? — спрашивает Фелпс, улыбаясь, но я вижу, как он устал.       — Ларри. — я чувствую, как он обнимает меня, прижимает к себе и целует в лоб.       — Думаю, он не обидится, если мы позаимствуем его на одну ночь.       — Ага, а ещё не заметит того, что здесь была оргия. — я смеюсь вместе с Трэвисом, а потом краснею.       Стало так тепло и уютно в его руках, что меня сразу начало клонить в сон. Я сильнее прижалась к его горячей груди и закрыла глаза. Не могу поверить, что это случилось. Интересно, а о чём он сейчас думает?       — Я люблю тебя, Трэвис. — говорю я и засыпаю.       — Я тоже тебя люблю. — слышу это уже как — то приглушённо и думаю, что это сказал не Трэвис, а моё разыгравшееся воображение, но подтверждением слов становится лёгкий поцелуй. Чёрт, Трэвис, я не думала, что ты так любишь целоваться. Надо будет взять на заметку.       Неужели это конец? О нет, мне кажется, что это только начало.