***
POV Трэвис. Я чувствую, как воздухе витает что — то странное. Запах гнева и страха. Всё ещё держу в руках железные цепи, пытаясь успокоиться, но не могу. Только не говорите, что их собираются использовать. Совсем рядом с цепями лежат какие - то замысловатые острые крюки, от одного вида которых кровь стынет в жилах. Внутренний демон снова просыпается во мне, и теперь я чувствую боль. Гнев застилает глаза. Что это со мной? Ты сидишь рядом на этом чёртовом полу и дрожишь от страха. Правильно, ведь они уже идут за нами. Они сейчас внизу, совсем рядом, но я не боюсь их. Меня пугает то, что я не могу контролировать своего внутреннего демона. Боюсь причинить тебе боль. Боюсь, но так сильно хочу это сделать. Стоит снова посмотреть на тебя, и я начинаю чувствовать это дикое, непреодолимое желание. Да, Бетт, я снова в хочу тебя. И я слишком сильно соскучился по боли.***
POV Бетт. — Трэвис, что ты делаешь? — тихо шепчу я, когда он подходит ко мне и поднимает с пола, сразу связывая мои руки какой — то цепью. — Зачем это нужно? Я улыбаюсь, думаю, что он хочет пошутить надо мной, но Трэвис серьёзен. Он молча берёт моё лицо в руки и с жадностью впивается в губы, не давая мне ничего сказать. Фелпс отстраняется, и я вижу, как в его тёмных глазах опасно поблёскивают огни свечей, но он, как бы странно это не звучало, не пугает меня. — Бетт, я хочу тебя. — Сейчас? — я вдруг понимаю, что тоже хочу его, но внизу нас могут услышать. — Да… — бедный, он действительно не может больше сдерживаться. — Трэвис, нас могут услышать. — говорю я, хотя понимаю, что это нас не остановит. — Плевать. Скажи, если я зайду слишком далеко. Трэвис одним движением разрывает мою рубашку, я только слышу, как пуговицы падают на пол, а потом начинает нещадно кусать мою шею и ключицы, зализывая раны горячим языком. Я закусываю губу, чтобы не застонать, и просто прерывисто выдыхаю. «Господи, Трэвис, почему именно здесь?» Но Трэвис, к сожалению, мысли читать не умеет, поэтому отрывается от моей покусанной кожи, слышит мой разочарованный вздох и ухмыляется, а потом резким движением снимает с меня джинсы и нижнее бельё. Фелпс встаёт, потом прерывисто целует меня в губы и поворачивает меня лицом к стене. Через минуту я уже стою на коленях, а потом и на четвереньках. Руки связаны, и держаться очень трудно, но я стараюсь не обращать внимания на боль и дискомфорт и жду продолжения. Фелпс тоже становится на колени, потом собирает мои волосы в руку и оттягивает назад, а я успеваю только промычать, потому что Трэвис сразу же закрывает мой рот ладонью. — Тише, малыш. Ты же не хочешь, чтобы нас услышали? — говорит Трэвис, и я чувствую его горячее дыхание на своей спине. Фелпс без зазрения совести кусает мою спину, а я еле сдерживаюсь, чтобы не начать кричать. Но не от боли, а от безумного удовольствия. Потом раздаётся тихий хлопок, и я всхлипываю от неожиданности. — Тебе сильно больно? Если да, то я остановлюсь. — Трэвис замирает, ждёт моего ответа, а я могу только прерывисто дышать и краснеть. — Трэвис, иди к чертям. — я говорю это, как мне кажется, слишком громко, а потом мой рот снова закрывает его тёплая ладонь. — Ты вся горишь. — Трэвис шепчет мне это на ухо, а я тихо постанываю, когда он входит в меня. В голове всё мутнеет, и я уже не могу дышать от того, что пытаюсь сдержаться. Трэвис снова шлёпает меня, и я чувствую, как бедро начинает приятно гореть после секундной боли. Боль и удовольствие снова накрывают меня, но я стараюсь молчать. Не могу спокойно стоять на коленях, когда по телу проходит судорога и где — то вдалеке слышится сдавленный вздох Трэвиса. Фелпс отпускает меня, и я стараюсь осторожно лечь на пол, прислоняясь горячей щекой к холодным половицам. Трэвис одевается, а потом подходит ко мне, снимает с меня громосткие цепи и подносит руки к губам. — Прости. Ты как? — шепчет он и помогает мне встать, а потом приносит мне джинсы и разорванную рубашку. — Всё нормально. Знаешь, мне даже понравилось. Это адреналин так действует? — я даже на время забыла, что под нами сейчас сидят около 20 человек и что — то так яро обсуждают. — Хах, похоже на то. — Только жалко, что мне теперь нечего одеть вместо рубашки. — я хитро смотрю на Трэвиса, надеясь на то, что он предложит мне свой свитер, и Фелпс беспрекословно отдаёт мне свою одежду, а сам надевает на голое тело кожанку. «Боже, лучше бы я этого не видела. Теперь мне приходится себя сдерживать, чтобы не наброситься на него.» Я снова краснею, а потом слышу громкие хлопки, и вздрагиваю. Трэвис видит, как я боюсь, поэтому сразу начинает успокаивать. — Не бойся. Это оккультисты уходят. Чёрт, я даже забыл, что они всё это время были здесь. — Ага, только сам то и дело говорил, что они нас услышат. Знаешь, как было трудно сдерживаться? Я чуть не задохнулась. — я снова дуюсь, а Трэвис тихо смеётся и прижимает меня к себе, целуя в щёку. — Не злись, малыш. Он начал звать меня так совсем недавно, и ему это ещё не надоедает. Странно, почему именно так? Может, потому я действительно такая маленькая. Я невольно улыбаюсь, услышав в очередной раз своё прозвище и обнимаю Трэвиса, а он прижимает меня к себе в ответ так сильно, словно не хочет больше отпускать. Совсем скоро мы наконец — то покидаем церковь, и Трэвис отвозит меня домой. Мы договариваемся утром встретиться в школе, даже не думая уже о том, что будет завтра.