У меня есть график...

      «Я не буду его целовать».       Они сидели в прихожей, так и не перебравшись оттуда никуда в более приличное место, и вот уже почти два часа пробовали все возможные и известные им обоим комплексы чар, снимающие чужие заклинания. Гарри был почти с самого начала уверен, что всё это бесполезная дерьмовая затея, но к концу второго часа эта уверенность приобрела железобетонную прочность. — Нам нужно в портретную галерею, — это было одной из первых осмысленных фраз, которые Гарри умудрился произнести без ругательств и даже почти спокойно. — Джеймс должен знать выход, который поможет снять эту сраную херню! — Учитывая, что именно Джеймс тебе её всучил, я бы не был так уверен, что обращаться к нему — действительно хорошая идея, — Рон потёр щёку, покрасневшую от того, как он рефлекторно чесал её ногтями, будто бы пытаясь содрать метку, и ослабил галстук, без того болтавшийся на одном честном слове. — Ты точно уверен, что никаких… Других подводных камней эта дрянь не содержит? — Если он откажется говорить, я всегда могу спросить Лили. — Он намеренно проигнорировал вторую часть вопроса, потому что не просто подозревал, а знал наверняка, что подводных камней в этом гребанном артефакте великое множество. Вот только признаваться в этом кому-либо не было ни малейшего желания. — Я бы предпочёл, чтобы ты сразу спрашивал Лили, — голос Рона был спокойным, но Гарри прекрасно понимал, что спокойствие это напускное. — Извини, — в который уже раз негромко и почти устало произнёс он, опуская голову. Забавная по началу, теперь ситуация не вызывала ничего, кроме раздражения, и безумно хотелось как можно быстрее найти решение. — Правда, извини, я не хотел, чтобы так вышло… — Если бы ты ещё и хотел, я бы тебя убил, — честно произнёс Рон, а затем с тяжёлым вздохом поднялся с пола, где они сидели, привалившись друг к другу плечами, окончательно отчаявшись найти хоть какой-то выход и выплеснув все чары, какие были им обоим известны. — Пошли. Мне ещё нужно будет объяснить Гермионе, куда я про… Потратил два часа своего времени. — Скажи, что пьянствовал со мной по поводу всё-таки проявившейся метки, — Гарри усмехнулся, точно зная, что подруга никогда их обоих не простит, если выяснит, что такое важное событие прошло мимо неё… Но он точно так же знал и то, что Рон перегрызёт ему глотку, если он попробует волновать Гермиону в том положении, в котором она сейчас находится. Беременную Гермиону. Так что для всех будет лучше, если разбираться с наследием и наследством мистер Гарри Джеймс Поттер предпочтёт в одиночку… — Однажды я тебя всё-таки убью, Поттер. Вот скажи мне, почему то, что не смог сделать Волдеморт, ты постоянно провоцируешь закончить своего лучшего друга? — закатив глаза, Рон поправил рукава рубашки, выдавая этим нервным жестом собственное внутреннее состояние, а затем решительно зашагал наверх. — Быстрее, чем раньше мы начнём, тем больше времени у нас останется, чтобы придумать убедительное оправдание для моей жены. Убедительное, а не то, что ты обычно придумываешь!       «Если я его поцелую — Гермиона отвернёт мне голову. И будет абсолютно права».       Гарри потёр руками лицо, пытаясь выкинуть из головы тупые мысли, с завидным постоянством возвращавшиеся туда в последние полчаса, а затем поспешил вслед за другом. Идей, кроме той самой тупой, в голове не имелось от слова совсем, но жалкая надежда на то, что Джеймс или Лили сумеют придумать выход всё-таки теплилась в глубине души, а потому Гарри старался гнать прочь от себя всё лишнее.       Ведь должно же хоть где-то сейчас сработать его блядское везение, с помощью которого он победил Волдеморта и спасал свою задницу из всех остальных передряг по самый сегодняшний день? — Добрый вечер, мистер и миссис Поттер, — Рон, скрестив руки на груди, оперся спиной на стену, и Гарри впервые в жизни подумал, что, кажется, понимает Джин, утверждавшую, что между Роном и Снейпом довольно много общего. Ему, правда, всё ещё было нихуя не понятно, как Рон умудрился вырасти из откровенного раздолбая с кучей… не самых лучших качеств, в такое чудовище, но с другой стороны, наверное, именно поэтому и вырос. И Гарри порой не хотел знать, что именно творится в рыжей голове. — Добрый вечер, молодые… л-люди… — Лили, видимо, не сразу рассмотрев сияющую на их лицах метку, сдавленно пискнула, а затем её лицо исказилось в странной гримасе. — Гарри… Гарри, это же не то, что я думаю, да?       Несмотря на то, что в глубине души отчаянно поднималось желание из тупого упрямства притвориться, будто бы всё именно так, и будто он нарочно подстроил всё случившееся, Гарри подавил этот порыв, бросив короткий взгляд на Рона, раздражённо дёргающего бровью, и, прокашлявшись, пояснил: — Не имею ни малейшего понятия о том, что ты думаешь, но, по-моему, это лучший показатель того, что шутки у Джеймса Поттера как были, так и остались херовыми. — Какого… — Джеймс, до этого лишь глупо хватавший ртом воздух и наливавшийся краснотой, попытался было что-то сказать, но острый локоть Лили врезался ему в живот, заставив согнуться с болезненным стоном: — О-о-оу… — Я уже просила тебя не выражаться в моём присутствии, — лицо Лили приобрело строгое выражение, делающее её похожей на тётю Петунью. — И, поверь, мне очень жаль, что всё так получилось… Я… Это была случайность, да, ты просто не успел ему сказать? — Просто дайте нам понять, как это… снимается, и всё решится ко всеобщему удовольствию, — Рон поморщился, вновь прикасаясь к золотому узору, вьющемуся по скуле. — Побыстрее, пожалуйста, меня ждёт жена, а я и так уже потерял непозволительно много времени.       Джеймс и Лили странно переглянулись, и уже в этот момент Гарри задницей почуял подвох, но всё ещё продолжал надеяться на лучшее. Нет, ну ведь его папаша не мог быть настолько кристаллическим идиотом, ведь правда же? Любой адекватный артефактор должен закладывать в своё творение как минимум два способа деактивации, это даже на подготовительных курсах аврората объясняют…       Ведь не может же быть, да? — М-м-м, Гарри, я боюсь, это прозвучит не совсем приемлемо для вас… Может быть, вам стоит поискать другой выход… — Мой сын не станет чёртовым педиком, если ты об этом! — Джеймс, и до того красный, разогнувшись покраснел ещё сильнее и на его щеках выступили некрасивые пятна, остро выделявшиеся даже на фоне общей красноты. Гарри и за собой знал такую особенность, вот, значит, в кого… — Я ему не позволю! Дед наверняка придумает, как снять эту херню! — Если ты забыл, то именно по твоей вине вся эта история и началась, безмозглый ты кретин, и только попробуй ещё хоть слово сказать в сторону моего ребёнка, иначе клянусь, меня не остановит даже то, что мы всего лишь портреты, — Лили развернулась к мужу, вытаскивая палочку, и Гарри как-то враз понял, что ничего большего от этой проекции не добьётся. Либо они действительно не знают, либо, что более вероятно, портреты попросту не могут рассуждать и выстраивать какие-то логические цепочки, в конце концов это всего лишь слепки, а не настоящие личности… — Пойдём, это надолго, — легко коснувшись плеча друга, Гарри потянул его вниз, стараясь не смотреть в лицо, которое казалось белым, точно присыпанным мукой. — Попробуем и правда спросить деда, может, хотя бы он что-то посоветует. — Ты не хочешь мне объяснить, о чём именно была фраза Джеймса Поттера? — тонкие пальцы сжали плечо Гарри, заставив поморщиться, но голос Рона звучал довольно спокойно, что было удивительно, учитывая его отношение к тому, на что отчётливо намекнул этот… П-папашка, чтоб его черти драли!       Гарри впервые в жизни по-настоящему понимал Северуса Снейпа и его идея проклясть Джеймса Поттера чем-нибудь отвратительным не вызывала отторжения. — Не хочу, — коротко и ясно. И нечего пыхтеть, как недовольный паровоз, потому что других вариантов ответа у Гарри всё равно не появится, во всяком случае до тех пор, пока они не поговорят с дедом. — Чем могу помочь, молодые люди? — негромкий голос портрета вернул в реальность, заставив сосредоточиться на проблеме и перестать прокручивать в голове сто тридцать пятый способ уничтожения магического портрета Джеймса Поттера. — Нам нужен способ избавиться от метки рода, поставленной с помощью артефакта, — Гарри поморщился и пояснил, почти испытывая стыд за то, что не представляет абсолютно ничего о том, как устроена артефакторика: — Артефакт создан вашим потомком Джеймсом Поттером, предположительно в единственном экземпляре, метка абсолютно ничем не стирается, не убирается, не поддаётся ни магическим, ни маггловским средствам, включая универсальный аврорский антидот. — Хм. — Мужчина на картине позволил себе лишь один короткий звук, а затем надолго задумался, и Гарри с Роном не решились его перебивать. В отличие от остальных портретов, этот выглядел как-то иначе, хотя Гарри и не смог бы объяснить, в чём именно заключено отличие, но твёрдо был уверен, что дед не оставит их без ответа, как портрет Джеймса и Лили.       Наконец, когда обоим уже надоело ждать, старик встрепенулся, открыл полуприкрытые глаза и с сожалением произнёс: — Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, молодые люди. Это задача для мастера-артефактора, и даже под моим руководством ни один из вас не справится с тем, чтобы перепрограммировать эту игрушку. По крайней мере до того, как пройдёт курс наследника по артефакторике. Единственное, что я могу вам предложить — выполнить условия, установленные создателем артефакта, тогда метка сама исчезнет. Или потерпеть, если в заданных условиях имелось временное ограничение. — У нас нет целого сра… у нас нет месяца, чтобы ждать, пока эта дрянь исчезнет, — Гарри в последнюю секунду одёрнул себя, решив, что всё-таки ругаться перед патриархом рода неразумно, потому что он единственный, кто может им хоть как-то помочь, и не в их интересах портить отношения. — В таком случае вам остаётся выполнение условий, — старик держал на лице бесстрастную маску, и всё-таки Гарри был уверен, что в его глазах мелькает ехидство. — Неужели там нечто настолько отвратительное? — Поцелуй, — с трудом выдавил из себя Рон, окончательно сдирая с шеи и так бесполезный галстук. — Поцелуй, и, если я правильно понимаю, символическим чмоком в щёку тут не отделаться. — О… — портрет на несколько секунд замолчал, однако шокированным не выглядел, и Гарри подумал, что в прошлом магического мира, очевидно, скрываются вещи, которые ему точно не хочется знать. Это однозначно не то, чему он будет рад. — В любом случае, это будет быстрее и безболезненнее, чем пытаться снять её или ждать целый месяц. Подумайте об этом, молодые люди. К тому же, в вашем возрасте… — Меня. Не. Привлекают. Мужчины, — раздельно произнёс Гарри, стараясь не смотреть на Рона и сжимая кулаки. — И дожив до тридцати лет я надеялся обойтись без подобного опыта, если вы понимаете, о чём я. — Гермиона меня убьёт, — Рон со стоном закатил глаза и постучался головой о стену несколько раз. — Извини, Гарри, меня тоже не привлекает эта идея, но идея быть убитым привлекает ещё меньше, поэтому… У тебя где-то был огневиски?       Кивнув, Гарри поплёлся вниз, старательно не глядя на портреты и думая только о том, что ничего более унизительного в его жизни ещё не было. И даже Снейп не был до такой степени чудовищем, как его собственный отец.       Теперь он как никогда понимал всех, кто утверждал, что Мародёры были теми ещё придурками.       Огневиски нашёлся в кухне, где ему и положено было быть, и они с Роном просто-напросто поделили бутылки между собой, отхлёбывая прямо из горла. Пожалуй, Гарри бы посмеялся, попади в подобную ситуацию кто-нибудь другой, но, увы, сейчас именно он сидел на кухне, глотал алкоголь, абсолютно не чувствуя вкуса, и набирался храбрости, чтобы поцеловать лучшего, мать его, друга, просто потому, что какая-то магическая мудоёбина опять решила всё за него.       Стук, раздавшийся в дверь, когда от виски осталось чуть меньше половины, заставил обоих подскочить и переглянуться с одинаковым ужасом в глазах. — Это моя жена, — одними губами проартикулировал Рон, но Гарри его прекрасно понял, метнув такой же заполошный взгляд в сторону входной двери. — Кристобаль! — не впускать Гермиону было бы лучшим вариантом, но не впускать беременную Гермиону значило подписать смертный приговор, причём всем, кто находится в этот момент в доме, и Гарри просто пришлось на ходу придумывать хоть какой-то план. — Кристобаль, впусти миссис Грейнджер-Уизли и проводи её в гостиную, пожалуйста. И я тебя умоляю, не пускай её на кухню! Делай, что хочешь, только дай нам пятнадцать минут! — Слушаюсь и повинуюсь, — эльф мелькнул белоснежной рубашкой в коридоре, аккуратно захлопнул ведущую в кухню дверь и его негромкий голос через несколько минут донёсся до Гарри с успокаивающими интонациями, явно обращёнными к Гермионе.       Глубоко вздохнув, Гарри повернулся к Рону, опасаясь, что тот сейчас начнёт на него орать, но тот только сделал шаг вперёд, едва заметно покачнувшись, схватился за его рубашку…       «Да твою мать, я не буду тебя целовать!»       Отчаянный внутренний протест, вспыхнувший сверхновой, заставил Гарри зажмуриться, всеми силами противясь тому, что должно было случиться, но увернуться у него не получилось. Горячие и сухие губы, ещё отдающие огневиски, коснулись рта, прижались на несколько секунд… Он почти задержал дыхание, выжидая, не примет ли метка уже это за достаточную попытку, но проклятая магическая зараза молчала, так что, досчитав про себя до трёх, Гарри изо всех сил представил, что целует девушку, и слегка углубил поцелуй.       Золотое сияние обожгло веки, заставив с облегчением выдохнуть и рывком отстраниться: Рон стоял, покачиваясь, и тёр лицо, но в остальном, кажется, был в полном порядке, и особо радовало, что метка с его кожи исчезла. — Во-первых, меня сейчас стошнит, во-вторых, я надеюсь, ты наложишь на меня обливиэйт, — с отвращением проведя по губам пальцами, Рон сделал глоток огневиски и перевёл на Гарри растерянный взгляд. — Не хочу это помнить, уж прости. — Мы должны будем объяснить потраченное время Гермионе, так что даже не надейся, что сможешь увильнуть и заставить меня придумывать оправдания в одиночку, — Гарри тоже провёл тыльной стороной руки по губам, но, к собственному смущению, понял, что особенного отвращения не ощущает. По большому счёту, ему было наплевать. Если бы это был не Рон… С другой стороны, хорошо, что это был Рон, потому что Рон точно не станет никому трепать, хотя бы из-за собственных тараканов. — Я… Знаешь, твоё дурацкое объяснение в данном случае кажется мне максимально приемлемым вариантом. — Это про нажраться по поводу наследия? — Типа того, — Рон криво улыбнулся, встряхнулся, а затем вытащил откуда-то из кармана пузырёк со знакомо отливающим тошнотно-зелёным зельем. — Нам в любом случае придётся выйти отсюда и рассказать ей о случившемся. И, я думаю, тебе стоит поделиться с ней своим новым… Развлечением. В общих чертах! Я ведь правильно понимаю, на этом твоя артефактная хреновина не успокоится?.. — Твою мать, — Гарри закатил глаза, осознав, что слишком рано обрадовался избавлению, потому что браслет и вправду всё ещё висел на его руке, впиваясь краями в кожу. — Это дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Эй, да ладно, нам, в конце концов, не привыкать, — Рон поднял руку, должно быть, собираясь хлопнуть его по плечу, но затем отдёрнул её, словно боясь обжечься. — Прости, не хочу проверять, сработает ли эта дрянь ещё раз, для моей хрупкой психики и одного раза было слишком.       Гарри засмеялся, с облегчением понимая, что, несмотря на абсолютно идиотскую ситуацию, необходимость переступить через собственные принципы и совершенно точно сильную злость на создателя артефакта, Рон, во всяком случае, не начал ненавидеть именно его, своего лучшего друга, как это случилось когда-то на четвёртом курсе, когда он решил, что Гарри сам бросил собственное имя в Кубок. — Да-да, со школьных лет я немного повзрослел, — будто отвечая на его мысли, Рон сделал щедрый глоток из своего фиала, скривился и передал его Гарри. — Отрезвляющее. Пей и пойдём, нужно спасать твоего домовика. — Спасибо, — Гарри забрал флакон, старательно не касаясь чужих пальцев, и выдавил из себя кривую улыбку, искренне стараясь смотреть в своё будущее с оптимизмом. — Думаю, мне не помешает помощь умнейшей ведьмы столетия… Должен же хоть кто-то из нас троих пользоваться мозгами по назначению?       Фыркнув, Рон усмехнулся в ответ, зеркально отразив его кривую улыбку, и распахнул дверь, пригласительным жестом махнув в коридор. — Тебе ещё предстоит рассказать ей о наследии и портретах, гений. Так что на твоём месте я бы не был столь спокоен.       Вздохнув, Гарри покачал головой и шагнул в коридор. Вопреки их вечным шуткам, Гермиону ни один из них по-настоящему не боялся, а вот того, что она могла сделать, если посчитает их идиотами…       Воспитательные методы миссис Грейнджер-Уизли иногда отдавали садистской жестокостью, хотя ни один из её подчинённых не осмелился бы сказать, что они не действуют.