***
Когда Серсея наконец выбралась из своей комнаты, все помещения наводнили восхитительные запахи. Зачем-то она надела черное; внутренне она ощущала себя в трауре, хотя сама не знала, кого она оплакивает. Обедать они должны были внизу, в столовой, которая обычно предназначалась для важных гостей. Это была та же комната, где они обедали с послом Габона и его женой. В этом не было ни душевности, ни семейности. Одна сплошная стратегия. Роберт всех распустил. Впервые Серсея закрыла глаза и ничего не услышала: только лишь тишина, блаженство и утешение. Она последовала за запахом жареного мяса на кухню. Там оказались только повар и горничная. — Последние выжившие? — спросила она. Повар удивился, увидев ее. — Да, мэм, — кивнул он. — Оленина почти готова. Пюре во второй духовке, как и жареные овощи. А в холодильнике карамельный пудинг. Девка добавила: — Премьер-министр настоял, чтобы сегодня вечером здесь были только вы и ваш гость. Серсея нахмурилась. — Кто тогда будет подавать? Повар и горничная обменялись взглядами. Девушка отважилась попытаться: — Мэм, премьер-министр подумал, что будет лучше, если Вы позаботитесь об оленине. Ради вашего гостя, мэм. — Я вас умоляю, — фыркнула Серсея, — как будто мой брат поверит, что я бываю на кухне. — Серсея огляделась; на самом деле она никогда не готовила. Ну, она знала, как приготовить яичницу, например, но никогда ее не готовила. Когда она была ребенком, ей нравилось смотреть, как люди возятся у плиты. Это отдавало заботой и любовью. — Просто останьтесь до ужина. Подадите на стол, и можете быть свободны. Оба кивнули, и Серсея колебалась, раздумывая, стоит ли их поблагодарить. Джейме поблагодарил бы, хотя бы для того, чтобы они не плевали в блюда. Но она не Джейме. Ноги привели ее в столовую. Стол был накрыт на троих, но рассадка была кричаще очевидной. На концах стола были две тарелки — для Джейме и Роберта, как Серсея предположила — а третья, ее, стояла ближе к Робертовой. Для нее его намерения были прозрачнее некуда. Он хотел показать Джейме, что Серсея принадлежит ему, что он не может отобрать ее, как бы сильно они не хотели. Владение и собственность, вот о чем был этот ужин. Как и вся ее жизнь. В руке завибрировал телефон. Джейме Ланнистер: Я снаружи. Еще можем убежать. (19:35) Да, могут. Она может выбежать, запрыгнуть к нему в машину, забыть о Роберте и Даунинг-стрит и об оленине. Он отвезет ее туда, где она никогда не была — как на Тенерифе — и, возможно, там она будет счастлива. Счастливее, по крайней мере. Раздался дверной звонок, сигнализирующий об окончании ее мечтаний. Последний раз она видела его три дня назад. Немного по сравнению с жизнью, проведенной врозь. И все равно она невольно улыбнулась, увидев его на пороге. Синий костюм сидел на нем невероятно. В руках он держал букет красных роз. — Роберту понравятся, — ухмыльнулась она. Джейме вошел, подарил ей цветы и поцеловал в щеку. — Ты потрясающе выглядишь, — прошептал он, задерживая губы у ее уха. Серсея знала, что должна отчитать его за это. Только вот они перестали притворяться, когда он облизал ее со своих пальцев, тогда в Халле. — Знаю, — сказала она, вдыхая аромат цветов. — Спасибо. — За цветы? — спросил Джейме, прекрасно зная, за что она его благодарит. — Нет проблем, сестренка. — Джейме Ланнистер, — Роберт только что вышел из соседней комнаты, широко раскинув руки в приветственном жесте. — Иди сюда, великий обольститель, — добавил он, коротко обнимая Джейме. — Надеюсь, ты голоден. Джейме было неудобно. Они с Серсеей обменялись взглядами. — Э-э, я... чертовски. — Тогда прошу сюда, — продолжил Роберт, обнимая Джейме за плечи и таща его с собой в столовую. Серсея следовала за странной парой и усмехалась над тем, насколько нехарактерно себя ведет Роберт и насколько Джейме сбит с толку. В столовой Роберт пододвинул за ней стул — она и вспомнить не могла, когда он делал это в последний раз. Как только они уселись, он показательно поцеловал ее руку. Серсея боролась с желанием вырвать ее у него и поскорее вытереть. — Ты просто обязан дождаться оленины, — обратился он к Джейме, — она сама ее приготовила. — Не готовила я ее, — пробормотала она себе под нос, разворачивая салфетку, чтобы положить ее на колени. От нее не ускользнул насмешливо-удивленный взгляд Джейме, и она сделала мысленную пометку сказать ему, чтобы он отвалил. Стол был достаточно длинным для того, чтобы Роберт мог сжать ее руку, а Джейме этого не заметить. — Сходи и принеси ее, — сказал Роберт очень тихо, так, что только Серсея могла его расслышать. Это было угрожающе. Как вообще оленина может звучать угрожающе? Серсея решила, что этим вечером Роберт не совсем в себе. Она позвонила в маленький серебряный колокольчик, и через несколько минут девушка из кухни оказалась в столовой. Роберт бросил на нее взгляд, когда девушка разместила перед хозяйкой ее порцию. — Честное слово, Роберт, — сказала Серсея достаточно громко, чтобы Джейме услышал. — Ты же не ждешь, что я буду готовить и подавать. Камилла ведь останется без работы. Джейме усмехнулся, а Роберт — нет.***
Ужин был... напряженный, если не сказать иначе. Роберт пытался втянуть Джейме в бесконечные разговоры об охоте — а Серсея знала, что он этим не увлекался и охотиться не умел. Разговоры о политике тоже успеха не принесли, ведь Роберт стал премьер-министром не из политических соображений. Для него это было выяснением «Кто круче?». Когда Рейгар Таргариен был жив, противником был он, а после его смерти... никто. Роберт находил политику скучной, бесполезной. Тирион рассказывал ей, как мало времени он проводит в своем кабинете, обсуждая реформы, которые он обещал людям. Последнюю прислугу отпустили сразу же, как был подан десерт, и Роберт затронул тему военного прошлого Джейме. — Ты ведь служил? — Спросил Роберт, едва касаясь пудинга серебряной ложкой. Серсея никогда об этом не слышала. По правде говоря, она осознала, что прошлое Джейме было для нее одним сплошным пробелом. Целая тонна информации, которую он не счел нужным раскрыть, а она не догадалась спросить. Очень глупо с моей стороны. Джейме мимолетно взглянул на Серсею. — Да, — это был тон человека, который не собирался продолжать разговор на заданную тему. — А, военный человек, — сказал Роберт, наконец попробовав пудинг. Пока он пробовал, Серсея чувствовала, как неистово работает его мозг. Он сглотнул. — Немного вас сейчас осталось. Настоящих военных, имею ввиду. Глаза Джейме были устремлены на его пудинг. — А что такое настоящий военный человек? — спросил он. Серсея заметила печаль, которая вдруг пронзила черты его лица, и вообще не поняла, что это было. Из всех прилагательных, которыми можно было описать Джейме, слово «меланхоличный» она бы выбрала последним. Он жил настоящим, и очень упорно. Это она в нем и любила. А все же это была тень, сомнение, трещина. Роберт рассмеялся. — Ха! Ты совершенно прав! Что такое военный человек? Надо уточнить. — Муж поколебался, а затем повернулся к ней, к Серсее. — Что для тебя военный человек, Серсея? Серсея едва дотронулась до своего десерта. Ей не нравилась атмосфера за столом. Она чувствовала беспокойство Джейме и злобу Роберта. Ничего хорошего для них обоих это не сулит. — Солдат есть солдат, — ответила она, стараясь сменить тему. — Это все очень скучно. Джейме, как поживает Светлый— — Военный, — довольно грубо перебил ее Роберт, — это, как мне видится, в первую очередь принципиальный человек. Тот, кто поклялся защищать. — Он отпил вина. — Ты так не считаешь, Джейме? Верность — вот что такое настоящий военный человек. — Да, — согласился Джейме. Стало очевидно, что пудинг никто есть не будет. — Верность кому? — теперь в голосе Джейме появились горечь и враждебность. — Королеве, конечно, — ответил Роберт, поднимая свой бокал в насмешливом тосте, — и людям, которые действуют от ее имени. — Премьер-министру, например? — спросил Джейме. — Премьер-министру, например. Случилась тишина. Серсея была в замешательстве: она была уверена, что что-то не так, но она не знала, что. Она ненавидела то, что Джейме приходится сражаться с Робертом, но она не могла его защитить, не зная всей картины. И она отчаянно хотела знать ее всю. — Роберт, — произнес Джейме, поднимая салфетку и бросая ее на стол. — Возможно, я не такой умный, как мой брат, но я не тупой. Достаточно пантомимы. Зачем ты пригласил меня сюда? Серсея застыла. Она хотела прийти ему на помощь, но не знала, как. Он охотно пришел в ловушку Роберта — а она не сделала ничего, чтобы его остановить. Она не могла поверить, что у Роберта может быть скрытый мотив, а желание увидеть Джейме было так велико, что она не хотела упускать шанс. Она чувствовала себя виноватой и хотела покончить с этим здесь и сейчас. Встать, проводить Джейме до дверей и дать ему уйти, извиниться и пообещать, что они увидятся завтра. Что она заедет в Утес, они пообедают, и жизнь продолжится. Она хотела так и сделать, но Роберт был быстрее. — Мне нужно, чтобы ты перестал трогать то, что мне принадлежит. После этого Серсея подняла голову. Она смутно предположила, что это может значить. Судя по гневу на лице Джейме, он предположил то же самое. — Она тебе не принадлежит. Серсея следила за братом, зная, насколько он неуравновешен и склонен к вспышкам гнева. Он еще сдерживался, но если Роберт будет продолжать в том же духе, Джейме на него набросится: он ведь лев в конце концов. — Джейме, не слушай... — Еще как принадлежит. — Ладонь Роберта накрыла ее руку. Она попыталась вырвать ее, но держал он крепко, плотно обхватывая пальцами за запястье. Серсея посмотрела на Джейме, умоляя не попадаться на крючок. У него побелели костяшки. — Так мне сказал ваш отец. Чего? Серсея повернулась к мужу, приоткрыв рот от удивления. — Мой... Роберт был чрезвычайно доволен сброшенной им бомбой. Долго он носил это в себе? Как давно он знал? Джейме был так же смущен, как и она. Она ощутила боль, предательство и все то, чем бы это ни было. — Лжешь, — сказал Джейме. Роберт отпустил ее, но двигаться она не могла. — В душе ты знаешь, что не лгу. — Роберт проглотил ложку пудинга, блаженно не обращая внимания на перемену настроения в комнате. Это потому что он не знал Джейме так, как знала Серсея. — Так что я прошу вежливо. Пожалуйста, перестань трогать мое. — Он улыбнулся, удивленный гневом на лице Джейме. — Прекрати… впутывать ее в свои идиотские вылазки. Прекрати забивать ей голову всякой ерундой о вас и вашей судьбе. Твой отец отдал ее мне. Я не вещь, чтобы меня отдавать. — Ты знал? — пробормотала Серсея. — Все это время ты знал и никогда ничего не говорил? У Роберта достало приличия хотя бы создать видимость сокрушения. — Он заставил меня поклясться, что я тебе не скажу. И меня это устраивало. — Затем гордость взяла свое, и он повысил голос. — И я был прав! Смотри, что происходит! Когда он тебе сказал, ты... стала другим человеком. Ты была… не послушной, нет, никогда. Но укротимой. Серсея встала. Она почувствовала вкус желчи, поднимающейся по пищеводу. — Я не хочу это слышать, — прошептала она. Она ощутила слабое головокружение. — Джейме... ? — Она вслепую протянула руку, ожидая брата. Он не заставил ее ждать: вскоре она услышала царапанье по деревянному полу и приближающиеся поспешные шаги. Когда она почувствовала его рядом с собой, то пробормотала: — Я не хочу быть здесь. — Пойдем, — прошептал он, обнимая ее за талию и увлекая за собой. — Она никуда не пойдет, — раздался низкий угрожающий голос Роберта. — Она вернется в Утес, — предупредил Джейме. — Со мной. Все это доходило до ее ушей со странной приглушенностью. Как будто бы она не совсем присутствовала там. — Нет, — на этот раз голос Роберта был не просто пустой угрозой. На этот раз она почувствовала, как он схватил ее за руку. Джейме удерживал ее. Как тряпичная кукла, живая только наполовину, она попыталась вырваться из рук Роберта, но у нее не хватило сил. — Она никуда не пойдет. Руки Джейме внезапно отпустили ее, как и Роберт. В мгновение ока Джейме набросился, злющий, как дикая кошка. Он схватил Роберта за лацканы, толкнул его и встал между ним и Серсеей. Роберт отшатнулся назад, ошеломленный, но только на пару шагов. Ему потребовалось полсекунды, чтобы прийти в себя и принять прежнее положение. — Джейме, не надо, — прошипела Серсея, обвивая руками его талию, пытаясь удержать. Он не слышал ни ее, ни голос разума. — Джейме, пожалуйста, уедем, — повторила она. Роберт сделал шаг вперед. — Скажи ей, — сказал он зловеще. — Скажи ей, что ты сделал, Джейме. Посмотрим, продолжит ли она тебя любить. Серсея бросила на него уничтожающий взгляд, попыталась встать перед Джейме и заставить его взглянуть на нее. — Пойдем, — повторяла она, начиная паниковать. — Пойдем, Джейме, пожалуйста, — ее руки лихорадочно касались его шеи. Он был потерян. — Скажи ей, Джейме, — снова сказал Роберт. Джейме сорвался. Несмотря на попытки Серсеи остановить его, он сорвался; бросился на Роберта и схватил его. Оба упали на пол с диким грохотом. Роберт ударился головой и взвыл, но его это не остановило. Джейме оказался сверху, оседлал его, крепко сжал шею. Роберт издавал ужасающие булькающие звуки, и по позвоночнику Серсеи пробежала дрожь. — Джейме, прекрати! — Теперь она уже кричала. — Джейме! Ее голос отвлек его, и он повернулся, чтобы взглянуть на нее: волосы упали ему на глаза, и он выглядел как ребенок, потерянный и не знающий, что ему делать дальше. Эта ошибка стоила ему преимущества. Роберт сумел скинуть его и положить на спину, поменявшись местами. Серсея увидела, как рука Роберта поднялась и упала Джейме на лицо. Она увидела брызги крови на нижней губе после первого удара, и на скуле после второго. Нет. Когда Роберт занес руку для третьего удара, она бросилась на него, сама того не ожидая. Она схватила его за руку изо всех сил, пытаясь удержать от очередного удара. — Черт тебя дери, женщина, — простонал Роберт и отмахнулся от нее, как от полумертвой мухи. Она не представляла для него угрозы. Она споткнулась, падая назад, ударилась боком об стол и на мгновение ослепла от жгучей белизны за веками. Джейме попытался потянуться к ней, но Роберт удерживал его на полу. Серсея держалась за бок, наблюдая, как кровь Джейме просачивается на пол. Ее кровь. Она потянулась к столу, и пальцы сжались вокруг чего-то острого и холодного. Роберт ударил Джейме в третий раз. Джейме отвечал все реже и реже. Ее охватил ужас. Она поползла на четвереньках, морщась от боли, пока та не утихла. Четвертый удар пришелся на челюсть Джейме. Все его лицо было в крови, а нижняя губа — пурпурной. Она стояла на коленях. Роберт никогда не знал, что его ждет. Никогда не знал, что это будет она. Она обхватила его за шею, поднесла лезвие к горлу и провела ножом. Так глубоко, как получилось. Она почувствовала как рвется кожа, мышца, как нож прошел по кости. Это было быстро, но она ощутила, как теплая кровь Роберта пролилась ей на руку и на грудь Джейме. Уже нельзя было сказать, где чья кровь. Муж пытался зажать шею, но тщетно. Кровь текла из раны на руки, окрашивая рубашку в багровый цвет. Он упал на бок, почти грациозно. Пару раз дернулся, сотрясаясь в хрипе умирающего. Он булькал, пытаясь что-то сказать, но его слова умирали в надрезанном горле, вытекая вместе с кровью. Через некоторое время он совсем перестал шевелиться. Серсея сидела на пятках, глядя на то, что осталось от мужчины, за которого она выходила замуж. Костяк, оболочка. Джейме приподнялся на локтях, тяжело дыша. Он застонал, отполз от трупа Роберта, отплевываясь кровью. Затем он позволил себе взглянуть на нее. Несмотря на то, что она была в черном, он видел, что ее рукав пропитался кровью, и в ней же были руки. Серсея посмотрела вниз, нахмурилась и уронила нож. Ее сердце стучало в ушах, словно собиралось взорваться. — Джейме? — выдохнула она. Что теперь?