Перекресток судеб

      За мою ломку и наказание Тени с Керваном взялись с чувством, с толком, с расстановкой. Безумный палач игрался со мной как кошка с мышкой — почти замучивая и отпуская. Отчасти меня спасало то, что я была очень живучей. Меня приводили в чувство и снова отдавали ему в руки.       Когда я оказывалась в камере, начинались пытки иного рода. Стоило мне чуть сомкнуть веки, начинала звучать какая-то музыкальная какофония или голоса, нарастающие лавинообразно.       Я начала терять силы… Раны на теле болели, спать я не могла. Сознание погрузилось в какое-то сумрачное состояние, я начала грезить наяву…       …Под ногами качалась палуба корабля. хлопали паруса и флаги на мачтах, соленый ветер трепал мои волосы. «Звездная Рысь» шла по ветру, возвращаясь в гавань. Я подняла взгляд к небу, ловя в нем чаек, чьи звонкие крики были, как музыка возвращения домой…       Тряхнув головой, я кое-как поднялась на ноги, подковыляла к столику, наливая себе воды — она имела затхлый вкус, но все ж таки освежала.       Неужто решили, что я уже не жилец? Рановато вы меня списали, сволочи! Я выжила тогда — выживу и теперь…       Покосившись на «зеркало», я подошла к нему. Странное устройство словно составляло одно целое со стеной. Я провела по нему рукой, морщась от боли, — гладкое. Ни кнопок, ничего.       Если Тени могут показать мне то, что далеко… то может я смогу связаться и с кем-то еще? Но тут силы оставили меня, голова закружилась, и я, едва дойдя до койки, рухнула на нее, забываясь тяжелым сном.       К моей удаче, меня не трогали несколько дней совсем, даже кормить стали получше и воды свежей принесли.       Моя одежда превратилась в лохмотья, и теперь на мне было что-то вроде робы заключенного мерзкого серо-бурого цвета.       Отоспавшись и немного оправившись, я решилась выяснить, смогу ли я связаться через это «зеркало» хоть с кем. Я прижала ладонь к гладкой поверхности и попыталась представить мысленно хотя бы Даламара. В висках противно закололо, засвистело в ушах. Сжав зубы, я продолжила пытаться, и мои усилия увенчались успехом. «Зеркало» пошло радужными разводами, а потом… потом я смогла увидеть эльфа.       Даламар выглядел измученным: под глазами залегли тени, на лице была тревога. Ему было явно не до веселья. Я продолжала наблюдать, и в какой-то момент он ощутил мой взгляд и заметался по комнате. Затем он подошел к чему-то, завешенному тканью… По моему «зеркалу» прошла рябь, а затем мы смогли увидеть друг друга. Увидеть, но не услышать. Однако увиденного ему явно хватило — эльф выбежал из комнаты и вернулся не один, а с магом. Но и тот не смог наладить связь.       По «зеркалу» тем временем побежали серые молнии, руку стало жечь, и я отпрянула от него со стоном. Изображение погасло. Буквально вслед за этим по стенам моей камеры пошли радужные волны, начал нарастать пульсирующий гул.       К горлу подкатила дурнота — я снова едва смогла устроиться на койке, проваливаясь в тошнотворное кружение. В этот раз оно продлилось очень долго, так что я несколько раз теряла сознание и снова приходила в себя, не в силах выдержать это.       Когда странное явление завершилось, меня уволокли к Кервану. В этот раз он задумал явно что-то еще: сорвав с меня и так скудную одежду, прикасался ко мне своими руками, вызывая дрожь омерзения, а потом и вовсе принялся водить по коже ножом. Я поймала его взгляд и ужаснулась — там было чистое, ничем не прикрытое безумие. Сорваться он мог в любой момент.       Впрочем, от серьезных увечий меня уберегли Тени, явившись прямо в пыточную и усыпив Кервана. Меня же вернули в камеру.       Наступило затишье.       Выждав некоторое время, я снова попыталась использовать «зеркало», и мне удалось снова связаться с Башней. На этот раз связь вышла более удачной — мы смогли услышать друг друга. Эльф выглядел еще более измученным, чем в прошлый раз, маг — не лучше.       — Эльдана! Ты жива!       — Но это не продлится долго… Они не дают мне спать, да и… всячески ломают мою волю.       — Где это место?       — Я слышала, что это храм Такхизис…       — Я думал, что он разрушен.       — Видно, не совсем — тут хватает камер и прочего… У них мой сын, Нейвдан, и где именно они его держат… К тому же они время от времени что-то с храмом делают, какие-то радужные волны света по стенам.       — Вот почему та область пропадает из нашего поля зрения… Постарайся продержаться, скоро мы будем на месте.       — Будьте осторожны, Тени — опасный противник.       — Я уже понял.       Я слабо улыбнулась и хотела что-то еще добавить, но тут по «зеркалу» побежали снова серые молнии, и оно погасло. Мне оставалось надеяться, что помощь прибудет в достаточной силе, чтоб пробиться ко мне и вытащить отсюда.       Прошло еще несколько дней, наверное, с ощущением времени тут было неважно. И меня навестили Тени… И хуже вести, что они принесли мне, не было.       Белые и голубые глаза словно прожигали меня насквозь, а голоса звучали как шипение ядовитых змей:       — Ты всссее ещшшшше сссопротивляешшшшьссся. Зсссря… очшшшень зсссряя. Твой сссын…       — Что с Нейвданом?!       — Ты сссама подписсссала ему приговор…       В меня полетел скомканный пергамент. Дрожащими пальцами я развернула его и вздрогнула — кроме корявых, неровных строк, так не походивших на почерк моего мальчика, он был покрыт красно-бурыми пятнами.       — Что… что это?..       — Писсссьмо… тебе… просссщшшшаальное…       Я в ужасе закрыла рот ладонью, чтобы не кричать, разбирая строки.       «Мама, милая мама… прости… я поверил этим существам… и… теперь наказан за свою доверчивость… Прошу — не сдавайся, не плачь обо мне… Останови их, если сможешь… останови… ведь это… это…»       Дальше было то ли залито чернилами и кровью, то ли… Он не успел.       Листок выпал у меня из руки.       — Твое упорсссство привело к тому… что мальчшииишшшка… ликвидирован…       Я словно оцепенела.       А Тени продолжали:       — Можшшеешь полюбоватьссся, к чщщщему приводит упрямсссство…       Они исчезли, а «зеркало» засветилось серым, и я увидела. И лучше бы я лишилась зрения и разума, но тщетно. «Зеркало» безжалостно показало, как Тени сначала пытали Нейвдана, а потом, искалечив, выволокли в какое-то подобие внутреннего двора и опутали серыми молниями. Есть ли худшее зрелище для матери, чем гибель ее ребенка?       Нет!       Камера или что-то еще наехало на лицо мальчика, и я услышала его шепот: «Мама… прости, мама…»       А потом он затих.       Экран погас, а затем на долю секунды я успела увидеть отразившуюся в нем изумрудно-золотую вспышку и услышать высокий вибрирующий крик….