Две тысячи километров

На дворе конец сентября, а лето все никак не хотело отпускать Магнолию. По прогнозам передавали, что еще как минимум недели две температура не будет опускаться ниже двадцати градусов, а дожди и ветра не планируют пока посещать эту часть страны. Многие только рады такому климату, но находились и те, которым для полного драматизма не хватало стук капель по стеклу, сырости, туманности и играющей где-то на фоне заунывной мелодии. И, кажется, Люси сейчас попадала под вторую категорию людей, только вместо молящего голоса артиста и шороха листьев ей нужен был чистый рок и разрезающая небо гроза. Но за окном щебетали птицы и ярко светило солнце. В последнее время нервозность и тревожность стали ее лучшими друзьями. Хартфилия могла не спать, не есть или же переедать, быть подавленной чаще обычного и выглядеть так, словно ее только что вытянули с того света. Казалось, девушка не знала причин такого состояния, но где-то там, в душе, она все понимала. Люси была растеряна. Люси была на грани. Она сама сравнивала себя с заядлым алкоголиком, которого всего трясло от желания выпить. Ее трясло так же, но вовсе не от потребности удовлетворить свою зависимость, а от…себя? В глаза ярко врезался солнечный луч, из-за чего Хартфилия не видела надписей на доске. Она прикрылась рукой и продолжила писать, хотя все же стоило попросить кого-нибудь задвинуть шторы или же сделать это самой. Однако у студентки было чувство, что если она отвлечется хотя бы на миг, то тут же потеряет всю концентрацию. Благодаря учебе она забывала о проблемах, не думала о них, не копалась в себе, смеялась в стенах университета, общалась, чувствовала себя относительно нормально и просто жила. Ровно до того момента, как она оставалась наедине с собой. «Все будет хорошо», «я справлюсь» — каждый раз шептала себе девушка, сжимая в руке третью кружку кофе, пока внутри все затягивалось в тугой узел щемящей тоски. Вчера Люси не стала пересылать сообщение Стингу и решила просто попросить его о встрече. Но он не отвечал и в университете отсутствовал. Тот «ошибочный» тоже никак не отреагировал на извинения за ее невнимательность, и девушка только усмехалась комичности ее положения. Впрочем, о последнем она забыла той же ночью, а все внимание направила на другой объект своих переживаний. Для себя Хартфилия установила, что повторно просить Эвклифа не будет и, если получит отворот-поворот, то так тому и быть. Бегать за ним она не собиралась. Даже ее нужда в крепких мужских объятиях могла отойти на второй план и не разрушать гордость Люси окончательно. Внезапный звонок, сообщающий о перерыве между парами, был оглушительным для Люси, отчего она вздрогнула. Вместе с ним аудитория словно ожила: студенты зашевелились, зашумели, начали выходить из помещения, громко разговаривать. Девушке казалось, что до этого она будто была в вакууме, где не слышала и не видела ничего, кроме гулкого голоса профессора и написанных белым мелом букв. Помотав головой, она откинулась на спинку стула и вытянула руки — запястья и пальцы болели от сильного нажатия на ручку и быстрых записей. Хартфилия прикрыла глаза и вздохнула. Ей бы сейчас выпить чай с жасмином и спать пойти (бессонная ночь давала о себе знать), а не выжимать из себя остатки сил, сидя здесь, на парах. Она устала. Банально вымоталась и потерялась. С каждым днем ее все сильнее засасывало в какую-то глубину отчаяния и безысходности, бездна тянула к ней свои щупальца, обволакивала, цепляла, притягивалась магнитом. С каждым днем становилось сложнее сдержаться и не дать ей поглотить себя. Люси чувствовала, будто она находится на краю пропасти, где один единственный шаг является решительным. Впереди, прямо перед ней — неминуемая гибель. Позади — таинственное, но обнадеживающее будущее. Люси безумно хотела отступить назад: колени тряслись, сводило ноги, кончики пальцев на руках покалывало, а дыхание сбивалось из-за липкого страха. Хартфилия не могла сделать шаг назад из-за невероятной тяжести во всем теле. Ее тянуло вперед. Из раздумий выдернула вибрация телефона в кармане джинсов. Сначала студентка даже не поняла, что произошло, а затем, возникла первая мысль — Стинг. Просто взять и проигнорировать ее он не мог, Люси знала. А значит, в этот раз написал действительно он. В голове всплыла вчерашняя ситуация с ошибочным номером, но девушка тут же отодвинула этот момент на задний план и достала смартфон. Во второй раз подобная ситуация точно не повторится — девушка несколько раз проверила получателя, перед тем как отправить сообщение. Однако и на этот раз Люси ошиблась. Это был не Стинг. И даже не мобильный оператор. Неизвестный номер. 8:47 Да все окей! С каждым случается) Общение по SMS — вот это действительно редкость. Хартфилия выругалась про себя, в то же время удивляясь ответу этого неизвестного. «Опять он мне все ожидания портит!». Она отложила телефон, не собираясь отвечать ему или ей. И пускай ее любовь к старым добрым смс-кам была задета, Люси не видела смысла доказывать обратное. Но следующее, такое же неожиданное сообщение, заставило ее переосмыслить свое решение. Неизвестный номер. 8:49 Письмо, кстати, чувственное, даже меня задело. Аж интересно стало, как у вас все дальше сложится. Хартфилия мгновенно вспыхнула, вновь перечитывая строки. «Надо же, до чего разговорчивый попался!» Снова раздался звонок к началу новой пары, студенты опять засуетились, усаживаясь на свои места, зашуршали тетрадями, а Люси, пригнувшись за спиной сидящего впереди одногруппника, не зная почему, принялась печатать ответ. Она думала: «Ну и зачем тебе это?» И сама себе же отвечала: «А что такого?» Люси. 8:52 Не тебе одному, между прочим. Неизвестный номер. 8:52 Оу, все настолько запущенно? Люси. 8:54 Ну, могло быть и хуже) Хартфилия чертыхалась, когда «шкаф», закрывающий ее от преподавателя, смещался в сторону и открывал на нее и телефон в руках хороший вид, а затем девушка убирала смартфон в сторону и с усердием принималась срисовывать с доски схему. Вечно недовольный, ворчливый, не принимающий новые технологии, старик Макаров сухо рассказывал материал, нервно расхаживал по аудитории. Он всегда ругал студентов за неприемлемый внешний вид (сам всегда был одет в такой же древний, как и он, костюм), заваливал на зачетах и терпеть не мог нецензурную речь. А еще неповиновение. Поэтому Люси, да и не только она, вся сжалась, будто стараясь стать меньше, лишь бы не натыкаться на него взглядом. Несмотря на то, что Макаров чуть ли не рассыпался в старческий прах, влияние в университете он имел значительное. Неизвестный номер.9:00 А почему именно SMS, если не секрет? Не проще было бы извиниться при встрече? Люси. 9:02 А это являлось частью плана по привлечению его внимания: D Провального, кстати Неизвестный номер.9:03 Так значит байки про хитроумность и коварность женщин были правдивы?.. Неизвестный номер. 9:03 Почему провального? Люси.9:04 Никакого коварства не было и в помине! Люси.9:04 Вместо того письма я решила все-таки просто попросить его о встрече. Пока тишина. Неизвестный номер. 9:06 Наверняка он просто спит. Я бы тоже не отказался. «Надеюсь» — Люси слегка улыбнулась, сжимая корпус в руке. Неожиданное общение помогло ей немного отвлечься и не позволить разрушающим мыслям завладеть сознанием. На какое-то время стало даже легко. Стягивающие грудь тиски ослабли, давая возможность дышать глубже, но затем, когда Хартфилия убрала мобильник в сумку и осмотрелась вокруг, путы затянулись с новой силой. Мимолетное ощущение свободы исчезло. Невидимые веревки сдавливали тело. *** — Хэй, Люси, чем ты занимаешься на этих выходных? — спросила Леви, расхаживая вместе с подругой между стеллажами. Студентка мысленно возобновила свой недельный список дел, в котором в графе «выходные» жирным было выделено лишь одно слово: «выспаться». Последнее она и озвучила. — Отлично, значит, после двух свободна? — Думаю, да, — Люси с интересом взглянула на засиявшую вдруг Макгарден. — А что? Казалось, еще немного, и она начнет прыгать от радости. — В субботу в Городской галерее будет проходить выставка работ Гастона Бонье! * Представляешь? — выкрикнула она. О да. Выставки, Франция, тонна сыра, шитье, дизайн одежды, книги — вот основной список, благодаря которому можно создать образ Леви Макгарден. А если добавить к нему сияющие глаза, растянувшиеся на все лицо в улыбке губы, возбужденность, волнение и легкую неопрятность, то перед вами предстала бы не просто Леви Макгарден, но еще и приставучая, энергичная, участвующая во всех конкурсах и олимпиадах и до жути любимая старая добрая подруга Люси Хартфилии. — Мы просто обязаны туда пойти, понимаешь? Нет, ты действительно понимаешь, Лю? Это же Гастон Боннье, черт его побери! Да как бы мне не сдохнуть от волнения прямо сейчас! — последнюю реплику она произнесла так эмоционально, что все стоящие рядом с ней книги повалились на пол от ее активной жестикуляции. — Тише-тише, Леви, успокойся, а то разнесешь тут все, — шикнула на нее девушка, принимаясь подбирать учебники. Удивительно, что библиотекарь еще не прибежал на шум. — Я не успокоюсь, пока ты не пообещаешь мне пойти туда вместе со мной, — уперлась она, а Люси усмехнулась от комичного вида подруги — понятие строгости никак не подходило той, как бы Макгарден не старалась. Слишком уж на хомячка похожа. — Люси, я серьезно! — А я и не собиралась отказываться, — улыбнулась она. — Тем более, если мы пойдем после двух. Нахмуренность сразу же пропала с круглого милого лица, и студентка неверующе взглянула на Хартфилию. — Правда? Ты не шутишь? — Конечно! Боюсь даже представить, что со мной случится, если я не пойду на выставку, — засмеялась блондинка, а в следующий миг чуть не упала от неожиданных и крепких объятий подруги. — Спасибо тебе! Люси обняла ее в ответ. Взяв нужные учебники из библиотеки для предстоящего проекта, девушки отправились в следующую аудиторию. Занятие начнется минут через десять, а потому можно было и не торопиться, спокойно идти по коридору. Так вышло, что Леви и Люси учились на тех же факультетах в одном университете, и при этом ничуть не жалели об этом. Самое удивительное, что они не шли друг за другом, просто потому что являлись друзьями и обязаны были быть рядом всю жизнь, вовсе нет. Леви увлекалась шитьем с детства, на каждый день рождения своими руками создавая куклу или другую вещь и даря родителям и близким. Она продавала свои модели, придумывала коллекцию одежды, принималась за ее исполнение, мечтала, читала, знала о мире моды практически все, по крайней мере больше Люси. Леви горела этим. Шитье и рисование были для нее уже не просто хобби, а той областью, в которой она по-настоящему разбиралась и хотела развиваться дальше. У Хартфилии же все сложилось немного иначе. Как и подруга, она являлась достаточно творческой личностью, желающей найти выход своим идеям и чувствам. Люси терпеть не могла чертить, но обожала выплескивать свою душу вместе с красками. Она не любила кроить, но питала страсть к созданию новых образов и интерьера. Ей не нравились автобиографические книги известных модельеров, зато фэнтези и антиутопии могли быть прочитаны за один вечер и ночь. Хартфилия не видела себя нигде, кроме факультета дизайна, потому что при выборе профессии отталкивалась от своих умений. Однако было кое-что еще, что волновало девушку. Люси любила писать. В тайне, немного, несерьезно, так, ради развлечения. Вот только таких исписанных забавы ради толстых тетрадей накопилось приличная стопка, в то время как история искусств не хотела восприниматься ни в какую. — Как думаешь, Джувия, пойдет с нами в Галерею? — спросила Макгарден, подпирая стенку напротив аудитории. — Если только у них с Греем не запланировано свидание, — со смешком ответила первокурсница. — Что-что, а парень стоит на первом месте. — Это точно, — улыбнулась Леви. — До сих пор не понимаю, как она… Девушка не смогла договорить, от чего-то застыв на месте и широко раскрыв глаза. Она вдруг встрепенулась и замямлила, переводила взгляд то на Люси, то на что-то за ее спиной и обратно, словно пытаясь таким способом о чем-то ей сообщить. Хартфилия нахмурилась, и, прежде чем Леви успела открыть рот, обернулась. Сердце ухнуло куда-то вниз и не собиралось возвращаться обратно, а пальцы невольно сжались в кулаки, тем самым сдерживая дрожь. Голубые, чертовски привлекательные, манящие глаза смотрели, не отрываясь, прямо на нее. По ровному выражению лица трудно было понять, то ли он абсолютно спокоен, то ли решительно настроен, то ли вообще старается контролировать свою злость и не сорваться. За годы знакомства Люси так и не научилась полностью распознавать его эмоции, из-за чего не раз досадно закусывала губу. Стинг выглядел уверенно, стойко держался и излучал какую-то особую, свойственную только ему энергию. И Люси вдруг вспомнила, почему в него влюбилась. Он излучал силу — то, чего ей не хватало. — Здравствуй, Люси. Студентка только благодаря какому-то чуду смогла поприветствовать Эвклифа в ответ так, чтобы ее голос не дрогнул. Хартфилия натянулась, как струна, напряженно ожидая дальнейшие действия парня и гадая, с какой именно целью он подошел к ней — послать куда подальше, высказав все в лицо, или же дать ей второй шанс. Нутром она чувствовала верный ответ, потому что знала Стинга еще с подростковой юности. Он не тот, кто будет играться с человеком, плевать на его настроение и строить из себя гадкого и подлого парня. Он честно выскажет ей все, Люси знала это. Но разум продолжал ей подкидывать раздражающее «а если». Словно заметив настрой девушки, Стинг сам расслабился и добродушно посмотрел на нее: — Предлагаю все обсудить за ужином в кафе. Часов в шесть, договорились? Она слабо кивнула, незаметно выдыхая. Кажется, не все так плохо. Теперь у нее есть шанс, настоящий и не призрачный. — Договорились. *** Нацу Драгнил — человек с шилом в одном месте — никогда не любил однообразие. С детства он занимался спортом, объезжал родной город вдоль и поперек в поисках новых и интересных мест, рисовал, создавал собственные игры, от скуки учился итальянскому и поднимал на уши всех друзей. Каждый раз, когда его будние дни становились скучными и одинаковыми, он обязательно записывался на какое-нибудь пробное занятие, вспоминал свои старые хобби или составлял план путешествий. Обычный день Драгнила включал в себя учебу, общение с друзьями и родными, подработку, выполнение студенческих обязанностей, просмотр сериала и по возможности изучение какой-либо новой информации. В последнее время парень начал понимать, что ему не хватает новых ощущений, чувств, эмоций. Хотелось чего-то, что представлялось ему неизвестным, непонятным. Но конкретно понять свои желания у Нацу не получалось, и он решил подождать какое-то время. Возможно, это был лишь мимолетный порыв и не более. Однако через неделю Нацу наткнулся на гитариста в переходе, и в этот же день в его голове словно что-то щелкнуло. Спокойная музыка обволакивала, эхом отражаясь от стен, хриплый и глубокий голос мужчины отлично сочетался с гитарной мелодией. Инструмент в грубых на вид руках был потрепанным, со следами от стикеров и слезшей краской. Но песня… Песня была волшебной. И тогда, стоя в переходе напротив музыканта и сжимая в руке бумажную купюру, Нацу принял решение. Прогуливаясь по Харгеону очередным пасмурным вечером, Драгнил наслаждался каждым мгновением, каждым невысоким зданием, тишиной, прохладой ветра и каждым прохожим, непохожим на другого, такого же уникального, со своей историей и опытом, со своими мыслями и чувствами. Нацу гулял недалеко от своего района и ощущал кожей редкие капли только начинающегося дождя. Парень улыбался, смотрел на хмурое небо и чувствовал саму Жизнь. Сколько Драгнил себя помнил, он никогда не придерживался позиции «мир серый, люди злые, а сам я ничтожество». В нем бурлила энергия и бесконечная любовь к окружающим, он умел прощать и не сдаваться, он был уверен в наличии Души у человека и признавал право на ошибку. Нет людей жестоких и бессердечных. Есть только глубоко несчастные и потерянные. Нет абсолютного добра и зла. В каждом живут оба этих полярных явления с каким-то одним доминирующим. Нацу жил по своим установкам и пользовался любой подвернувшейся возможностью. Он чувствовал себя чертовым главным героем фильма о секрете жизненного успеха. И ему нравилось это чувство. *** Небольшая музыкальная студия «Miracles» располагалась в центре города, рядом с главной площадью и недалеко от милой и уютной кофейни, в которую Драгнил любил время от времени заглядывать. Вывеска мерцала и переливалась оранжево-желтым светом, манила к себе, бросаясь в глаза, выделялась крупными буквами. В этой студии не записывались известные личности, истории как таковой у нее еще нет — она была создана относительно недавно. Но Нацу все равно решил прийти на свое первое занятие именно сюда. Парень знал девушку, которая помимо организации звукозаписи давала уроки игры на гитаре, а плюс ко всему еще и являлась основательницей «Miracles». И Драгнил был твердо уверен в ее мастерстве, потому что сам не единожды видел, какая магия творилась вокруг его знакомой, когда та пробегалась по струнам и брала первый аккорд. В студии было безумно тепло, пахло кофе и еще чем-то пряным и вкусным. У входа, за столом, уткнувшись в компьютер, сидела девушка, которая, едва завидев его, приветливо улыбнулась и кивнула. — Здравствуйте, у вас запись? — спросила она, оглядев парня с ног до головы. Большие карие глаза по-доброму смотрели на него. — Не совсем, у меня урок с Мирой… Мираджейн. — Ох, точно, меня предупреждали. Подождите немного, она сейчас придет, — ответила Лаки, если верить ее бейджику на груди, и что-то кликнула компьютерной мышью. Драгнил уселся на одном из мягких диванов и огляделся. Помещение имело бежево-коричневые тона, на стенах висели какие-то абстрактные картины (несмотря на умение рисовать, в искусстве парень не разбирался), по углам стояли цветы, из соседней комнаты раздавались звуки ударной установки. В сочетании оттенков, в расположенной у окна кофемашине, в аккуратном рисунке на маленьком столике у дивана — во всем этом парень видел свою давнюю подругу, Миру. Каждая деталь говорила о вкусе и характере Мираджейн, о том, что это место действительно принадлежало ей, о том, что она знает свое дело. И осознание реализованной мечты хорошо знакомого Нацу человека приятным теплом разливалось по сердцу. Доносившиеся из коридора звуки шагов заставили его вынырнуть из своих мыслей и обернуться. Навстречу, притягательно виляя бедрами, шла высокая блондинка, что широко улыбалась и протягивала для объятий руки при виде друга. — Нацу! Как же я рада тебя видеть! Драгнил поспешно встал с места и крепко обнял подругу. — Что, как только узнал о моем бизнесе, так сразу решил воспользоваться возможностью бесплатной услуги на правах дружбы, а? — засмеялась Штраус, хитро сверкнув голубыми глазами. — О, нет, дорогая, я здесь исключительно в качестве ученика, боготворящего твое творчество, — усмехнулся он в ответ, отстраняясь. — Льстишь, Драгнил, еще как льстишь, — Мира схватила его за руки и открыто заглянула ему в лицо. — Но, несмотря на все, я так соскучилась по твоей наглой мордахе, что готова всего тебя затискать, ей-богу. — Имей в виду, если задушишь меня, то потеряешь своего главного фаната, — хохотнул парень. Девушка громко рассмеялась и вновь обняла его. Штраус пахла точно так же, как и ее студия, только ко всему этому чарующему аромату прибавлялся еще и запах ее шампуня. Спустя только лет она не потеряла своего очарования, шарма и стала более сияющей, радостной. Она по-настоящему раскрылась. — Я счастлив видеть тебя такой сияющей, — тихо проговорил Нацу, не расцепляя рук. — Моя жизнь значительно поменялась за это время. Я надеюсь, что у тебя тоже все хорошо. — С этого момента все стало еще лучше. Мира испустила смешок и слегка потрепала его по волосам, как раньше. — В этом я сомневаюсь, милый, потому что отныне ты являешься учеником Мираджейн Штраус. Нацу саркастично изогнул бровь. — Я пришел в логово самого дьявола? Коварная улыбка на красивых губах послужила ему ответом. Imagine dragons — Radioactive (guitar) Стройная идеально-черная гитара аккуратно легла в бледные руки. Тонкие пальцы быстро забегали по струнам, создавая красивую и хорошо знакомую мелодию. Сейчас, держа в руках инструмент, отдаваясь любимому делу, Мира была нереально прекрасна. Она мягко улыбалась, бережно водила подушечками пальцев по грифелю и с каждым аккордом все глубже и глубже погружалась в свой мир, волшебный и далекий. Штраус умела создавать особую атмосферу, творила какую-то чертову магию и даровала воодушевление. Глядя на нее, слушая мелодичный звук, становилось до одури легко, спокойно, казалось, под чарующую музыку можно забыться, на мгновение замереть и не дышать. Нацу впитывал образ подруги, гитарные аккорды и поистине вдохновляющий настрой. Его вдруг стало разрывать от желания сыграть что-либо точно так же прямо сейчас и, наоборот, продолжать молча сидеть, наслаждаться и не разрушать новую вселенную, созданную прямо на глазах. Но музыка уже прекратилась, оставляя после себя приятный осадок в виде частиц того самого волшебства. — Это так, для собственного разогрева, — тихо и с улыбкой произнесла девушка. — С тобой будем разучивать более легкую песню, конечно же. Драгнил выдохнул, осознавая, что все это время почти не дышал. — Мира, ты просто чудо, — сказал он. Руки так и чесались попробовать самим создать нечто похожее. — Приятно слышать, — хихикнула Штраус, подсаживаясь к нему с гитарой. — Что ж, а теперь начнем. Парень с готовностью кивнул. *** Люси даже не стала уточнять, в каком именно месте состоится встреча, потому что была уверена на все сто в том, что Эвклиф придет именно сюда. Кафе, которым заправляла молодая семья, являлось значащим в их отношениях, символичным. Здесь они познакомились, впервые разделили одну пиалу мороженого на двоих, начали встречаться, впервые поругались, а затем помирились и здесь же хотели расставить все по местам. Хартфилия пришла первой и заметно нервничала, выпивая вторую чашку кофе. Биска, уловив ее настроение, поняла, в чем дело и пожелала удачи, чему Люси была крайне благодарна. Ей нужна была поддержка, но получить ее она могла только от самой себя. Ну, и возможно от карамельного капучино, любовно сделанного руками профессионала. Девушка смотрела на время, выглядывала в окно, сверлила дырку на входной дверью и открыто паниковала. Затея объясниться перед своим бывшим вдруг стала казаться безумно глупой, стены когда-то любимого заведения начали давить, посетители напрягать, а собственное поведение вызывало идиотскую улыбку, ибо Люси прекрасно понимала, что ведет себя, как полная дура. «Дожили, Хартфилия, так страдать из-за парня…». Мысли только ухудшали положение, отчего студентка помотала головой, прогоняя их, и попыталась сделать глубокий вздох. Стинг ведь еще даже не пришел, а она уже потихоньку зарабатывает себе инсульт. «Да и чего я так волнуюсь, в самом деле? Ну подумаешь, откажет, ничего страшного ведь не случиться. Мир не рухнет, а я… а я переживу это». Люси боялась и сомневалась. Но дело было не в возможном провале попытки вновь построить отношения, а чем-то другом. Что-то подсказывало ей, что все ее действия были абсолютно неправильными, и эта мысль противно жужжала прямо над ухом, пытаясь привлечь к себе внимание. Однако Хартфилия только раздраженно махнула рукой, в упор ничего не замечая. В этот момент дверь снова открылась и в помещение вошел высокий парень. Он огляделся, а затем, приметив знакомую светловолосую макушку, двинулся по направлению к ней. Девушка, что до этого смотрела в одну точку, вздрогнула, когда перед ней возникло знакомое лицо. — Давно ждешь? — спросил Стинг, снимая легкую куртку и усаживаясь напротив. — А…нет, недавно пришла, — запнулась студентка, неосознанно сжимая пустую чашку в руках сильнее — сидела она здесь вот уже как двадцать минут. Эвклиф отметил про себя эту деталь, но разумно промолчал. — Я бы не отказался сейчас от кофе. А ты что будешь? — Я, пожалуй, возьму еще один капучино, — пробормотала она, опустив взгляд вниз. Кофейные разводы на фарфоровом дне казались ей куда интереснее. К их столику подошла Биска, с улыбкой приняла заказ и задорно подмигнула девушке. Люси было некомфортно. Она чувствовала изучающий взгляд парня и не могла сама посмотреть на него. Какая-то неведомая сила тянула ее вниз, крепко вцепившись в тело когтями, противно шипела на ухо, скалила зубы и подначивала ее уйти отсюда. Сорваться с места и бежать, бежать, бежать. Лишь бы не чувствовать этой давящей напряженности, что с каждой секундой становилась все невыносимее. «Ну же, Хартфилия, соберись. Это не трудно. В конце концов, ты ведь так тщательно продумывала слова!» И в этот момент ее настигло осознание. Словно ушат холодной воды вылили, честное слово. Люси понятия не имела, что хотела сказать. Все извинения и просьбы выветрились из ее головы, оставили только большой клубок из запутанных мыслей. Люси окончательно растерялась. — Послушай, я… — начала она, пытаясь сделать хоть что-то. — Я написала тебе, чтобы встретиться, поговорить и разобраться во всем, потому что между нами есть некая недосказанность. Однако сейчас я в полной растерянности и даже не знаю, что сказать. Она не поднимала головы, рассматривая свои сцепленные в замок руки. Стинг молчал. Студентка ожидала услышать в ответ хоть что-то, но только не пугающую тишину. Ей хотелось, чтобы Эвклиф потрепал ее по волосам, улыбнулся ласково, сказал, какая она глупая и что все ее страхи и сомнения лишь выдумки. Чтобы успокоил и уверил в своей любви к ней. Чтобы просто был рядом. Прикосновение чужой теплой ладони к нее заставило девушку встрепенуться и поднять глаза. На лице парня не было злости или раздражения. От него веяло спокойствием и уверенностью, добротой и заботой. Он не давил на ее, а терпеливо ждал. — Расслабься, Люси. Это всего лишь я, — тепло усмехнулся он. — Расскажи, что тебя беспокоит. Его волосы имели красивый пшеничный оттенок, прям как у Хартфилии. Они пахли лавандой, а на ощупь были очень мягкими. Люси любила зарываться в них пальцами, массажировать его голову и целовать в щеку, в левую, где находилась россыпь маленьких родинок. У Стинга были тонкие и гладкие губы, довольно длинные светлые ресницы и чарующе красивые голубые глаза. Он покупал ей цветы каждые две недели и нередко позировал для ее картин. Люси внезапно вспомнила все их вместе проведенные дни, вкус его фирменной пасты и теплые объятия. В ее памяти не всплывали те последние моменты перед расставанием, когда девушка чуть ли не каждый день ходила недовольной, раздраженной и озлобленной. Она забыла главную причину из разрыва и собиралась вновь прыгнуть в тот же омут с головой. — Я хочу, чтобы все стало прежним, Стинг, — выпалила Хартфилия, сжимая его руку. — Мне тебя не хватает. Она крепко держала его ладонь и внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь различить каждую эмоцию парня. Она ожидала, что он поймет и простит. Утешит и прижмет к себе. Вновь окутает своей любовью. Но она ошибалась. — Нет, Люси, — покачал головой Эвклиф. — Это не так. То неведомое опять вцепилось в нее мертвой хваткой, не позволяя нормально дышать. — Что? Но… — Послушай, — Стинг подался к ней вперед, уже двумя руками обхватывая ее кисти. — Я помню, какой ты была раньше и как вела себя незадолго до того, как мы… разошлись. Ты поступила правильно, порвав со мной, поэтому не стоит пытаться вернуть все обратно. Это будет ошибкой. Люси ошарашено смотрела на него, не веря сказанным словам. Погодите, хотите сказать, что это конец? — Я не понимаю, о чем ты, — дрожащим от напряжения голосом проговорила она. — Хочешь сказать, что у тебя уже нет чувств ко мне? Эвклиф покачал отрицательно головой. — Не совсем так. Знаешь, — вздохнул он, собираясь с мыслями. Ему было так же трудно, как и ей. — Я был по уши влюблен в тебя и не могу сказать, что теперь у меня не осталось никаких следов от моей влюбленности, наоборот. Я дорожу тобой и ценю все наши общие моменты, правда. Мне было больно отпускать тебя, но я понимал, что это необходимо. А знаешь почему? Потому что мы уже не любили. Мы уже не были счастливы, Люси. Стинг смотрел на нее обеспокоенно, не убирая руки, не пытаясь отстраниться. Он хотел донести до девушки все, что ощущал и чувствовал сам, а потому не врал. Он выглядел таким искренним и взволнованным, таким далеким. Осознание того, что с каждой минутой парень отдаляется от нее все дальше, больно резануло по сердцу. Не так все должно было быть, определенно не так. — Пожалуйста, пойми, что нам стоит отпустить все это. Я слишком сильно любил тебя, чтобы позволить тебе вновь причинить себе страдания. Ты не получишь от меня желаемого, Люси. Потому что… потому что, я не тот, кто тебе сможет помочь. — Что ты имеешь в виду? — просипела она, не в силах говорить громче. В груди будто зияла огромная дыра, что разрасталась все больше, заполняя собой ее душу. Она больше не могла делать людей счастливыми, не могла быть любимой и желанной. Хартфилия приблизилась к краю пропасти на один маленький шаг. — С тобой происходит что-то не то. Я заметил, как ты начала меняться, но не придал этому значения, о чем сейчас жалею. Тебе не нужны эти отношения, слышишь? Тебе нужно свое собственное Я, которое, похоже, было потеряно. Тебе следует помочь самой себе, разобраться во всем и решить проблему. Не я являюсь твоим спасательным жилетом, Люси, а ты сама. Та мысль, что противно жужжала над ухом, вдруг приобрела более четкие очертания и активней стала долбиться в сознание девушки. Перед глазами пронеслись все последние жизненные события, большая часть которых заставляла ее молча бить подушку, давиться слезами и слепо верить в хорошее. Хартфилия не понимала, что с ней происходит, в упор старалась не замечать негатив, обходить его стороной, но, как назло, все возвращалось к ней в двойном размере, с размаху давая пощечину. Она терпела и боролась. Она не сдавалась. Однако в этот миг, под внимательным взглядом голубых глаз, ее чаша терпения и личной боли была почти наполнена до краев. Одна капля, один шаг, одно незначительное событие, и Люси полетит вниз, в темноту. Довольно шаткое положение, не находите? Вот и девушка считала так же, криво усмехаясь и не сопротивляясь атакам внутренних демонов. Сил уже не было. Она почувствовала, как в кармане завибрировал телефон, но все внимание было направлено только на ее сцепленные со Стингом руки, которые еще какое-то мгновение назад не были такими холодными и грубыми. Неизвестный номер. 18:25 Ну что, он ответил на твое сообщение?