***
Многоуровневая высотка из стекла и металла, известная многим в магическом мире расположением основного офиса Люциуса Малфоя, являлась не тем местом, где Драко предпочёл бы находиться больше всего. Но управление семейным бизнесом, слишком рано лёгшее на его плечи, не оставляло иного выбора. Внеочередной совет директоров компаний, в которых львиная доля активов принадлежала семье Малфоев, вот уже несколько часов пытался донести до Драко, что финансовый рынок слишком неустойчив и желательно основательно продумать стратегию развития компаний. Минимум на ближайшие годы, иначе многие могут, как выражались маглы, остаться без штанов. Несколько предложений выглядели довольно уместными и вполне ожидаемыми, другие попахивали неоправданными рисками с оттенком тщательно завуалированных махинаций, поэтому в отсутствие матери Драко пришлось прервать обсуждение. Во всяком случае до тех пор, пока он не обговорит всё до мельчайших деталей с Нарциссой или она не решит на время вернуться в Лондон и взять эту часть работы на себя. Никто из присутствовавших на собрании не относился к числу бывших Пожирателей, отчего страх, плещущийся в глазах большинства, выглядел абсурдно. Мнимые опасения насчёт него были скорее надуманными, нежели имеющими серьёзные основания. Будто он прямо сейчас на глазах у всех станет кидаться Авадами. Пожалуй, слишком свежи в памяти события прошлого и слишком много вылито грязи на его семью после суда. Большая часть волшебников предпочла бы порвать давние связи, но бизнес не терпел резких изменений, а потому им пришлось смириться с тем, что отток внутренних капиталов во вред и ему, и им. Те, кто даже не подозревал, что находился в одной комнате с представителями магического сообщества, попросту недоумевали по поводу того, что на первый взгляд обычный парень наводил ужас на умудрённых жизнью людей. Даже Чёрная метка, скрывавшаяся под плотной тканью дорогого костюма, вряд ли бы сказала им о чём-то таком, чего стоило опасаться. Всего лишь отпечаток чего-то, о чём они даже не подозревали. Так работала магическая интеграция — новый политический курс, взятый нынешним руководством магической Британии и способный, по их мнению, восстановить утраченный мифический баланс. Нет, Драко не возражал. Ему в какой-то мере даже начинало нравиться. Что-то в этом являло собой приток кислорода в давно застоявшиеся массы. Давно пора разбавить чем-то весь этот затхлый, помнящий Тома Реддла мир. Дверь, закрывшаяся за спинами удалившихся восвояси партнёров отца, отсекла шум из приёмной, а тонущий в ворсе коврового покрытия стук каблуков подчеркнул отсутствие уединения даже после изматывающего заседания. «Неужели опять?» — стон едва не сорвался с губ, а холодная маска сдержанности, словно навеки приклеенная к его лицу, подёрнулась рябью. Джессика — личный секретарь отца — выглядела немногим старше Драко, но уже отличалась завидной исполнительностью и постоянством. Он не сомневался, что отец наверняка не раз проверил её на верность и убедился в её идейности. Однако общение с ней выявило один несущественный минус, который всё же следовало устранить. — Ещё будут какие-то распоряжения на сегодня, мистер Малфой? — соблазнительно прощебетала она. Сегодня Драко ещё следовало бы заглянуть в институт и забрать список учебной литературы вместе с расписанием, но дел по горло, и он катастрофически не успевал. Как только им с матерью стало предельно ясно, что отца не оправдают, ему пришлось учиться. Довольно быстро учиться. Бизнес требовал внимания не только в Лондоне, но и за рубежом, поэтому терять время — непозволительная роскошь. Некоторые вещи приходилось усваивать на ходу, другие — за счёт упорного труда и кучи потраченного на учебный материал времени. Иногда Драко учился даже в часы отдыха, потому что мозг, уставший от уймы впитанной за день информации, напрочь отказывался расслабляться даже во сне. — Загляни на кафедру к руководителю моей группы и забери учебный план на будущий год, — безэмоционально распорядился Драко, стискивая пальцами переносицу. Мигрень причиняла дополнительный дискомфорт. — Куда вам отправить расписание, сэр? — наклонившись к столу, чтобы подцепить чашку с остатками недопитого кофе, поинтересовалась Джессика. Плавный изгиб женского бедра соблазнительно упёрся в столешницу, а открывшееся его взору декольте продемонстрировало не только пышную грудь, но и ажурный край чёрного лифчика. Очень притягательно, если б не уже давно стоявшее на рабочем столе фото Гермионы, опубликованное когда-то в выпуске «Пророка», ради оригинала которого Драко заплатил жадному журналюге приличную сумму денег. — Домой. Отправь с совой, — совершенно спокойно ответил он, отворачиваясь от секретаря. Или, как теперь стало модно говорить, ассистента. Усталость овладела разумом. Такая, что глаза закрывались сами собой, а сон утягивал во тьму помимо воли. Но нужно следовать запланированному графику, иначе сбившаяся в отлаженном механизме шестерёнка приведёт к уймам катастроф. Обиженно надув губы из-за отсутствия реакции, Джессика вновь попыталась привлечь его внимание, но острый стальной взгляд пресёк её попытки. — Уверен, что последняя коллекция женского нижнего белья стала для производителя очень прибыльной. Не спорю, на внешний вид качество отменное, да и выглядит неплохо. Но верхняя расстёгнутая пуговица на вашей блузке явно лишняя — это выглядит вульгарно и дёшево. И уж точно не вызывает желания у кого-то вроде меня. Чертовски грубо, и Драко это знал. Но иначе от прилипчивой девицы никогда не избавиться. Осознав ошибку, Джессика второпях застегнула блузку и как можно скорее скрылась в приёмной. Обиделась — очевидно по нервозности, с которой она поспешно удалилась, и слабо подрагивающим рукам, из-за чего чашка, которую она несла, звонко постукивала о блюдце. Грудь Джессики выглядела шикарно, но Драко хотелось прикоснуться совсем к другой — не такой объёмной, но ничем не хуже. Жаль, что у него так много времени, чтобы быть с Гермионой, и так мало возможностей претворить это в жизнь. Убедившись, что входная дверь кабинета плотно закрылась, он устало откинулся на мягкую спинку кресла, вспоминая тот единственный раз, когда он, как обезумевший идиот, прижимал к себе Грейнджер и жадно вдыхал аромат её волос, словно это единственная необходимость в жизни. Вряд ли она тогда заметила что-то, но упоительный для Драко момент отпечатался в памяти. «Чёрт! Да это был самый лучший момент в твоей жизни! Смирись с этим! — ехидно заметил внутренний голос, не оставляя ни единого шанса доказать обратное. — Да даже первый секс не доставил такого удовольствия. Бесполезно отрицать». Повернувшаяся на фотографии вполоборота Гермиона смущённо улыбнулась, воскрешая в памяти Драко незабываемые школьные воспоминания, и скромно опустила взгляд. Джессике никогда такого не сотворить с ним. Нет смысла даже пытаться.***
Шестой курс. Хогвартс. — Какого чёрта это было, Рон?! — Рассерженный голос Лаванды Браун эхом сновал вдоль пустовавших после отбоя коридоров Хогвартса. И куда только делось привычное «Бон-Бон», которым она называла его почти весь год. — Я не понимаю, о чём ты? — Уизли глупо хватал ртом воздух. Драко наблюдал за ним с непередаваемым удовольствием. Ещё бы место поудобнее и попкорн! Ещё ни разу ему не было так весело и в то же время неприятно. Теперь Грейнджер, вероятно, будет встречаться с ним. Конечно, в том случае, если Уизли перестанет терпеть устроенную Браун истерику и не сумеет всё как следует объяснить ей. Драко склонялся к тому, что именно так и будет. Бедняжка Браун никак не могла взять себя в руки и правильно оценить ситуацию, потому вела себя слишком истерично. — Да всё ты прекрасно понимаешь! Это твоя сестра всё придумала, чтобы избавиться от меня. Драко слегка поморщился от чересчур визгливых интонаций, но месторасположения ничем не выдал. — Не говори ерунды, Лаванда. Джинни просто… — Рон безуспешно пытался подобрать слова, способные утихомирить девушку. Но пауза стала спусковым механизмом для девичьих слёз. Всё! Теперь ему предстояло утонуть в солёных водах женского отчаяния и разбитых вдребезги тёплых чувств. Тень от колонны, за которой всё это время стоял Драко, хорошо скрывала его силуэт, потому он позволил себе тихонько хмыкнуть и умилиться нерасторопности Рона. Догадаться, что так всё и будет, можно было ещё в кабинете Слизнорта, когда младшая Уизли начала при всех неуклюже извиняться перед Гермионой. Драко до сих пор не мог понять, оказалась Джинни глупа или всё же так очаровательно коварна, что захотелось стоя похлопать ей за своевременные действия по исправлению, казалось бы, окончательно испорченной ситуации. Шар желания не попал в Рона, но дал ему понять, что Грейнджер испытывала к нему чувства. Об этом теперь весь Хогвартс жужжал, подобно растревоженному улью, и Браун просто не могла оставаться в стороне, терпя насмешки. — Она терпеть меня не может! — уже прикрикивала Лаванда. — Поэтому и пытается сводничать! «Так и есть, детка! Но он до последнего будет выгораживать сестру», — уже почти вырвалось у Драко, но он вовремя успел прикусить язык. Он не хотел, чтобы его застали за подслушиванием. — Неправда! — вскипел Рон. — Джинни не сводница! Ей просто стало жаль Гермиону. Они подруги. «Отличный повод оправдаться. Браво!» — не унимался мысленно комментировать Драко. Ситуация перерастала для него в комичную. То, что давно считалось нормой у Слизерина, теперь коснулось Гриффиндора. И кто бы мог подумать, что младшая Уизли отважится на мелкую проказу, свойственную его факультету. Лёгкие шаги за спиной подсказали ему, что кто-то шёл и этой влюбленной парочке скоро не дадут договорить. Появившаяся за поворотом Гермиона возвращалась с вечернего дежурства, а значит Падма Патил тоже вернулась в гостиную факультета и путь к Подземельям свободен. Устроенная неподалёку от входа в башню Гриффиндора сцена не могла не долететь до её слуха, отчего она ускорила шаг, вероятно, не желая становиться причиной конфликта. Однако появившаяся из тёмной ниши коридора крепкая рука требовательно потянула Гермиону во тьму. Попытку закричать прервала перекрывшая её рот ладонь и другая рука, крепко прижимающая её спиной к твёрдому торсу. Драко выпал не только счастливый вечер созерцания спектакля, но и давно желанное существо. День удался на славу, а вечер он проведёт, медленно смакуя каждую минуту воспоминаний. — Да помолчи ты, Грейнджер. — Голос, который она сразу же узнала, прозвучал неожиданно. Драко почувствовал, как она слабо вздрогнула в его руках, но, быстро взяв себя в руки, замерла, стараясь не шевелиться. Приятная. Упругая. Но миниатюрная и немного хрупкая. Она казалась совершенством. И даже глупые барахтанья гриффиндорской влюблённой парочки теперь не занимали так, как чувство вожделения. — Отпусти немедленно, — прошипела Гермиона, пытаясь оторвать от себя его руки. Короткий смешок, раздавшийся сверху, насторожил её. — Если я тебя отпущу, то мы оба получим по заслугам. Поэтому просто помолчи и послушай. Как и я. Казалось, она вцепится в его руку если не зубами, то ногтями уж точно. А он, возможно, даже не стал бы возражать, а перетерпел, стиснув зубы. Лишь бы не выпускать её из рук ещё немного. — Совести у тебя нет, Малфой, — едва шевеля губами, произнесла она, стараясь не ёрзать. Ниша за колонной оказалась довольно тесной для двоих, а нарушать чужой разговор теперь казалось не только опрометчиво, но и неприлично. — И убери от меня руки! — А то что? — нагло поддел он, обхватывая тонкую талию сильнее, за что тут же получил локтем в рёбра. Боль пронзила грудь, Драко сдавленно выдохнул ей в плечо. Ну лучше так, чем если бы она выскочила как чёрт из табакерки на глаза разъярённой Браун и окончательно загнанного в тупик Уизли. — Это из-за тебя я здесь застряла. Зачем ты вообще подслушивал? И что он должен ей ответить? Ну не скажешь же ей, что хотел узнать, насколько всё плохо обернулось лично для него. — Хотел убедиться, что они расстались, — не касаясь себя самого, совершенно спокойно ответил Драко. Как ни странно, он никогда не врал ей за все годы совместного обучения, хоть их столкновения были нечастыми и вечно в форме локальных сражений. И это была та правда, которой он так боялся. Всё же младшая Уизли подложила приличных размеров свинью не только Браун, но и ему. Скромные надежды на то, что ему когда-нибудь удастся чуть ближе пообщаться с Грейнджер, меркли на глазах. Особенно — в свете хлёсткой затрещины, только что отвешенной Лавандой, звук которой разнёсся по коридору. — Пожалуй, это было больно, — констатировал Драко, отпуская Гермиону. Приятное мгновение её близости продлилось несколько минут, но рано или поздно должно было закончиться. И ему пока придётся смириться, что она не слишком жаловала его. — Тебе-то какое дело до всего этого?! — словно взбешённая фурия, накинулась на него Гермиона. — Тебе мало того, что ты и так вечно язвишь и плюёшься ядом в нашу сторону. Решил теперь позлорадствовать для разнообразия? Лёгкий румянец от злости окрасил её щёки, а карие глаза заблестели от подступивших слёз. — Мало того что я тебе должна неизвестно что, так ты теперь наверняка ещё и Рона завтра будешь поливать грязью. Когда же тебе уже надоест быть таким мерзавцем? Драко не обратил внимания на оскорбление. Сейчас они были наедине, и плеваться прозвищами в ответ незачем. Куда приятнее просто насладиться тем, что обычно недоступно. Он мог по пальцам пересчитать моменты, когда была возможность прямо посмотреть в её глаза или испытать удовольствие от вида подаренной — к сожалению, не ему — искренней улыбки. Разумеется, не было повода для веселья, однако мягкость её губ до сих пор ощущалась на ладони, и это будоражило чувства. — Скажи спасибо, что ты благодаря любимой подружке осталась должна только мне, а не доброй половине Слизерина с занятия Слизнорта. Тебя спасло только то, что шар не содержит много пыли и исчезает она довольно быстро. Так что считай, что тебе крупно повезло. В ответ Гермиона сердито прищурилась, словно искала в его словах подвох, за который можно ухватиться, чтоб обвинить его во лжи. Не находила, от чего черты её лица через некоторое время чуть смягчились, а плечи расслабились. Забавно. Чем-то напоминало детскую капризность, плутовато выглядывающую из-под маски собранности и невозмутимости главной гриффиндорской отличницы. Похоже, она никак не хотела признавать очевидное. — Джинни не хотела, чтобы так вышло! — всё же бросилась защищать подругу она, не подумав, что из-за неё предстала не в лучшем свете. — Ой, да брось… Не хотела она. Ну конечно, — возразил Драко. Открывать ей глаза не его забота, но это отличный шанс немного продвинуться в собственных целях. — О том, что младшая Уизли на дух не переносит Браун и считает её пустышкой, за последний месяц только ленивый не высказался. Эта сплетня устарела настолько, что скоро войдёт в историю Хогвартса. Драко, как и всегда, оказался прав. Стоило признать предвзятое отношение Джинни к девушке Рона, но сейчас Гермиона, по-видимому, больше всего хотела, чтобы сплетня о расставании как можно скорее перестала быть у всех на слуху. Хороший выход из положения. Только вот не слишком удачный — он ничего не исправлял. А неприятные воспоминания слишком часто становятся причиной будущих конфликтов. Драко специально решил опустить упоминание Поттера, чтобы направить возникшую на уроке зельеварения женскую обиду в нужном русле. Если Грейнджер не раскусит манёвра, то её обязательно постигнет судьба Браун. Над общением с той, кто может без зазрения совести вмешиваться в чужие отношения, стоило задуматься. Может, давней дружбе это и не повредит, а вот вечные подозрения и ощущение недосказанности будут всплывать при каждой встрече. Некогда посеянное зерно сомнений порой куда опаснее прямых слов. — И если у тебя далеко идущие планы на рыжее недоразумение, — продолжил он, — то я бы на твоём месте крепко задумался. — Иди ты к чёрту! Я не собираюсь слушать от тебя гадости про своих друзей, — разворачиваясь в сторону портрета Полной Дамы, бросила Гермиона, будто и не почувствовала в его словах вполне обоснованного предостережения. Естественно, она не станет делиться с ним мыслями. Куда лучше поплакаться в жилетку Поттера. — Готов поспорить, что она поступит с тобой так же, когда ты окажешься на месте Браун и чем-то не угодишь «благородному» семейству Уизли. Ну, либо твой возлюбленный рыжий будет и дальше таким же олухом, что не сумеет объясниться в критической ситуации. Например, как сейчас. А в том, что всё именно так и будет, Драко не сомневался. — Можешь говорить что хочешь, но Джинни не станет так поступать со мной. — Да неужели? — ядовито произнёс он. — А это не по её вине сейчас Браун будет всю ночь обливать слезами подушку, а ты стала посмешищем для всей школы? Потому что тайно вздыхать по кому-то — это одно дело, а просить лучшую подругу о помощи избавиться от соперницы и поспособствовать закрутить роман с её братцем — это совсем другое. Вся напускная непреклонность и убеждённость в своей правоте вмиг слетела с лица Гермионы, осыпаясь прахом к его ногам. Горькая правда лучше сладкой лжи — так утверждают многие. Но почему-то именно сейчас Драко хотелось затолкать свои слова обратно себе в глотку. Лучше бы она пребывала в иллюзиях ещё немного. — Этого не было! — резко оборачиваясь, возмутилась Гермиона. — Я не просила её об этом. — А это уже никому неважно. Новость успела разнестись и приняла ту форму, которая была для неё предпочтительна. Драко опять говорил правду, но, сбитая с толку, она никак не могла понять, что он пытался ей объяснить. Естественно. Ведь это он куда лучше осведомлён тем, как обычно расползаются коварные слухи и лживые сплетни, — это его природная стихия. Не Гриффиндора с его неотразимым благородством и чистыми помыслами. — О-о-о, кажется, ты не понимаешь, — протянул он. — Сейчас попытаюсь объяснить, как это работает. Гермиона насторожилась, но было видно, что она готова выслушать. Впервые он чувствовал её внимание. Не брошенное вскользь, будто он что-то мерзкое, попавшееся на её пути, что принято обходить или в крайнем случае небрежно отбросить ногой, а то, что могло заинтриговать или хотя бы пополнить чем-то её саму — будь то навык или знания. — Ну, например, представь на мгновение, что кто-то сходил к Дамблдору и сдал всеми любимого профессора Флитвика, который отпустил всех с занятия. Он же такой хороший. Его все обожают. — Драко прервался, дождавшись, когда она хотя бы кивнёт. — Вокруг царит возмущение среди обрадованных когда-то учеников, неразбериха. И тут ты стоишь, вся такая «ни при чём». И так оно и есть, но чисто гипотетически кто-то внезапно указывает пальцем на тебя. Ну а ты же действительно не в курсе! И вот ты начинаешь убеждать всех, что не ходила никуда и ничего не сообщала. Мучительное осознание постепенно отражалось на лице Гермионы, что дало ему возможность продолжить: — Так вот в этом и суть, Грейнджер. Неважно, сколько раз ты будешь талдычить всем вокруг, что не просила Уизли об этом. Первое, что подумал хогвартский улей, — именно то, что вы с ней сговорились. Эту лавину завтра закрепят распухшие красные от слёз глаза Браун, и ты уже ничего никому не докажешь. Тут важно первое впечатление от ситуации. И даже если тебе удастся кого-то переубедить, то чувство, что все вокруг всё ещё считают тебя всеобщей предательницей, останется. Браун хоть и не слишком умная, но, как выражается большинство, «приторно сладкая». Так что она, скорее, «миленькая», что ли, в глазах большинства парней. Эдакая наивная девочка с вечными очаровательными прозвищами типа «Бон-Бон». Она многим нравится, а вы с младшей Уизли теперь на её фоне как две гарпии, обидевшие несчастную малышку. Уверен, пол-Хогвартса теперь будет утешать её и кидать испепеляющие взгляды на вас. Дрогнувшие плечи Гермионы будто сжались, и её фигура сделалась ещё тоньше. Похоже, последние слова оказались лишними или попали точно в цель. Может, она и сама думала об этом, а Драко так удачно высказался, но послышавшийся вслед за этим короткий всхлип разбудил в нём чувство сожаления. Он не хотел причинять ей ещё больше боли, чем та, что требовалась для поддержания легенды, существовавшей годами для его отца, а теперь уже и для Тёмного Лорда, но что-то всё равно надломилось. Чистокровный наследник древнего рода влюбился в грязнокровку. Этого не объяснить ни Пожирателям, в чьих рядах он состоял, ни портретам предков, которыми были увешаны все стены Малфой-мэнора, ни себе. Как и когда это произошло — загадка без ответа. Просто так случилось — как необъяснимый человечеству феномен. — Рон не олух! — вместо возражений зачем-то выкрикнула Гермиона. Вероятно, доводы Драко насчёт Джинни всё же возымели эффект. — Он просто растерялся! «Боже. Как банально», — усмехаясь про себя, подумал он, не став слушать. Сейчас ему больше всего хотелось отбросить прочь все мерзкие мысли о не соприкосновении их непреодолимо разных миров и насладиться воспоминаниями о том, насколько притягательна она всегда для него была, но недоступна — как первая вечерняя звезда, загоравшаяся на небосводе. И всё это так предсказуемо, что временами зубы сводило, будто после горячего чая хлебнул чего-то ледяного. Естественно, Гермиона, как и любая влюблённая девушка, не захочет видеть в Уизли что-то плохое. Этап излишней идеализации пройдёт нескоро. Но благо Драко всегда отличался терпением и в состоянии подождать столько, сколько потребуется.