Их клятва

Мишель лежал в холле приюта и истошно кричал, корчась от ужасной боли. - Хотел сбежать, проклятый мальчишка?! Решил, что за пределами приюта и вдали от меня лучше будет? Я говорила это раньше и скажу сейчас: от меня вы не уйдете! Голос Мадам бил по ушам Мишеля не слабее молотков. Казалось, что голос у нее стал в тысячу раз громче, и кричала она непосредственно в уши. Из ушей пошла кровь, отчего мальчик закричал еще сильнее. Далее по списку у женщины всегда были глаза. Он могла повлиять и на них, заставляя увидеть ослепительный свет, который больно резал по глазам. И ты даже закрыть их не мог из-за ее воли. Мальчик перевернулся на спину и сжал зубы, терпя этот свет и эту боль. Из глазниц тонкой струйкой тоже пошла кровь. А далее тело окутывал огонь. Мальчик корчился, сворачивался, катался по полу от ужасной агонии, что пронзило все его тело и разум. Он уже не мог контролировать свои крики и плач. Такое мучение продолжалось около часа. Мадам уже ушла, а Мишель продолжал лежать на полу, оглушенный и ослепленный. Давно Мадам так не наказывала. Но даже от этого ты не умрешь. Через несколько дней души обычно восстанавливались, снова слыша и видя. Тело горело, в ушах звенело, глаза болели, но даже в такое время Мишель вспоминал вчерашний вечер и слова Владимира. Все… Мишель согласен на ежедневные муки, лишь бы не чувствовать эту пустоту и осознавать то, что ты снова существуешь без какой-либо цели. Волочить свое пустое жалкое существование – ужасно. И лучше жить муками и болью, чем вообще никак. - Катерина, ты была права… Иметь связь с живым человеком – это больно. — сидя рядом с девушкой, сказал Мишель. Он рассказал ей обо всем, что с ним и Владимиром случилось. Мальчик уже восстановился. На это ушло четыре дня. - Мишель, я понимаю, ты к нему привязался, и он тебе дорог, - она грустно улыбнулась и погладила его по голове, - но будет лучше, если он забудет о тебе и о времени проведенное с тобой. - Почему? Это обязательно, чтобы… - мальчику и подумать о таком было страшно. – Чтобы он забыл меня, это обязательно? - Мишель, - девушка стала серьезнее, - поверь, ты ему также дорог. Мальчик отрицательно покачал головой. Уже нет. - Когда ты восстанавливался, я в окно видела, что этот парень приходил к нам каждый день и каждый вечер. Он долго сидел и ждал тебя. Я даже услышала, как он репетировал свои извинения перед тобой. Мишель не верил, но и одновременно хотел, чтобы это оказалось правдой. - Но почему он должен забывать меня? - Мы заблудшие души, Мишель. Мы никогда не попадем ни в Рай, ни в Ад. И не важно, закончим мы свое дело или наши останки сожгут – мы всегда будем между небом и землей, - Катерина печально вздохнула. – И я не знаю, почему так. А Владимир – человек. Он уже привязался к тебе и считает тебя дорогим человеком. Со временем он состарится и умрет. И не смотри на меня так, каждый человек умирает! И вот он умрет, а ты останешься. И его душа будет неупокоенной. Он не уйдет туда, куда ему суждено. Владимир останется здесь, с тобой. - Но ведь это хорошо! Мы будем вместе целую вечность! Это же здорово, - воскликнул мальчик, не понимая печали Катерины. - Нет, Мишель, - резко отрезала девушка. – Владимир – не заблудшая душа. Если в течении сорока дней он не уйдет туда, куда ему суждено – он просто-напросто исчезнет. - Ты… ты врешь, Катерина! – мальчик вскочил. В его глазах читались страх и смятение. – Он мой друг! Он не забудет меня! Мы с ним всегда будем вместе! Даже узнав, что я мертв, он все равно приходил ко мне! Я ему нужен так же, как и он мне! Мальчик выбежал из кладовки. Он побежал на балкон. Эта ночь была спокойная, тихая, ясная. Он стоял на балконе и дышал. Дышал полной грудью, дышал так, будто он жив. Он вглядывался во тьму, вглядывался в ворота, надеясь, что скоро придет Владимир, и они смогут поговорить, как раньше. Эти четыре дня показались мальчику вечностью, и он жалел, что эту вечность потратил не на своего друга. Он знал, что скажет парню. Знал, что сделает. И все же в глубине души он боялся, что Володя его не простит и возненавидит. Но даже так… Пусть парень знает, что его друг все равно его ценит, дорожит им и… любит! Любит так, как никогда и никого не любило это мальчишеское и уже мертвое сердце. - Мишель! Слух уловил родной и до боли знакомый голос. Внизу стоял парень и смотрел на мальчика. - Владимир! – Мальчик замер на несколько секунд. Он ждал Владимира, но и подумать не мог, что они вновь так скоро встретятся. Мишель свободно спрыгнул с балкона, сразу подбежал к парню и обнял его. – Прости меня! Я… я не хотел тебе врать, я боялся тебя потерять. Даже если… ты меня сейчас ненавидишь, знай – ты навсегда останешься моим другом! – на одном дыхании выпалил мальчик, не желая отпускать этого теплого и родного человека. Он не хотел плакать, но слезы сами катились по его щекам. Мишель обнимал парня, наслаждаясь его теплом и его жизнью. Володя удивился, но внимательно выслушал мальчика и улыбнулся. Он обнял ребенка в ответ, с силой прижимая к себе. Он счастлив, что может к нему прикоснуться, обнять его, вытереть слезы с щек. - Мишель, и ты меня прости. Прости за те слова. Я так не думаю, - парень обнимал мальчика и гладил его по волосам. – Мне повезло, что я встретил тебя. Ты – восьмое чудо света. И я ни за что не нарушу нашей клятвы – я всегда буду с тобой и никогда тебя не брошу. Парень отодвинул от себя мальчика, посмотрел в мокрые и уже счастливые глаза, на эту легкую и светлую улыбку. Володя не удержался и поцеловал Мишеля в лоб, чувствуя всю ту же холодную температуру. Они еще несколько минут стояли и обнимались. Но вскоре сила Мишеля начинала уходить. Видимо от того наказания он не до конца отошел, иначе бы смог еще продержаться в материальном состоянии. Они оба сели на землю и откинулись спинами на дерево. - Не пропадай больше так, - заметил после долгого молчания Володя. – Я уже испугался и начал думать, что с тобой что-то случилось. - Хорошо, не пропаду, - заверил мальчик. - А что случилось? - Мадам… наказала меня. - Мишель не хотел об этом говорить, но и врать он тоже больше не желал. - Мадам? Кто это? И мальчик рассказал Владимиру все, что творится в этом доме. И почему он пропал на несколько дней. Конечно, в красках он не расписывал наказания и пытки, но описал достаточно, чтобы парень понял и осознал, что даже после смерти приходится нелегко. - Кошмар… И сколько вы уже так живете? - Не знаю. Я сбился со счета. Это был конец девятнадцатого века. - Одно слово – долго, - хмуро подвел итог парень. – Неужели нет никаких способов, чтобы выйти за этот барьер? - Не знаю. Я попробую спросить завтра у Катерины – вдруг она знает. - Если она знает, пойдешь тогда со мной на ярмарку? – с задором спросил Володя. - С удовольствием! Мишель положил голову на плечо Владимиру. И так в тишине они просидели до поздней ночи. Никто не хотел говорить, желая лишь насладиться присутствием друг друга. В какой-то момент Мишель достал дудку и начал играть. Эта мелодия понравилось Володе больше всех из тех, что играл ему мальчик. Она была очень мелодичной и спокойной. От ее звука будто исходил свет и в душе отражался теплом и уютом. Было ощущение, что они находятся на собственном островке, где друзья счастливы, и где нет ни боли, ни страха, ни пустоты, ни одиночества. Только они, только тепло, только свет. Под эту мелодию Володя быстро уснул. И Мишель неустанно смотрел на него и охранял его сон, терпеливо дожидаясь утра, за которым последует вечер. Вечер и ночь – это их время. И никто не смеет в него вмешиваться: ни Мадам, ни законы, ни правила, ни сама жизнь…