* * *
Когда Алиса пришла в себя, еще даже не открывая глаз, она первым делом почувствовала ужасающую саднящую боль в горле и поняла, что даже мысль о том, чтобы разговаривать, кажется ей непосильно тяжелой. Потом она ощутила свое тело — горящее, почти пылающее. Как сквозь сон, откуда-то слева до нее донесся приглушенный треск огня, и она поняла, что все еще находится в доме, на который набрела тем утром. По ощущениям, она лежала в постели, завернутая во что-то большое и теплое. С трудом разлепив глаза, она обнаружила, что действительно находится в постели, плотно завернутая в два одеяла. Алиса огляделась, насколько позволял диапазон зрения, но не увидела ничего, кроме потолка, который находился как-то очень высоко, и стен, тоже находящихся далеко — видимо, кровать на которой она лежала, была расположена посередине комнаты. С трудом повернув голову вправо, она обнаружила стул, стоящий рядом с кроватью, на котором висело ее платье. Ужасная слабость охватывала все тело, но Алиса пересилила себя и приподнялась, опершись на локти, чтобы осмотреть себя. На ней осталось только нижнее белье и поверх него была надета еще какая-то кофта из грубой шерсти, которая была, судя по всему, сшита на человека, больше нее по размерам раза в три. Это движение отняло у нее все силы, и она в изнеможении упала обратно на подушку, чувствуя, как боль в горле пульсирует с новой силой, и сонливость вновь начинает подступать к разуму. Алиса слабо пыталась бороться, но сон был сильнее, и она снова потеряла сознание, провалившись в кошмары, которые, казалось, только ее и поджидали. В этот раз моменты из детства заменили моменты из недавно прожитого прошлого. Алисе снились Шляпник, Мирана, МакТвисп, Текери и все остальные, то сидящие на Безумном Чаепитии, то находящиеся в лаборатории Мираны, то просто идущие по Мрамориальскому замку… Иногда ей снился Таррант, и тогда они находились наедине. С ним сны были самыми кошмарными — они всегда заканчивались тем, что кто-нибудь из них умирал. Чаще Таррант. Она видела Шляпника, волнующегося из-за того, что прошла уже неделя, а ее все нет, и в итоге вешающегося на люстре в своем же доме, или же Шляпника, бьющегося в истерике и вскрывающего себе вены… Всякий раз в конце такого сна в ушах стоял собственный крик ужаса, и тогда Алисе казалось, что сейчас она проснется, но она не просыпалась. Однако после одного такого кошмара она все же проснулась, тяжело дыша и чувствуя такой ужас, что осмыслить действительность у нее получилось не сразу. Все было по-прежнему: стул с ее платьем стоял возле кровати, и она снова была одна. Только в этот раз на стуле стояла кружка, видимо, наполненная какой-то жидкостью. Алиса, чуть приподнявшись, оглядела всю комнату, но вокруг по-прежнему не было никого. По всей видимости, она была одна в доме. Она упала обратно на подушку, глядя в потолок, и почти сразу же вновь провалилась в сон, словно в черную дыру.* * *
Алиса не знала, сколько времени прошло с ее последнего пробуждения, поскольку в этот раз ей не снилось ничего, и, по сути, она просто потеряла сознание на какое-то время. Судя по всему, много, потому что, пробудившись в этот раз, она почувствовала себя намного лучше. Горло болело меньше, и тело уже не горело так сильно, так что она даже чувствовала себя способной двигаться. Подле нее по-прежнему никого не было. «Он что, невидимый?» — подумала Алиса о хозяине дома, оглядывая комнату. Действительно: за все время, что она просыпалась, она ни разу не видела его, только намеки на то, что он здесь был и, судя по всему, ухаживал за ней. Это было странно и даже немного пугающе. У Алисы даже зародилось сомнение, что он не хочет показываться ей на глаза. Но в этот раз она чувствовала себя намного лучше и решила во что бы то ни стало дождаться и увидеть, наконец, хозяина дома и своего спасителя. Не только из чувства простого любопытства, а еще и из чувства благодарности. Учитывая то, что она ввалилась к нему в дом без приглашения, да еще и в то время, пока его самого не было, с его стороны было весьма благородным поступком то, что он решил оставить ее у себя. Поскольку чувствовала себя Алиса лучше, она решила встать, наконец, с постели и немного осмотреться — выяснить, куда же она все-таки попала. Сев на кровати, она огляделась в поисках чего-нибудь, что можно было надеть на ноги. Ее ботинки, в которых она пришла сюда и которые, кстати, подарил ей Шляпник — хотя сделал их не он, так как не был башмачником, — стояли у камина, который пылал не так ярко, как обычно. Видимо, хозяин ушел давно и должен был вернуться скоро. Алиса привстала с кровати, стоявшей справа от камина, и, дотянувшись до ботинок, надела их. Потом поднялась с кровати окончательно и поправила одеяла. Холодно ей не было — на ней по-прежнему было ее нижнее белье, составляющее свободное платье, больше похожее на ночную рубашку, и та самая большая шерстяная кофта. Дом был достаточно большим, хоть в нем и была всего одна комната. Точнее, две, но отделены они были друг от друга занавесью, которая сейчас была задвинута, и Алиса не решилась заходить за нее. В той части комнаты, где находилась сейчас она, был расположен обеденный, судя по всему, стол, стоявший почти посередине помещения перед камином — его-то Алиса и увидала, когда вошла сюда в первый раз — столик поменьше, предназначенный, видимо, для готовки и расположенный ближе к камину, сам камин и кровать, стоявшая слева от него, если смотреть, стоя к нему лицом. Сама комната была по размерам небольшой, но все же уютной, несмотря на то что потолок был расположен действительно очень высоко. Вышеперечисленные предметы составляли практически все ее убранство, если не считать большой поленницы у стены, противоположной той, где была расположена дверь, и пары грубо прорубленных окон по обе стороны от камина, за которыми уже смеркалось. Единственное, что привлекло ее внимание, это топор, висевший на стене возле двери, но больше никаких подобных примечательных деталей в помещении не было. Алиса еще раз оглядела всю комнату и, поняв, что ничего интересного, что могло бы хоть что-нибудь рассказать о хозяине дома, здесь нет, уже присела на кровать, как вдруг внимание ее привлекло что-то довольно большое, лежащее на столе. Она подошла ближе и обнаружила, что это было что-то вроде грубо обтесанной с обеих сторон доски, поверхность которой, однако, была достаточно ровной. Она взяла ее в руки и, перевернув на другую широкую сторону, обнаружила изображение, сделанное углем от руки. Это было лицо, и, хотя рисунок явно был сделан небрежно и на скорую руку, все узнаваемые черты были удивительно тонко отмечены. Алиса поняла это, когда с удивлением обнаружила, что это ее собственное лицо. Значит, хозяин дома знал ее… Но почему, в таком случае, он с такой тщательностью старался не попадаться ей на глаза? Практически сразу в этот же момент она услышала, как за дверью хрустит снег под чьими-то приближающимися шагами. По всей видимости, она должна была увидеть хозяина дома через несколько секунд. Алиса положила доску на место и медленно направилась к кровати, чтобы присесть на нее. Она уже начала догадываться, кем именно был ее спаситель, но ей почему-то казалось это настолько невообразимым, что она даже боялась об этом думать… Почти сразу же после того, как она села на кровать, входная дверь со скрипом открылась, и на пороге показался хозяин. Алиса даже боялась поднять глаза, чтобы не подтвердить свои предположения, но, когда все же сделала это, чуть не поперхнулась воздухом и почти сразу же почувствовала, что ей сложно дышать, хотя кислорода в воздухе было предостаточно. Увидеть его, как оказалось, она была совершенно не готова. А он стоял в дверях и смотрел на нее весьма спокойным взглядом. Серый глаз поблескивал в мерцающем свете, отбрасываемым огнем из камина, и даже издалека это было заметно, что придавало Валету несколько опасный вид. Крупные хлопья снега щедро покрывали его дорожный плащ: плечи, грудь, волосы — все было в снегу. Ресницы и брови покрылись инеем, что придавало его виду какую-то сказочность. Он казался старше. Некоторое время они просто молча рассматривали друг друга: Алиса — с явной неприязнью, Стейн — с интересом и некоторой холодностью. Наконец, спустя минуту, Алиса обрела дар речи: — Так это ты… Лицо Валета по-прежнему оставалось непроницаемым. Он шагнул вперед, направляясь к столу. — Здравствуй, Алиса, — произнес он, не глядя на нее. — Рад, что ты чувствуешь себя лучше. Он бросил на стол тушу пойманного зверька, принесенную с собой, затем снял с себя дорожный плащ и сапоги и разместил их поближе к огню. Отошел к столу поменьше рядом с камином, взял оттуда большой тесак, положил его на стол, вынул из-за пояса кинжал и начал снимать шкуру с пойманного кролика. Алиса была ошеломлена настолько простым приемом. Ей казалось, что он должен был приветствовать ее совсем по-другому, особенно после того, что между ними произошло. Но, с другой стороны, что еще можно сказать человеку, пролежавшему в твоем доме несколько дней в тяжелом состоянии? Однако после его фразы, она снова потеряла дар речи. Первичное ее удивление возросло еще больше, пересилив даже неприязнь, которую она испытывала по отношению к Стейну. Наблюдая за его махинациями, она мучительно соображала, что сказать. — И это все? — выпалила Алиса первое, что пришло в голову. — А ты ждала чего-то другого? — спросил он, повернувшись к ней на короткое время, и она вздрогнула от его взгляда. Он не был враждебным, но… она, возможно, не ожидала такого. — То есть ты приходишь сюда, видишь меня в сознании и говоришь: «О, здравствуй! Как твои дела?»? И это после того, что между нами было?! Стейн внезапно резко повернулся к ней. — Между нами не было ничего, — холодно произнес он, и Алиса вновь почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Все-таки она до сих пор боялась его, хотя после того, как она пролежала у него в доме несколько дней без сознания, бояться, казалось бы, было нечего. Если бы он хотел что-то с ней сделать, он мог сделать это в это время. Но, судя по всему, не сделал. Алиса поднялась на ноги. — Я ухожу. Стейн по-прежнему снимал с кролика шкуру и, казалось, не слышал ее слов, потому что никак не отреагировал. Но, когда она взяла платье, висевшее на спинке стула, он произнес: — На улице метель, а дорогу ты не знаешь. Кроме того, ты до сих пор окончательно не поправилась. Самым ужасным было то, что Алиса понимала, что он прав. Прав во всем, что сказал только что. Она действительно не имела понятия, в какой части леса и как далеко от дома она находится, и чувствовала она себя не очень хорошо — уже даже хуже, чем когда она проснулась. Но осознание того, что сегодня спать ей придется в одном помещении с ним, ужасно действовало на нервы, и мириться с этим фактом она не желала. — Ты проведешь эту ночь здесь, а завтра я провожу тебя до дома, — добавил Валет, не отвлекаясь от своего занятия. — Я ни за что не буду спать в одном помещении с тобой, — отрезала Алиса, начиная злиться. — И с чего вдруг такая любезность? — Одна ты снова заблудишься, а мне потом снова тебя спасать. — Я не просила меня спасать, — огрызнулась Алиса. — Зачем ты вообще это сделал? Стейн отложил в сторону кинжал, закончив снимать шкуру с кролика, и взял тесак. — Я ведь не мог выбросить тебя на улицу. — Почему нет? — Потому что, Алиса, возможно, я не такой ублюдок, каким ты меня считаешь, — он снова бросил на нее короткий взгляд, но на этот раз Алиса достойно выдержала его. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. «Дура, ведешь себя как маленькая девочка! Ну, в самом деле, ты ведь почти не знаешь его!» — пронеслось у Алисы в голове спустя некоторое время, и она одернула себя. Злиться из-за произошедшего на Стейна было, по меньшей мере, неблагодарно, по отношению к нему. Что бы между ними ни произошло в прошлом, он спас ее, прекрасно понимая, кого спасает. И, возможно, уже это доказывало то, что он немного не тот человек, которого она знала раньше. Алиса опустилась на кровать, чувствуя некоторую усталость. Да, идти в таком состоянии она не могла никуда определенно. И, несмотря ни на что, провести еще одну ночь здесь было самым благоразумным решением. Словно почувствовав ее состояние, Валет отвлекся от своего занятия и, вытерев руки о тряпку, висевшую рядом с камином, взял небольшой деревянный сосуд, видимо, наполненный чем-то, стоявший рядом с огнем на полу, и кружку, находившуюся на чем-то вроде подоконника, прибитом под окном, где стояла и остальная немногочисленная посуда, почти вся деревянная. Открыв крышку сосуда, он налил немного жидкости, находящейся в нем, в кружку и, поставив его на место, направился к Алисе. Подойдя к ней, он протянул ей кружку. — Это собьет жар и поможет уснуть. Алиса недоверчиво покосилась на протянутую кружку, от которой вился пар и приятно пахло травами. Потом нерешительно взяла ее и начала пить. Вкус у напитка был горький, но она выпила все. Стейн взял пустую кружку и отошел, поставив ее на стол, затем снова вернулся к своему занятию. Алиса забралась в постель и легла набок, продолжая сверлить его взглядом, который он словно и не замечал вовсе, до тех пор, пока сон не заставил ее закрыть глаза, и она не заснула под потрескивание ожившего после того, как Валет подбросил еще несколько поленьев, огня. В этот раз ей ничего не снилось, и она спокойно проспала до утра. Когда Алиса проснулась, Валета в комнате не было. Как обычно, впрочем. Она села на кровати, с удовольствием осознавая, что сон пошел на пользу — чувствовала она себя еще лучше, чем вчера, и вполне в состоянии отправляться в путь. Алиса встала, застелила постель, надела свое платье, сняв при этом шерстяную кофту и повесив ее на спинку стула вместо платья. От камина пахло чем-то вкусным, и, полностью одевшись, она подошла ближе. Над огнем висел котелок, в котором что-то варилось и издавало вкусные мясные запахи. Видимо, Валет вышел ненадолго. И точно — почти сразу же после этого за дверью послышался хруст снега под тяжестью шагов, и Стейн вошел в комнату. — Доброе утро, — произнес он, ставя на стол бутылку с чем-то темным. — Наш завтрак, — он показал на бурлящий котелок. — Надеюсь, ты ешь кроличье мясо. Алиса не произнесла в ответ ни слова, но Стейн, похоже, и не ждал этого. Он взял вилку, лежащую на столе, и помешал варившееся мясо, видимо, проверяя его на готовность. Затем снял с огня котелок и поставил на кривоватую железную подставку на столе. — Прошу к столу, — сказал он, доставая с подоконника деревянные тарелки и столовые приборы. Наложив порцию себе и Алисе, он показал на принесенную бутылку: — Вино. Будешь? Алиса кивнула. Наблюдая, как Валет достает кружки и разливает вино, она одновременно разглядывала его. Он не сильно изменился с их последней встречи. Повязку-сердечко заменила простая полоска черной ткани, подшитая с краев, видимо, для того чтобы не вылезали нитки. Ранее черные как смоль волосы отросли, хоть и ненамного, и в них появилась едва заметная седина. На лице появилось несколько новых морщин, и телосложением он стал крепче и мощнее — видимо, три года в ссылке так оказали свое воздействие. Той стройности и изящности, которой обладало его тело тогда, когда она видела Валета в последний раз, в нем больше не было. В остальном Стейн остался таким же, что и прежде, и — Алиса не могла это не отметить — таким же красивым. Отсутствие одного глаза это не портило. Разлив вино, Валет поставил бутылку и протянул Алисе ее кружку. Она отпила несколько глотков и отметила, что вино было хорошим. Оставалось лишь гадать, откуда Стейну в такой глуши удалось достать его. Алиса снова внимательно взглянула на него. — Чем ты занимался все эти три года? — спросила вдруг она неожиданно даже для самой себя. — Тебя же отправили в ссылку с Красной королевой. Как ты здесь оказался? Валет ответил не сразу, спокойно поглощая свой завтрак. — Разве твой рыжий дружок ничего не рассказывал тебе? — с едва заметным раздражением спросил он. Алиса, слегка возмущенная таким ответом, хотела что-то сказать, но он продолжил. — Она ушла. — Стейн отправил в рот еще один кусок мяса и поднял взгляд на нее, опершись локтями о стол. — Это я знаю. Таррант говорил мне. Но что стало с тобой? Валет чуть заметно пожал плечами. — После ее ухода я направился в Новый Бредшир, но дошел до небольшой деревни, где мне оказали достаточно радушный прием, и решил остаться здесь. Построил себе дом на другом берегу реки, и, как видишь, теперь живу здесь. Он замолчал и вернулся к завтраку. Алиса некоторое время смотрела на него, но потом опустила взгляд к себе в тарелку и наконец начала есть. И, лишь положив в рот первый кусочек, она поняла, насколько была голодна. Забыв про все правила приличия, она в считанные минуты управилась со своим завтраком и подняла голову только тогда, когда съела все, обнаружив, что Стейн оторвался от еды и, не отрываясь, смотрел на нее. — Что? — не выдержала Алиса. — Ничего, — ответил он, забирая у нее тарелку и накладывая из котелка добавки. — Если бы я не ел четыре дня, то, наверное, тоже съел бы все, что мне предложили. Алиса приняла протянутую наполненную тарелку и уже начала есть, но, когда он закончил говорить, чуть не поперхнулась. — Сколько? — Четыре дня, — повторил Валет. — Это при том, что ты удивительно быстро шла на поправку. Последних его слов Алиса не слышала. Ее мысли уже вились вокруг Шляпника, Мираны и остальных друзей. Они ведь наверняка ищут ее, и, раз прошло уже четыре дня, то, наверное, уже отчаялись найти… Таррант, наверное, второй раз сошел с ума, и не находит себе места от волнения… — Мне надо идти. — Алиса вскочила с места и уже направилась к выходу, но Стейн остановил ее, схватив за руку, которую она тут же вырвала. — Сначала доешь. И можешь не торопиться: все равно прошло уже четыре дня. Пара часов ничего не изменит. — Для тебя — нет, а для Тарранта — да, — отрезала Алиса, чувствуя, как все внутри начинает медленно закипать от возмущения. Но все же она села обратно и начала доедать свою порцию, мысленно приказывая себе успокоиться. Стейн, между тем, покончил со своим завтраком, поднялся со своего места и накрыл котелок крышкой. Когда Алиса доела и допила, он забрал у нее тарелку и кружку и, взяв всю посуду, вышел на улицу. Вернулся он через несколько минут, поставил посуду на место и повернулся к Алисе. — Ты готова? Алиса кивнула. Он снял ее пальто, висевшее над камином, и подошел к ней, раскрыв его так, что ей оставалось только вдеть в него руки. Смерив Валета недружелюбным взглядом, Алиса надела пальто с его помощью и, застегнувшись, направилась к выходу. Стейн, надев теплый плащ, последовал за ней. Погода на улице была пасмурной, но довольно теплой — по крайней мере, было гораздо теплее, чем четыре дня назад. Снега по-прежнему было много, но, из-за выдавшегося теплого дня, была оттепель, а, учитывая то, что сейчас было только утро, днем она обещала быть еще более сильной. Стейн шел быстро, не разговаривая и глядя в землю, лишь изредка поднимая голову и оглядываясь. Точнее, для него, наверное, это был обычный шаг, но Алисе приходилось идти достаточно быстро, чтобы поспевать следом. И, в конце концов, она не выдержала: — Не мог бы ты так не мчаться? — раздраженно заметила она. — Я, конечно, хочу попасть обратно побыстрее, но не настолько, чтобы бежать всю дорогу. Стейн как-то отстраненно взглянул на нее и приостановился. — Прости, — сухо произнес он и сбавил шаг. Всю остальную часть пути они не разговаривали. Идти пришлось часа два, если не больше. Алиса не знала, каким образом Валет ориентировался здесь, в лесу, где все казалось одинаковым. Сама бы она никогда бы не нашла дорогу назад. Но он шел уверенно, видимо, зная дорогу достаточно хорошо. Это показалось Алисе подозрительным. Зачем Валету было нужно это? Он не мог знать, куда идти, если бы не ходил по этому пути хотя бы несколько раз. Вслух она задать этот вопрос не решилась, но он оставался в ее голове до тех пор, пока вдалеке не показался дом Шляпника, который и был целью их пути. Стейн остановился, глядя вперед. — Я надеюсь, ты сумеешь дойти до дома сама? Не хочется, знаешь ли, лишний раз попадаться на глаза твоему дорогому безумцу. Алиса мрачно взглянула на него, но он будто бы не заметил этого взгляда. — Уж как-нибудь разберусь, — произнесла она сквозь зубы. — Надеюсь, мы больше не увидимся, Илосович Стейн. Ответа не последовало, но Алиса уже развернулась к нему спиной и зашагала по направлению к дому Шляпника, видневшемуся вдалеке. Она чувствовала, как его взгляд сверлил ее спину все время, пока он шла, но, когда, остановившись на полпути, она обернулась, на том месте, где стоял Валет, уже никого не было.