У меня есть график...

      Истерия в прессе была очевидной. Более того, она была ожидаемой — Рон успел предупредить Гарри о необходимой регистрации вступивших в наследие Министерством и о том, что списки зарегистрированных находятся в свободном доступе.       Но вот к тому, что эта самая истерия начнётся уже на следующий день и мгновенно приобретёт такие масштабы оказался не готов никто…

«Амортенция или брак по расчёту?» — почему Герой Магической Британии женится на Предательнице Крови? «Задержка в развитии или продуманная акция?» — чем грозит Гарри Поттеру вступление в наследие слишком поздно? «Рыжая стерва или жертва обстоятельств?» — Спаситель магического мира помолвлен с Джинни Уизли, но вдруг обретает истинного партнёра. Что делать несчастной, которая ждёт свадьбы больше десяти лет?

      Абсолютно все газеты, доставленные к завтраку, пестрели идиотскими заголовками и переливались привлекающими внимание фотографиями — Гарри с Джинни, Гарри перед Гринготтс, Гарри в Министерстве, и ещё миллион снимков Гарри на работе. А самым, наверное, главным вопросом, затмившим даже вопрос о судьбе его отношений с Джинни, стал вопрос, напечатанный огромными буквами: КТО ЭТОТ СЧАСТЛИВЧИК???       С раздражением швырнув газету на стол, Гарри рывком преодолел расстояние до кухонной плиты и занялся тем, что всегда успокаивало его нервы лучше любого зелья: приготовлением кофе.       О выдумках газетчиков он просто запретил себе думать, искренне надеясь на то, что сумеет пересидеть основной ажиотаж в своём холостяцком логове, а постепенно волна сплетен и слухов затихнет. Впрочем, надежда эта была крайне слабой, поскольку, будучи старшим аврором, Гарри не мог не появляться на работе, а выходные заканчивались уже завтра — будет весьма наивно полагать, что никто из сотрудников не пожелает узнать, кто же сорвал джекпот.       Отчего джекпот? О, за выдумку Скиттер, активно подхваченную и остальными журналистами, Гарри хотелось эту самую Скиттер удавить. Причём с особой жестокостью. Это же надо было назвать его младшим партнёром, да ещё и какого-то ебанного мужика? Видите ли, слишком большой резерв, так что партнёром обязательно должно быть лицо мужского полу — девушка с такой силой не справится. А младшим Гарри будет потому, что он сирота и нуждается в ласке, любви, опеке… Нахуя — Скиттер не сообщала.       А ведь казалось бы, можно догадаться, что человек, который давно живёт один, который самостоятельно выплатил кредит с грабительскими процентами, который почти занял кресло главы Аврората и, главное, который прошёл грёбанную войну с Волдемортом — это явно не та персона, которая нуждается в опеке. Особенно мужской.       Нервно хохотнув, Гарри отбросил со лба чёлку и выключил газ, переливая ароматный кофе в чашку. К счастью, руки его не дрожали, хотя это было весьма странно, учитывая то состояние, в котором он сейчас находился — смесь лёгкой паники со слегка истерическим весельем.       Впрочем, уже первый глоток привёл нервы в порядок и вернул на место должное самообладание. — Собственно, а почему мне должно быть не похер? — спросил Гарри, глядя на входящего в кухню пса. — Согласись, Дадли, эти все танцы с бубнами будет забавно понаблюдать, а?       Увы, флегматичный дог не пожелал ответить хозяину, предпочитая ему миску, полную говяжьих обрезков. Гарри тяжело вздохнул. — Неблагодарная ты скотина, Большой Дэ. Нужно было оставить тебя в приюте.       Острое ухо слегка дёрнулось, обозначая, что пёс услышал, однако морда от миски так и не оторвалась — впрочем, хорошо зная своего питомца, Гарри и не ожидал иной реакции. — Ну и чёрт с тобой, — залпом допив кофе, Гарри поднялся со стула и решительно направился в портретную галерею (которая на самом деле представляла из себя просто кусок коридора на втором этаже — в отстроенном заново доме Поттеров не было предусмотрено для этого отдельной комнаты).       Надежда узнать у портретов предков хоть немного о наследии была слабой, но она всё же была, а Гарри не привык упускать возможности. К тому же мысль о том, что связь с какой-нибудь неизвестной девушкой может образоваться в любой момент, подгоняла не хуже своры собак за спиной.       Рассмотреть вчера кто же именно был изображён на портретах Гарри как-то не удосужился, просто попросил своего домовика, чтобы тот развесил их по стенам. Хотя, разумеется, Кристобаль подготовил список лиц, представленных в картинной галерее — будучи истинным английским дворецким, он всегда знал, что необходимо хозяину.       Поднимаясь по лестнице, Гарри невольно вспоминал обстоятельства, при которых ему довелось заиметь сие необыкновенное приобретение — личного домовика. В чём-то та история, пожалуй, была схожа с сегодняшней: тогда газетчики так же подняли волну сплетен и слухов, хотя и несколько по другому поводу — Гарри с Джинни объявили о помолвке.       И именно тогда, когда Гарри понял, что отбиваться от журналюг скоро придётся чуть ли не сразу же за порогом собственного дома, на этом самом пороге появился домовик.       Звали его Кристобаль II Хунта, одет он был в смокинг и начищенные до блеска ботинки, а от, собственно, домового эльфа в нём было, пожалуй, только то, что уши его имели заострённую форму и были длиной около полуфута. В остальном же Кристобаль был на удивление человечен.       Как выяснилось, он искал работу, и к Гарри прибыл по некоему объявлению, якобы переданному ему хорошим другом, знавшим, что знаменитость Магической Британии остро нуждается в достойном управляющем, но не имеет возможности нанять его самостоятельно из-за занятости. Тогда Гарри, действительно с трудом справлявшийся с самостоятельной жизнью, но остро не желающий возвращаться под крыло Сириуса или — того хуже — Молли Уизли, принял это за знак судьбы и заключил с Кристобалем договор без особых раздумий, не слишком интересуясь его прошлым и лишь взяв малую кровную клятву о непричинении вреда и неразглашении информации.       Теперь же, по прошествии почти десяти лет, начинать интересоваться прошлым верного слуги было как-то неловко, хотя иногда Гарри и казалось, что он поступил непрофессионально, приняв в дом буквально неизвестно кого. Успокаивало то, что за те же десять лет не было ни одного нарекания к работе Кристобаля, а его болезненную честность и справедливость заметили все, кто хоть раз бывал у Гарри дома.       Воспоминания настроили Гарри на деловой лад, поэтому, прежде чем рассматривать все картины подряд, он решительно раскрыл список Кристобаля, и пробежался по нему глазами, надеясь составить примерный план действий.       Прочёл пояснение о расположении портретов в хронологическом порядке, дошёл до первых имён и… Застыл, ошарашенно пялясь на них, и не в силах шагнуть дальше. «Лили Джульетта Поттер (в девичестве Эванс) и муж ея Джеймс Эдриан Поттер» — было выведено на бумаге чётким, каллиграфическим почерком Кристобаля.       Гарри протёр глаза, и посмотрел на список ещё раз. Ощущение было такое, будто он поймал сразу с десяток оглушающих, и теперь не то, что шевелиться — думать нормально не может. Мысли ворочались в голове с трудом, а осмыслить написанное вообще никак не удавалось, потому что мозг просто отказывался в это верить.       На всякий случай Гарри ещё и ущипнул себя, подозревая, что вся эта фантасмагория с наследием, портретами родителей и истерией в прессе — всего лишь больной сон, который вот-вот закончится. Но, увы, чуда не произошло — боль была вполне реальной, а имена с листа никуда пропадать не спешили. — Кристобаль, — сиплым голосом позвал Гарри, чувствуя, как сердце бьётся где-то в горле, а ноги подкашиваются. — Скажи, портреты живые?       Невозмутимый дворецкий, успевший подставить оседающему хозяину стул и теперь протягивавший ему стакан с водой, спокойно ответил: — Не все, мастер Поттер. Галерея включает в себя порядка четырёхсот изображений, однако они неоднородны, встречаются как портреты-артефакты, так и простые масляные этюды, и карандашные зарисовки. Однако, если вас интересует нечто конкретное, то необычно выделяются из общей массы портрет основателя рода, портрет Игнотуса Певерелла и портреты ваших родителей. Все они сейчас в спящем состоянии, но судя по магическому фону представляют собой крайне мощные артефакты с множеством функций. — В спящем состоянии, — тупо повторил Гарри, пытаясь переварить информацию, и залпом влил в себя протянутую ему воду. — Спасибо, Кристобаль. Активировать их кровью, верно? — Насколько мне известно, кровь является универсальным активатором родовых артефактов, — дипломатично заметил дворецкий, — однако у древнего рода артефакторов могут быть и свои секреты, которыми они не поделились с обществом. — Ясно, — Гарри тряхнул головой, чувствуя, как слабость постепенно отступает. — Значит, разберёмся по мере действия.       «В конце концов, я видел их и даже разговаривал с ними, пусть это и было чёрт знает когда» — напомнил он себе и решительно встал, быстрым шагом направляясь в сторону картинной галереи.       Портреты действительно пришлось активировать кровью, но, к счастью, никаких неожиданностей не было — тем самым своим странным чутьём, которое так некстати проснулось в банке, Гарри сразу же ощутил, что ему достаточно будет легко коснуться лба того, кого он пожелает разбудить, но начинать стоит с основателя. Это, впрочем, и без того было логично, так что противиться он не стал — просто прошёл по галерее, касаясь нужных ему портретов, и наконец замер перед родителями.       Их неизвестный художник запечатлел вместе, в полный рост и на довольно большом холсте, занимавшем практически целый простенок между двумя окнами. Картина изображала то время года, которое англичане обычно называют золотой осенью — деревья уже пожелтели и облетают, но погода ещё не испортилась, солнце не скрылось за тучами, а температура не спешит опускаться.       Гарри внимательно и жадно всматривался в лица родителей, пытаясь найти в них сходство с теми образами, что бережно хранил в памяти. Вот веснушки на щеках матери, которые он хорошо помнит, а вот родинка на носу отца…       Поттеры поморщились, открывая глаза, и вдруг дружно выпалили: — Ненавижу артефакторику!       Против воли Гарри усмехнулся — так забавно прозвучала эта фраза, сказанная в унисон, и вскинул брови в безмолвном вопросе. Здороваться первым он не рискнул, абсолютно не зная, как обращаться к этим, в сущности-то чужим ему людям — Лили и Джеймс погибли, когда им было немногим больше двадцати лет, а самому Гарри не так давно исполнилось тридцать.       Джеймс взлохматил волосы тем жестом, который Гарри часто замечал за собой, и огляделся: — О, Лили, у нас получилось! Привет, Гарри!       Он помахал рукой, и лицо его приобрело удивлённое выражение. — Хм, ты ведь Гарри, верно? Я… Э-э-э… Скажем так, запомнил тебя совсем иначе… — Джеймс, прекрати! Разумеется наш сын вырос, дурья твоя башка, — Лили отпихнула мужа от рамы и уставилась на Гарри сияющими глазами: — До чего я рада тебя видеть, милый!       Гарри судорожно вздохнул и сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Здравствуй… Мама… — несмотря на то, что он уже давно привык заботиться о себе сам, и старался лишний раз не вспоминать про семью, сейчас Гарри вновь чувствовал себя как сопливый семнадцатилетний пацан, впервые увидевший своих родителей, про которых ему прежде столько рассказывали. — Зови меня Лили, — девушка на картине грустно улыбнулась, понимающе глядя на него. — Ты стал таким взрослым, что теперь тебе, наверное, трудно будет представить нас своими родителями. — Да, конечно, — Гарри изо всех сил пытался взять себя в руки, но всё же не удержался: подошёл к картине и уткнулся в неё лбом, прикрыв глаза. — Почему я не мог забрать ваш портрет раньше?!       Джеймс шумно выдохнул и неуверенно протянул: — Ну, видишь ли, это зависело не от нас… Понимаешь, это родовая традиция. Наши портреты ведь создавались для обучения, а учить потомка, не имеющего дара, это всё равно что раскрыть секреты первому встречному, по мнению прадедушки Гарри. — Прадедушки Гарри? — оторвавшись от стены и наконец совладав с эмоциями, Гарри скупо ухмыльнулся. — Ты имеешь в виду основателя рода, Гарри Александра Поттера? — Именно, — Джеймс кивнул. — Он, знаешь, бывает очень настойчив. Да тебе самому придётся столкнуться с этим, когда родится твой сын! — Это будет нескоро, — отрезал Гарри, не собираясь объяснять все особенности своих отношений с женским полом прямо сейчас. — Впрочем, я как раз хотел спросить о связанном с этим моменте: в роду Поттеров есть система партнёрства? — Разумеется нет! — презрительно фыркнула Лили. — Но твой отец в своё время очень умело меня обманул. — Это был тактический ход, милая, я же не мог отдать тебя Нюнчику, — подмигнул Джеймс, обнимая жену за плечи. — Кстати, Гарри, а ты не хочешь узнать одну шутку? Тебе должны были отдать браслет, он там последним оставался в хранилище — надень его! Вот увидишь, будет такая хохма! — Джеймс! НЕ СМЕЙ УЧИТЬ НАШЕГО СЫНА СВОИМ УЖАСНЫМ ШУТОЧКАМ! — Лили развернулась к мужу, и грозно зашипела на него, вдруг напомнив этим Гарри тётю Петунью.       Рассмеявшись, он позвал Кристобаля и попросил его принести ему браслет из спальни, а получив требуемое принялся вертеть в пальцах, внимательно рассматривая. Пока родители ругались, у него была возможность подробнее изучить этот артефакт, прежде чем надевать — интуиция аврора подсказывала, что цепляют незнакомые побрякушки только полные кретины и самоубийцы.       Новоприобретённое чутьё, однако, молчало, не спеша объяснять суть того, что делает это украшение. Единственное, в чём Гарри был твёрдо уверен, так это то, что браслет не представляет для него никакой опасности — скорее наоборот, может как-то помочь достигнуть давно желаемых целей.       Внешне побрякушка была вполне обыкновенной, скорее даже женской, чем мужской — несколько тонких янтарных пластинок-чешуек с выгравированными на них лилиями, нанизанных на резинку и плотно подогнанных друг к другу. На мужской руке подобное смотрелось бы неловко, по мнению Гарри, а вот его матери это украшение пошло бы. — Может сначала расскажешь мне подробнее, как оно действует? — спросил Гарри, поднимая взгляд на картину. — Аврорат, знаешь ли, отучил меня бездумно хватать всё, что подвернётся под руку, и надевать на себя. Так можно и головы лишиться, а она у меня и без того не всегда функционирует. — Аврорат? — Лили обернулась к нему, оторвавшись от попыток приструнить мужа. — При чём здесь Аврорат? Неужели ты работаешь там, Гарри?! Это же невероятно сложно и совершенно небезопасно! — Мне нравится моя работа, — ответ прозвучал заученно-ровно, почти безэмоционально. За годы работы Гарри давно привык, что все кому не лень пытаются доказать ему, как он ошибся с выбором профессии, но от матери подобного всё же не ожидал. — Я выбрал именно то, что хотел, и не собираюсь ничего менять. — Извини, — тут же смутилась Лили, отступая. — На самом деле я хотела сказать, что горжусь тобой, ведь туда поступить не так-то просто, особенно если ты не имеешь наследия! — Да, я это заметил, — Гарри хмыкнул, слегка расслабляясь. Похвала была приятной, особенно от родителей. — Мне пришлось поступать туда трижды и, знаешь, иногда мы с друзьями шутим, что меня взяли туда за упорство. Однако давайте поговорим про мою работу в следующий раз, хорошо? Сейчас меня интересует браслет, ваша перепалка оказалась весьма интригующей.       Джеймс вновь растрепал волосы и серьёзно сказал: — Знаешь, я тоже горжусь тобой, Сохатик. Нам с Сири пришлось пробоваться больше пяти раз, и то в итоге добиться заветного проходного балла сумел только Бродяга. Хотя я к тому моменту уже давно активировал своё наследие и даже успел выучиться на подмастерье. — Вот что значат гены, — со значением произнесла Лили и рассмеялась. — Я всегда знала, что нашего сына ждёт великое будущее!       При этих словах Гарри слегка помрачнел, вспоминая о прошлом, но постарался быстро избавиться от лишних мыслей, вновь вернувшись к интересующему его вопросу: — И всё же, ответьте мне, что с этим браслетом? Я чувствую какой-то подвох, но не могу понять, какой. — Ну, он помогает обратить на себя внимание… — начала было Лили, но Джеймс поспешно перебил её. — Не вздумай портить сюрприз, Лилс! Это было моё лучшее творение и я не позволю тебе испортить мою грандиозную шутку! Если ты расскажешь, то ничего не получится! — Я же сказала тебе, чтобы ты не смел шутить над нашим сыном, — раздражённо повернулась к мужу Лили, и Гарри поморщился. У него возникло ощущение, что он смотрит какую-то зацикленную сцену, и что все его вопросы о браслете будут приводить к тому же самому результату, вернее отсутствию результата.       Чутьё и интуиция в один голос подсказывали, что подвох таки есть, но он всё же не смертелен, а надев браслет можно будет получить нечто действительно важное и хорошее. Ещё раз взвесив все за и против, Гарри тяжело вздохнул и собирался уже было сунуть браслет в карман, но…       Извечная гриффиндорская тяга к приключениям, похоже, была в нём всё-таки сильнее здравого смысла. И даже долгие годы муштры в аврорате не сумели изжить её, хотя Гарри честно старался усмирить собственное шило в заднице и тягу к влипанию в идиотские истории.       С тихим шорохом янтарные пластинки обняли его запястье, и на секунду вспыхнули золотистым светом.       Джеймс Поттер на портрете радостно захохотал, а Лили испуганно закричала: — Гарри, нет!       Что-то тихо щёлкнуло, и браслет буквально впаялся в кожу, острыми краями впившись в неё до крови. — А теперь можешь пойти к своей невесте и обрадовать её тем, что она твоя магическая партнёрша, — радостно заявил Джеймс, прижимая к себе взволнованно-злую Лили.       Гарри посмотрел на себя в зеркало, висящее в конце коридора, с размаху залепил ладонью по лицу, и над коридором поплыло тихое, пронзительно-грустное: — Бля-а-а-а-адь…