Рабство - не приговор

      – Эй, ребёнок, всю жизнь проспишь, – хихикнул Джексон, с тихим стуком ставя тарелки на столик перед диваном, на котором скрутился парень, во сне натягивая одеяло до подбородка.       Феликс завозился, сморщил нос, потянулся и застыл, видимо, вспомнив, где находится. Он быстро вскинул голову, встречаясь с изучающим и насмешливым взглядом.       – Ой, я уснул, да? Простите, пожалуйста, гос… Джек, – затараторил парень, подскакивая и сгибаясь в низком поклоне. От резкого подъёма закружилась голова и он чуть не упал, хватаясь за подлокотник дивана, – простите…       – Успокойся, горе луковое. Садись и ешь, пока не остыло, – мужчина видел, что мальчишка вовсе обессилен. Это вновь вызывало злость на прежнего хозяина и желание показать, что даже будучи рабом можно жить вполне сносно.       – Э-это мне? – Феликс сел и с сомнением посмотрел на тарелку, которая стояла ближе к нему: не холодная каша, которой один из предыдущих хозяинов кормил собак и его заодно, не хлеб и вода, которые приносил последний господин, а горячая паста, от которой изумительно пахнет, и даже кусочки мяса присутствуют.       – Ну, а кому? Кушай, а то ты совсем никакой, – Джексон уже уверенно доедал свою порцию, внимательно следя за растерянным парнем.       – Спасибо. – Феликс с каждым мгновением всё больше удивлялся поступкам нового владельца. Не может же всё быть так радужно.       План на вечер уже был намечен и Джек только отправил парня искупаться, выдав свою чистую одежду, которая, естественно, была большой, но смотрелась довольно мило и прикрывала все чужие следы на бледном теле, которые так резали глаз.       Мужчина видел, что парень всё ещё боится поднимать глаза, говорить или ступить лишний шаг. А ещё – явно ждёт подвоха. Что его изобьют, стоит только допустить малейшую оплошность, а то и просто так, без причины.       – Едем в магазин и в парикмахерскую. Приведём тебя в порядок.       Феликс только покорно кивнул и потопал следом к машине.       В супермаркете Джек старался немного расшевелить мальчика, спрашивая, что он хочет или какой цвет больше предпочитает, но в ответ либо сухие короткие ответы, либо невнятное бормотание.       Давать мастеру указание коротко стричь он не стал, размышляя, что длинные белокурые локоны очень подходили выразительному лицу Феликса. Зачем вообще рабу марафет? Мужчина и сам не мог дать ответа на этот вопрос, но хотел порадовать, что ли. Показать, что мальчишка – не животное.       В итоге, в зеркало смотрелся уже довольно симпатичный юноша со стильной укладкой и длиной, которую вполне можно было собрать в хвостик. Красиво и удобно.       Он с таким восхищением рассматривал своё отражение, что даже забыл опустить глаза, что было Джеку на руку. Взгляд жадно скользил по лицу, цепляя всё новые и новые детали. Например, россыпь веснушек на носу или щеках, длинные ресницы, маленькую родинку на подбородке. Чёрт, парнишке с такой внешностью и впрямь не посчастливилось оказаться проданным в рабство.       Но в глазах, за поволокой интереса и изучения, пряталась какая-то скрытая сила, что жила в этом тоненьком и хрупком теле. Словно стержень, который своей стойкостью поддерживает и не даёт порваться последней ниточке мужества. Несмотря на всю покорность и покладистость, внутри есть какой-то огонёк смелости.       Встретившись взглядом в зеркале с хозяином и испугавшись, Феликс вновь извинился и уткнулся носом в пол, что начинало уже немного раздражать мужчину.       По приезде домой, он остановил парня посреди гостиной, бросив сумки на пороге, и немного грубовато поднял его рукой за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.       – Не опускай глаза в пол, малыш, смотри перед собой. На меня смотри, – даже при наличии стали в голосе, чувствовалась мягкость, которой Джек старался не напугать мальчика. Доверие ведь тоже нужно заслужить. А делать это кнутом мужчина не намерен, – я не собираюсь тебя бить, насиловать или принуждать. Ты должен понимать свою роль и обязанности, уважать меня и бояться, но не настолько, чтобы молчать, кивать и извиняться. Да, я твой хозяин, но не изверг. Я хочу общаться с тобой, как с человеком, а не хомячком. Это понятно?       Феликс только с округлившимися глазами слушал мужчину и впитывал каждое слово. Ему нравился новый владелец. Его внешность, голос, то, с какой нежностью он смотрит, говорит или трогает. Но это напускное. Парень знает, что так часто всё начинается, а закончится жестокостью и насилием, когда терпение хозяина сойдёт на «нет». Или раб просто надоест. Всегда так происходит. Без исключений.       Но, если требуется начать всё с таких условий, то он не против. Никогда не любил рассматривать свои ноги вместо окружающего мира.       Парень кивает и смотрит прямо в глаза, принимая указания.       – Прекрасно. Идём разбирать покупки.       Признаться, такой цепкий и открытый взгляд немного… смущает. Да, именно смущает. Джексон никогда не считал себя мягкотелым, добрым или ласковым человеком, но ощущая, с какой силой глядит на него этот паренёк, то внутри что-то дребезжит и волнуется, словно задевая неизведанные участки души.       – Расскажи мне, откуда ты сам, и что за необычный акцент я слышу в твоих словах? – начинает Джек, когда они заносят на кухню объёмные пакеты и раскладывают по полочкам продукты.       – Эм, это австралийский. Когда мне было десять, то меня забрали из довольно бедной деревни. Я почти ничего не помню, но иногда снятся старые места…       Мужчина снова проникается грубым голосом и слушает. Пусть звучит он немного скомкано и неуверенно, но довольно приятно, когда это не простое «хорошо» или «простите».        «Ага, в питомнике воспитан, точно».       – Завтра я ещё побуду с тобой, покажу всё, а с понедельника буду работать. Твоя задача, для начала, поддерживать порядок и встречать меня с ужином, – мальчик слушает внимательно, кивает, а после – закусывает губу и опускает голову, начиная дёргать подол футболки, – Феликс? Что не так?       – Я… Я довольно плохо умею готовить, Джек. Меня почти не пускали на кухню, потому я даже с ножом плохо управляюсь. Простите.       – Вот, скотина, даже об этом соврал в объявлении, – бурчит себе под нос Джексон, – ладно, завтра научу некоторым вещам и оставлю основные рецепты. А что на счёт электрики? Умеешь чинить? – вспоминает он остальные пункты анкеты.       – Нет…       «Про секс хоть не соврал, мудила?!» – остаётся не озвученным. Ему ни к чему ответ, а парню лишний стресс.       Похоже, придётся обучать и приручать самостоятельно. Может оно и к лучшему. Назад он Феликса не отдаст. Это уж точно.