The Neighbourhood — Roll Call.
— Ты в порядке? Выглядишь напряжённым, — с напускным равнодушием спрашивает Лиам, протирая бокалы вафельным полотенцем, но Гарри видит проблеск беспокойства в тёплых янтарных глазах. — Всё в порядке, не забивай голову. — Кудрявый вздыхает и отставляет стакан с алкоголем подальше от себя. Он кладёт голову на холодную поверхность барной стойки, смотрит на занятого Пейна и немного прикусывает губу. Последний закатывает глаза, складывая руки на груди, из-за чего выглядит немного угрожающе. Мягкий свет тусклых ламп бара освещает его, оттеняет скулы, делая лицо острее, и рассеивается где-то позади парня, создавая контраст между его резким силуэтом и уютной обстановкой помещения. До прибытия первых посетителей ещё около двух часов, так что у Лиама нет особых дел, чтобы занять себя, кроме как подготовить чистые бокалы и принести пару ящиков алкоголя. — Здесь никого нет, кроме нас двоих, можешь ненадолго перестать притворяться Молчаливым Королём. — Кареглазый делает пальцами кавычки на последних словах, не скрывая пренебрежительного тона, что вызывает усмешку на губах Гарри. — Я серьёзно. Нет ничего постыдного в том, чтобы немного расслабиться. Стайлс равнодушно хмыкает, скрывая за этим звуком горечь разочарования в самом себе. Дело в том, что нет, он не может «просто взять и отпустить себя», существует слишком много причин, по которым ему ни в коем случае нельзя терять бдительность даже на чёртову секунду. Одно неосторожное движение, одно необдуманное слово, один безрассудный взгляд и его жизнь будет разрушена в считанные секунды. Гарри не может позволить себе такую оплошность, когда столько всего стоит на кону. — Я действительно в порядке, Ли. — Он натягивает максимально безмятежную улыбку и спрыгивает с высокого стула, хватая со стойки свой чёрный пиджак. Закинув его на плечо, кудрявый подмигивает другу и идёт в сторону выхода, мечтая побыстрее оказаться в своей квартире и, может быть, принять долгую расслабляющую ванну с ароматизированными свечами и приятной музыкой. Порывистый мартовский ветер ударяет его в лицо, как только парень оказывается на улице, приводя его кудри в полный беспорядок, забираясь под его тонкую белую рубашку. Мурашки бегут по белоснежной коже, и Гарри ускоряет шаг по пути к своей машине, но движение позади него заставляет его замереть и резко обернуться. Пустынная улица, освещенная едва ли парой фонарей, выглядит не очень дружелюбной, даже скорее пугающей, а подозрительная тишина совсем не помогает мыслить трезво.Halsey — Castle.
Он стоит ещё несколько секунд, напряжённо вглядывается в тёмный переулок, однако нет ни единого следа пребывания здесь хоть кого-нибудь, кроме него самого. Постепенно тяжёлое дыхание выравнивается, как и излишне ускоренное сердцебиение, да и далёкий пьяный смех большой компании в какой-то мере успокаивает разыгравшееся воображение. Напомнив себе о пистолете во внутреннем кармане пиджака, кудрявый окончательно собирается с мыслями и почти разворачивается, когда за его спиной раздаются несколько очень тихих шагов. — Как вы вообще выживаете в этой части Лондона? Тут всё, что хочешь, отморозить можно. — Нахальный голос разбивает стеклянную тишину вечера на мелкие осколки, и прямо сейчас Стайлс ненавидит его обладателя больше, чем когда-либо в своей жизни. — Мы так и будем загадочно молчать или, может, Вы, наконец, повернётесь ко мне, мистер Стайлс? Или мне стоит поискать табличку с подписью «заходить сзади»? Не то чтобы я имею что-то против вашего зада, но… Последняя часть фразы так и остаётся неозвученной, потому что Гарри резко толкает мужчину к стене ближайшего дома, удерживая его локтевой костью, прижатой к шее. Зелень в его глазах искрится обжигающим гневом и отвращением, но это только забавляет его собеседника, вызывая у него хриплый смех вперемешку с кашлем. — Так Вам нравится пожестче? А мы не такие уже и разные, как может показаться на первый взгляд, не так ли? — Никогда, — шипит сквозь зубы Стайлс, наклоняясь ещё ближе, едва не задевая чужие губы своими, — никогда не сравнивай нас. Так же внезапно Гарри делает пару шагов назад, кривясь в отвращении, и задирает подбородок, словно пытается выглядеть ещё более высокомерным, чем он уже есть. Луи ухмыляется, облизывает губы и поправляет кожанку, что немного съехала и теперь оголяет большую часть шеи. Оба молчат, единственное различие лишь в том, что Стайлс слишком напряжен: это видно по его сжатой челюсти и тяжёлому рваному дыханию, в то время как Томлинсон расслаблен, несмотря на обстоятельства. Он поправляет чёлку и оглядывается по сторонам, как если бы высматривал или ждал кого-то. — А что, охраны не будет? Разве меня не должны были окружить уже как минимум пять сексуальных накачанных парней, нацепить наручники или связать… Не знаю, чем ты там ещё увлекаешься. Шатен переходит на «ты», больше нет смысла фамильярничать. Голубые глаза смеются, а губы искривлены в привычной ухмылке, что так сильно раздражает главу Северного общества. Холодный ветер касается кожи обоих парней, пуская по ней мурашки, но они продолжают упрямо смотреть друг на друга, словно мечтая испепелить одним только взглядом. — Что ты забыл здесь? — Мне вот стало интересно, — игнорируя чужой вопрос, начинает голубоглазый; он засовывает руки в карманы высоких джинсов, и Гарри успевает заметить цепи, висящие на шлейках для ремня. — Разве Молчаливый Король не должен всё время молчать? Для своей клички ты слишком много говоришь, тебе так не кажется? — Шатен подходит максимально близко, наматывает чужой локон на палец с тонким серебряным кольцом на нём. — Отвечай на вопрос. — Парень не идёт на поводу, но и не отстраняется, позволяя Луи перебирать его волосы. — Но-но, сладкий, не груби своему гостю. Где твои манеры? — Томлинсон аккуратно, с какой-то извращенной нежностью, ведёт кончиками пальцев по чужим скулам, спускаясь к подбородку и неожиданно сильно сжимая его. — Учти, я довольно быстро могу распоясаться, а это никогда, — горячий язык касается ледяной кожи, оставляет после себя влажную полосу, — никогда не заканчивается хорошо. Стайлс выдавливает ядовитую улыбку и делает пару шагов назад, вызывая этим холодный смех Луи, чьи глаза так опасно сужаются. Кудрявый знает, что тот не посмеет навредить ему, пока они находятся на территории Северного общества, но что-то в плавных движениях мужчины заставляет его ощущать мурашки, а сердцебиение участиться. Мысли лихорадочно мечутся в его голове, едва ли не сводят с ума, но решение нужно принимать прямо сейчас, поэтому Гарри делает то, о чем он, возможно, в будущем очень сильно пожалеет. — Мы можем поговорить в баре Лиама, если это то, чего ты от меня хочешь. На лице голубоглазого расплывается слишком уж самодовольная ухмылка, на что Гарри только поджимает губы и жестом велит идти за собой.†
Мягкий отблеск софитов играет тенями на золотистой коже Луи, делая его скулы ещё более острыми, а оскал — резким. — Ты так и будешь пялиться или мы, наконец, перейдём к делу? — не выдерживает Гарри, резко опуская граненый стакан на деревянный стол. — Такой нетерпеливый, — насмешливо мурлычет Томлинсон, делает ещё один глоток своего скотча. — Не даёшь мне насладиться прекрасной обстановкой. Стайлс раздражённо выдыхает и устало откидывается на спинку стула. Его челюсти крепко сжаты, а взгляд полон льда, присущего только северянам. Он чем-то напоминает Белоснежку, и шатен смеётся от такого сравнения, но не озвучивает свою мысль. — В любом случае, я пришёл сюда заключить сделку. Настала очередь кудрявого смеяться, потому что что? — Ты сейчас серьёзен? — Оставь свои насмешки при себе, потому что ты прекрасно знаешь, что это должно было рано или поздно случиться. — Я не буду объединяться с тобой, Томлинсон, — неверяще шепчет Гарри, широко раскрыв глаза. — Мы находимся по разные стороны, тебе ли не знать этого. — Гарри, не будь ребёнком. — Парень почти что видит, как голубоглазый ходит по тонкому лезвию, позволяя своему гневу управлять собой. — Хоть раз подумай о ком-то, кроме себя. — Не тебе упрекать меня в этом! Стайлс напрягается и выплевывает эти слова прямо в лицо мужчине, который внезапно начинает смеяться своим отвратительным ледяным смехом, полным презрения и высокомерия. Это немного остужает пыл кудрявого, он хмурится, но решает промолчать и хоть раз соответствовать своему статусу, что ему удаётся крайне редко в окружении мистера Томлинсона. — В том-то всё и дело, не так ли? — равнодушно бросает шатен, в его голосе слышится упрёк, который задевает гордость собеседника, хоть тот и пытается не подавать вида. Вся его уверенность трещит по швам, и Гарри просто молится, чтобы Луи не заметил его слабость; он не хочет — не имеет права — предоставлять ему лишнюю возможность окунуть парня в грязь, но, кажется, все выводы уже и так были сделаны. — Твоя зависть погубит тебя, а ты и не заметишь, ослепленный чувством собственного величия, пока однажды в дверь твоей спальни не постучит человек с заряженным пистолетом в руке. — Разве в тебе есть хоть что-то, чему я могу завидовать? — криво усмехается кудрявый, не желая сдаваться, но все «тузы в рукаве» превращаются в пепел под мрачным взглядом синих глаз, что неотрывно следят за каждым изменением в чужом лице. — Свобода — моё главное преимущество, тебе ли не знать. — Каждое слово пропитано опасным ядом, который совсем скоро может добраться до неприступного сердца Стайлса и выжечь его, оставив после себя только пустую оболочку без эмоций и стремлений. — Ты сходишь с ума от одной только мысли, что мне не приходится контролировать каждый свой шаг, в то время как ты трясёшься над каждым сказанным словом, лишь бы это не разрушило твою репутацию. Хочешь услышать один маленький секрет? — Голубоглазый упирается одной рукой о стол, а второй прикасается к подбородку парня, немного закидывая его голову назад, и смотрит в самую глубь зелёных глаз. Впервые он видит там страх вперемешку с отчаянием вместо привычного презрения и отчужденности. — Ты разрушаешь всё вокруг прямо сейчас, позволяя мелочным эмоциям управлять своими поступками. На кону стоит целая страна, может, прекратишь упиваться своей гордостью? Гарри словно впадает в некий транс: все звуки вокруг исчезают, его взгляд сфокусирован только на чужих тонких губах, пока изящные ладони удерживают его где-то на грани между сознательным состоянием и обмороком. Однако руки исчезают, и их владелец задумчиво возвращается на свое место, одним глотком допивая содержимое стакана и полностью игнорируя присутствие кудрявого. Последний же резко вздыхает, как если бы он всё это время был под водой, без возможности сделать хотя бы один глоток воздуха, а после резко отодвигает стул и встаёт, не обращая внимания на трясущиеся руки. Стайлс игнорирует удивление Лиама, который всё это время провел за стойкой, обслуживая первых клиентов, и скрывается в сумерках, стараясь не зацикливаться на странном щемящем чувстве где-то внутри.†
Bishop Briggs — Dark Side.
Найл появляется сзади совершенно неожиданно, протягивая высокий стакан с тёмным пивом, и Лиам почти роняет его, проливая половину напитка на барную стойку. Он чертыхается и пытается удержать бокал, пока блондин неловко извиняется, судорожно вытирает лужу фиолетовой тряпкой и смущённо улыбается. В голубых глазах клубятся тучи, но внешне парень выглядит довольно спокойным, поэтому Пейн лишь хмурится про себя и доливает ещё алкоголя в стакан, отдавая его посетителю. — Прости, не хотел тебя напугать. — Всё в порядке, — отмахивается Лиам и кидает несколько кубиков льда в красочный коктейль для девушки с большими зелёными глазами, доброжелательно ей улыбаясь. — Как ты? Не видел тебя весь день. — Неплохо. — Парень определённо что-то скрывает, и хотя он пытается вести себя естественно, кареглазый видит этот тёмный взгляд, направленный куда-то в сторону, и сжатые в полоску губы. — Были дела в городе, пришлось помотаться. Пейн кивает с настороженной улыбкой и снова принимается за стаканы, тщательно вытирает их вафельным полотенцем. Найл становится рядом, поворачиваясь к стойке спиной, откидывается на локти; его блондинистые волосы слегка поблескивают в свете ламп, делают его похожим на ангела, но чёрная джинсовка с различными видами вышивок и рваные джинсы разрушают этот невинный образ. Лиам всегда был наблюдательным: с самого детства он обращал внимание на самые мелкие детали, что могут быть упущены обычным человеком, а работа барменом развила эту способность до невозможного. Каждый день в бар приходят сотни людей, и парень научился запоминать мелкие детали каждого посетителя, даже если он его больше никогда не увидит. Сначала это было простым хобби, но позже переросло в своего рода привычку, от которой нереально избавиться. Вот и сейчас ему в глаза бросается небольшая складка между бровей друга, его напряжённая поза и мечущий молнии взгляд в сторону самого тёмного угла помещения. Луи Томлинсон развлекается сразу с несколькими парнями, позволяя кормить себя светлым виноградом и прикасаться к нежной золотистой коже. Его голова откинута на спинку кожаного дивана цвета жжёного кофе, руки бесцельно блуждают по полуобнаженным телам, цепляются за оголенные участки кожи, но не задерживаются надолго. Тонкие губы расплываются в холодной улыбке каждый раз, когда кто-то из его игрушек наклоняется, чтобы прошептать ему что-то на ухо, однако глаза шатена закрыты, он словно не здесь. Хоран следит за каждым его движением, не сводит пристальный взгляд и хмурится всё больше и больше. — Почему он здесь? — деланно равнодушно бросает ирландец, сжимая одну руку в кулак. — Они с Гарри о чём-то разговаривали, — пожимает плечами кареглазый. — Только Стайлс почему-то выбежал как ошпаренный через полчаса, а Луи остался и теперь вот развлекается. — Разве у него нет своего клуба? Почему бы ему не лапать мальчиков там? — В чём дело? — Лиам вешает бокал на подставку и разворачивается к блондину всем телом, скрещивая руки на груди. Найл закатывает глаза и качает головой, но друг так просто не сдаётся. — Серьёзно, что не так? Месяц назад ты был одержим идеей объединиться с Южным обществом, а теперь плюешься ядом от одного только присутствия Томлинсона. — Во-первых, я не был одержим, ты преувеличиваешь; во-вторых, желать объединиться ради спасения страны и видеть на своей территории его наглую морду, распивающую наш алкоголь и трогающую наших людей, — совершенно разные вещи, Лиам. Хоран отталкивается от стойки, засовывает руки в карманы и вальяжной походкой покидает бар, окунаясь в прохладу весенней ночи. Ветер треплет его джинсовку и волосы, путается в ресницах и оставляет свои холодные поцелуи на губах и щеках, сразу уносясь дальше по улице. Голова блондина переполнена миллионами мыслей, от которых становится тошно, поэтому он лезет в карман и достаёт пачку сигарет с зажигалкой. Яркий оранжевый огонёк на мгновение освещает его бледное лицо, скрытое в тени здания, отражаясь вспышкой в светлых глазах. Тишина угнетает, навевает одиночество, и Найл даже начинает жалеть, что так грубо ответил Пейну. Дым витиеватыми узорами поднимается ввысь, пока сам парень смотрит лишь вниз, на свои ботинки. Дверь рядом с ним протяжно скрипит, а следом раздаётся недовольное фырканье и ругань. — Не найдётся ещё одной сигаретки, милый? Хоран молча протягивает пачку и делает ещё одну затяжку, после выкидывая бычок в мусорку рядом. Мужчина рядом с ним закуривает и выпускает дым в небо, другой рукой запахивая плотнее кожанку. — Это же ты приходил ко мне в клуб пару недель назад, не так ли? — Получив в ответ короткий кивок, Луи мерзко ухмыляется. — Прости, у меня проблемы с запоминанием имён, но спасибо за сигарету, сладкий. До скорой встречи. Томлинсон смотрит из-под ресниц, круто разворачивается и медленно плетется в сторону шоссе, виляя бёдрами. Найла тошнит, но он достаёт ещё одну сигарету и снова закуривает. В прошлый раз он даже не представлялся.†
Bishop Briggs — White flag.
— С каких пор Томлинсон проводит вечера в нашем баре? Найл бесцеремонно вваливается в кабинет, захлопывает дверь перед любопытным телохранителем, кидая на него свой самый выразительный взгляд, и возмущённо поворачивается к Гарри. Блондинистая челка взмокла и теперь немного свисает на потемневшие от эмоций глаза, но Хоран даже не пытается убрать её, вместо этого скрещивая руки на груди. Стайлс же, в свою очередь, не торопится отвечать, лишь продолжает смотреть в окно опустевшим взглядом и изредка постукивать пальцами по стеклянному бокалу, словно наигрывая какую-то мелодию, понятную только ему. Молчание повисает в воздухе, как бомба замедленного действия, готовая взорваться в любой момент; стоит только сделать одно неверное движение, и всё вокруг взлетит в воздух, оставит после себя только пепелище. Терпение блондина на исходе: он нервно сжимает руки, наверняка оставляя на коже следы-полумесяцы от ногтей, выдыхает через раз и часто кусает обветренные губы. Дальше по коридору слышатся приглушённые разговоры и низкий смех, а совсем рядом с дверью раздаются мерные шаги охраны, что эхом разлетаются по пустому пространству. Кудрявый всё так же продолжает молчать, словно находится где-то далеко отсюда, однако Найл не намерен ждать, когда зеленоглазый наконец-то обратит на него внимание. — Блять, Гарри, я задал вопрос. Неужели так трудно ответить? Парень морщится от того, как грубо это прозвучало, но не двигается с места и не пытается исправить сказанное. Стайлс немного дёргается, как если бы он получил пощёчину, но какие-либо эмоции исчезают с его лица, прежде чем он поворачивается к другу всем телом. Гарри выглядит словно фарфоровая кукла с застывшим блеклым румянцем на впалых щеках и ледяными колючими глазами, в которых нет ничего, кроме мрака, кажется, одного взгляда достаточно, чтобы потеряться в них навеки без возможности вернуться обратно. — Что именно ты хочешь услышать? — Ответ на свой вопрос, очевидно. — Хоран хмурится, поджимает губы и немного ежится, как будто от холода. Он больше не смотрит на Гарри, вместо этого разглядывает пейзаж за его спиной. — С чего бы Томлинсону вдруг появляться на нашей территории? — Он приходил, чтобы заключить сделку. Если прислушаться, то можно услышать, как пространство вокруг них ломается, словно дорогой хрусталь под тяжёлыми ботинками, а сердце Найла постепенно замедляет свой ритм, едва ли не останавливаясь совсем. Блондин бледнеет, и его руки начинают мелко подрагивать, пока он отчаянно качает головой в отрицании. — Нет, нет, нет. Пожалуйста, скажи, что ты не согласился. Гарри, ты же не поступился со своими принципами ради этой сделки? В ответ лишь звонкая тишина, которая рвёт душу Хорана напополам, в то время как на лице Стайлса всё то же безразличие; словно это не он только что отдал борозды правления самому неподходящему человеку в этом гребанном мире. Ирландец задыхается, принимается ходить кругами по кабинету, усердно разрабатывая план, благодаря которому они смогут избежать объединения. — Что он тебе сказал? Почему ты согласился? Разве не ты говорил, что вероятнее выстрелишь ему в голову, чем заключишь перемирие? Что изменилось, Гарри? Стайлс, наконец, раздражённо вздыхает, показывая хоть какие-то настоящие эмоции за всё время их разговора. Его уже выводит из себя эта ситуация, хотя они ещё даже не подобрались к самой сути. — Я не понимаю, в чём проблема. — Кудрявый демонстративно громко отодвигает стул и встаёт из-за стола, после чего подходит к окну, складывая руки за спиной. — Ты был готов пойти на всё, лишь бы я одумался и согласился хотя бы поговорить с Томлинсоном, а теперь ты в ужасе только от одной мысли, что мы можем объединиться. Не объяснишь? Глаза Хорана блестят упрямством, но он немного стушевывается, будто его поймали за чем-то непристойным. Теперь очередь Гарри терять терпением по крупицам, в попытках добиться от парня хоть одного слова, потому что последний упорно молчит, и только тяжёлое дыхание выдаёт его нервозность. — Я принял это решение, и завтра я объявлю его на совете. Пора начинать действовать, и у нас нет времени на лишние истерики, так что-либо смирись с этим, либо… — Можете не продолжать, мистер Стайлс, — резко прерывает его Найл, поднимая голову и смотря прямо в зелёные глаза напротив. — Увидимся завтра на совете. С этими словами он разворачивается на пятках и скрывается за массивной дверью, оставляя после себя только напряженную тишину. Кудрявый сжимает пальцами переносицу, а после хватает пальто, направляясь в единственное место, куда, как он думал, его никогда не занесёт. Что ж, по крайней мере, он надеется, что алкоголь в клубе Луи Томлинсона действительно так хорош, как о нём отзываются.