***
Он не видел ее и ничего от нее не слышал уже неделю, и начинал задаваться вопросами. В газетах о ней тоже не было новостей. Роберт всегда был на виду, но где Серсея? Что она делала? Она любила внимание — просто исчезнуть с лица Земли на нее было непохоже. Он часто думал о том, чтобы позвонить ей, но после того, как она сказала ему не относиться к ней как к имуществу, он был осторожен. Что считается братской заботой, а что собственничеством? Все это было для него в новинку; Тирион никогда не был таким… непостоянным. Ему нечем было ее порадовать. Джейме поговорил с советом директоров, поднял вопрос о правах Серсеи. Старики, в отличие от Джейме, не сомневались: во-первых, как можно точно утверждать, что Серсея является дочерью Тайвина? «Он бы упомянул об этом», — проворчал его дядя Киван. Они припомнили и то, что Тайвин никогда не позволял даже Джоанне участвовать в Lannister Ltd; как Джейме мог подумать, что он согласился бы на это, если был бы жив? Но он не жив, огрызнулся Джейме, в этом-то и дело. Обсуждение ни к чему не привело, и все решили отложить на следующую неделю, после отпуска. Он собирал вещи. Тирион уже уехал на Тенерифе несколько дней назад. На берегу у них была вилла, где они обычно проводили летние каникулы, в окружении красивых женщин в крошечных купальниках, отчаянно пытавшихся раздвинуть перед ним ноги. Джейме очень хотел поехать, опустошить свои яйца. Затем раздался звонок в дверь. Люди не могли просто взять и подойти к главному входу; охранники пропускали только тех, кого было велено. Он услышал голоса внизу и пошел проверить посетителя; он остановился на вершине лестницы, глядя на огромный вестибюль, и сразу же узнал ее. Светлые волосы, элегантная осанка, вся комната, казалось, дрожала в ее присутствии. — Серсея? Она посмотрела вверх. Ее лицо было наполовину закрыто огромными солнцезащитными очками, волосы были распущены и струились по плечам; на ней был костюм, черный, ничего яркого. Только когда он начал спускаться по лестнице, он заметил толстые бинты, обернутые вокруг ее запястья, спрятанные под рукавом. Он усмехнулся. — Есть шутка про женщин и запястья, но ты моя сестра, и так низко я не паду. Его поразило, что она не засмеялась и даже не ответила сарказмом. А потом он увидел фиолетовый цвет на ее скуле под солнечными очками. Он нахмурился, когда подошел к ней. Серсея молчала, что было совершенно нехарактерно для нее. Теперь она была в пределах досягаемости, и он снял ее солнечные очки. Ее глаза не выдавали ничего, кроме стыда, и она тут же опустила взгляд. Да, там был синяк, довольно большой, начинающийся прямо под глазом. — Кто? — спросил он с пренебрежением. Серсея отрицательно покачала головой, и кровь Джейме достигла температуры кипения. — Серсея — — Можно здесь переночевать? — спросила она. В ее голосе и в том, как она говорила, не было уязвимости или слабости. Она все еще источала власть. Джейме знал, что она делает все возможное, чтобы держать лицо, но он умел видеть и за маской. — Да, — сразу сказал он. — Конечно. Наверху лестницы появился дворецкий с чемоданами Джейме. — Ты куда-то собирался? — спросила Серсея. — Нет, — ответил он, — я остаюсь здесь.***
Джейме не мог назвать то, что двигалось внутри него, когда он наблюдал, как Серсея предшествует ему по коридору в сторону комнаты для гостей. Определенно, там была ярость: она все еще не говорила ему, что случилось, но Джейме знал, что ответственный за это заплатит, уж он об этом позаботится. Потом там был трепет: то, как она вела себя, несмотря на унижение, и то, как она скрывала свою боль. Еще там была и привязанность, он хотел обнять ее и сказать, что он здесь, и что он ее защитит. Но было и кое-что еще: зверь в животе рычал, точил ножи. Джейме никогда не чувствовал этого прежде, но ему было интересно, так ли ощущается кровожадность. Он чувствовал, что мог убить и ни о чем не жалеть. Прислуга подготовила комнату для гостей меньше чем за час. В последний раз ее использовали несколько месяцев назад, и если Джейме правильно помнил, это был дядя Киван. Он сделал мысленную пометку — выбрать одну из комнат для гостей и просто передать ее ей; будет правильно, что у нее будет своя комната, это ведь и ее дом тоже, она здесь не просто гость. Он не говорил, как и Серсея. Она оглядела комнату и села на край кровати. Джейме подумал, что она выглядит побежденной, и хотел бы, чтобы это чувство ушло, но он понятия не имел, как его прогнать. Своей здоровой рукой она попыталась снять пиджак; видя ее попытки, он бросился к ней и помог снять его. Он бросил пиджак на ближайший стул и… не знал, что делать. Он стоял в середине спальни, чувствуя себя абсолютно бесполезным. — Помочь тебе раздеться? — попытался он. — Мне не во что переодеваться, — отметила она. — Я могу поискать что-нибудь. Или пошлю кого-нибудь купить, мне все равно. — Все нормально. Просто... поможешь мне с туфлями? Благодарный за то, что она спасла его от участи истукана, он встал на одно колено и принялся развязывать адские путы, которые держали ее шпильки на ногах. — Как ты вообще надела их? Джейме поднял голову и увидел ее улыбку впервые с тех пор, как она пришла. Это успокоило его бьющееся сердце. Как бы он ни был зол, видеть ее улыбку было важнее. Ему удалось снять одну туфлю, и затем он перешел ко второй. Он заметил второй синяк на ее голени. Его руки ненадолго остановились, но затем он продолжил и сделал вид, будто не заметил этого. Она упала? Кто-то ее толкнул? Кто-то пытался ей воспользоваться? Кто-то смог? Джейме сглотнул, изо всех сил пытаясь держать себя под контролем. Его руки дрожали и он сжал их в кулаки. — Куда ты собирался? — спросила она. — Неважно. — Мне — важно. Джейме решительно сел рядом с ней. Он схватил ее за руку и поднес к губам, целуя в ладонь. — Девочкам на Тенерифе в этот раз придется обойтись без меня. — Он попытался пошутить, и это сработало, потому что она закатила глаза и толкнула его плечом. — Нет другого места, где я хотел бы сейчас быть, Серс. Их прервал стук в дверь, и Серсея забрала свою руку. Джейме думал, что это странно; она была его сестрой, зачем ей избегать публичных контактов? Это был дворецкий, пришедший сказать, что «ужин будет готов около 7 вечера » и «Ест ли мадам лосося?» Серсея кивнула. — Я должен позвонить Тириону и сказать ему, что я не приеду, — сказал Джейме. — Если тебе что-то понадобится, просто… — Я очень громко закричу.***
Ужин прошел хорошо, хотя свет Серсеи потускнел. Когда они закончили есть, Серсея настояла, чтобы они пошли прогуляться по территории, и Джейме подчинился. На ней была та же одежда, что и раньше, за исключением пиджака, который, как он предполагал, она оставила в своей комнате. Вечер был холодным, небо — все еще розовым от заката. Она надела пару украшенных камешками сандалий, которые ей дал Джейме — из шкафа Джоанны. Они прошли мимо теннисных кортов, конюшен, территории прислуги, и, наконец, она решила опустить ноги в прохладную воду у бассейна. Он помог ей сесть, поддерживая за здоровую руку, затем сел рядом с ней и закатал штаны до колен. Время от времени она пинала воду, пуская крошечные волны по бассейну. Плеск воды сопровождал их в течение нескольких минут, прежде чем кто-либо из них сказал слово. — Какой она была? — неожиданно спросила Серсея. Джейме поглядел в сторону сандалий, которые она отбросила в нескольких футах. — Красивой, — начал он, вытаскивая память о Джоанне из воображаемого ящика, которым он ее ограничил. — Но требовательной. — А доброй? — Она была ласковой. Отец никогда таким не был, — вспомнил Джейме. Он был маленьким, и его воспоминания о матери начинали исчезать. — Она очень любила своих детей, — Серсея усмехнулась, и Джейме знал, о чем она подумала. — Я думаю, что она не знала, что ты жива. Ей наверняка сказали, что выжил только один ребенок. Иначе она никогда бы не смирилась с этим. Серсею он не убедил, но она все равно бросила эту тему. Джейме хотел помочь ей и сказать что-то, что умиротворило бы ее беспокойный дух. У него ничего не было, вообще ничего. Поэтому он ждал, пока ее пыль осядет. В какой-то момент она вздрогнула, и ему хотелось что-то ей предложить: пиджак, куртку, что угодно, как бы избито это ни было. — У тебя нет детей, — сказал он. Не вопрос, а утверждение. Серсея не подала никаких признаков того, что услышала его. — Почему? — Это невежливо. — Мне плевать, что вежливо, а что нет. Она замолчала. Потом повернулась, стрельнула в него острым взглядом. Джейме не дрогнул; он не собирался осторожничать, не с ней, и что-то подсказывало ему, что она это оценит. — Я не хочу детей от него, — ответила она. Невинность в ее фразе была оглушительной. — Ты его ненавидишь? — Серсея не ответила. — Поэтому ты пришла? Серсея вытащила ноги из воды и оперлась на него, чтобы встать. Джейме не сожалел, что затронул эту тему; ему нужен был кто-то, на кого можно было направить злость, и Роберт был превосходным вариантом. Она его мнения не разделяла и надевала сандалии Джоанны. — Становится холодно, — сказала она. — Давай вернемся внутрь, пока не простудились. — Джейме подождал, почувствовав, как она зависла за ним. Там снова была злость. Кто-то должен был заплатить за то, что с ней случилось. — Джейме, пожалуйста, пойдем. Он не мог игнорировать просьбу в ее голосе. Он знал, что она просит от него: отпустить, не делать ничего опрометчивого, не подвергать себя опасности ради нее. Впрочем, для этого было уже слишком поздно: Джейме знал, что рискнул бы собственной жизнью, если бы она попросила. Наконец он встал и последовал за ней в дом.***
В Утесе были каменные стены, толстые и не болтливые. Когда они вернулись, большинство слуг удалились в свои домики — как и велел Джейме. Все здание смотрело, как они поднимались по лестнице. Джейме мог поклясться, что на каждой картине есть свои зоркие глаза. Он жаждал чего-то, и не знал почему. Когда он проводил ее до ее спальни, в нем было чувство… ожидания. Она бросила на него взгляд через плечо, словно следила, следует ли он. Куда я мог еще пойти? Шаг за шагом он ступал по мягкому ковру, будто пытаясь что-то скрыть. Что? Там была дверь, ее дверь. — Поможешь мне раздеться? Джейме кивнул. Она шла впереди него, он закрыл дверь и подумал включить свет. Серсея ждала его, опустив глаза. Она стыдится? В конце концов он пошел в темноте. Он хотел обнять ее, прижать к себе. Хотел почувствовать каждый уголок ее тела на своем и сразу понять, что значит быть целым. Она прижала запястье к груди другой рукой; начал с юбки. Пуговица, молния, он потянул ее бедрам и по ногам. Его большой палец коснулся кожи, затем кружева ее чулок, и он сглотнул. Серсея шагнула из юбки и не подняла ее с пола. — Я смогу сама, — прошептала она, здоровой рукой расстегивая первые пуговицы на блузке. Джейме покачал головой. — Давай я. — Он не узнал собственный голос. Серсея не возражала, хотя он ждал, что запротестует. Она опустила вдоль тела и ждала. Взглядом она искала его глаза, но он был сосредоточен на том, чтобы не встретиться с этим взглядом, опасаясь того, что он может увидеть в нем. Что я делаю? Его пальцы расстегнули первую пуговицу, затем вторую. Когда стало видно декольте, его руки начали дрожать. Она это видит? Чувствует? Третья пуговица, четвертая. Он увидел ее грудь в кружевном черно-белом бюстгальтере. Пятая пуговица, шестая. Ее пупок насмехался над ним. Седьмая. Блузка распахнулась, показывая ее ему. Он обошел и стянул блузку с ее плеч, стараясь быть максимально нежным с забинтованной рукой. Он остановился, держа ее блузку в руках и просто… посмотрел на нее. На ее лопатки, изгиб позвоночника, округлость ягодиц и тонкий белый хлопок, который абсолютно не справлялся со своим назначением прикрывать их. И пока он ждал и смотрел, она завела руку за спину и расстегнула бюстгальтер. У Джейме перехватило дыхание. Она отшвырнула бюстгальтер в сторону, затем снова посмотрела через плечо. — Футболку, — напомнила она, указывая на кровать. Он вспомнил футболку для сна, которую он дал ей днем. Футболка была его, ужасно большая. Но большая часть одежды Джоанны находилась на хранении, и найти обувь уже было подвигом. — Подними руки, — сказал он. Она подняла. Послушная Серсея вызвала дрожь в его позвоночнике. Он ненадолго задался вопросом, что еще он мог заставить ее сделать. Он помог засунуть ее запястье в рукав, а затем опустил футболку на ее тело. Край доставал ей до середины бедра, и наваждение исчезло. До того как… — Ляжешь здесь? Она все еще смотрела в сторону. Говорила, не двигаясь. Джейме ответил не сразу. Он мог бы уже нарисовать карту ее спины, а ведь он видел ее только на несколько секунд и в темноте. — Да, — выдохнул он. В этот раз она его не поблагодарила. Вместо этого она забралась в кровать, на одеяло и стала ждать. Джейме расстегнул ремень, снял штаны. Он не мог скрыть свою эрекцию и перестал пытаться. — Все нормально, — тихо произнесла она с кровати, словно прочитала его мысли. — Почему? — Он не мог удержаться от этого вопроса. Его виски пульсировали, как и его вены. И сердце тоже. Каждый орган грозил взорваться и разрушиться, но выжить. — Не знаю, — ответила она. Джейме забрался с ней в постель, и какое-то время они оба смотрели в потолок, положив руки на живот. Затем Серсея перекатилась на бок. — Обнимешь меня? — Он сделал, как она просила. Ему было все равно, что она почувствует его стояк или его дрожь. Он обнимал ее ее, и это было правильно. Он вдохнул ее, уткнулся лицом в ее волосы, прижал ее к себе. Она впилась пальцами в кожу его предплечий, и Джейме знал, ощутил, как ее тело содрогнулось. Она что, плачет? Он не спросил. В конце концов они заснули.***
Когда он открыл глаза, на улице все еще было темно. Из открытого окна доносилось щебетание. Легкий ветерок сдвинул шторы, делая ночь терпимой. Шея у него была потная, а волосы прилипли к затылку. Он перевернулся на бок; Серсея ворочалась во сне, и сейчас лежала на спине, одна рука под подушкой, а другая — на животе. Она повернулась лицом в другую сторону, прячась за непокорными золотыми локонами. Джейме оперся головой на руку и некоторое время изучал ее. Ее грудь поднималась и опускалась, медленно и глубоко. Ее стройные ноги были от него под углом. За ее веками он мог видеть, как беспокойно она спит. С этой стороны синяк на лице был не виден. Пальцем он коснулся ее ключицы, где сиял пот. Он поднес кончик указательного пальца к губам и языку. Было солоно, и как-то смутно знакомо на вкус. Его любопытство взяло верх, и его охватила необходимость исследовать тело, в котором ему было отказано. Тем же пальцем он провел вниз по передней части футболки, через ее грудную клетку, между ее грудями. Он бы все отдал, чтобы ощутить там плоть, а не хлопок. Она зашевелилась, и он остановился, замерев. Ее глаза были закрыты, и она, казалось, мирно спала. Поэтому он продолжил. Он коснулся края футболки, которая цеплялась за ее бока, оставляя ее пупок открытым. Там ее кожа была теплой, поэтому он позволил себе согреться в ее тепле; он коснулся ее бедра, дальнего от него. Под кожей он чувствовал, как ее растягивает кость. Он сопротивлялся желанию сжать кожу и плоть и продолжил свое путешествие. Когда он провел от одного бедра к другому, кончики его пальцев касались резинки ее нижнего белья. Он решительно проигнорировал голос в своей голове, который говорил ему, что он может, что он должен. Ее другое бедро и дальше вниз, на этот раз полностью раскрытой ладонью, чтобы покрыть как можно больше. Совершенно завороженный, он не заметил, как изменилось ее дыхание. — Джейме. Он отстранился, как будто обжегся. Когда он поднял глаза, ее глаза были открыты, смятение в каждой ее черте. Он откинулся назад, глядя на потолок, думая: то, что он сказал дальше, внезапно обрело смысл. — Я должен его знать, — сказал он. У него не хватило смелости повернуть лицо и посмотреть на нее; он приходил в ужас от осуждения, которое он может там найти. — Твое тело. Я должен его знать. Я правда так думаю. — Он уловил дыхание Серсеи и, не заметив никаких изменений, продолжил. — Я знаю, что не владею тобой. Но я в долгу перед тобой. Матрас сигнализировал, что Серсея пошевелилась. Джейме наконец повернул голову в сторону и обнаружил, что она сидит в нескольких дюймах от него с удивленным выражением на лице. — У меня есть маленькая родинка за левым ухом в форме груши, — начала она спокойно. — Когда мне было шестнадцать, я упала с лошади. Из-за этого у меня на левом колене шрам. Мои волосы не прямые, а волнистые, но неуправляемые, поэтому я их выпрямляю. Еще однажды я делала губы — ужасно получилось. — Джейме слушал с восторгом. Он мог представить каждый момент жизни, которой они не делили. — Я могу согнуть пальцы до самого запястья… — Я тоже! — воодушевленно перебил он, и это заставило ее улыбнуться. Между предложениями она скользнула рукой по его, и теперь их пальцы переплелись. Ни один, казалось, не заметил. — Твоя очередь, — сказала она. Джейме тоже перекатился на бок. Они лежали лицом к лицу, идеально отражаясь. — Я могу скручивать язык, — сказал он и удивился, почему это первое, что пришло в голову. — У меня не росли волосы на лице до шестнадцати лет. — Поздний цветочек, — ухмыльнулась Серсея. — Отец был обеспокоен, — признался он, вспомнив настойчивое требование Тайвина использовать бритву, даже когда ему нечего было брить. — Что еще, этот шрам. — Он указал на тонкую линию посередине груди, около трех дюймов в длину. — Фехтование. Неожиданно длинные пальцы Серсеи обхватили всю длину его шрама. — Было больно? — Было неприятно. Джейме подумал, что готов слушать ее смех до конца жизни. Той ночью Серсея будто забыла о синяке на скуле. А Джейме — нет.***
Они завтракали, когда раздался звонок в дверь. Они были удивлены, оба. Тирион? Джейме подумал, что, возможно, его брат решил присоединиться к ним. Он казался встревоженным после телефонного звонка, даже обеспокоенным, когда Джейме рассказал ему об отметинах на ее лице — Сэр, — раздался голос дворецкого. — Два господина пришли за миссис Баратеон. — Кто? — спросил Джейме, нахмурившись. — Они сказали, что работают на мистера Баратеона, сэр, — неловко ответил он. Джейме вскочил на ноги. — Джейме, подожди, — слабый голос Серсеи даже не дошел до его ушей, он уже несся к входу. Его руки были сжаты в кулаки. В холле он увидел двух мужчин; оба были очень хорошо одеты, а крошечные наушники говорили о том, что это были люди из охраны Роберта. — Чем могу помочь? — спросил он, изображая любезного хозяина. Серсея последовала за ним. Именно на ней сосредоточились мужчины. — Миссис Баратеон, мы отвезем Вас домой. Джейме пришлось сдержать себя. Он протянул руку, не давая Серсее пройти вперед. — Произошло недоразумение. Моя сестра не присоединится к вам сегодня, — сказал он, улыбаясь. — По правде говоря, мы уже уходили. — Мистер Баратеон настаивал. — Роберта Баратеона здесь нет, правда? Двое мужчин были в растерянности. У них были конкретные указания, но было ясно, что пока Джейме здесь, до Серсеи им не дотянуться. На самом деле они, казалось, не хотели трогать женщину и были почти благодарны за вмешательство Джейме. — Мне это тоже не нравится, но у меня есть указания. — Как тебя зовут, мальчик? — Джейме сделал шаг вперед, затем другой, пока не подошел вплотную. — Эдрик, сэр. — Так вот, Эдрик, — Джейме понизил голос, чтобы его мог услышать только Эдрик. — Скажи Роберту Баратеону, что если он когда-нибудь снова коснется моей сестры, я лично отрежу ему яйца и засуну ему в горло. — Мальчик напрягся; Джейме дружески похлопал его по плечу. Они слышали достаточно. С небольшим кивком в сторону Серсеи двое мужчин ушли тем же путем, каким и прибыли. Джейме вернулся к Серсее; она была в восхищении. — Что ты им сказал? — Я им сказал, что мы с тобой едем на Тенерифе. — Что — — Поехали. — Ты спятил. — Может. Поехали. — У меня ничего с собой нет. — Поехали. — Но я не... Джейме прижал руку к ее рту, чтобы заставить ее замолчать. Серсея прищурилась. — Поехали. — Он медленно убрал руку, и когда Серсея не сразу ответила своими обычными сомнениями, он поднял бровь. — Хорошо, — сказала она, повернулась на каблуках и побежала по лестнице. — Но мы отправим кого-нибудь за моими купальниками, сарафанами и сандалиями, и я купила красивейшую сумку в Сен-Тропе в декабре, ее еще нет в продаже, я одна из трех человек в мире у кого она есть... Джейме больше не слушал ее. Он смотрел, как она бежит, и даже когда ее больше не было видно, он продолжал улыбаться самому себе. Он мог бы сделать ее счастливой, если бы она позволила.