Feel the morning on my face

       — Боже мой, я уже думал, что мне придется провести с вами остаток вечности! — Облегченно выдохнул Стефан, увидев в конце туннеля свет. Яркий свет, предвещающий покой, радость и вообще все святое. — Ну ладно, Кэролайн, тебя еще может бы выдержал, но его… Он даже безумца заново с ума сведет, поверь мне, — Клаус поднял брови, Кэролайн посмеялась, мысленно подумав, что так оно и есть. Сальваторе просунул руку, застыл в проеме, предвкушая теплые солнечные лучи. Он так долго ждал этого момента! Закрыл глаза, переступил порог в реальный мир из мира тьмы и пустоты, в бесконечных муках с Майклсоном. А когда открыл, то вскрикнул, закатил глаза и зашел обратно. — Хотя знаешь, Клаус, ты не такая уж плохая компания. — И я рад тебя видеть, братец, — Деймон улыбнулся. — А вы, знаете, что если вы выйдете, то земля тут же расколется на два полушария? — Все не так плохо, но вы вдвоем точно умрете, — Поправил друг Сент-Джон, искоса глянув на вампира. Клауса и Кэролайн посвятили в курс дела, и те с ужасом осознали, что выходить им точно не стоит. Ведьмы витают по всему городку, выжидая, когда злобный первородной покинет убежище, и как только он это сделает, он тут же будет пронзен на провал. — Они задействовали своих предков, Ник, — Энзо сделал вид, что считает по пальцам. — Теперь их тут… одна, две, три… тысячи. Две сотни тысячи. — Никто тебя не учил не переходить дорогу ведьмам? — Возразила Кэролайн. — А что насчет меня? — Ты маяк, по которому они его и отследили, — Сказал Стефан, вырывая из рук брата бутылку бурбона. — И по магическим соображением, ты сейчас просто напросто не сможешь находиться далеко от него. — Ее привязанность к нему ничто иное, как пророчество. Проклятье, судьба, написанная обозленными, жаждущими мести ведьмами. Никогда не обходится без жертв… И Клаус заслужил это. Кому не знать! Любой, кто когда-либо слышал это имя, понимает, какой он мудак и что лучше ему на глаза не попадаться. Никто и не попадется, в связи с тем, что ему всю свою жизнь придется прятаться. — Нужно найти ведьму, которая сможет заново наложить заклятие невидимости, — Сказал Майклсон старому другу, на что тот кивнул. — Тогда мы пока вернемся, — Кэролайн устало опустила плечи и тяжело вздохнула. — В туннеле есть бункер. Я знал, что однажды он пригодится. А вы, поторопитесь с поисками ведьмы. — У меня есть одна идея, — Подумал Деймон, посмотрев на Форбс. Она улыбнулась, понимая о ком идет речь. О девушке с идеально смуглым цветом кожи, с приятными, волнистыми волосами, с большими, шоколадными, проницательными глазами… О ведьме из рода Беннет, об одной из самых могущественных ведьм… Но в первую очередь, о лучшей подруге Кэролайн, с которой они уже пару лет в ссоре. Конечно, если бы Бонни обратилась к ней за помощью, она бы помогла ей, не раздумывая. Но ответит ли ей тем же Беннет? — Но нам нужно выехать прямо сейчас, чтобы застать ее до того, как она улетит в Париж. Пока, блондинка и странный тип, смотря на которого всегда становится жутко. Несмотря на то, что Клаус — ужаснейшее, могущественное существо, с ним общаются так же, как с обычным человеком. Он многим отличается… Но видимо, и общего у него с людьми немало. Форбс не отдавала себе отчета, она открыто пялилась, размышляя о нем. — О чем ты думаешь? Он заметил ее пристальный взгляд… Стало неловко. Она держалась за рукав, и старалась оставаться как можно ближе. Теперь было несколько страшнее, ведь Стефана тут больше нет. На ее месте, доверять хотя бы одному из них — огромная ошибка. Но видимо, девушка чувствовала, что несмотря ни на что, Никлаус защитит ее. Мое любимое выражение, и ужаснейший стереотип об хороших отношениях, который испортит мне жизнь, наивность и вера в то, что злодей меняется ради кого-то: «Защитит от всех, кроме самого себя». — Ни о чем. — Солгала она тому, кто чуял лжеца за милю. Клаус остановился, осмотрелся, и ткнул в темноту. Перед ними открылась дверь, маскированная под кирпичи и предстала небольшая комната. После того, как Майклсон зажег свечу, Кэролайн заметила еще две комнаты. Ванная и спальня. — А ты подготовился. — Тут нет человеческой еды. Холодильник сверху донизу наполнен кровью, — Он стрельнул в девушку взглядом, хотя понимал, что это ее не напугает. Почему-то Клаус подумал о том, что не он больше главный садист преступного, сверхъестественного мира. Он дал слабину и дурацкий, смазливый Сальваторе его обыграл. Хотя… Судя по тому, кого она выбирает, хоть и неосознанно, хуже все равно Клаус. — Твой эгоизм тоже никуда не делся. — По всем углам они зажгли свечи, которых тут была, кажется тонна, и Форбс снова упала на диван, опуская голову на его спинку. Клаус посмотрел на нее… Она такая другая… Они очень похожи внешне, но все равно это абсолютно разные люди… И все же, тут именно Кэролайн. Но Клаус не умеет любить… Даже если будет хотеть этого всем сердцем. Майклсон сел рядом, все еще не сводя взгляда с ее шелковых локонов, с ее пышных ресниц, с ее пухлых, бледноватых губ. Она была красивой… Но Кэролайн в тысячи раз лучше. Может быть, это наблюдение сможет переступить порог, когда Клаус отставляет одержимость и меняется ради кого-то, не пытаясь изменить его для себя. Но какова вероятность того, что первородный гибрид с четкими установками в своей голове даст хоть малейший сбой? Но что, если она — тот самый вирус, который, проникнув под кожу, сломает всю систему и повернет ее в абсолютно иное русло? Все это сказки, а между тем, Клаус — реальный монстр, который уже порядком проголодался… И зачем ему древняя кровь, если перед ним сосуд с настоящей, свежей, сладкой… Он механически потянулся к ней, откидывая прядь ее волос назад. Кэролайн замерла, смотря в его загипнотизированные глаза. — Что ты делаешь? Резко спросила она шепотом, и парень встретился с ней взглядом. Ей стало страшно и она вспомнила, кто в самом деле перед ней. Но и потому что она имела представление о человеке перед собой, она не боялась происходящего. Дурацкий парадокс, который появляется везде, где есть Майклсон. — Сходи в душ, — Приказал он, отворачиваясь. Девушка понимала, что сейчас он постепенно теряет над собой контроль. Это было страшно… Он был тем, кто умел держать себя в руках лучше других, и сейчас он терял самого себя. Кэролайн взяла его лицо пальцами и повернула к себе. — Ты можешь бороться с этим, — Он удивленно посмотрел на нее, и в голове промелькнула мысль, что за бессмертная, умалишенная девушка. — Я знаю, что можешь. — Она была уверена в своих словах, и сердце стучало твердо. И как бы он не хотел насолить ей, опровергнуть ее слова, она была права. И небесно голубые глаза, поразившие его в эту самую секунду, выбили его из колеи, не позволяя себе лишнего. — Могу, — Подтвердил он, перехватывая ее запястье. — Но вопрос в том, хочу ли я. — Хочешь. — Не думая, ответила девушка. Человек, глупый, наивный, юный… И столкнувшийся с самым ужасным, с чем можно столкнуться в ее раннем возрасте. Ему стало жаль ее… Когда-то давно, у него все было куда проще. У него на уме были только развлечения, выживания и его семья. Он был счастлив, как никогда. И всегда он будет вспоминать начало, хоть будет клясться, что это было слишком давно и он ничего не помнит. Он не сможет забыть те времена, когда он был обычным человеком с будничными заботами и простыми радостями. Клаус смотрел на нее и вспоминал то, что клялся сам себе забыть, но еще живое сердце всегда воспроизводило это, как любимый фильм. — Я хочу совершенно другого. — А я не хочу детей, знаешь ли, — Она отвернулась от него, хмыкнув. Клаус посмеялся, и поцеловал ее в щеку, затем, не заметив сопротивления, продолжил. В такие моменты он ощущал себя слабым и беззащитным, но одновременно властным и могущественным. Она была полностью в его власти, и он сам отдавался ей же полностью. — Скажи мне нет, и я прекращу, — Вдруг прошептал он блондинке, которая была уже вся мокрая ниже пояса. И вдруг эти слова сразили ее наповал. — Скажи да, и я продолжу. Девушка прикусила губу. Ни да, ни нет она сказать не могла. Но после минуты тишины, его просто поцеловала. Он знал ответ, но хотел услышать это… А разве это важно, когда происходит такое? Клаус снял с нее одежду, и она осталась в одном кружевном белье. Похожая на ангела, что вообще не по его части, ведь он предпочитает ад раю. Однако, иногда можно сделать исключение, не правда ли? Никогда он не видел ее настолько красивой. При тусклом свете идиотских свеч, романтично, конечно, но ему хотелось видеть ее полностью. Девушка не понимала, что творится в его голове, когда он осматривает ее так… Слабая улыбка, сверкающие от чего-то глаза, нежнейшие прикосновения, медленные, и манящие. В его капкан она всегда плыла добровольно. А Клаус просто смотрел на нее, как на произведение искусства. — И даже в комнате, полной изящных картин и всяческих художественных соображений, я бы все еще смотрел на тебя, — Он издал такую писательскую фразу и Кэролайн посмеялась. Заигрывать он умел, но таким древним способом… Руки проникали под последние нити почтиодежды, ведь бюстгальтер нельзя назвать одеждой, тискали ее аккуратную грудь, его горячие поцелуи скользили по ее бархатной коже, от самой макушки, до запретного места. Что тут запрещенного? Ему можно все. Пальцами он ласкал ее, и проникал внутрь, глазами наблюдал за ее реакцией, сладкими, тихими стонами наслаждения. Девушка плавно двигалась в такт его движениям, доставляя ему небывалое удовольствие. Аккуратно войдя в нее, он думал о том, как бы сделать занятие любовью приятным для нее. Он был предельно осторожен в этот раз, полностью не отдавая отчета своим мыслям. Ему нравилось угождать ей… Ему нравился ее голос, когда она была полностью в его руках, ее пальчики, которые медленно, периодично и глубоко впечатывались в его плечи, ему нравились ее волосы, красиво раскинутые на старинном, дорогом диване. Она этого стоила. Уж кто-кто, а она стоила всего, что когда либо имел Клаус. — Я не всегда понимаю, что делаю, — Сказал он, после того, как она нежно опустила свою голову на его грудь, и стала выводить пальцами какие-то непонятные узоры по его телу. Она слушала его внимательно, осознавая, что не ошиблась в нем. Он был придурком, который не знал настоящего чувства, и делал все неправильное, что отдаляло его от цели. — Я боюсь, что однажды я снова обижу тебя. — Кэролайн замедлила свои плавные движения и сбросила милую улыбку, слегка настораживаясь. — Я боюсь сделать тебе больно. Я хочу, чтобы ты ушла, и больше мы никогда не встречались, — Он коснулся губами ее лба. — Но понимаю, что не смогу отпустить тебя. У тебя был шанс, и ты его упустила. А я не из тех, кто дает вторых… — Каялся он, обрекая любимую на вечные муки. — И я боюсь, что не смогу оставить тебя человеком и потерять однажды. — Если ты повторишь все то же самое вновь, — Она имела ввиду предыдущую историю, по чьим следам он и собирался идти, потому что по-другому не умеет. — То ты потеряешь меня в любом случае. Вне зависимости от того, в каком обличье я буду, Клаус, — Она грустно улыбнулась. — И я верю, что ты сможешь меня отпустить, если я захочу уйти. Он ее не отпустит. Он знал этого, и боялся, что может предпринять все возможное, чтобы не допустить этого. Энзо и Деймон ехали в направлении к дому Беннет, и Энзо думал об их не очень хорошем прошлом. Он не был уверен, что она станет помогать. Во-первых, потому что об этом придет просить человек, пытавшийся убить ее однажды… ну ладно, дважды, во-вторых, потому что это помощь человеку, который убил половину ее друзей, и пытался избавиться от остатка. — Я знаю о чем ты думаешь, — Деймон посмотрел на друга, прервал его из бесконечных раздумий. — Она не оставит ее в беде. Ты же тоже беспокоишься не о Клаусе, — Сальваторе хмыкнул, потому что убедился в своей правоте, когда взгляд Энзо скользнул в бок. — Тебе плевать, что будет с этим ублюдком. Ей она поможет, но что насчет него… Это другой разговор. — Она сможет? — Я тебя уверяю, нет ни единой вещи во вселенной, чего не сможет Бонни Беннет. — Деймон знал о чем говорил, и знал, почему Энзо боится встречи и не вдавливает из-за этого педаль в пол. Пытался скрыть правду, но ведь он не единственный хранитель произошедшего.