Halsey — Strange Love.
Круговорот крепких рукопожатий, липких поцелуев в щеку и обольстительных улыбок засасывает Гарри, но он не поддаётся всему этому безумию и тенью стоит за правым плечом Томлинсона, который не упускает ни одной возможности завести с кем-нибудь светскую беседу. Лиам и Найл уже заняли свои места у барной стойки, изредка перекидываясь короткими репликами, а Зейн поспешил скрыться где-то в толпе, мелькая своей чёрной кожанкой среди ярких красочных нарядов гостей. Стайлс вздыхает и снова натягивает на лицо маску безразличия, когда Луи в очередной раз здоровается с какой-то женщиной, которая, по всей видимости, очень рада его видеть. По крайней мере, они не беседуют слишком долго, потому что уже в следующее мгновение мужчина дёргает кудрявого вниз за плечо. — Если ты собираешься вести себя как высокомерный подонок весь вечер, то хотя бы перестань стоять позади меня как маньяк, иначе ты испортишь весь план, и я тебе этого не прощу, — с ядовитой усмешкой шипит шатен, так что со стороны кажется, будто он рассказывает какую-то шутку. — Улыбка — это рекламная акция, так что будь паинькой и не отпугивай наших потенциальных клиентов. — Подожди, какой план? О чём ты? — Парень в замешательстве смотрит на Томлинсона, но тот уже заводит новый разговор с хозяйкой особняка, одаривая её невесомым поцелуем в щёку. — Прекрасно выглядишь, Эллисон. Впрочем, как и всегда. — Такая очевидная лесть оставляет неприятное чувство в животе, но Гарри растягивает свои губы в самой широкой улыбке и надеется, что это вечер не обернётся катастрофой. — Тебе очень идёт это колье, оно подчёркивает твою аристократическую бледность. — Я даже не знаю, кто мне его подарил, если честно, — смущённо смеётся женщина. — Сегодня утром одна из служанок принесла мне шкатулку и сказала, что это для меня. Чудеса да и только. С каждым словом Эллисон ухмылка Луи становится острее, а глаза покрываются едва заметной дымкой таинственности и скрытой опасности. Не трудно догадаться, что в этом анонимном подарке замешан сам мужчина, но что-то подсказывает кудрявому, что дело тут не только в желании угодить хозяйке особняка. Что-то ужасное прячется в лёгких, словно крылья бабочки, прикосновениях шатена, в слишком томных взглядах в самую душу женщины и во всей его сущности в принципе. Он, будто хищник, пытается как можно ближе подобраться к своей жертве, обманывая своей головокружительной лестью и пряной ложью, от которой начинает горчить на кончике языка. — Что ж, приятно было поболтать, дорогая. Надеюсь, мы ещё увидимся сегодня. — Томлинсон кланяется и вальяжной походкой пробирается к бару, откуда открывается прекрасный вид на весь зал. Стайлс уверенно двигается за ним, мечтая запить увиденное стаканом крепкого виски и избавиться от неприятного предчувствия по поводу сегодняшнего вечера. Темно-синий камень в колье миссис Джонс кажется парню до боли знакомым, будто он уже видел его где-то, но воспоминания, словно карточный домик, рассыпаются каждый раз, когда Гарри пытается выстроить логическую цепочку. И он очень хочет разгадать эту тайну, прежде чем произойдёт что-то непоправимое вроде смерти половины присутствующих. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от слишком довольного Томлинсона и его непредсказуемых планов. Довериться этому мужчине — то же самое, что вложить в его руку заряженный пистолет и повесить себе на грудь мишень. — Ты так напряжённо думаешь, что мне начинает казаться, будто ты составляешь план моего убийства. — Луи закидывает ногу на ногу, в его лакированных ботинках отражаются огни до смешного огромной люстры. — На твоём месте я бы вёл себя более сдержанно. Никогда не знаешь, что происходит в голове другого человека. — Стайлс улыбается, но в этом жесте нет ни капли веселья, только издевка и немного ненависти. Мужчина в ответ на это лишь бессмысленно хмыкает и снова устремляет свой взгляд на разноцветную толпу. В конце концов, кудрявый тоже обращает своё внимание на мельтешащие в танце пары; всё кажется необычайно скучным и приторным, как медовый торт, который постоянно готовила его мать, просто потому что ничего другого она не умела. Это сравнение посылает мурашки по коже парня, и он спешит отвлечься на что-нибудь, лишь бы воспоминания не выползли наружу, словно ядовитые змеи, готовые укусить, как только ты отвернешься. Гарри забирает из рук удивлённого Томлинсона бокал с виски, делает сразу несколько глотков и отдаёт его обратно. Отвратительный запах гари стоит в носу. — Может, всё же объяснишь, что за безумный план образовался в твоей неугомонной голове? — Ах, милый Гарри, — лепечет шатен, ни на секунду не отрывая своего взгляда от гостей. — Если я раскрою тебе все карты, мой план уже не будет таким грандиозным. Я ни в коем случае не могу допустить такой оплошности и оставить своего сладкого мальчика без сюрприза. — Я не твой сладкий мальчик, — с отвращением бросает глава Северного общества и немного наклоняется в сторону собеседника. — Кто сказал, что я говорю про тебя? — В голосе голубоглазого сквозит ледяная насмешка, и Стайлсу становится неуютно под его мимолетным пустым взором. — К сожалению, весь этот мир не зациклен на ужасном и великом Гарри Стайлсе. Какая жалость. Лицо Луи становится таким печальным, как если бы он услышал очень неприятную весть, но уже в следующее мгновение его губы изгибаются в змеином оскале, а в глазах загорается хитрый огонёк. Гарри дёргается, поражённый его актёрской игрой, и отворачивается в другую сторону. Этот человек слишком опасен, чтобы обнажать перед ним свои эмоции. Невозможно предугадать, какой из рычагов в его голове щёлкнет следующим. Следующие полчаса Томлинсон едва может усидеть на месте, постоянно высматривая кого-то в толпе и дёргая коленом. Его взгляд то и дело обращается к часам, висящим на его тонком запястье, но потом мужчина неожиданно успокаивается и залпом допивает остатки алкоголя в своём бокале. Кудрявый вопросительно смотрит на главу Южного общества и как никогда мечтает забраться к нему в мысли, но что-то подсказывает, что и там его ожидают длинные лабиринты и сложные головоломки. Когда же напряжение парня достигает своего пика, голубоглазый одними губами шепчет «сейчас», и в глубине зала раздаётся громкий женский крик, после чего начинается абсолютная неразбериха. Из-за снующих людей Гарри не может разглядеть, что же там случилось, как бы сильно он ни старался, в то время как Луи медленно встаёт со своего места и снова надевает солнцезащитные очки. Происходящее, кажется, совсем его не волнует, он даже не обращает внимания на пронёсшихся мимо официантов и мужчин в чёрных пиджаках, за полами которых скрыто оружие. На тонких губах красуется жестокая улыбка победителя, словно Томлинсон только что выиграл миллион, который в ближайшее время спустит на оплату киллеров для своих врагов. — Не советую приближаться к этой безумной толпе, иначе несколькими переломами тебе не обойтись. — Шатен хлопает по карманам в поисках портмоне и телефона. — Если же тебе интересно, то сердце Эллисон Джонс только что остановилось, а теперь нам пора. Будем надеяться, что нас пригласят на похороны этой бедной женщины. Гарри пытается найти в чужих глазах что-то, кроме поддельного сочувствия и жалости, но натыкается лишь на бушующий ледяной ветер, что грозит обморожением, стоит только приоткрыть завесу чужих чувств немного больше.†
— Какого чёрта там произошло? Луи закатывает глаза и переводит взгляд на потолок. Обе его ноги закинуты на подлокотник кожаного кресла в личном кабинете Стайлса, но он всё ещё ведёт себя так, словно это его территория, на которой он может делать всё, что ему вздумается. — Тишина была такой умиротворяющей, пока ты не открыл рот и не начал задавать эти глупые вопросы. — Шатен вздыхает, покачивая одной ногой, пока Гарри пытается удержать себя в руках и не кинуть в голову собеседника что-то тяжёлое. — Мы можем поговорить о чём угодно, но ты снова и снова возвращаешься к этой теме. Как скучно. Кудрявый закусывает губу, думает над ответом, который бы стряхнул с мужчины эту надменность, обнажив пороки и душевные терзания. Томлинсон возвел вокруг себя неприступные стены, чья высота исчезает где-то среди густых облаков, надеясь спрятать там всё, что так или иначе может повлиять на его положение в обществе, но Гарри более чем уверен, что даже у него есть слабые места. И лишь вопрос времени, когда он доберётся до них. — Я знаю, что ты причастен к смерти Эллисон, почему ты не можешь просто подтвердить это? — Потому что это слишком просто, — пожимает плечами голубоглазый. — Гораздо веселее наблюдать за твоими попытками добраться до правды, когда у тебя в руках есть ключ, но он не подходит ни к одной из дверей, которые тебя окружают. Я бы даже сказал, что это возбуждает. — Для тебя чужая смерть — лишь очередной способ развлечься? Иисусе, да ты ещё омерзительнее, чем я думал. Стайлс выплевывает эти слова со всей ненавистью, что скопилась в его душе, но шатен даже ухом не ведёт, лишь продолжает меланхолически улыбаться и смотреть в потолок. Белый свет настольной лампы рассеивается по столу, отражается в мрачных изумрудных глазах и делает их взгляд более холодным. — Что ж, не всем из нас суждено быть лапочками. Некоторым приходится пачкать свои руки в крови. — Луи маскирует яд под милой улыбкой, и у Гарри сводит скулы от такого откровенного притворства. — Просто ответь мне, почему ты выбрал именно синий бриллиант? — Ох, так ты всё же догадался. — Мужчина восхищённо раскрывает глаза и садится прямо, едва ли не подпрыгивая от удовольствия. — Как жаль, что Эллисон так и не поняла, что это было предупреждение. — Ты превратил чужую жизнь в очередную извращенную игру. — Кудрявый сужает глаза в презрении, подаваясь вперёд и упираясь локтями в дубовый стол. — А потом просто отнял её. Миссис Джонс не заслужила такого. — У старых грехов — длинные тени. Не говори о том, чего не знаешь, сладкий. — Томлинсон закидывает ногу на ногу и отдаёт всё внимание своим ногтям, теряя интерес к собеседнику. Стайлс же готов спустить курок. — Не веди себя так, словно ты уже познал всю картину мира, иначе твоё непомерное эго очень скоро не поместится ни в один дверной проём. — Мне надоели твои детские разборки и попытки играть в детектива, — раздраженно взмахивает рукой Луи и встаёт с кресла. — Да, я отравил её, но это только моё дело, так что прекрати совать свой очаровательный носик туда, куда не просят. Спасибо за душевный разговор, поговорим, когда ты, наконец-то, снимешь розовые очки и увидишь, что ещё ни одна революция не прошла без жертв. Он уже почти скрывается за дверью, когда неожиданно оборачивается на младшего и добавляет: — Синий подчёркивает цвет моих глаз. Так, на заметку. — Мудак, — шипит кудрявый в темноту кабинета.†
Halsey, Quavo — Lie.
Найл на ходу расстегивает несколько верхних пуговиц своей белой рубашки и устало садится на высокий барный стул, подавая знак рукой бармену. Его блондинистые волосы похожи на ураган из-за частых прикосновений, но парень не может ничего с собой поделать и снова и снова пропускает пальцы сквозь некогда уложенные пряди. Розовые губы потемнели от постоянных укусов, а на щеках нездоровый румянец, и любой прохожий мог бы сделать вполне очевидный вывод, что Хоран провел последние пару часов не один. — Весёлая ночка, приятель? — Джесси ухмыляется и ставит бокал перед посетителем, наполняя его виски и кидая несколько кубиков льда. — Если бы, — криво улыбается ирландец и залпом опустошает содержимое стакана. — Повтори. — Лиам просил передать, что он будет занят до завтрашнего утра. Сказал, ты знаешь, где он. — Разерфорд пожимает плечами и кивает другому посетителю. — Прошу извинить. — Бутылку оставь. Бар Лиама всегда был лучшим пристанищем для того, чтобы утопить свою грусть в хорошем алкоголе и расслабиться в приятной обстановке. Частенько и сам Пейн составляет компанию своим друзьям, когда не находится непосредственно на работе, но даже в этом случае он всегда находит минутку, чтобы перекинуться парой слов. Однако сегодня его нет на месте, и Найлу не приходится долго гадать, чтобы понять, куда его друг запропастился. Есть только одно место, куда тот мог направиться, так что блондин только усмехается своим мыслям и делает глоток обжигающего напитка. Он смотрит по сторонам, отмечает непривычно большое количество людей, но позже смахивает это на пятничную ночь. Ровно до того момента, пока не слышит знакомый холодный смех, от которого по его спине бегут мурашки, а сердце ускоряет свой ритм. Хоран мгновенно оборачивается на звук и видит Луи Томлинсона, сидящего на том самом диване, на котором он сидел в прошлое своё посещение. Но даже не само его присутствие выводит парня из себя, а количество девушек и парней, так отчаянно желающих привлечь внимание мужчины. Найла мутит от этого зрелища. Гнев быстро разгорается в груди, словно кто-то кинул зажженную спичку в стог сухой травы; васильковые глаза превращаются в острые ледышки, способные, кажется, разрубить человека на сотни мелких кусочков лишь при мимолетном взгляде. Ирландец внимательно следит за каждым движением Луи и даже не пытается скрыть этого, сопровождая своё наблюдение отрывистыми глотками дорогого виски. Он видит каждый колючий взгляд, направленный на кого-то из своих марионеток, каждую пошлую ухмылку и каждое прикосновение к чужой оголенной коже, обжигающее своим холодом. Найл не понимает, как этот человек смог завладеть Югом, когда от каждого его действия за версту веет ледяным дыханием жестокой зимы. В какой-то момент Томлинсон перестаёт притворяться, что не чувствует прожигающего взгляда со стороны, и немного поворачивается лицом к бару, смотря на Хорана в упор. Сначала ничего не меняется: шатен продолжает развлекать свою публику шутками и короткими историями, заставляя всех смеяться, но потом все его действия становятся куда более откровенными, чем это позволено в публичных местах. Он переходит на шёпот, рассказывая что-то брюнету справа от него и нарочно задевая чужое ухо губами; по-видимому, это что-то действительно непристойное, поскольку глаза парня очень быстро стекленеют, а на смуглых щеках появляется яркий румянец, выдающий всё его состояние. Мужчина, однако, на этом не останавливается и запускает руку в волосы девушки слева, наматывая её короткие кудри на палец. И это не было бы так унизительно, если бы всё это время он не смотрел насмешливо прямо в глаза ирландца, будто пытаясь пристыдить. Всё доходит до контрольной точки, когда Луи резко хватает ту девушку за подбородок и притягивает к себе для мокрого поцелуя, и блондин со своего места может увидеть их переплетающиеся языки. Это выводит его из себя, и он, громко отставив от себя граненый бокал, встаёт со стула и идёт к выходу, не обращая внимания на тяжёлый взгляд синих глаз, провожающий его до самых дверей. К чёрту Луи Томлинсона и его навязчивое желание всё испортить.†
Panic! At The Disco — Casual Affair.
Март подходит к концу, но в воздухе до сих пор чувствуется слабое дыхание зимы, поэтому Гарри сильнее запахивает полы своего чёрного пальто и спешит скрыться от дуновений пронизывающего ветра за дверьми особняка. Дворецкий почтительно кивает ему, забирает из рук главы верхнюю одежду. — Мистер Томлинсон и его приближенные уже ожидают Вас в конференц-зале. — Спасибо, Андерсон. Будь где-нибудь поблизости, на случай если мне что-то понадобится. Дворецкий снова кивает и исчезает за углом, стуча каблуками лакированных туфель. Стайлс какое-то время смотрит ему вслед, а после возводит взгляд к потолку, пытаясь собраться с мыслями. Он не знает, чего ожидать от сегодняшнего дня, поскольку он чувствует, словно ходит по тонкому лезвию ножа, находясь рядом с Луи. Слишком непредсказуемый и взбалмошный, Томлинсон может сделать что угодно, не заботясь о последствиях и чувствах других людей. Глубоко вздохнув, парень поправляет волосы и поднимается по широкой лестнице, сразу же направляясь в зал. Найл в своей привычной манере сидит на стуле, закинув ноги на полированную поверхность стола; на нём надеты чёрные солнцезащитные очки, несмотря на то, что он находится в помещении, а в его ушах кудрявый видит белые наушники. Лиам приветливо улыбается Гарри, на мгновение оторвавшись от очередной книги, и пинает стул Хорана, из-за чего последний едва не падает, но всё же снимает наушники и тоже здоровается, хотя и более вяло, чем Пейн. Луи и Зейн о чём-то громко препираются, не замечая никого вокруг. Зеленоглазый не находит ничего лучше, чем взять одну из папок, которые лежат около ног ирландца, и с громким хлопком кинуть её на стол. В конференц-зале воцаряется тишина, а потом Томлинсон растягивает свои губы в самой обольстительной улыбке и восхищенно цокает языком, будто бы действительно рад видеть парня. Малик закатывает глаза и занимает место за широким столом, садясь прямо напротив Лиама. Сегодняшнее собрание только для самых приближенных, из-за чего Лиаму и Найлу пришлось постараться на этой неделе и собрать необходимые данные заранее, чтобы исключить присутствие всех нежелательных лиц и сохранить строгую конфиденциальность. Им предстоит составить план, согласно которому они смогут максимально безболезненно для страны свергнуть правительство и избавиться от возможных кризисов в ближайшем будущем, поэтому утечка информации ни в коем случае недопустима. Им есть, что терять. — Мы все знаем, зачем мы здесь собрались, — начинает свою речь Гарри. — Поэтому я хочу сразу сказать, что пути назад, после того как вы выйдете из этого зала, уже не будет. — Ой, да брось ты свои напутственные речи, они никому не интересны, — прерывает его Луи, с громким скрипом отодвигая стул. — Давайте просто перейдём к делу и составим этот план прежде, чем мы все тут состаримся к чёртовой матери. — Кто-то встал не с той ноги, я посмотрю, — насмешливо бормочет блондин. — Ну или он всегда ведёт себя как раздражающая сучка. — Я всё никак не могу вспомнить твоё имя, сладкий. Видимо, твой минет был недостаточно хорошим, — ядовито отвечает шатен и мерзко ухмыляется. — Хоран, заткнись. — Стайлс поднимает руку, прерывая все неосторожные оскорбления, готовые сорваться с языка ирландца, на что тот сердито поджимает губы и снова надевает солнцезащитные очки. — А ты, Томлинсон, закрой свой рот и научись работать в команде, пока я не выставил тебя за дверь и не объявил войну. В таком случае оба наши общества погибнут, а следом и страна, увязнув в долгах и постоянных восстаниях. Мужчина надувает губы и скрещивает руки на груди, но принимает поражение, хотя в его глазах всё ещё полыхает пожар ненависти и желания уничтожить. — А теперь приступим к работе… — Никогда не слышал, чтобы он так много говорил за один раз, — шепчет Зейн, наклонившись ближе к Луи, на что последний только улыбается. — Поверь, это далеко не единственный секрет, который он в себе хранит.