Two Feet — Maria.
— Итак, какова наша основная цель? Андерсон стучится в дверь, а после очень тихо заходит и кладёт на стол большую магнитную доску и несколько маркеров. Гарри благодарно кивает и отворачивается к окну, скрещивая руки за спиной. Мрачные тучи закрывают собой всё небо, в то время как ветер безутешно качает голые ветви деревьев, поднимает с земли городскую пыль. Серая картина совсем не радует глаз, и парень с разочарованным вздохом снова поворачивается лицом к собеседникам. — Очевидно, правящая династия не справляется со своими обязанностями, — безразлично кидает Зейн, достаёт сигарету и закуривает, складывая ногу на ногу. — Нам нужно избавиться от них, но без войны тут не обойтись. Если король или его наследник внезапно умрут при достаточно мирной обстановке, мы окажемся в довольно невыгодной обстановке. — Луи зажимает свою нижнюю губу между двумя пальцами, что выдаёт его напряжённый мыслительный процесс. Несмотря на все свои опасения, Стайлс готов признать, что мужчина вполне оправдывает доверие своих людей: он больше не ухмыляется и не отпускает ежесекундно пошлые шутки. Наоборот, на лице шатена проступили тени задумчивости и отстраненности, а в уголке губ появилась небольшая складка от горькой улыбки. — Если же мы сможем обойти власть и их приспешников и развязать гражданскую войну, то их смерти от рук бойца во время какого-нибудь сражения никто не удивится. По крайней мере, в этом случае у нас будет намного больше шансов и времени для действий. — Значит, наша главная цель — подтолкнуть людей к войне и избавиться от действующего правителя и его семьи? Работы тут явно не на три дня, — присвистывает Хоран. Кажется, и он немного оттаял по отношению к Томлинсону, однако кудрявый продолжает пристально наблюдать за своим другом, на случай если в одно мгновение всё снова изменится. — Нам нужно как минимум полтора года, чтобы провернуть такое. — Ставлю на год, если всё будет идти гладко. — Лиам берет один из маркеров и пишет их цель на самом верху доски. — При желании и достаточном количестве ресурсов мы и за десять месяцев управимся, — Малик втягивается в игру с азартом в карих глазах. — Согласен с Зейном, — постукивая пальцами по столу, говорит Гарри. — Нельзя затягивать. С войной придёт и голод, а значит злость людей будет намного сильнее, чем мы сможем выдержать. Нужно быть готовыми ко всему. Пейн закусывает губу и выводит яркое «десять месяцев» в правом углу доски, пока все остальные замирают в накалившемся молчании. Прямо сейчас в их руках оказываются судьбы миллионов людей, которыми им придётся руководить на протяжении очень долгого времени. Если они оплошают, позволят себе хоть малейшую слабость, вся их жизнь пойдёт под откос. А вместе с этим и жизнь сотен тысяч других. У них просто нет права на ошибку, поэтому каждый пункт плана должен быть тщательно продуман, ровно как и все варианты развития сюжета после того или иного принятого решения. Их мир превращается в театральную постановку, только кровь, которую они прольют, будет настоящая. — У нас есть практически невыполнимая задача и десять месяцев на ее исполнение, — вздыхает Луи, потирая лицо ладонями. — С чего начнем? — Прежде всего нам нужно разработать план, благодаря которому мы сможем выжить, спасти страну и, по возможности, мирных жителей. Если мы все сделаем правильно, то к середине следующего года мы уже будем расслабленно попивать коктейли где-нибудь в середине Зимнего Дворца, пока нынешняя династия будет на своем пути в Америку. Ну, или куда там бегут все миллионеры, желающие скрыться от преследования. — Зейн пожимает плечами и откидывается на спинку стула; его губы изгибаются в мечтательной ухмылке, словно он уже продумал свое будущее на несколько лет вперед, и все идет как нельзя лучше. — Хорошо, самая первая и самая важная вещь, которую мы обязаны сделать ради нашей же безопасности, — это создать защитную прослойку между самыми нижними рядами подчиненных и всеми остальными. Чаще всего именно шестерки первые бегут уповать на защиту и милостыню от короля, когда все становится нестабильным. Кто-то из них может легко выдать наши тайны или планы, надеясь получить взамен укрытие и пропитание. Мы не можем этого допустить, — качает головой Стайлс. — Нам есть, что терять. Все задумываются над тем, как можно исключить вероятность утечки информации без непосредственной угрозы их операции. За своими размышлениями они не заметили, как на улице начал накрапывать дождь, который сейчас превратился в самый настоящий ливень: тяжелые капли громко барабанят по стеклам, стекая вниз и оставляя за собой дорожки воды. Где-то вдалеке слышны протяжные раскаты грома, эхо которого разносится на мили вокруг, пугая мощностью своего звучания. Грузные тучи откидывают мрачные тени на светлые стены зала, из-за чего в помещении становится зябко, и кудрявый ведет плечами, жалея, что надел такую тонкую рубашку. Синтетическая ткань струится по молочной коже, но совсем не греет, скорее наоборот, обжигает своей прохладой. Почему-то после этого ему на ум сразу приходит холод синих глаз, так пристально наблюдающих за каждым его движением. — Кажется, у меня есть одна идея. — Лиам поднимает глаза и оглядывает всех сидящих за столом. — Мы можем сократить взаимодействия между нижним слоем, разделив всех людей на отряды и назначив им главного, который будет отдавать приказы. — При этом один указ может исходить, к примеру, от меня или Гарри, мы отдаем его кому-то из вас, вы — следующему, а уже он передает его шефу отряда, — подхватывает идею Томлинсон, постукивая пальцами по подбородку. — Если последний человек не будет знать, от кого изначально исходил приказ, то он не сможет растрепать об этом, поскольку не будет ни одного свидетеля. Ты гений. — Такой системой пользовалась итальянская мафия, чтобы избежать риска попадания дона за решетку, — смущенно бормочет Пейн и скромно улыбается. «Крестный отец», — гласит золотая надпись на алой обложке его книги, и на губах Гарри расцветает небольшая ухмылка, которая, впрочем, практически сразу исчезает, напоминая о себе лишь потухающей искоркой в изумрудных глазах. — Помимо этого вам ни в коем случае нельзя будет отдавать приказы на глазах у всех, к примеру, на каком-нибудь благотворительном вечере. Это повлечет за собой слухи, — Зейн пожимает плечами и скрещивает руки на груди. Малик кажется слишком спокойным, но в карих глазах виднеется тайна, огонек которой загорается ярче каждый раз, когда он смотрит на Лиама или Найла; все втроем словно разделяют какой-то секрет, не желая посвящать в него посторонних. И Стайлс относится к их числу. — Нам также нужны новые люди, желательно не достигшие совершеннолетия, поскольку правительство, с большей вероятностью, помилует их или смягчит наказание в силу возраста. — Кудрявый складывает руки в замок за спиной, блуждая взглядом по светлым стенам зала. Каждая клетка его тела напряжена, словно натянутая резинка, готовая в любой момент порваться и больно ударить по рукам. — А как же закон о запрете эксплуатации детского труда? — насмешливо спрашивает Луи, подпирая голову рукой; вся его поза источает поддельное любопытство в ответе на заданный вопрос. — Или ты уже забыл о своём лозунге «Не вреди ближнему своему»? — Вообще-то это довольно умный ход, так мы сможем практически беспрепятственно распространять нужную нам литературу и информацию, — встревает Хоран, на что шатен только закатывает глаза и бормочет что-то вроде «ну, конечно же». — А вам с Луи придется периодически устраивать приемы и вечера, чтобы показать себя с хорошей стороны перед потенциальными клиентами, с которыми нам придется работать в будущем. — Лиам указывает кончиком маркера сначала на Гарри, а после — на Луи. — Если вы будете показывать, как сильно заботитесь о всех слоях населения, продавая на аукционах различные дорогие побрякушки, а деньги отдавая на благотворительность, то совсем скоро окажитесь главными претендентами на трон. Все согласно кивают, а Стайлс смотрит на часы. Время медленно близится к половине пятого, а это значит, что им пора заканчивать. Не то чтобы сегодня были какие-то планы, но Лиам говорил, что у него вечерняя смена в баре, а Найлу действительно следует отдохнуть. Темные синяки под васильковыми глазами заставляют парня волноваться о состоянии друга, хотя тот совсем и не подает признаков усталости, не считая раздражительности и агрессивных выпадов в сторону Томлинсона. Зейн, кажется, тоже мечтает поскорее закончить все это, поскольку его и без того рассеянное внимание совсем сходит на нет, и он все медленнее моргает, пустым взглядом гипнотизируя цветок в дальней части зала. Только Луи остается полным энергии и желания задеть кого-нибудь своими словами, то и дело перебивая ирландца или закатывая глаза на слова Гарри и Пейна. — На сегодня достаточно. Пока работаем по этому плану, в дальнейшем будем вносить какие-то корректировки. Кудрявый обессиленно выдыхает и буквально падает в свое черное кресло, мечтая о бокале красного вина и, может быть, ком-нибудь, кто скрасил бы его вечер. Необязательно в сексуальном плане, обычная болтовня сейчас бы идеально подошла; ему всегда говорили, что он прекрасный слушатель. Возможно, это хоть ненадолго бы заглушило голоса и воспоминания, лентой проносящиеся у него перед глазами. В последнее время они все чаще стали возвращаться к нему, напоминая о себе тупой болью где-то внутри. Мгновения, о которых парень пожелал бы никогда больше не вспоминать, пускают корни глубоко в его сердце, пронзают его насквозь, оставляют кровоточащие раны, что невозможно зашить или вылечить. Гарри уже думает позвать Андерсона, но усталость берет верх, и его трепещущие веки закрываются, прежде чем он успевает произнести хоть слово.†
The Neighbourhood — How.
— Моя жизнь превращается в гламурную вечеринку, — недовольно бормочет Стайлс, пропуская тёмные кудри сквозь пальцы. — Вместо того, чтобы заниматься чем-то действительно полезным, мы только и делаем, что ходим по дорогим особнякам и фальшиво улыбаемся в ответ на не менее фальшивые приветствия. — Ты и сам живёшь в дорогущем особняке, — равнодушно отвечает Луи, взглядом сканируя толпу. — Да, но… Брось, ты понял, что я имею ввиду. Шатен вздыхает и поправляет лацканы своего чёрного пиджака; прошла только неделя с того дня, как они определились с планом действий, и это уже третий вечер, который им приходится проводить в компании друг друга на очередном приёме какого-то известного политика. И если мужчина уже давно привык к поверхностному блеску буржуазии, отвечая на него с таким же поддельным энтузиазмом, то Гарри всё ещё противно становиться частью этого общества. Он не пожимает руки, не реагирует на приветствия и откровенную лесть, гордо вздергивает подбородок и лишь иногда презрительно улыбается. Это всё идёт в противовес правилам, которые они установили, но Томлинсон никак не может повлиять на парня. Честность и искренность — вот, что ценит кудрявый, но Луи не может ему этого дать, он увяз в болоте лжи и притворства, благодаря которым до сих пор жив. При отсутствии настоящих чувств гораздо легче сымитировать любую эмоцию, подлинность которой практически не ставится под вопрос, что не раз играло ему на руку. Манипулировать другими — вот, что он умеет лучше всего. — Твоё бездействие — лучшее, что ты сейчас можешь предложить своим людям. Они прекрасно справляются и без нашей помощи. — Шатен немного смягчается в голосе, смотрит из-под ресниц на своего собеседника, и впервые в этом жесте нет желания соблазнить. — Только подумай, сколько работы нам предстоит. Когда ещё ты сможешь вот так постоять рядом со мной, не переживая о том, что случится в следующую секунду? Стайлс поджимает губы и отворачивается: кажется, этот вопрос озадачил его. Луи же облегчённо выдыхает, возвращаясь взглядом к разноцветной толпе. Его мысли — полнейший беспорядок, и младший обязательно бы заметил, что мужчина далеко не так искренен, как кажется, взгляни он чуть внимательнее. Алкоголь не спасает, да и на таком вычурном мероприятии вряд ли найдётся что-то крепче дешёвого шампанского. — Чёртов министр поскупился даже на напитки для своих гостей, неудивительно, что все его ненавидят, — хмыкает Томлинсон, не сдержавшись. Гарри смотрит на него с непониманием, на что шатен цокает языком и незаметно указывает бокалом на группу людей, стоящих недалеко от них. Все пятеро о чём-то переговариваются, изредка кидая взгляды на политика и его жену. — Двое из них пару недель назад признались мне, что они терпеть его не могут, но боятся признаться, поскольку тогда их вышвырнут из их компаний. А та девушка, которая практически всё время молчит, два дня назад переспала с женой министра. — Нет, она не могла, — шокированно шепчет кудрявый и двигается немного ближе к своему собеседнику; Луи хитро ухмыляется, но прячет этот жест в высоком бокале с шампанским. Несмотря на свою внешнюю строгость и серьёзность, младший остаётся таким наивным в некоторых аспектах жизни, что это даже смешно. — Или могла? Впервые за всё время, что они знакомы, Стайлс смотрит на мужчину без присущих ему колкости и неприязни, зелёные глаза горят детским любопытством, и это сводит шатена с ума. — Поверь, ещё как могла. — Луи качает головой, короткий смешок слетает с его губ. — И сколько ещё людей в этой комнате не умеют держать свой язык за зубами? — Кажется, парень действительно заинтересован в ответе на этот вопрос, потому что он ставит свой бокал на стойку и обращает всё свое внимание на Томлинсона. И хотя старший все ещё видит осторожность и недоверие в чужой позе, одна из стен только что рухнула, обнажая часть юной и в какой-то мере ранимой души. — Ты удивишься, — скалится голубоглазый. — Я знаком примерно с восьмьюдесятью процентами толпы здесь, и каждый из них хоть раз болтал о том, чего явно не стоит говорить человеку, которого знаешь от силы пару часов. На самом деле, на их месте я бы не стал рассказывать даже самым близким людям те вещи, что они сказали мне. — Расскажи мне про кого-нибудь здесь. Луи удивлённо вздергивает бровь, но оборачивается к толпе, выискивая кого-то поинтереснее. Десятки людей шепчутся друг с другом, выливают свою ненависть на ничего не подозревающих мужчин и женщин и думают, что они намного выше других, когда в реальности их руки запачканы в крови и грязи не меньше, чем у профессиональных убийц. Луи же размышляет о том, сколько жизней он мог бы загубить, всего лишь передав их секреты в прессу под ярким заголовком «свежие новости». — Видишь мужчину слева в фиолетовом костюме? — Гарри кивает и снова переводит взгляд на своего собеседника. — Это мистер Уокер, известный в своей сфере предприниматель. Занимается общественной деятельностью, благотворительностью и в принципе ведет себя как примерный гражданин. Ровно до того момента, пока не вернется домой. Его жена, Джейн, — шатен указывает на женщину в алом платье, которая ни с кем не разговаривает, нервно улыбаясь на каждое приветствие, — страдает от тиранства Криса уже семь лет, скрывая побои под тонной косметики и изящными закрытыми нарядами. Она бы и рада сбежать, да только ее муж незаконно торгует людьми и имеет довольно влиятельные связи, так что при первой же попытке побега бедную миссис Уокер отыщут и отправят на торговом корабле прислуживать какому-нибудь извращенцу. Поэтому она смиренно молчит и создает видимость счастливой семьи, в тайне мечтая покончить с жизнью. — Откуда ты знаешь об этом? — Стайлс выдыхает и с какой-то жалостью смотрит на Джейн, которая подходит к Уокеру и легко целует в щеку, вежливо кивая его знакомым. Оба парня видят руку Криса, обернутую вокруг тонкой талии женщины в собственническом жесте, и нездоровый блеск его глаз. — Я знаю все, пора бы уже принять это, дорогой. — Мужчина подмигивает собеседнику и смеется из-за его скривившегося в отвращении лица. — Ну же, мое сердце изнывает от любви, не будь таким жестоким. Кудрявый на это лишь закатывает глаза и раздраженно вздыхает, после чего исчезает в толпе людей, вероятно, мечтая найти менее заносчивого собеседника. «Как жаль, что гордость и репутация не позволят ему так легко влиться в какую-нибудь компанию гарпий, обсуждающих очередной провал предмета своей ненависти», — с иронией думает Томлинсон и следует за скрывшимся парнем, в то время как его голову заполняют мысли о том мальчике, который сегодняшним утром покинул его уютную постель.†
Громкий резкий стук будит Найла, и он вскидывает голову, сонным взглядом окидывая помещение, в котором находится. Сотни бумаг разбросаны на полу и на столе, еще несколько стопок и различных картонных папок лежат по всей комнате, создавая беспорядок в некогда опрятном кабинете. Унылый стон слетает с его губ, и блондин снова опускает голову на нагревшуюся от солнца поверхность стола, когда вспоминает, что его разбудил чей-то стук. Он чешет затылок и неуверенно кричит «Входите!», думая о том, не приснилось ли ему это. Седая голова их дворецкого показывается в дверном проеме, на что Хоран облегченно вздыхает и слабо машет рукой, приветствуя мужчину. Андерсон тихо заходит в комнату и ставит перед парнем кружку с ароматным кофе, запах которого бодрит не хуже стакана воды, выплеснутого в лицо. Никто из них ничего не говорит, пока ирландец, наслаждаясь тишиной раннего утра и теплыми прикосновениями солнечных лучей к своей коже, делает несколько глоткой обжигающего напитка. Он не планировал вчера задерживаться надолго, но личное дело юного наследника короля Роберта так увлекло его, что он совсем потерял счет времени, так и заснув за своим рабочим столом. Пока Гарри и Луи ходят по скучным приемам и вечерам, Найл работает над информацией о правящей династии, выискивая все проступки, за которые обычных граждан уже давно лишили бы головы или, по крайней мере, усадили за решетку на добрых десять лет. И все же, как бы ни была интересна их личная жизнь, доступ к которой имеют лишь самые надежные люди, такой объем фактов и историй уже начинает сводить блондина с ума. — Ты что-то хотел? — Парень зевает и трет лицо. Утренняя активность совершенно не для него, а особенно в те дни, когда он ложится непомерно поздно. — Мистер Стайлс хочет видеть вас в конференц-зале через час. Мистер Пейн уже там, так что вы можете присоединиться к ним и сейчас, если вам угодно. — Спасибо, Андерсон. — Мужчина кивает и тихо скрывается за дверьми кабинета. Значит, Гарри хочет знать обо всей информации, которую он смог найти за эту неделю. Это будет действительно интересно, учитывая все разы, когда Райан, преемник короля Роберта, избежал тюрьмы благодаря связям его родителей. Хоран вздыхает и поднимается с кресла, разминая спину, прежде чем подойти к окну и вдохнуть свежий апрельский воздух. Яркое солнце освещает его золотистые волосы, слегка касается бледных щёк, отражается в васильковых глазах, и они словно становятся еще светлее. В конце концов, он поджимает губы и, прихватив с собой несколько папок, плетется к выходу, размышляя о том, стоит ли ему зайти по пути на кухню и немного перекусить. Возможно, он даже успеет что-то приготовить. Все его планы рушатся под натиском холодного смеха и электрического взгляда синих глаз, сканирующих его из другого угла просторного холла. Луи Томлинсон собственной персоной стоит недалеко от входа и разговаривает с Зейном и Андерсоном, однако его прищуренные глаза сосредоточены только на блондине, будто он пытается разглядеть в нем что-то, известное только ему одному. Найл замирает посередине комнаты, словно олень в свете фар, но никто, кажется, не замечает его, продолжая разговаривать о чем-то своем; Луи еще какое-то время смотрит на него, а потом безразлично отворачивается и вливается в беседу. Это вводит парня в еще больший ступор, и тем не менее ему удается взять себя в руки и быстро уйти в сторону лестницы, ведущей в зал. Он просто надеется, что никто не слышал бешеный стук его сердца. Когда он добирается до конференц-зала, его дыхание окончательно сбивается, так что ему приходится немного отдышаться перед тем, как зайти в помещение. Лиам уже действительно внутри, ведет спокойный разговор с Гарри, и последний, видимо, очень заинтересован, поскольку все его тело застыло от любопытства, а зеленые глаза широко раскрыты. Найл с грохотом вваливается в зал, захлопывая за собой дверь и натягивая на лицо поддразнивающую ухмылку. Он уже собирается отпустить какую-нибудь саркастичную шутку, но Пейн стреляет в него своим самым злобным взглядом, предупреждая, на что парень только фыркает и разваливается на одном из кресел, вполуха слушая, о чем рассказывает его друг. Сквозь открытые окна в комнату попадает уличная свежесть, пускает мурашки по спине Хорана, и тот немного ежится. «С другой стороны, — думает он, — это намного лучше, чем сидеть здесь в полной духоте». Дверь резко открывается, впуская в помещение Малика и Томлинсона; блондин пытается скрыть свою дрожь при виде острого оскала на чужих алых губах. Это никогда не предвещало ничего хорошего. Вошедшие также занимают места за широким столом, пока Лиам по-дружески похлопывает Гарри по плечу и садится рядом с ирландцем. Это их правило: они всегда сидят вместе, независимо от обстоятельств. — Можем приступать? — спрашивает Найл у Стайлса, и тот коротко кивает, складывая ногу на ногу; ткань его иссиня-черных брюк натягивается на бедрах, и блондин замечает потемневший взгляд Луи. Кудрявый выглядит как король с этими аристократическими чертами лица, хотя его волосы небрежно растрепаны и придают ему какую-то детскую невинность. Наверное, это одна из главных причин, почему ему удается так хорошо обманывать всех вокруг вот уже столько лет. Мало кто поверит, что такой непорочный молодой человек может быть главой целого тайного общества, готовящегося свергнуть правительство. — Надеюсь, ты расскажешь нам что-то интересное, — нахально улыбается шатен, сверкая синими глазами. — Начнем, пожалуй, с самого начала — с истории семьи. Король Роберт взошел на престол практически сразу после смерти своего отца, в возрасте тридцати двух лет. К этому времени он уже был женат на принцессе Диане Уэльской, которая родила сына через полтора года после свадьбы. Король Эдвард, отец Роберта, был не самым лучшим правителем, но уж точно куда лучше своего сына. После его смерти началось так называемое смутное время, поскольку Роберт только учился управлять страной самостоятельно, а его сын уже дорос до десяти лет и требовал больше внимания, чем отец мог ему уделить. Как итог, к пятнадцати годам мы имеем избалованного деньгами и незаслуженной властью подростка, который то и дело учиняет такие вещи, что одной взятки, чтобы скрыть это, уже не хватает. — О какого рода вещах мы говорим? — интересуется Зейн, вяло поднимая руку. — Избиения, травля, легкие наркотики, — пожимает плечами Хоран, как будто его это вовсе не задевает. — То, чем занимаются обычные подростки-бунтари, только в утроенном размере. — Ему исполнилось двадцать три в январе, он уже два года как совершеннолетний, — замечает Лиам, зажимая нижнюю губу между пальцами. — Мне страшно спрашивать, чем он занимается сейчас. Все согласно кивают и на время погружаются в тягостную тишину. Мысли о том, что неограниченного количества денег и чувства абсолютной безнаказанности было достаточно, чтобы превратить ребёнка в монстра, посещают каждого из присутствующих, но никто не произносит этого вслух. — В любом случае, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы достать дела, возбужденные против Райана, которые, по идее, должны были уничтожить после снятия обвинений. Несколько изнасилований, торговля тяжелыми наркотиками, драки и многое другое. Главное во всем этом то… — … что каждый раз его либо оправдывали из-за якобы недостатка вещественных доказательств, либо жертвы отзывали обвинения, и золотой мальчик снова становился вольной птицей с идеальной репутацией, — с радостной улыбкой произносит Томлинсон, однако в его голосе звучат едва уловимые темные нотки гнева и отвращения. Интересно. — Совершенно верно, — немного изумленно бормочет ирландец, получая в ответ язвительный оскал. Что ж, какие-то вещи никогда не меняются. В изумрудных глазах Гарри тоже виднеется подозрительный блеск, когда он смотрит на шатена сразу после его фразы, и Найл обещает себе обязательно в этом разобраться, продолжая рассказывать о разгульном образе жизни будущего наследника и всех разах, когда его отцу удавалось отмыть свое чадо от позора и тюрьмы.