***
Сочельник прошел очень спокойно. Это было бы удивительно, если бы Северус лично не подлил с утра в чай отцу успокаивающее зелье, которое одинаково хорошо действовало как на волшебников, так и на магглов. Эйлин, заметив, что сын что-то подлил в кружку главы семейства, неодобрительно нахмурила брови, но ничего не сказала. Зато Тобиас весь день провел мирно, а спать отправился необычайно рано — в сочетании с алкоголем зелье давало выраженный снотворный эффект. Конечно, постоянно такой коктейль употреблять не рекомендуется, но Северус очень хотел получить спокойное Рождество без воплей и разборок. Когда отец заснул, он сходил в свою комнату и вернулся с подарками. Эйлин ждала его внизу. Мать всегда дарила ему на Рождество книги из своей коллекции. Северус с нетерпением снял бумагу. В его руках была книга Секунда Принца об использовании редких ингредиентов в зельеварении. Судя по всему, книга была прижизненным изданием. Северус бережно провел по корешку рукой. — Мама, она же стоит сумасшедших денег! Я даже в Хогвартской библиотеке видел только неполный список значительно более позднего издания. — О, я думаю, ты будешь достойным своего предка. Но все же будь осторожен с ней. — Спасибо, мама. У меня тоже есть для тебя подарки. Вот этот от меня, — и он протянул довольно внушительный флакон. — Зелье? — Да, мама. Я сам варил. — Подожди, не говори, я попробую догадаться сама. Эйлин взяла флакон, посмотрела на свет, аккуратно открыла крышку, оценила запах и налила немного в стакан, чтобы определить консистенцию. — Северус, неужели это зелье Агриппы, которое блокирует действие ряда сложных проклятий? Но откуда ты взял нужные компоненты и как понял, что оно мне нужно? — Ну, самое редкое — снежноягодник — я нашел случайно, вместе с Берри. Видно, она приносит мне удачу. Остальное можно легко найти или купить. А насчет проклятия — мне показалось, что оно тебе пригодится. Ведь я умею наблюдать. И умею думать. Северус принялся загибать пальцы: — Ты сторонишься контакта с волшебным миром, но сама колдуешь. Ты можешь учить меня зельям и чарам, но не можешь проводить или встретить на Кингс кросс. Я уже третий год сам хожу на Косую аллею за покупками. Ты могла бы продавать зелья, я же знаю, что твои зелья лучше большинства аптечных, но живешь с моим отцом и круг твоего общения — наши глупые соседи-магглы. Если б дело было только в том, что тебя изгнал из рода дед, то ты не была бы вынуждена поддерживать добровольную изоляцию. И поход в магический квартал не приводил бы к головным болям и слабости. Я нашел кое-какие книги. Что-то мне дали почитать Мальсибер и Эйвери — есть целый класс проклятий, которые питаются магией жертвы при различных условиях. Есть и те, что вытягивают магию и силы, когда колдует кто-то другой. Но все их можно замедлить зельем Агриппы. Если оно тебе не нужно — ты всегда можешь продать его. Эйлин долго молчала, глядя на пламя свечи. Наконец она сказала: — Ты стал так быстро взрослым. Я не думала, что ты вообще догадаешься. Но ты прав, мне действительно может помочь это зелье. И лорд Принц хоть и изгнал меня из рода, но не мог заставить меня жить здесь, практически не появляясь в магическом мире. Но, пожалуйста, Северус, не спрашивай меня больше — я не могу тебе сказать. По крайней мере сейчас. — Если бы я знал, что это за проклятие, то я мог бы попытаться снять его… — Нет, мой милый, ты не сможешь. Снять его может только тот человек, который проклял. И ты знаешь, я сама виновата, что получила его. Я и так обманула смерть. Не уйди я к магглам, вряд ли я бы увидела твои первые шаги. И, пожалуйста, помни про это, когда будешь думать, что твой отец испортил мне жизнь. Без него и этой жизни у меня бы не было. Да и у тебя тоже. Эйлин грустно улыбнулась и взяла сына за руку. — А что в этой коробке? — спросила она. — Сам не знаю, ее передал Фредерик Фрост. Эйлин услышав знакомое имя вздрогнула, но коробку взяла, развязала бант и ахнула: — Лимонный пирог! Надо сказать, Северус редко видел слезы матери. Она держалась, даже когда Тобиас оскорблял их обоих. Но почему-то этот лимонный пирог ее растрогал. — Моя мама всегда готовила лимонный пирог на Рождество. Я не ела его уже 17 лет. Эйлин отломила небольшой кусочек и, сначала втянув аромат, положила в рот. Северус молчал. Он не хотел рушить чудесный момент — мама явно погрузилась в воспоминания детства. — Ну же, Северус, попробуй и ты. Это лучший рождественский подарок на всем белом свете. Северус взял кусок и себе. Пирог был действительно хорош, но, видимо, чтобы почувствовать настоящий вкус, надо было лишиться возможности есть мамины пироги на долгие годы. В коробке лежало письмо. Прочитав его, Эйлин не сдержалась и все же расплакалась — в письме был только рецепт пирога и подпись «С любовью, мама». Северус тихонько поднялся, сжал мамины пальцы и отправился наверх. Мама не любила делить минуты слабости с кем бы то ни было. Лучше было оставить ее одну — слишком много эмоций даже для Рождества.***
В комнате Снейпа ждали рождественские подарки. Малфой, как всегда, прислал вежливое поздравление от себя и коробку конфет от Нарциссы. У них давно был договор. Блестящий староста попытался сделать рождественский подарок первокурснику, но тот отказался, сказав, что не может позволить себе дарить такие же подарки в ответ и это ставит его в крайне неловкое положение, и достаточно уже того, что мистер Малфой тратит на него свое время и учит манерам. При этом коробку конфет от Нарциссы маленький гордец принял, подарив ей тут же наколдованный нарцисс. И пусть цветок вышел несовершенным, но Нарцисса почему-то пришла в восторг, заявив, что настоящий джентльмен всегда сможет порадовать леди. Снейп освоил это колдовство, так как хотел порадовать Лили цветами среди зимы. Так и повелось. Малфой присылал вежливое и даже витиеватое поздравление, которое содержало как можно большее количество неизвестных слов — это была игра, способ научить мальчика-полукровку выражать свои мысли красиво и необычно. Поначалу Северус долго пыхтел над словарями, но со временем научился составлять достойные ответы. Нарцисса всегда присылала конфеты, каждый год разные и совершенно необычные, каких не купишь в Хогсмиде и даже на Косой аллее, а Северус отправлял ей букет нарциссов — наколдованных, выгнанных заранее в теплице или трансфигурированных, но с каждым годом они определенно выходили у него все лучше. В этом году все повторилось — на столе Северуса ждал изящный конверт и упакованная коробка конфет. Там же лежали подарки от Мальсибера и Эйвери. Друзья знали, что слишком дорогие подарки только оскорбят их друга, но все же пытались сделать ему приятное. Мальсибер старался привить своему другу вкус к жизни и к красивым предметам и дарил ему то галстуки, то шейные платки, то тонкие перчатки. Снейп отшучивался, что лет через десять Марк оденет его с ног до головы. Вот и в этом году Северусу достался носовой платок тончайшего шелка — по краю извивались две серебряные змейки, образуя монограмму СС. Снейп покачал головой. Этот платок был несомненно хорош. Беда только в том, что стоил он дороже его мантии. Но Мальсибер совершенно отказывался это понимать, для него такие платки привычны и это просто знак внимания, не больше. Он подарил бы другу и шелковую мантию, но знал, что оскорбит его этим. Северус в свою очередь отправил Мальсиберу свое зелье, которое придавало бодрости, но не туманило голову и в отличие от стандартного могло приниматься с алкоголем, чтобы гуляка мог как следует повеселиться на праздниках. Хотя Снейп этого и не мог понять, но в семье Мальсиберов к спиртному относились легко и детям с одиннадцати лет наливали вино наравне со взрослыми. Как правило, ощутив все неприятности опьянения, дети быстро учились контролировать себя. Рядом лежал еще один подарок от Эйвери. Северус мог не снимать обложку — там была книга. На этот раз ему досталось редкое пособие по чарам. Эйвери, как всегда, был очень внимателен — он заметил, что Снейп оценил его книгу, и не поленился сделать копию. Он мог бы подарить и оригинал, но в отличие от Мальсибера четко понимал, что может поставить друга в неловкое положение. Снейп в свою очередь отправил другу свитки на древнеарамейском, которые выкупил еще летом, но приберег до Рождества. Снейп отлично знал все волшебные букинистики, и иногда там можно было найти действительно необычные вещи для ценителей. На столе осталось лежать два свертка — один от Лили, второй от Берри. Северус потянулся за тем, что был от кузины. Внутри кокона из упаковочной бумаги был стеклянный флакон, наполненный шерстью единорога. Рядом лежала записка: «Северус, с Рождеством! Я долго думала, что же по-настоящему обрадует тебя. Надеюсь, за эти месяцы я узнала тебя достаточно хорошо. Внутри флакона волосы с гривы единорогов, собранные мной собственноручно. Так что в качестве можешь не сомневаться. Ты, кстати, знал, что единороги обожают, когда им расчесывают гривы и хвосты? С любовью, Берри. P.S. Не волнуйся, я не ходила одна в запретный лес, меня любезно подстраховал Хагрид.» Северус мог только сказать, что сестра явно узнала его достаточно хорошо. И ему оставалось только надеяться, что его подарок также понравится сестре. Он купил достаточно простую тетрадь, но в твердой обложке, и наложил на нее столько чар, сколько смог. Во-первых, Берри было достаточно капнуть капельку крови, чтобы тетрадь открывалась только в ее руках. Во-вторых, уже сделанные записи невозможно было испортить пролитыми чернилами или чем-то еще, но при этом было и специальное заклинание, которым запись можно было удалить, оставив совершенно чистый лист. И в-третьих, вырванный лист можно было вставить в любом месте, и он вклеивался так, как будто всегда был там. Пришлось повозиться, но Северус был доволен работой. Хотя, конечно, с книгой было работать легче, чем с живым цветком для Лили. Вот в этот подарок он действительно вложил часть себя. Да ведь и как иначе, ведь тогда бы он не расцветал только для той, кого он любит. И цветок будет сохраняться в шаре свежим, пока жив сам Северус. Остался последний подарок, тот, что дала ему Лили. Снейп бережно взял сверток в руки, представил, как она выбирала и упаковывала подарок. Бережно развернув упаковку, Северус достал мягкий шарф, зеленый с золотыми полосками. Лили связала его для него. Северус закутался в шарф — его золотая девочка как будто обнимала его.