***
Солнце садилось, отбрасывая золотой свет на вечеринку. Ей потребовалось некоторое время, чтобы подготовиться — Джейме предположил, что она хотела замазать то, что осталось от синяков, и его сердце сжалось. Тем не менее, когда она вышла в сад, более одной головы превратились в чистое обожание. Она выглядела, как расплавленное золото, ее волосы каскадом падали на спину, а бикини было тоже золотым и блестящим. Он облизал губы и молился, что никто этого не заметил. Ей было почти сорок, но ее тело могло соперничать и победить двадцатилеток Тириона. Она присоединилась к ним на возвышении, куда Тирион помог ей подняться, протянув руку. Я должен был ей помочь. Она изящно приняла стакан, который ей предложил совершенно незнакомый человек — тот, кто только и хотел, что залезть ей в трусы, — подумал Джейме. Движимый импульсом, он встал и сел рядом с ней. Серсея блаженно не подозревала о разговорах, курсирующих среди мужчин, причиной которых стала. Джейме почувствовал, как теряет терпение. — ДЖЕЕЕЙ! Пронзительный визг был знаком, а также был предвестником плохих новостей. — Блять, —прошептал Джейме, сжимая переносицу, прежде чем повернуться с гримасой. Аддам пробирался сквозь толпу, закатное золото придавало его диким волосам более мягкий рыжеватый оттенок. Он поднялся на помост. — Ублюдок, — фыркнул он, — Тирион сказал, что ты не придешь, какого хе... Он заткнулся, увидев Серсею, которая смотрела на него поверх очков. — Здравствуйте. Джейме никогда не видел Аддама полностью сраженным. Это было почти мило. Джейме предположил, что Аддам может выглядеть красивым для большинства — но Серсея была слишком хороша для него. На самом деле, Серсея была слишком хороша для кого угодно. Сейчас она смотрела на надоедливого комара, от которого она отмахнется в любую секунду. — Аддам Марбранд, верно? — спросила она, приподнявшись на локтях. — Я, да. Да. В любую секунду. Но Серсея улыбнулась, сделала глоток из соломинки и снова надела солнцезащитные очки. Джейме это не понравилось. Почему у нее было это самодовольное выражение? Зачем? Почему она не отшила его? Похоже, то же мучило и Аддама, который бросил на него быстрый взгляд. Джейме сердито встал и без слов спрыгнул с помоста. — Олд фешен, — бросил он бармену.***
Он пил третий олд фешен, а Серсея — четвертый сухой Мартини. Он считал их и видел, как рушатся ее стены. Она была более беззаботной, менее сдержанной. Наблюдая издалека, он видел как она улыбается людям, которые не заслужили бы и унции ее времени, будь она трезвой. Она перебирала волосы и даже дошла до того, что позволила Аддаму помочь с солнцезащитным кремом на нижней части спины. Да иди ты нахуй, Марбранд.Было ясно, что ее внимание не было на нем. Она вообще заметила, что он ушел? — Ты скрипишь зубами. Джейме повернулся к миниатюрной брюнетке, которая пыталась флиртовать с ним. Она была хорошенькая: короткая стрижка пикси, острые черты лица, ярко-голубые глаза, маленькая грудь, но с отличной задницей. — А ты дантист? — Спросил он, щурясь. Она явно была ошарашена. — Прошу прощения? — Боже, свали, — сказал он, прижимая пальцы к виску. Он даже не видел, как она уходит, разозленная его грубостью. Почему-то музыка стала громче, чем раньше, она билась в его ушах, в мозгу. Было трудно сосредоточиться. Все на этом помосте были пьянее, чем он, и он это ненавидел, потому что это значило, что у него было более ясное видение происходящего. Теперь она танцевала; Тирион пару раз покрутил ее и отпустил. И, конечно же, Аддам поймал ее, его руки тут же оказались на ее бедрах, и она прижалась к нему спиной. Джейме смотрел, как они качаются в такт музыке; Аддам зарылся лицом в ее волосы. Я знаю, как пахнут ее волосы. Он прижимался к ней, и у Серсеи на губах блуждала эта знающая улыбка. Тирион был в блаженном неведении — был слишком озабочен тем, как грудастая рыжая сует свой язык ему в горло. Джейме сглотнул и подумал, что это не братски с его стороны. Серсея была в пределах досягаемости, и он не присматривал за ней. Рука Аддама теперь переместилась к животу Серсеи, прижавшись к ее коже; он целовал ее плечо, переливающееся в свете заката. Другой рукой он играл с резинкой ее купальника, опуская большой палец прямо под ткань, осторожно прощупывая пределы допустимого. Он что-то шептал ей на ухо, и Джейме мог поклясться, что Серсея показала зубы: оскалилась, а не улыбнулась. Джейме вспотел. Аддам развернул ее и положил обе руки на поясницу, удерживая ее. Джейме видел, как пот блестит на его загорелых руках, превращая Аддама в статую из бронзы. Серсея выглядела золотой. Золото не должно иметь ничего общего с медью. Джейме поднялся на ноги, пробираясь сквозь десятки тел, раскачивающихся под музыку. Он не обращал внимания на этот водоворот: он был сосредоточен на Серсее и Аддаме. Одним быстрым движением он запрыгнул на помост; выпитое придало ему уверенности в себе. Он схватил Адама за предплечье и улыбнулся. — Чувак, она пьяна, — сказал он вежливо. — Давай, оставь ее. — Серсея смотрела сквозь тяжелые глаза и не могла твердо стоять, словно тростник на ветру. — Чувак, — резко отреагировал Аддам, понизив голос. — Что за хрень? — Я сказал, оставь ее, — повторил Джейме. К черту учтивость. Теперь он практически рычал, глаза горели. Он повернулся к Серсее и схватил ее за руку: — Пойдем. Аддам остановил его, пытаясь задержать. — Я думаю, она достаточно взрослая, чтобы решать самой. — А я думаю, что она пьяна, иначе даже не посмотрела бы на кого-то вроде тебя. Он тут же пожалел о том, что сказал. Аддам был его лучшим другом, практически вторым братом, а он стоял и плевал на него. Настроение вокруг них внезапно потемнело, это почувствовал даже Тирион в своем пьяном угаре. Музыка все так же продолжала играть, но на помост поднялся кое-кто еще. Напряжение. — А я думал, нам было весело, — сказал Аддам, ища глаза Серсеи. Это взбесило его еще больше; то, что он посмел обойти его и искать Серсею, не спросив его разрешения. Джейме не знал, что на него нашло, но он шагнул вперед и толкнул его с помоста в воду. Аддам ушел под воду с огромным всплеском, и когда вынырнул, он был взбешен, а его рыжие волосы прилипли ко лбу. — Меня сейчас вырвет, — раздался голос Серсеи позади него. Джейме немедленно повернулся к ней и сжал ее руку, поднял на руки и понес с помоста в дом. Ему было плевать, что кто-то смотрит; все, чего он хотел, — это спрятать Серсею от голодных глаз. Может, еще в башне ее запрешь? Он возненавидел этот голос в голове, потому что он был слишком похож на голос Тайвина.***
Он держал ее волосы, пока она стояла на коленях у туалета. Он и сам был пьян, но она была в два раза меньше его, а выпила больше. Он ждал, одной рукой скользя вверх и вниз по ее спине. В конце концов она села на пятки, и Джейме протянул ей бумажное полотенце. Она вытерла рот и откинулась на стену с закрытыми глазами. Джейме спустил воду в унитазе. — Думала, что оставила свои двадцать лет позади, — простонала она, поднимаясь и подходя к раковине. Она ополоснула рот и брызнула немного холодной воды на лицо. Джейме увидел тень синяка на скуле, и она тоже, потому что задержалась в зеркале. — Все нормально? — Да, — ответила она, мгновенно восстанавливая самообладание и отводя взгляд. — Прости за него, — сказал он. — Аддам... хороший парень. Он просто… — Джейме, не нужно со мной нянчиться. В глубине души он знал, что она это скажет. Ему нравилось думать, что он спас ее — рыцарь в сияющих доспехах. Но Серсея не хотела, чтобы ее спасали, потому что не выносила думать, что ей нужно спасение. Его преданность раздражала ее. — Надо было позволить ему продолжить? — спросил он. Он поднялся, встал между Серсеей и дверью. — За тобой должен кто-то присматривать. — Я сама могу о себе позаботиться. — Нет, не можешь, — сказал он. — Очевидно. — Он быстро взглянул на синяк на ее скуле. После этого атмосфера изменилась. Это было второе, о чем он пожалел. Джейме не мог сказать, что с ним происходит; он спотыкался, его мозг не функционировал. Она протрезвела, а он еще нет. Тем не менее, даже в его состоянии он знал, что было неправильно обвинять ее в мерзком поведении ее мужа. — Прости, — извинился он. — Я не хотел… извини. Это не твоя вина. Это не твоя вина, — слова обгоняли друг друга, превращаясь в непонятную кашу. Серсея даже не смотрела на него; ее глаза были сосредоточены в другом месте, хотя он не мог сказать, где. Она отсутствовала, была вне ее тела. — Извини, — попытался он снова, но Серсея прорвалась мимо него и попыталась открыть дверь. Он положил обе руки на дверь и прислонился всем своим весом, заключив ее между своим телом и единственным выходом. Она прижалась лбом к двери, и он уткнулся лицом в ее волосы; он подумал, что Аддам не должен был этого делать, никто не должен это делать. — Отпусти меня, — выплюнула она. — Я ничего не могу поделать. Ты моя сестра. Я должен защищать тебя, — прошептал он ей на ухо. — Мне не нужна твоя защита, Джейме, — ее голос звучал слабее, он напомнил ему, как она пришла к нему сломленной и нуждающейся в поддержке. Она пыталась быть сильной, но иногда он видел в ней маленькую девочку, которая должна была расти рядом с ним. —Отпусти меня, — повторила она. Он оттолкнулся от двери и отступил назад, позволяя ей уйти. Она захлопнула за собой дверь; он не вздрогнул. Ее ярость не пугала, а питала его, потому что чем больше она злилась, тем больше он видел в ней себя. Он подумал, что когда злятся, они похожи друг на друга больше всего.***
По саду словно прошелся ураган, когда он спустился в него спустя несколько часов. Повсюду валялись пластиковые стаканчики, в бассейне плавал мусор. Все ушли, и Джейме был уверен, что смертельный лунный свет замечает лишь его одного. В заливе было тихо, совсем никаких волн. Он услышал шарканье в темноте и увидел фигуру на возвышении. Он сразу ее узнал. — Куда делись твои друзья? Тирион задремал на шезлонге и только сейчас просыпался. Джейме пододвинул стул и плюхнулся рядом с ним. Он мог сосчитать, сколько звезд сейчас смотрят на них — настолько чистым было небо. — Это не мои друзья, — сказал Тирион. Он тоже по большей части протрезвел. Некоторое время они молчали, глядя в глубокий синий цвет. Небо и море смешались на горизонте, и было невозможно определить, где начиналось одно и где заканчивалось другое, а дыхание брата успокаивало его после долгого дня. Тирион имел над ним особую власть, умел успокаивать его беспокойную душу. Он был противоположностью Серсеи, которая только воспламеняла его еще больше. — Где она? — спросил Тирион, словно он понял, что его мысли переключились на сестру. — Не знаю, — сказал он с глубоким вздохом. — Она на меня злится. — И почему она вечно на тебя злится? Джейме фыркнул. — Пойди да спроси. Снова наступила тишина; Джейме почувствовал, как глаза Тириона переместились с неба над ними на его лицо. Он знал, что будет, и приготовился к этому. — Вы с Аддамом устроили настоящую сцену, — сказал он, не пропуская ни секунды. — Когда ты ушел, он еще полчаса называл тебя разными именами. Нашей матери тоже досталось. — Джейме рассмеялся, потому что представлял его — красного, взъерошенного, злого и мокрого. — Оттуда вечеринка пошла под откос. — Извини, что все испортил, — сказал Джейме, все еще не желая смотреть на брата; он знал, что он там увидит, и решил, что не хочет это слышать. — Джейме, — в его голосе не было никаких следов веселья, и он не собирался и дальше играть в наивного дурачка. — Зачем это все? — Она была пьяна, Тирион. Он этим воспользовался. Его руки были… — Везде. — Она стояла рядом с тобой, ты тоже должен был что-то сделать. — Да, это был отличный план действий: винить во всем другого брата, притворяясь единственно разумным. — Она взрослая женщина, — отметил Тирион. Так сказал Аддам, так сказала и Серсея, и Джейме это знал. Его разозлило, что все хотели напомнить ему о том, что он итак прекрасно знал, и не обратили внимания на тот факт, что она была расстроена и уязвима. Возможно, он действовал слишком быстро и слишком опрометчиво, но он сделал это, чтобы защитить ее. Где-то должна была быть золотая середина. — Джейме, что ты творишь? — неожиданно спросил Тирион. — Понятия не имею, о чем ты. — Наконец, он позволил себе взглянуть на своего брата, и нашел в его глазах понимание. Это подстегнуло его признать то, чего он сам еще не признал. — Просто я забываю себя, когда она рядом. — Откровенный, честный, Джейме ожидал от него каких-то объяснений. Но впервые в жизни Джейме искал ответов, которых у Тириона не было. — Осторожнее, Джейме, — сказал Тирион, и Джейме услышал беспокойство. — Она подбирается к тебе. Ты не хочешь туда идти. Но он хотел. Туда было именно тем местом куда он хотел пойти, местом, где он должен был быть. Иногда он думал, что не сможет дышать, пока не пойдет туда. Вся его жизнь зависела от этого. Ничто другое не имело значения, кроме места, где она была. Внезапно в одной из комнат на первом этаже включили свет. Джейме глубоко задумался. Этот свет взывал к нему, и он поднялся на ноги. — Джейме, — предупредил Тирион. — Оставь ее. Джейме не слушал, его ноги уже несли его через лужайку. — Ты пожалеешь об этом, — голос Тириона звучал отдаленно. Он вошел в дом, окутанный тьмой и тишиной. Единственный шум, который он слышал, была слабая, далекая, неисправная раковина и падение капель. Тик. Тик. Тик. Ритм. И с каждым «тик» он делал шаг, потом еще один, и еще. Тик. Тик. Тик. Он увидел свет, исходящий из самой последней комнаты — кусочек апельсина через едва открытую дверь. Левая нога, правая нога, одна впереди другой. Его уши начали распознавать звук. Он задался вопросом, был ли он здесь и раньше, или его мозг просто отключил его, пока еще было можно делать вид, что этого не происходит. Шаг, и еще один. Чем ближе он подходил, тем громче становился этот шум. Он узнал его, слышал его так много раз, но никогда не так — никогда ее. Ее вздохи, ее стоны. Зверь в животе поднял голову и зарычал. Теперь он мог заглянуть внутрь комнаты. Это была комната Тайвина, когда он еще был жив, и детей долго не пускали туда. Все стены были уставлены полками, а полки были заполнены книгами. Комнату освещала красная лампа на отцовском столе. Он осторожно прижал ладонь к двери, и она беззвучно открылась. Тогда он увидел ее. Красивую, растрепанную и дикую, и не его, спиной к книгам отца, она запуталась в объятиях, мало что оставляющих воображению. Длинная нога с алебастровой кожей, плотно прилегала к бедру человека, чью спину Джейме сразу узнал. На ее лице не было никакого удовольствия, только свирепая потребность назвать что-то своим, требование поклонения и обожания. Аддам рычал ей в шею, грубо входя в нее без самообладания. Джейме видел, как пальцы его друга впились в ее бедра, а его задница сжималась каждый раз, когда он входил в нее. Она была голая и великолепная. Джейме подумал, что он никогда не видел существа более восхитительного, чем она; большинство людей теряли свою грацию во время секса, но только не она. Она поддерживала каждый ее дюйм. А потом посмотрела на него. Джейме не двигался, не дрогнул. Он продолжал смотреть на нее, стоя на пороге; его ладони были потными, а голова кружилась. Она тоже не отводила взгляд; пальцы зарываются в спину Аддама, губы пухлые и красные, и она что, ухмыляется? Их взгляды встретились и не расходились; Аддам не знал, и, как думал Джейме, Аддаму было бы все равно, потому что, судя по его низким стонам, он был близко, очень близко. Все, на чем Джейме мог сосредоточиться — это два зеленых бассейна, которые смотрели на него. Она не моргнула ни разу. Аддам толкался, и выражение ее лица начало меняться. Тонкая линия между ее бровями говорила, что что-то изменилось, и Джейме не знал, что это было, но... внезапно, ей это понравилось. Внезапно это перестало быть необходимой рутиной, и она застонала. Джейме подумал, не умер ли он. Его прошиб озноб, и он сглотнул. Но все же не отводил глаз и, что важнее всего, и не отводила и Серсея. Аддам продолжал толкаться, а Серсея все смотрела на него, на Джейме. Я же ее брат. Он не мог избавиться от ощущения, что между ними что-то происходит. Они были в нескольких футах от него, но он чувствовал тепло ее кожи под своими пальцами, и запах ее заполнил его ноздри. Она что, сейчас — Ее глаза резко закрылись, и Джейме с благоговением увидел, как она откинула голову назад и выгнула спину в грудь Аддама. Он знал, как выглядит оргазм, настоящий и имитируемый. Но то, что он видел в ту ночь, было другим. Когда она содрогалась в объятиях Аддама, он подумал, каково это было бы — держать ее, когда она вот так дрожит. В промежутках между острыми вздохами ей удалось еще раз взглянуть на него с озорной улыбкой на губах. Аддам ускорился, и довольно скоро он вытащил и пролился в собственную руку. Джейме решил, что пора уходить, чтобы избавить друга от смущения. Он удалился в тень; глаза Серсеи следили за ним до тех пор, пока она могла его видеть. В темноте он почувствовал себя защищенным. Никогда еще его спальня не казалась ему такой дальней. К ногам будто бы привязали кирпичи, а грудь тяжело вздымалась. Ты не хочешь туда идти, — голос принадлежал Тириону. Уже поздно. Он только что приобрел постоянное место жительства.