До дня моей смерти

Прошло еще две недели, и Бриттани снова оказалась в том же дверном проеме, на этот раз вернувшись со своего первого рабочего дня, после тех новостей. Она получила очень мало чаевых. Ее голова витала где-то в другом месте, и она делала небрежные ошибки; забыв налить напитки, поднося еду не к тому столу, портя заказы. Никто из ее коллег не сказал ей ни слова; Однако клиенты не были так терпеливы. Бриттани вздохнула, уронив фартук на пол рядом с её обувью и туфель Куинн. Ночь полностью истощила ее. Она была истощена физически и морально, и все, чего она хотела сделать, это пойти и лечь в свою кровать. Когда она повернулась, чтобы пройти в свою спальню, что-то привлекло ее внимание. Это была куча почты, которая накапилась за последние две недели, письма кидали через щель в двери и прижималась к стене каждый раз, когда кто-то приходил домой и открывал дверь. Счета, подумала она про себя, закрыв глаза и глубоко вздохнув, задержав дыхание на несколько секунд, прежде чем медленно выпустила ее через нос. Она быстро решила, что у нее не было возможности разбираться с чем-то таким, прямо сейчас, и она позволит Куинн разобраться с этим. Она только начала подниматься по ступенькам, когда услышала, звук ключей царапающей замок на входной двери. На секунду Бриттани задумалась, над тем, чтобы просто пойти в свою комнату и вообще не останавливаться, чтобы поговорить с Куинн. Но прежде чем она смогла добраться до прихожей наверху, дверь со скрипом открылась, и Куинн оказалась внутри. Не желая быть грубой, Бриттани остановилась и обернулась, ее голубые глаза встретились с карими глазами. «Привет», - тихо поприветствовала ее Куинн, входя внутрь, закрывая дверь легким щелчком. Это был первый раз, когда они действительно говорили за неделю. Не потому, что между ними что-то не так , а потому , что они едва видели друг друга. Британи провела большую часть времени в своей комнате, плача, и хотя Куинн сначала пыталась ее утешить, она быстро поняла, что такого не бывает, когда дело доходит до такого рода страданий. Она тихо дала Бриттани понять, что она будет там, если она ей понадобится, и она предоставит ей место, пока не придет время. Через четыре дня после того, как они получили новости, Куинн вошла в комнату Бриттани и села на кровать рядом с ней. Она слегка потерла спину Бриттани и сказала ей, что она должна одеться и прийти тоже. Что это был ее последний шанс попрощаться, и она не хотела, чтобы она позже сожалела. Целых пятнадцать минут Бриттани ничего не говорила. Она не хотела двигаться из-за страха, что пустое чувство в ее груди, где она была уверена, ее сердце когда-то было, провалится и задушит ее. Когда голос Куинн начал звучать отчаянно, Бриттани уже не могла этого вынести. «Я не могу», - пробормотала она, наполовину в свою пропитанную слезами подушку. Она слегка скривила шею, достаточно, чтобы мельком увидеть другую светловолосую девушку, сидящую рядом с ней. «Я не хочу, чтобы это было последним воспоминанием, которое у меня будет. Я боюсь, что оно навсегда застрянет у меня в памяти и заменит все мои хорошие воспоминания. Я не могу рисковать этим, Куинн. Уходи». Куинн выиграла в ту ночь. Она помогла Бриттани встать и выбрать что-нибудь приемлемое из одежды, но они добрались только до парковки. «Мне нужно несколько минут. Пожалуйста?» - Бриттани пробормотала, и Куинн уважала ее желание, оставив её набираться сил, в одиночестве в машине. Следующие полчаса Бриттани наблюдала, как люди заходят в небольшое здание. Несколько человек, которых она знала, в основном люди, которых она не знала. Весь хоровой клуб был там. Несколько учителей. Несколько болельщиц. И тогда она увидела его. Пак. Бриттани почувствовала, как у нее перевернулся живот, воздух покинул ее легкие. Ее зрение стало нечетким, она быстро, закрыла глаза и вдохнула столько воздуха, сколько могла, пытаясь удержаться от обморока. Когда она снова открыла их, Пак исчез из виду. Именно тогда она знала, что она никак не могла туда войти. У нее уже было миллион причин, но присутствие Пака просто дало ей еще одну. На каком-то уровне Бриттани обвиняла его во всем этом. Если бы он просто держался от нее подальше, если бы он не пошел к ней домой той ночью, если бы он просто ... не существовал, то ничего бы этого не случилось. Она и Сантана были бы вместе. Возможно, сейчас они могли бы обниматься и смотреть фильм, подумала Бриттани. Была суббота. Вот чем они занимались по субботам. Но вместо этого она была здесь. Сидела в машине Куинн возле похоронного бюро. Вишенькой на торте было в том, что ее утром нашел дядя Пака, работник по обслуживанию городского поселения. Он делал обычные еженедельные зачистки, когда заметил, как ее машина въехала в травы между рекой и железнодорожными путями на какой-то проселочной дороге, которую большинство людей больше не использовали, так как новая дорога была закончена несколько лет назад. Он усмехнулся про себя, когда подъехал и подошел, чтобы постучать в окно, ожидая вторгнуться в момент подростков, обжимающихся на заднем сиденьи. Он не был готов найти Сантану; любимое ружье ее отца из его ценной коллекции на коленях, пустую бутылку из под таблеток, с оборванной этикеткой на пассажирском сиденье и единственным выстрелом в ее висок. Опять же, кто был готов к чему-то подобному? Бриттани взглянула на часы на приборной панели. Она сидела здесь более получаса. Она посмотрела на небо, когда последний луч солнечного света начал исчезать. Облака казались холодными, серыми и такими же несчастными, как и она. Зная, что Куинн вернется в любую минуту и ​​не желая иметь дело с ней, пытающейся заставить ее войти, она вышла из машины и пошла к дому. Это была тяжелая часовая прогулка, но она почти ничего не помнила. Все звуки мира были заблокированы звоном в её ушах и огромным самообладанием, которое требовалось, чтобы не сломаться и не упасть на колени посреди тротуара. Туман ее дыхания от каждого выдоха заставил и без того запутанные улицы казаться еще более искаженными, и все вокруг нее истекало кровью, делая невозможным точно сказать, где она была. Но она просто продолжала идти. Ее инстинкт знал путь, даже если ее мозг был отключён, и ее ноги следовали ее инструкциям. Она понятия не имела, как долго она бродит, но каким-то образом ей наконец удалось добраться до дома. Она поднялась по ступенькам и упала в уединение своей собственной кровати, прижимая подушку к лицу, пока ее тело трясло от рыданий. Через несколько часов она проснулась от сна без сновидений, и вес другого человека переместился в кровать. Пара рук обвились вокруг нее сзади, притягивая ее ближе. Казалось, прошла вечность, с тех пор, как она в последний раз ощущала физическое прикосновение, и тепло этого тела вызывало у нее мурашки по всему телу. Губы Куинн были всего в нескольких сантиметрах от ее уха, когда она прошептала Бриттани, ее голос был тяжелым с трауром: «Все в порядке, Бритт. Я понимаю». И она сдалась. Напряжение в груди Бретани прекратилось, когда облегчение от чего-то, что она даже не осознавала, что-то чего она боялась, охватило ее. Тихие слезы потекли по лицу Бриттани, когда Куинн поцеловала ее в шею. Будучи в безопасности в объятиях Куинн, Бриттани тихо плакала, пока истощение не увлекло ее обратно в бессознательное состояние.