***
Змееловка открыла глаза. За окном светлел край неба. Девушка недоуменно осмотрелась: она лежала на своей постели, укрытая по плечи тёплым пледом; над угловым прикроватным столиком парила крохотная свеча, заключенная в сферу. Ведьма нахмурилась: она помнила, что они с Годриком решили наутро снова отправиться в Оксфорд, что Фирг собирался проверить лес у холма сегодня днём, что сама она хотела поговорить со Слизерином перед сном, но совершенно не помнила ни как поднялась в спальню, ни как уснула. Учитывая молчаливость зельевара весь прошлый день, можно было предположить, что он наслал на неё сонливость или напоил правильным зельем. Атхен встала с постели. — Нечестно, Салазар, — сказала она, глядя на магическую сферу, и провела над ней рукой, гася пламя свечи. Наскоро одевшись, змееловка спустилась вниз. Быстрым шагом обойдя комнаты и не найдя предка, она вышла во двор — там тоже было пусто. Годрика она нашла на стене. — Доброе, — приветственно кивнул он. — Доброе. Он усыпил меня, да? — После суток бодрствования следовало хорошенько отдохнуть. Отправляемся? Как только маги перенеслись в давно облюбованную ими рощу, Гриффиндор поднял палочку, но Атхен опередила его вопросом: — Я смогу понимать тебя после трансфигурации? — Конечно, — успокоил её воин. — Я же не в предмет тебя обращаю. Несколько сложных пассов палочкой — и вместо ведьмы на траве сидел тощий молоденький серый гусь. — Не привлекай лишнего внимания, — сказал птице Гриффиндор, накинул на плечи столикий плащ Аима и набросил ещё заклинание на девушку. Она изогнула шею и издала высокий звук. — Это лёгкие следящие чары, чтобы мне было проще тебя найти, когда я доберусь до перелеска возле вашего магического выхода к речке. А теперь лети! Птица послушно поднялась в воздух и, сначала нелепо взмахивая крыльями и проваливаясь, но в итоге приноровившись к новому телу, полетела прочь. Гусыня устроилась в импровизированном гнезде из прошлогодней листвы, устилавшей корни дерева на самой опушке перелеска. В полусотне десятков человеческих шагов текла река, на том берегу тянулась городская стена Оксфорда, а за ней высились казармы. У плотной, без малейших намёков на проход, кладки сидели трое мужчин. Атхен не видела с такого расстояния, но была твёрдо уверена: у каждого из них нагрудник украшен тисненой змеёй. На мелководье то и дело сверкала чешуёй рыба, на крупных камнях у самого берега грелись в утренних лучах лягушки. Изгибая длинную птичью шею, змееловка осматривала окрестности: в дальнем западном окне казарм виднелся неподвижный силуэт, по стене шли двое патрульных, удаляясь от брода: судя по доспехам, один был магом, а второй — магглом. Ведьма бы нахмурилась, умей нынешнее тело такое делать. Выход к броду был мало того что зачарованным и доступным только казарменным магам, так ещё и содержащимся в секрете. Остальным о нём знать не полагалось. Его никогда раньше на памяти змееловки не охраняли. А тут ещё и маггл на стене на территории боевых магов … Складывалось вполне конкретное ощущение: Оксфорд перешёл на военное положение. — Н-дааа, — еле слышным шепотом раздалось сзади. Птица встрепенулась от неожиданности и тут же обернулась. Никого не было видно. — Это я, Ат. Что за почётный караул у секретной дверцы? Ведьма постаралась покачать головой, давая понять, что не имеет понятия. Годрик тихонько выдохнул: — Баргестова печёнка! Ладно, пойди порыбачь, поплавай и чем там ещё гуси на воде занимаются. Может, на нас снизойдёт удача, и Блэкщейд выйдет к реке именно сегодня. Атхен послушно поднялась в воздух и опустилась на воду. Поначалу она держалась поодаль от хода, наблюдая за часовыми из-за невысокого плоского камня в реке. Иногда она отвлекалась на ныряние и чистку перьев, поддерживая видимость совершенно обычной водоплавающей птицы. К её удивлению, прошло не так уж много времени, когда из потайной двери вышел не кто иной, как необходимый им юноша. Перекинувшись несколькими словами с часовыми, он присел рядом. Казалось, он совершенно бездумно осматривал речную гладь, но змееловка видела, как его взгляд на долю секунды задержался на ней. Она быстро нырнула за мальком, ухватила его и тут же выпустила, развернулась за ним следом и подплыла поближе к магам, чтобы слышать их разговор. — Даже птицы понимают, что нужно держаться как можно ближе к военному городку, — нервно хохотнул один из них, заметив маневр гусыни. — Она просто завтракает, — добродушно улыбнулся Блэкшейд. — Или ищет камушки. — Тогда этот гусь вдвойне дурак, — гоготнул кто-то из часовых. — Это же брод, до дна достать — пустяковое дело, — пожал плечами его товарищ. — А камни многие птицы жрут. Атхен снова нырнула и тут же вынырнула. Маги не прекратили отстранённо наблюдать за ней, но сменили тему разговора: — Ты с новостями к нам, Шейд? — Обхожу казарменные позиции. — Крауч сомневается в нас? — Просто беспокоится, — примирительно ответил Блэкшейд, и собеседники рассмеялись: — И как ты такой наивный на службе держишься? — Мерлин думает что-то делать? — Он собирается отбыть на уитенагемот. Хочет склонить собрание на сторону Кнуда, — ответил Блэкшейд. — Этого дана?! Он и так уже отхватил достаточную часть наших земель! — Мы лишились Лондона благодаря Этельреду, да упокоит господь его душу, и Мерлин предлагает отдать Кнуду и остальное?! — А как же Эдмунд? Он, говорят, толковее почившего папаши. — Не примут викинга в качестве короля — ни уитенагемот, ни большая часть англов. — Да. Но у Кнуда очень сильное войско, возможно, Мерлин просто желает сохранить как можно больше нашей крови непролитой… Пока несшие дозор маги жарко обсуждали последнюю новость, Блэкшейд достал кусок хлеба и пошёл к реке. — Шейд, ты куда? — Прикормлю рыбу гусю. А может, самого гуся! — Блаженный, точно говорю… Он улыбался сослуживцам, но как только отвернулся от них и уставился на птицу, то враз посерьезнел. Подошёл к кромке воды и начал крошить хлеб. Атхен подплыла ближе и принялась жадно ловить стремительно набухающие крошки. — Оставайся в этом облике, пока не отойдёте от города на достаточное расстояние, — еле размыкая губы, забормотал юноша. — Мощное колебание от возвратной трансфигурации человека может почувствовать Мерлин. Жди меня ночью в роще к юго-западу отсюда, на пути к Черуэлл-вейк. Он бросил последние крошки в реку и громко добавил: — Вот и всё, птичка. — Твоя щедрость равна твоей наивности, — раздался насмешливый голос одного из дежуривших у тайного хода. — Оставь его, Орсон, — со смехом сказал второй, — пока он спускает на нищих своё жалованье, а на диких птах — свой паёк, он абсолютно нормален. Блэкшейд охотно рассмеялся вместе с остальными, а потом попрощался и скрылся в твёрдой каменной кладке. Атхен подобрала остатки хлеба, ещё немного поплавала, лениво погружая голову под воду, и вышла на противоположный от города берег. Часовые продолжали шутить о Блэкшейде и обсуждать желание Мерлина поддержать Кнуда, но это её заботило мало. Переваливаясь с одного бока на другой, девушка зашла за невысокий густой куст и, прикрытая им от глаз магов, углубилась в перелесок. Она шла и шла и уже начала уставать от утиной походки, когда над ней раздался голос скрытого плащом предка: — Всё прошло удачно? Ведьма качнула головой. — Отлично. Лети обратно в рощу, я постараюсь добраться как можно быстрее. Атхен вернулась под тень уже ставших родными деревьев и стала ждать. Солнце подползало к обеденной отметке, когда на поляне раздалось тяжелое фырканье. В следующий миг перед ней постепенно появлялся предок, выпутываясь из плаща. Сняв предмет одежды и перекинув его через плечо, он направил палочку на наследницу, и та снова приняла человеческий облик. — Рассказывай, — воин рухнул на покрытое мхом поваленное дерево. — Город явно готовится к обороне. Король мёртв. Не знаю, какой именно смертью он погиб, но уверена — без змей здесь не обошлось. Судя по разговору часовых, люди Англии поддерживают Эдмунда, сына Этельреда, но Блэкшейд сказал, что лжеМерлин отбывает на уитенагемот как сторонник дана Кнуда: под его началом Лондон сейчас. Это явно не все имеющиеся новости: Блэкшейд сказал встретиться с ним ночью здесь, в роще. Годрик с подозрением в голосе произнёс: — Он знает, что мы здесь прячемся? — Не знаю, — пожала плечами ведьма и опустилась рядом с мужчиной. — Больше похоже, что он хочет снизить шанс быть пойманным или раскрытым. — Опасается слежки? — Вроде того. Он предупредил меня насчёт использования магии у городских стен. Похоже, Мерлин выставил то ли какую-то защиту, то ли какое-то опознавание… не знаю. Дождусь ночи и расспрошу. — Я остаюсь с тобой, -тут же деятельно хлопнул себя по коленям Годрик, но змееловка покачала головой: — Нет. Он видит настоящий облик сквозь заслон магии, он каким-то образом будто почувствовал моё появление у реки, уж очень скоро вышел к броду… Давай не будем рисковать. Ты — хоть Артур, хоть Годрик — герой многочисленных легенд и сказаний, твой облик так или иначе знают все. Гриффиндор недовольно засопел, но всё-таки помолчал немного и через некоторое время проворчал: — Хорошо. Вернёшься сюда к ночи. А сейчас — обратно в Корону. Здесь пока больше делать нечего.***
Зельевар стоял, опершись широко разведёнными руками о стол, и буравил тяжелым взглядом клык василиска на столешнице. По левую руку мерно булькал котёл с очередным экспериментальным зельем: колдуну нужно было понять, как ведёт себя яд короля змей в обычном вареве и при встрече с другими змеиными ингредиентами. Но маячащие на самом краю сознания тяжелые мысли не давали сконцентрироваться на работе. Слизерин всё вспоминал увиденное в памяти Фирга и услышанное от него же. Появление Годрика в Короне в то время, когда он крепко спал наведённым ле Фэй сном… Даже фению должно быть понятно, что явившийся только выдавал себя за Грифона. И чем дольше об этом размышлял змееуст, тем стремительнее росла в нём уверенность: он знает, кто выдал тогда себя за Гриффиндора. Только маг подумал позвать кого-нибудь из брауни, как в зельеварческую вошла Кама. — Ты, как всегда, приходишь в нужную минуту, — почтительно кивнул старушке Слизерин. — Где ворона? — В глубине сада, собирает растения древности. Старинный друг хочет, чтобы Кама позвала ворону? Или сказала ей что-то? — Попроси её прийти ко мне, как только у неё появится время. Я очень хочу поговорить с ней. Пусть постучит, но не заходит внутрь. Я выйду сам. Кама кивнула и вышла из комнаты так же тихо, как вошла, а змееуст вернулся к зелью и клыкам. Немного подумав, он решил испытать влияние яда василиска в разных состояниях. К тому же магу было интересно, на что может влиять сам зуб царя змей. Он перетёр зачарованным пестиком один клык, осторожными движениями палочки осушил второй, вытягивая яд в приставленную к острию зуба колбу, и мгновенно закупорил её, как только закончил. Желая отделить отраву от третьего клыка для дальнейшего его исследования, приманил заострённый на манер ножа изумруд. Растягивая латинское песнопение для укрепления оружия, он медленно разрезал зуб на две части. Желая рассмотреть внутреннюю сторону как можно лучше, он наклонился к нему, но отпрыгнул прочь в тот же момент: неприятный запах — в разы сильнее того, что уловил маг от яда, вытянутого из второго клыка — ударил в нос. Очевидно, воздух повлиял на яд, стремительно и молниеносно. Но это поднимало целый ворох вопросов. Теперь яд менее или более опасен, чем прежде? Был ли он всё ещё смертельным? Можно ли его вообще теперь использовать в зелье? Повязав на нижнюю часть лица трансфигурированный из куска рабочей ткани шарф и прикрыв тем самым рот и нос, маг наколдовал ещё и защитную сферу вокруг головы и снова подошёл к столу. Убрал оставшиеся нетронутыми клыки василиска и повернулся к котлу — зелье-основа было готово и ждало теперь только финального, самого важного ингредиента. Слизерин перелил содержимое в три котла поменьше для каждого заготовленного подарка царя змей. Один из котлов он накрыл тяжелой крышкой с крохотным отверстием ближе к центру — она позволит избежать тесного контакта отравы из колбы с воздухом. Маг вернулся к разрезанному клыку и склонился над ним почти вплотную. Придирчиво изучив пустой желобок со скопившейся желтоватой жидкостью в самом его низу, змееуст бросил внимательный взгляд на яд в колбе: тот был более прозрачным. Взяв в руки сосуд с отравой и наклонив его сначала в одну, затем в другую сторону, маг обнаружил, что закупоренная отрава ещё и более жидкая, чем та, что подверглась влиянию воздуха. Слизерин вернул колбу в специальную выемку, поправил защитные перчатки, взмахнул рукой, сложив бутоном пальцы, и приманил тонкий нож. Проведя лезвием по желобку в разрубленном клыке и хорошенько смочив его в скопившемся внизу яде, он отложил оружие и, тяжело вздохнув, вернулся к котлам. В сваренном зелье не хватало только самой змеиной отравы — Слизерин собрался с силами и решился приступить к первой части эксперимента. Как только содержимое первого котла повторно закипело, колдун добавил туда порошок, полученный из первого клыка. Ни взрыва, ни ядовитого облака — ничего. Немного понаблюдав за зельем, он накрыл его защитным куполом и перешёл ко второму котлу, прикрытому плотной крышкой. Доведя и его до кипения, Слизерин взял колбу с ядом, приставил вверх дном к отверстию в крышке и развеял чары закупоривания. Зелье зашипело, угрожающе забулькало, приподнимая крышку котла, и зельевар поспешил убрать её прочь. Комнату заволокло бледно-желтым дымом, настолько едким, что колдун почувствовал тот самый неприятный прогорклый запах, какой уловил при разрубании змеиного зуба. Он бросился открывать узкие окна под потолком, и дым медленно потянулся в них, унося с собой запах, и свежий весенний ветер разметал его, едва он оказался вне стен зельеварческой. Слизерин подошёл к зелью: оно было совершенно прозрачно, сильно кипело и пузырилось. Он уменьшил огонь, накрыл куполом и принялся за последний котёл. Взяв оставшуюся с ядом половину клыка, маг бросил чары недосягаемости на все рабочие поверхности, стены, окна и дверь, проверил заклинание на себе самом, и только после этого подошёл к отвару и, крепко зажав в ладони верх зуба, стряхнул из него яд в зелье. Слегка зеленоватая основа после добавления в неё отравы приняла яркий жёлтый цвет, от неё повалил блеклый туман неприятного болотного оттенка. Маг сделал пару шагов назад и набросил на себя дополнительные защитные чары, но ничего более серьёзного не произошло: туман довольно быстро сошёл на нет, а ещё через несколько минут жёлтый цвет начал постепенно тускнеть и становиться прозрачнее. Только в этот момент Слизерин понял, что почти не дышал от напряжения, и выдохнул с облегчением. Колдун проверил первые два зелья. Первое, как и третье, мерно кипело на среднем пламени. Последнее всё ещё отдавало желтоватостью, первое же так и не поменяло цвет после добавления порошка, оставаясь коричневатым. Второе зелье пузырилось всё сильнее, и Слизерин, видя, что прозрачность яда никуда не исчезла, решил снять котёл с огня. Ещё немного изучив отвары, колдун сам себе хмыкнул и решительно махнул рукой, уничтожая первое варево — оно было чем угодно, но никак не ядом. Сравнив содержимое второго и третьего котлов, маг пробормотал придуманное ещё в бытность жадным до тайн собирателем знаний заклинание, и к нему тотчас подплыл кусок пергамента и обмакнутое в чернила перо. Послушное его чарам, оно начало вносить пометки о проведённом сегодня опыте. Слизерин склонился над последним зельем. Казалось, обданный воздухом яд был менее эффективен в зелье, но этого нельзя было сказать наверняка без дополнительных исследований. Ему необходимо дождаться возвращения Финна из леса. Зельевар вышел из комнаты и запер дверь именными чарами — вторжение француза может вызвать полноценную катастрофу в зельеварческой. Слизерин поднялся на первый этаж и услышал голос Атхен: — Возможно, ты и прав, но я не хочу рисковать ещё больше — мы и так делаем это более, чем достаточно. Нет, Аим! Любой из вас станет отличной пищей для размышлений Блэкшейда, а не в наших интересах его кормить таким образом, по крайней мере, сейчас. — Могу я узнать, о чём идёт речь? –спросил змееуст, войдя в трапезную. — Я говорила с Блэкшейдом. Он будет ждать меня в роще недалеко от Оксфорда. — Когда? — С наступлением ночи. — Нет, — ровно произнёс Слизерин. — Прости? — переспросила змееловка. — Нет. Это слишком опасно. — Не начинай, — раздраженно тряхнула головой ведьма. — Не опаснее, чем брать кого-либо ещё с собой. — Атхен… — Я отправляюсь одна. Твой амулет — лучшая защита. А теперь я пойду к себе, мне не помешает как следует отдохнуть перед ночной вылазкой. Девушка развернулась и вышла из комнаты, игнорируя робкие оклики Лестранжа и мысленные призывы зельевара. — Хвалёное Гриффиндорово воловье упрямство, — прошипел сидевшему за столом Годрику Слизерин. — Но её слова не лишены здравого смысла, — нехотя произнёс тот, — этот Блэкшейд узнал её в полной трансфигурации. Я превратил её в гусыню, Зар, понимаешь? А он её всё равно узнал! К тому же он явно ждал её и почувствовал появление. И часа не прошло, как он вышел к броду. Я не верю в такие совпадения, а ты? Зельевар задумчиво уставился в окно. Наконец, немного помолчав, он тяжело произнёс, не отводя взгляда от широкой полосы неба: — Что, если этот Блэкшейд окажется сильнее и опаснее лжеМерлина? — Пусть, — пожал плечами Годрик и подошёл к другу, — пока он наш союзник, это не страшно. — А он наш союзник? — посмотрел в глаза Гриффиндору Слизерин. — Пока, по крайней мере, — ответил Рик, но голос его звучал без привычной уверенности. — Мне понадобится твоя карта ночью. — Не собираешься последовать насильно примененному к Ат совету и вместо отдыха будешь снова куковать всю ночь? Слизерин острым взглядом впился в лицо друга, но тот примирительно покачал головой: - Карта будет в библиотеке, Зар. Годрик понимающе похлопал змееуста по плечу и вышел.***
С наступлением ночи змееловка оделась потеплее, набросила старую рабочую мантию с глубоким капюшоном, проверила, на месте ли оружие, и, не выходя из комнаты, исчезла из Короны. Оказавшись в роще в крепких объятиях темноты, ведьма только лишний раз мысленно поблагодарила Слизерина за их «слепые» уроки: несколько коротких мгновений понадобилось ей, чтобы привыкнуть к ночным химерам, в которые превратились деревья и кустарники. Особым чутьем различая камни и ветки в густой темноте, она уверенным шагом обошла поляну и сошла с неё под купол деревьев. Резкий ветер кусал незащищенное лицо, а по телу ведьмы нет-нет да пробегала лёгкая дрожь от ночного холода. Прошёл час, подходил к концу второй, а в роще не было слышно человеческих шагов, не было видно людской фигуры. Забеспокоившись, Атхен сжала ладонь в кулак, сконцентрировалась и осторожно пустила из разжатой руки поисковые чары — никого, похожего на человека, в роще не было. Чтобы не дать себе замёрзнуть, девушка принялась как можно тише ходить кругами по самому краю поляны, стараясь не отходить от деревьев, то и дело вслушиваясь и всматриваясь в полный ночной жизни лес. На исходе третьего часа пребывания ведьмы в роще в глубине деревьев раздалось шуршание прошлогодней листвы под чьими-то стопами. Ещё немного — и на поляну вышла закутанная в чёрное фигура.Пришедший скинул капюшон и произнёс: — Атхен, это Шейд. Ведьма настороженно вышла из-под деревьев по другую сторону поляны и тоже опустила капюшон. Шейд поднял руку в приветственном жесте: — Выскользнуть из-под носа Величайшего даже ночью становится всё труднее. — Военное положение города связано со смертью Этельреда, так? — спросила девушка, и юноша кивнул. — Его убили змеи? — Крауч уверен в этом, — в голосе Блэкшейда слышалось удивление, смешанное с одобрением. — Что ещё за новости он привёз, ты знаешь? — Волнения, продвижение Кнуда вглубь королевства, желание английского народа короновать Эдмунда, сына Этельреда. Атхен кивнула и подошла ближе. Юноша сделал то же самое. С улыбкой он сел на один из широких поваленных стволов и заметил: — Ты хорошо осведомлена. — Догадливость, — пожала плечами ведьма и тут же спросила: — Как так вышло, что ты… — Вышел к броду весьма кстати? Девушка кивнула. — Зелье-определитель. Я не один день — точнее, ночь — потратил на то, чтобы незаметно окропить город и окрестности отваром, который бы давал мне понять, что ты снова наведалась в Оксфорд, но толк от этого был не всегда просто потому, что я не всегда оставался в городе или хотя бы мог выскользнуть из поля зрения сослуживцев и прочих, не вызывая ненужных вопросов. — Мерлин действительно хочет выступить в поддержку Кнуда? — По крайней мере, так он сказал Краучу. Маги немного помолчали. Ведьма первая разбила тишину негромким голосом: — Зачем тебе нужно было знать, когда я наведываюсь в город? Блэкшейд посмотрел на неё, как на недогадливого ребёнка: — Чтобы поговорить с тобой и, в случае необходимости, предотвратить непоправимое. — О чём ты? — Пленение Слизерина я некоторое время считал событием, которое нельзя уже исправить, но которое я мог предотвратить. — Ты мог предотвратить? — непонимающе спросила Атхен. — Ты ведь знаешь, что ты никогда не сбегала из Оксфорда одна? — глубоким мягким голосом спросил юноша. — Конечно, я чувствовала слежку, — фыркнула ведьма и тут же вскочила, пораженная догадкой, — это был ты! Ты тенью волочился за мной, послушно шагая след в след! Блэкшейд улыбнулся одними уголками губ. — Да. Я пытался дать Слизерину шанс уйти тогда, увидевшись с тобой, но он и не думал этого делать. Я искренне считал, что случилась катастрофа, пока ты не попыталась меня оглушить на пути в его каземат. — Пыталась? Мне казалось, я довела дело до конца… — пробормотала ведьма, и юноша хмыкнул: — Ты должна была искренне верить, что у тебя получилось. — Ты… подыграл мне? — Можно и так сказать. А потом, когда я встретил тебя в коконе из оборотного и морока у собора, я окончательно понял, что у Слизерина всё обстоит лучше, чем я думал. — Почему тебе это так важно? Слизерин так важен? Кто ты? — Разве фамилия Блэкшейдов тебе ни о чем не говорит? — Кто ты? — змееловка голосом выделила последнее слово. — Дальний родственник Блэков и, соответственно, Слизерина — по линии его матери. Я, пусть не по статусу, но по крови, действительно имею отношению к древнейшей английской семье чистокровных магов. И я искренне радею и за родную кровь, и за родную землю, и за родную магию. — Что ты имеешь в виду? — тут же насторожилась Атхен. — Ты и сама знаешь, — Блэкшейд снова приподнял края губ в намёке на улыбку. — Вам нужно торопиться, Атхен. Нельзя тянуть время, нельзя допустить успеха Мерлина в попытке возведения дана на трон. — Сколько времени у нас есть? — Вечером пришли вести: Эдмунд признан королём. Но тебе ведь не нужно объяснять, как легко в последние годы в Англии гибнут правители? — Ты думаешь, Мерлин… — После обеда он отбыл на уитенагемот. И поскольку решение было принято без него, остается надеяться, что лорды совета не умрут при странных обстоятельствах в течение нескольких месяцев. Помните, у вас нет в запасе вечности. Ты ведь знаешь, кто такой Мерлин и как мастерски он умеет играть на опережение. Атхен не понравились последние слова собеседника — в них змееловке слышалось большее, чем просто констатация факта. На долю секунды ей показалось, что Блэкшейд знает о лжеМерлине не меньше, если не больше, чем они сами. Тем временем юноша поднялся на ноги и сказал: — Мне лучше возвратиться обратно, пока никто не заметил моего отсутствия. А вы, прибывая в Оксфорд, старайтесь не пользоваться магией — Мерлин позавчера возвёл оповещающие о магии чужаков чары. Не уверен, но вдруг они могут поймать и вас. — Спасибо, — ведьма тоже поднялась с поваленного дерева. — Как мы сможем поддерживать связь с тобой? Вдруг у тебя или у меня появятся очень важные новости. Блэкшейд снова улыбнулся едва заметной тонкой улыбкой. — Обсуди это со Слизерином. Увидимся следующей ночью и тогда поговорим. Он сделал несколько шагов прочь, а потом замер и внезапно обернулся: — Да, Атхен. Крауч ищет тебя, и давно. Насколько мне известно, делает он это втайне от Мерлина. — Откуда ты знаешь? — Пергамент с записями о тебе — тот, что заводили когда-то на каждого змеелова — пропал из библиотеки. Я слышал беседу Мерлина и Крауча об этом ещё поздней осенью, оба недоумевали, кому мог понадобиться свиток с информацией о тебе, и уверяли друг друга, что понятия не имеют, куда же он подевался. Вот только Крауч прекрасно знает, где пергамент — я видел его в библиотеке с пропажей. Поздним вечером он бегло читал его, как будто видел текст не в первый раз, сидя в отдалённом углу у колонны, где не так уж много света. И потом, ещё пару раз, я заставал его всё там же — он что-то строчил на небольшой клочок пергамента, переписывая со свитка, на краю которого иногда, когда Крауч расправлял его, можно было увидеть руну твоего имени. — И он не заметил твоих наблюдений? — с подозрением уставилась на юношу ведьма. — Не ты одна умеешь быть незамеченной, оставаясь при этом видимой, — ухмыльнулся Блэкшейд. — До следующей ночи. Маг набросил на голову капюшон и скрылся среди деревьев. Атхен последовала его примеру и тоже покинула поляну. Ей нужно было обо всём подумать и рассказать остальным.