Скажешь ли: «вот, мы не знали этого»? А Испытующий сердца разве не знает? Наблюдающий над душею твоею знает это, и воздаст человеку по делам его. Притч. 24,12.
_____
Гордон перевёл взгляд куда-то в сторону, вскоре начав разглядывать окно, методично перестилая грязное постельное бельё на чистое. Они с Освальдом обречены на взаимную ненависть и извечные конфликты. Джим влюблён в девушек, искренне ими восхищается и сходит с ума, кажется, от каждой юбки. А Кобблпот — нескладный девственник с острыми коленками и манерами, которые подозрительно схожи с птичьими. Куда им быть вместе? Нет, Лесли ведь не поймёт, что детектив променял её на Пингвина. Они, так сказать, птицы разного полёта. Их мало что связывает. Да и банальная совестливость не дала бы Джеймсу на такую выходку. Он-то способен на много, но не на такое безумие. Где-то внутри неприятно кололо. И сосало под ложечкой от невероятного стыда. Совесть нещадно драла вместе с сожалением. И ведь правду! Томпкинс сделала достаточно много для Гордона: помогала ему во всём, принимала таким, какой есть; старалась сделать всё возможное ради его счастья, искренне любила и любит после всех трудностей... Это уже какое-то кощунство — разлюбить и оставить одну. Но и Освальда становилось жалко: тот абсолютно не заслужил тех страданий, через которые проходит. Но совесть и вина жгли пламенеющим взором глаз любимой женщины, стоящим перед лицом каждый раз, стоило опустить взгляд и смотреть куда-то вскользь, через эти чёртовы стены, задумчиво кусая губу и в нерешительности поправляя наволочку на подушке. Это неправильно. Неправильно даже думать в таком ключе об Освальде, пускай тот и настойчиво был готов ластиться к протянутой руке, кто лишь бы погладил и пожалел. Закончив с бельём, Джим вернулся и сел перед Кобблпотом на стул, продолжая рассеянно оглядываться. Из этого полудремлющего состояния его вывел голос Освальда, который заворожённо застыл, в свою очередь позволяя немного полюбоваться. — Джим..? — раздался тихий голос, в то время как сам Освальд отложил книгу. Неужели что-то не так? Может ему нужна помощь? Или услугу старого друга? Кобблпот был готов на всё… Менять и ломать себя, лишь бы детектив обратил на это внимание. Быть рядом и помогать, если тот сам позволит это. Если протянет руку, то ластиться, как это делает некогда битая, но любящая собака по отношению к хозяину. Освальд был готов на подобное, как может показаться, унижение, но доступно это было бы только Джеймсу. Ведь никому не стоит знать о привязанности босса мафии к детективу, верно? Но если бы Освальд только знал, что в его голове, сидящего напротив и такого близкого… Тогда он просто бросился бы, становясь на колени и начиная трясти Гордона, умоляя, как молят о прощении. Кобблпот старался бы сделать все, чтобы Джим выбросил все эти мысли из своей головы, лишь бы на него, неуклюжего, порой слишком нервного Пингвина, он смотрел так же… Да разве он заслужил подобного взгляда? Нет, чтобы просто смотрели, хотя бы как на равного человеке. Разве Освальд не умеет любить? Не умеет жертвовать? Не умеет стараться? Но открыть на это глаза Джима не может… Он просто не простит себе подобный грубый разговор. Обрати на меня внимание, я трус… В конце-концов, Гордон действительно поднял взгляд на Освальда, смотря ему в глаза. Почему-то действительно хотелось поговорить по этому поводу. Хотя бы коснуться этой темы, пробежаться по ней пустыми обещаниями и наконец-то закрыть. Но ведь снова будет свинство по отношению к Пингвину. Да, он преступник-психопат-убийца, но наверняка умеет быть любящим. Вернее, и без того любит. — Мы можем поговорить откровенно? — уже второй раз возвращаясь, сказал Джеймс, неловко осматривая Кобблпота в нерешительности. Ведь и без того до этого говорили, всего недавно. С час или менее назад. И всё же, хотелось ещё, пускай и внутри всё жгло от вины перед Лесли. Перед его чудесной Лесли, которая не заслужила такого мудака, как Джим. — Поговорить откровенно? — Освальд даже приподнял брови в удивлении, не зная, что ещё за тема появилась, пока он сидел на диване. Но потом подался чуть вперёд, чтобы сидеть ближе к… Своему другу. Он будет его, чего бы то не стоило. — Конечно можем, что за вопросы? — Почему я тебе нравлюсь? — может, это наконец-то смогло бы прояснить всё то, что между ними..? — Почему..? — задумывался ли Кобблпот над этим вопросом? Разбирал ли он все недостатки детектива? Да, но быстро находил ответ и оправдание любым "минусам" — нравится всё. Его устраивало всё, даже то, что детектив использует его ради своей некой выгоды. — Джим, ты ведь такой другой, такой настоящий, не такой, как все в этом городе… Он не испортил тебя. Честный, сильный, у тебя живые глаза, хотя ты и часто хмуришься… Я редко видел, чтобы ты улыбался, но думаю, что и искренняя улыбка у тебя исключительная. Джим внимательно слушал собеседника, не перебивая или пытаясь выяснить каких-либо деталей. Просто слушал и думал, размышлял по поводу высказанного. — Я ведь отношусь к тебе не самым лучшим образом. Пару раз даже грозился убить, и ты всё равно… Симпатизируешь мне?Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне. 1Кор 4,12–13
— Ах, ты об этом… — Освальд осторожно потянулся вперёд, боясь, что его оттолкнут, накрывая кисть Джеймса своей ладонью и практически незаметно поглаживая. — Так я заслужил, и я понимаю… Я совсем не виню тебя, Джим. Гордон вместо того, чтобы отдёрнуть руку в липком чувстве омерзения, лишь опустил взгляд на неё и чужие длинные пальцы, на несколько мгновений прикрывая глаза. Отчего же так стыдно, мерзко за себя? Никто в данной ситуации не заслужил того, что есть. Ли не заслужила такого мудака, как Джим; Освальд не заслужил на свои чувства услышать однозначное “нет”; Джим не заслужил… Всего, что только имеет. Этой щенячьей любви и привязанности к себе, благосклонности и нежности. За что Небеса над ним так шутят? Или же столь благосклонны..? — Нет, ты издеваешься надо мной сейчас. Я был по-настоящему жесток с тобой и обрывал любую попытку на корню. Ли давно бы не стала этого терпеть! Так почему же ты?... С какой целью? Объясни, — детектив вскинул голову, уже упрямо глядя Кобблпоту в глаза. — Джим, я ведь не она. У меня другие мысли на этот счёт… А кто я такой, чтобы мне давали попытки и шансы? Это ещё нужно заслужить, а я совсем ничего не сделал для этого… Ещё. У меня нет никакой цели, кроме как показать свои чувства , не более того. Я понимаю, что тебе это не нужно, что у тебя есть любимая, что я лишний… Джим уже несколько растерянно посмотрел на собеседника, всё ещё не убирая своей руки. — И всё же, ты стремишься к этому, верно? — Гордон вздохнул. Всё ещё тяжело. Освальд чуть сжал его ладонь, даже не зная, куда деться от тяжёлого взгляда детектива. Почему он хочет обсудить все этого? Чего он этим добьётся? — Каждый хочет любви… Но я бы никогда не стал настаивать или что-то в этом роде, Джим, ты не хочешь, ты занят, а я принимаю это таким, как оно есть. Ведь не все желаемое получаешь, не все мечты сбываются. Джеймс кивнул, будучи удовлетворённым этим. Это правильно. Так должно быть. Правда ведь? — Хорошо… Тогда… Ты хочешь поужинать, да? — Поужинать? Ох, после этой экзекуции совсем нет… Хочешь, я принесу тебе выпить? Расслабишься, отдохнёшь, это ведь твой выходной. — Тогда ты будешь спать? — Я могу посидеть с тобой, если ты не против, составить компанию, так сказать… Но только если ты не против. — Может… — Гордон на пару мгновений задумался, а затем согласно кивнул. — Ладно, я не против. Освальд осторожно поднялся с дивана, отпуская его тёплую руку и уходя в кухню. Там он ещё утром заприметил бутылку виски, которую уже вскоре принёс в гостиную со стаканом для Джеймса, который и наполнил сам, а для себя поставил чашку чая. Кобблпот ощущал напряжение детектива, так сказать, на собственной шкуре… Подкинул ему работы, так ещё и сам мешается. Пускай и едва ли не ползти по стене, практически тщетно хватаясь за неё было трудно, тот, вопреки всем предостережениям Джима, всё же принёс, что хотел. — Может ты хочешь посмотреть что-нибудь? Футбол? Баскетбол? Сериал..? Я даже не знаю. Или мне помолчать? Да, лучше помолчать. Джеймс молчаливо качнул головой и взял виски, разглядывая стакан. Вскоре, впрочем, вновь заговорив. — Сиди, не вреди своей ноге, иначе снова неправильно срастётся… — почему-то в голосе была неосознанная забота. Вопрос лишь в том, к кому именно: к себе или Освальду. Была в этом некоторая тонкая грань. Освальд невольно посмотрел на детектива, а затем опустился на диван, как тот и говорил, чтобы не вредить ноге. На душе становилось невольно приятно… О нем, Пингвине, беспокоятся. Пусть не так, как раньше делала это мама, но того было достаточно, чтобы хоть немного отвлечь от каких-то грустных мыслей и раздумий. Тем более Джеймс — друг, друзья так и беспокоятся. — Я постараюсь… Этот врач ведь никому не расскажет, что я был здесь? — Не расскажет, сдались ему эти вопросы. Расслабься. Идёт? — Хорошо, если ты уверен в нем. Спасибо тебе, ведь это не твои проблемы… — Я поступил так, как посчитал правильным. Правильно. — Джим, я бы очень хотел ответить тебе на это чем-нибудь… Что я могу сделать для тебя? — Кобблпот снова наполнил стакан виски, невольно следя за тем, как льётся янтарная жидкость, а затем пододвинул его к детективу. — Ничего, абсолютно ничего. Сядь, Освальд, не нервируй меня уже. Я не прощу себя, если ты покалечишь свою ногу в очередной раз. Кобблпот было что-то сказал, но следом опустился на своё место, сложив руки и перебирая пальцы. Не такой ведь реакции он хотел, совсем не нервировать того… Ведь Джеймс будет тогда ругаться, злиться, а отношения только начали налаживаться. — Я ведь осторожно… — Снова хочешь, чтобы ломали ногу? Что за мазохизм такой..? —Нет, я больше не соглашусь..! — Кобблпот сразу же встрепенулся, стоило детективу произнести это вслух. — Вот и всё, вопрос закрыт. Сиди и радуйся тёплому пледу, сейчас отнесу тебя спать обратно, — Гордон неспешно принялся пить. Освальд невольно улыбнулся, смотря на детектива и вправду угреваясь под тёплым домашним пледом. И все-таки Джеймс не такой плохой, каким хотел казаться Кобблпоту. Он куда лучше, чем тот думал… Он куда лучше чем все те, кто окружал его. Но оставлять Джеймса и спать не хотелось, поэтому пришлось замолчать, но лишь думая, а о чём бы им можно было поговорить. — У вас в участке такая странная система расположения столов… А ещё я заметил у тебя фотографию, это из академии? — Ммм… Да. Оттуда. Я ещё совсем малый там, давно это было. Даже не верится, что прошло столько лет. — Мне кажется, что ты даже не изменился с того момента… Я обратил внимание только на форму, у вас никто не ходит в такой. Только если взгляд погрустнел, — Освальд наклонил голову, рассматривая детектива. — Это всё плохой сон и отсутствие нормальной еды, — аналогично обыденно продолжил мужчина, скрестив руки на груди. Привычка. — Джим… — Пингвин неуверенно посмотрел на него в такой позе, а затем подлил виски. — Если тебя что-то гложет и волнует, ты можешь рассказать мне. Об этом никто не узнает, ты ведь понимаешь… — Дело не в том, что меня что-то беспокоит или волнует. Вовсе нет. А в том, что происходит между тобой и мной. Смекаешь? — Мной и тобой..? — Освальд с неким непониманием захлопал глазами. — Нет, но ты можешь объяснить, я всё пойму. — Я коп, ты преступник. Разве должно быть что-то хорошее между нами? Я гонялся за тобой, — Джеймс пожал плечами и вздохнул. — Ах, ты об этом… Конечно же не может, мы враги, всё в этом роде,— поникшая голова кивнула, а сам он умолк. Освальд лишь слабо улыбнулся, понимая, к чему клонит Джеймс. Он не знает, как мягко объяснить и отказать чувствам… Но он, Пингвин, ведь тоже человек! У него есть такие же права, он также умеет чувствовать. А то, что он преступник, не говорит о нем чего-то плохого, может быть это такая же работа, как и полицейский? — Но почему-то сейчас так происходит. Возможно, это даже… Ммм… Неплохо? Как думаешь? — Просто… Я ведь не такой плохой, как вы все думаете, Джим, я не псих или что-то в этом роде. Я очень хотел бы стать твоим… Другом? Если ты позволишь мне. — Думаю, стоит попробовать, — Гордон замолчал на некоторое время. — Возможно, — добавил он тише. — Я пойду в спальню, не буду тебе мешать… А то надоел за целый день,— Освальд лишь улыбнулся ему, осторожно вставая с дивана. Джеймсу нужно было расслабиться, отвлечься, а тут он со своей надоедливой компанией. — Нет-нет, останься, посиди. По… Пожалуйста? — негромко попросил Джеймс, чувствуя себя почему-то неловко. Долгий, невероятно долгий день. Кобблпот невольно опустился на своё место оторопев и потеряв дар речи… Ведь он думал, что детектив поддержит его решение, а здесь даже немного просит, дабы было так приятно, отчего на душе становилось тепло. — Тогда… Иди сюда, это ведь твой дом,— Пингвин похлопал по дивану. Хотел было добавить о том, будто Джеймс вовсе и не у себя, но вовремя промолчал. Почему? Ведь знал, что тот практически каждую ночь проводит у своей девушки… Гордон кивнул и действительно вскоре оказался на диване, несколько сконфуженно и неловко поглядывая на Освальда. Неправильно. Неправильно. Неправильно. Неправильно. Неправильно. Джим не должен этого делать. Нельзя позволять ему забираться куда-то на подкорку сознания. Неправильно. Эта мысль билась глубоко внутри, не давая внятно оценить обстановку. Необходимо отправить Пингвина в больницу, а там — будь, что будет. Это его жизнь, его личные, собственные проблемы, а не Джеймса. Освальд уступил Джеймсу больше места на диване, чтобы не мешать и не смущать, хотя сам… Сам хотел оказаться намного ближе. Хотел открыто касаться такого желанного тела и не бояться, что в ответ на это ударят или оттолкнут. Но все это… Несбыточные мечты умалишённого. Оба молчали, думали… Освальд следил за полнотой стакана детектива, регулярно подливая в него янтарной жидкости, которой пах теперь и сам детектив. Только дождавшись его нужного состояния, Кобблпот осмелился заговорить и взять его за руку. Хотя прошло уже не меньше, чем час с небольшим. — Джим, ты ведь понимаешь, что я хочу быть для тебя больше, чем другом… Прошу, дай мне шанс. Я сделаю для этого всё, лишь бы заслужить… Детектив за прошедший час заметно расслабился, замыленным взглядом упираясь в окно. Любимая его часть — слушать вполуха, что там ему говорят и делать заинтересованный вид, погружаясь в собственные размышления. Впрочем, в этот раз выходило плохо. Он достаточно внимательно слушал Освальда, уже не мучимый душевными терзаниями по поводу собственный действий и последствий. — Ты только скажи… Я всегда помогу. Нужно что-то по работе — я расскажу, нужны деньги — я дам. Хоть что-то нужно — я исполню всё, чтобы то ни было. Нужно расслабиться… Я найду способ и для этого. Ты говорил, что плохо ешь, так заходи в бар, там тебе всегда будут рады, и не смотри на цены — для тебя всё бесплатно. Ты только скажи, что ещё..? — Ммм… Хорошая идея. Может, и воспользуюсь когда-нибудь, — Гордон прикрыл глаза, соглашаясь со всем сказанным. Если честно, то что бы Освальд ни захотел в итоге сделать — Джим даже ничего не скажет. — Позволь… Позволь мне хотя бы просто быть рядом, не прогоняй меня, как обычно гонят дворовую собаку, — тихо проговорил он, хотя и не надеялся на чужую благосклонность. — Позволяю, — вероятно, даже на автомате ответил мужчина, приоткрывая глаза. Освальд, преисполненный надеждой, с таким удивлённым и радостным взглядом, полным своего обожания, подсел ближе, позволяя себе нарушить чужое пространство. Он продолжал сжимать руку детектива, не отводя взгляда. — Я… Я исполнительный. Ты не успеешь и до десяти досчитать, как я всё сделаю. — Правда?.. Тогда веди себя хорошо и не заставляй меня волноваться, — достаточно спокойно ответил Джим на такую восторженность. Освальд пользовался моментом… Пока можно, пока он в хорошем настроении. Поэтому опустил голову на плечо детектива, на мгновение прикрывая глаза, чтобы ощутить его запах, который смешался с горечью виски. — Я люблю тебя, Джим Гордон…