Feel the morning on my face

       Клаус сидел на диване, в своей дорогой мертвой гостиной. Он наблюдал пустоту, сложив руки у лица. Он думал, размышлял, боялся — но чего? — Она в порядке? — Вдруг спросил он, прерывая убивающую тишину. Деймон присел напротив, отхлебнул виски и грустно ухмыльнулся. — После того, что ты сделал? — Сальваторе помотал головой, мол, какой ты, первородный вампир, способный убить меня одним только движением, придурок. — Она будет в порядке, но что насчет тебя, Клаус? — Деймон видел, что Никлаус проклинает и убивает сам себя. Бесконечный, кровавый, жестокий бой с самим собой, происходящий лишь в голове у этого психопата. Он не знал, что ему делать. — Я в порядке, — Деймон осмотрел мужчину с ног до головы. — Да, я вижу. — Таким напряженным он его еще не видел. Он знает его несколько веков, но чтоб Клаус был настолько растерянным. — Вампирская кровь ее не берет, — По тому, как Клаус поднял взгляд и поспешил спрятать глаза, Сальваторе понял, что тот знает в чем дело. — Почему? — Спроси у своего брата. Деймон вспомнил ужасную картину, с полуживой Кэролайн, которая лежала на полу, полностью в крови. Она умирала, и никто не собирался ее спасать. Сальваторе присел к ней, поднял голову и заглянул в глаза. — Стефан… — Его младший брат стоял, взирая как он разваливается на части от страха. Потрошитель не был бесчувственным, был мудаком, но не бесчувственным. Он любил смерть, любил мучить и убивать свои жертвы. Одно он не любил — отпускать их. — Кэролайн, смотри на меня… — Девушка не была способна и на это. Вампир просто потерянно осматривался и искал что-то, что могло бы помочь ей… Но единственный, кто был способен спасти ее, — тот, кто все это и сделал. — Она всего лишь жалкий человечишка, брат. Ты сильнее, чем они. Они — никто. — Прошло не так много времени, чтобы ты успел забыть, что ты тоже однажды был человеком. — Это было отстойно. — У тебя не было выбора, Стефан. — Да, а у нее есть. Кэролайн открыла глаза. Она не подумала ни о чем, когда оказалась в своей комнате, в кровати. Ведь таких дней было много. Все моменты, проведенные в этом месте длятся вечность. Только когда она Форбс попыталась встать, вспомнила, что случилось. А точнее, что сделал Клаус в тот момент, когда она отказалась отвечать на его вопросы и истерично засмеялась. Право, всем кажется, что она сходит с ума. Возможно, так и есть. Возможно, она сумасшедшая и у нее правда едет крыша, и все ее слова ни о чем ином, кроме того, что творилось в ее голове. Боль ломила все тело и Кэролайн не могла позволить себе обычный шаг. Она медленно, опираясь на стены, дошла до зеркала и осмотрела себя. Кровь Стефана затянула разорванную шею, но шрам затянуть не в силах. Она должна была заплакать, но ей нельзя позволить Клаусу сломать себя. Просто нельзя. Он монстр. Больше ничего хорошего она в нем не видела. Ну, она думала так каждый раз, когда его не было рядом, так что насколько это достоверный вывод — неизвестно. — Как только мне представится возможно, я убью его, — Кэролайн уверенно процедила сквозь зубы. Девушка, используя стену в качестве опоры, прошла по длинному коридору, и спустилась в гостиную. Клаус слегка наклонил голову в ее сторону, но не взглянул. Он должен быть жестоким и бесчувственным, ему совершенно все равно на нее. Но смотреть на то, что он сделал с ее хрупким, человеческим телом… Это разрывало его изнутри. Он виновато прятал глаза, всеми силами сдерживая страх и облегчение, натягивая очень явное безразличие. — Ты как? — В порядке. — Помотала головой, скривив лицо. Мол, будто могло быть по-другому. — Что ты имела ввиду?.. — Спросил Деймон, желая убедиться, что он не прав. — Давина мертва. — Вошел Энзо с нерадостной новостью, явно спешивший сюда со всех ног. Дыхание мертвеца все еще переводилось и он очень удивился, увидев Кэролайн. — Что случилось? Деймон? — Клауса явно поразила весть о Давине, ведьме, которая спрятала его домик смерти от людей. Отныне они не защищены. Ответ пришел раньше, чем блондинка его озвучила. Она в принципе и не собиралась. — Клаус, — Вдруг Кэролайн обратилась к нему, медленно передвигаясь, выпрямляясь и поднимая подбородок. Ей было сложно и адская боль пожирала изнутри, но внешне… Внешне она абсолютно никаких признаков не подала. — Скажи мне, почему ты скрываешься в этом доме, так далеко за городом? — Он не смотрел на нее. Старался не смотреть. Он был зол на происходящее, и ему было страшно. Впервые ему было так страшно. — Встань. — Первородный поднял на нее глаза, подняв брови. Серьезно? Я же альфа, я тут король, это моя территория, как ты смеешь?.. И скользнул взглядом на ее шею. Он встал, теперь не отрывая взгляда от ее голубых. Они такие странные… Его внутренний Клаус не мог не ликовать от того, сколько чувств выдают эти глаза. — Потому что ты в бегах… — Это не твое дело. — Ты устроил у себя в подвале кормушку, бесконечную. Поэтому ты не убил ни одну из своих жертв — чтобы через несколько тысячелетий залечь на дно и не подохнуть от жажды. — Она светилась изнутри. С каждым словом ее осеняло все больше и больше. Он эгоист, который пытается спасти свою древнюю шкуру. — Кэролайн. — Не перебивай меня. — Словно гром с ясного неба, рявкнула она, заставив кровь мертвецов стыть в венах. — Не смей говорить ни слова, понятно? — Она не боялась его. Не боялась. Никогда не боялась. Он смотрел на нее, и ему становилось страшно. Она только что оправилась от того, что он сделал, и она повторяет ту же самую ошибку. Ошибку? Она взяла быка за рога, Майклсон. Теперь не она твоя жертва, а ты ее. Хотя нет… Это случилось тогда, когда ты впустил ее в сердце. В свое мертвое, по-другому бьющееся сердце. Когда она стала твоей слабостью и на каждый ее учащенный пульс, ты вскакивал как собачонка на человека за окном. И самое страшное — неважно чем ему придется пожертвовать, он спасет ее. Он защитит ее. Он не оставит ее. И он больше не сможет без нее. — Чем ты насолил ведьмам? Они нашли Давину Клэр и сейчас сюда направляется как минимум десяток самых могущественных ведьм во вселенной. — Кэролайн не могла не радоваться его скорой кончине. — Энзо, бери вампиров и сваливай отсюда. Так далеко, насколько это возможно, — Сент-Джон прикусил губу. Это единственный верный вариант — исчезнуть по собственной воле, разъехаться по городам и не заниматься подобной чертовщиной — помощью преступника в сверхъестественном мире. — Энзо. — Одним взглядом Клаус угрожал своему другу, что если он только двинется, то придется сорвать голову с плеч. Но Форбс резко влепила пощечину первородному. Тот не сделал никакого другого движения, а его «подданный» ушел предупреждать всех о срочной эвакуации. — Деймон, тебе тоже стоит идти. — Сальваторе улыбнулся, совершенно все понимая. Он помахал ручкой древнему другу… Он видит его в последний раз. Они остались вдвоем в опустевшей, мрачной гостиной. Над особняком сгущались темные тучи. Клаус знал, что уйти не сможет. Он прожигал взглядом Кэролайн, и был готов броситься ей в ноги, умоляя о прощении. Но она никогда не злилась на него. Вампиры входили из дома, оглядываясь на Майклсона, кивая ему в знак благодарности и прощания, и оказывались свидетелями страшного события. Гром был таким громким и четким, что казалось его слышали и по всему космосу, даже не напрягаясь. Энзо остановился, ожидая, что скажет девушка. Кэролайн подошла, нежно потянула его за шею к себе и коснулась губами его щеки. Вампир грустно улыбнулся, запомнил ее яркие локоны, ее милую улыбку и вышел. Клаус стоял в том же положении. Дождь полил, как из ведра. Заведенные машины было невозможно услышать. Они остались наедине. Только вдвоем. Слушать раскаты грома и громкую тишину. — Почему ты не уходишь? Кэролайн подняла глаза, грустно взглянула на него. Ничего не говорила. Она не хотела уходить. Коленки стали подгибаться, но девушка вросла в пол. Стояла твердо, смотрела прямо в него и видела его прекрасным. Он совершал множество ошибок, жертвовал другими, был мудаком… Самым ужасным существом на планете… Но он был таким другим рядом с ней. Его взгляд, его мертвое сердце, его мысли и прикосновения… — Это была не Давина… — Сказал Клаус, ухмыляясь. — Почему я сразу не понял… — Он оттаял, его голос дрожал. Все, что он строил веками — рухнуло. Из-за того, что он позволил себе слабость. Девушка подошла к нему, заглянула в лицо и прижала руку к его груди. — Ты натворил слишком много дел, милый… — Они и тебя убьют, ты же понимаешь это? — Он не думал о себе. Он волновался о ней. — Не важно, на чьей ты стороне. Они сожгут это место дотла. — Кэролайн кивнула. — Уходи. — Нет. — Нежно, тихо, потеряв все надежды, прошептала она. — Кэролайн, — резко сказал он. — Я проиграл. — По его щеке сползла слеза, он не хотел тянуть ее за собой. В полный мрак… В вечность мрака. — Я должен выполнить свое обещание, а ты должна принять выигрыш. Ты можешь уйти. Ты должна уйти. — Клаус… — Я бы сделал то, что должен был, если бы ты проиграла. — Сказал он, чувствуя, как не только мир за пределами дома сыпется, но и как распадается он сам… Внутри него настоящее крушение, все трещит по швам, он ломается. — Я не хочу провести остаток своей вечности с человеком. Кэролайн засмеялась, сквозь слезы и рыдания вырывались наружу. — Ну почему ты такой идиот, Никлаус?.. Не могло быть таких совпадений. Он заплакал. Он упал на колени и обнял Кэролайн. Девушка держалась. Должна держаться. Она должна держаться. Она должна держаться. Она должна держаться…