Feel the morning on my face

       Когда ведьма Беннет открыла дверь и увидела на пороге двух вампиров, она не могла не удивиться. Она же давно завязала с магией и сверхъестественными существами. От своей сущности сбежать нельзя. — Вам нужна моя помощь? — Она не впускала их в дом, но позволила войти в сад и расположиться в беседке. Ведьма не была столь гостеприимной, потому что давно усвоила урок, что это ни к чему хорошему не приводит. Сальваторе отвлекался на все посторонние шумы и предметы, давая обсудить проблему Энзо и Бонни. Они так пристально смотрели друг другу в глаза, что было заметно — они ни слова друг друга не услышали, они представляли себя в различных позах, обнаженными на кровати. А может и на этом столе, черт бы их побрал. — Чем быстрее ты нам ее окажешь, тем быстрее я оставлю вас с Сент-Джоном наедине, чтобы вы опробовали камасутру во всей красе. Бонни закатила глаза, привыкшая к подобным высказываниям старого друга. Но то, что он просил казалось невероятным. Как они вообще смогли осмелиться и придти просить помощи для такого ужасного существа? — И вы просите меня помочь Клаусу Майклсону, который перерезал половину нашего города и убил моих друзей? — Она с недоверием смотрела на них, не понимая, шутят они или сошли с ума. — Видите калитку? Идите отсюда. — Мы тут не из-за Клауса, — Энзо резко вставил. Хотя, наверное, стоило это делать Деймону, чтобы не вызвать такой мимолетный гневный взгляд ведьмы. Она может воспламенить его, и это ей ничего не будет стоить. Но это было глупым, всего лишь секундной ухмылкой в голове Сальваторе. На самом деле Бонни не была ревнивой. — Кэролайн. Она сейчас с ним, и он не собирается ее отпускать, пока не будет уверен, что его шкура в безопасности.  — Ну и нюх же у нее на извращенцев, — Искренне возмутилась она, прикрывая ладонью лицо. Конечно, она поможет. Она не может оставить подругу, хоть и бывшую, в смертельной опасности. — Ладно, хорошо. — После нескольких минут разговоров и спора, наконец она подвела итоги. — Я могу помочь ей, но ему я помогать не собираюсь. — А кого-то это смущало? По-моему все поэтому здесь и находятся — чтобы спасти Кэролайн. На Клауса абсолютно все плевать хотели, кроме самой Кэролайн. — Привет, — Удивленно открыла дверь девушка с длинными, темными локонами, с интересом осматривая друга, которого не видела уже целую вечность. Стефан был рад встретиться с ней. Она изменилась лишь чуточку — повзрослела, стала более серьезной. Он любил ее юность, ее свежесть, ее невинность и беззащитность. Но затем ему пришлось принять ужасный факт того, что все, за что он влюбился — его собственные иллюзии, связанные с бешеной влюбленностью в Кэтрин. — Не ожидала тебя увидеть. — Да, я тоже, — Сказал он, будто не он стоял на ее пороге. — Можно войти? — Это плохая идея… — Девушка не думая ответила, но затем пригласила вампира внутрь. А дом изменился. Вроде все осталось таким же, тот же диван и телевизор, та же книжная полка и кухонные тумбы, тот же холодильник и те картины на стене вверх по лестнице. Он даже окунулся на пару лет обратно, в то время, когда он еще ощущал себя мальчишкой, глупо влюбленным в обычную, 17-летнюю Елену Гилберт. Но магниты уже были заменены с глупых на «городские», на полках стояло больше классической литературы, и по телевизору играли более серьезные шоу. В кухне стоял приятный запах еды, она научилась готовить… Сколько раз он пытался обучить ее хоть какому-то рецепту, но она была бесконечно безнадежной. Ее духи… Она сменила парфюм. Она больше не пахла шоколадом — какими-то грубоватыми цветами. Все было иным. И от этого было грустно. Никогда не вернется прежняя атмосфера тех лет, когда они были вместе. — Как ты поживаешь, Елена? — Ее имя всегда стыло на устах, ждало своей очереди. И вот, дождалось, сорвалось с губ, заставляя Стефана почувствовать какое-то удовлетворение. — Все тихо, но движется в нужном направлении. — Улыбнулась, пригласила в кухню, окинула рукой комнату. Они же не виделись с тех пор, как расстались. Но прошло так много времени… Елена чувствовала себя так же странно, как и он, и я она чувствовала себя виноватой в том, что изменилась. Когда Сальваторе, вдоволь наговорившись со своей первой настоящей, эпической любовью, девушкой, которую он будет любить всегда, попрощался с ней, обняв на прощанье, он понимал, что больше не вернется. И он знал, что если они встретятся на улице, то пройдут мимо, притворяясь незнакомцами. Это их общее, не озвученное, но понятое обоими решение. Сердце разрывалось, но он был рад увидеть ее… в последний раз… Кэролайн лежала на полу, лбом утыкаясь в пол и издавая действительно странные звуки. Клаус закатил глаза, шумно вздыхая. Сколько ей лет? Что она делает? Зачем она делает это? Какую цель она вообще преследует? — Если ты пытаешься добиться того, чтобы я тебя убил, тебе осталось еще немного. — Вот никогда бы не подумала, что ты самый скучный человек, с которым можно застрять в подобном месте. — Закатила глаза, встала и перевалилась через спинку дивана, падая на парня. — Я конечно могу тебя развлечь, но тебе не нравятся подобные способы. — Да ты только их и знаешь. — Ей скучно, и она решила вывести из себя первородного? Она бессмертная?.. — Клаус, — Резко вскочила она, вскинув волосы. — Есть ли у тебя выпивка тут? — не дождавшись ответа, Форбс протараторила так, будто если она не скажет это именно сейчас, она не скажет этого никогда. — По-любому есть. Ты же Клаус. Как Клаус и без бутылочки виски или бурбона? — Гибрид хмыкнул, встав, и нащупав в стене еще одну потайную ячейку. — Я правда забыл про него. — Бутылка старого коньяка, вкусного, изящного на вкус, как сам Майклсон. Парень открыл, сделал пару глотков и передал в хрупкие пальчики своей спутницы-заложницы. Он увидел, что она порядком истощилась, и сбросила килограмм так пять. Но оптимизма в ней столько же, если не в два раза больше. А может, это защитная реакция такая? Когда парочка напилась, она сидели друг напротив друга, смотрели в глаза и говорили вещи, которые не скажешь в трезвом виде. — Я почему-то всегда стремлюсь найти в самых худших людях что-то хорошее. И я, как правило, нахожу. Моя мама считает это бунтом, и говорит, что я всегда была такая. И она говорила это таким тоном, будто это плохо. Неужели это плохо, ммм? — А ты видишь это что-то во мне? — Спросил он, зная ее ответ. Он прочел это во взгляде, когда девушка только неожиданно подняла глаза, выдавая себя с потрохами. Но она взяла в себя руки и ответила с такой искренность, с какой не говорит даже ребенок. — Да, я вижу это в тебе. — Парень улыбнулся уголком одним. Его алкоголь не брал, но он зачем-то делал вид и верил в обратное. — Ты ужаснейшее существо во всем мире, несомненно, — Хмыкнул Клаус, привыкнув к таким насмешкам. — Но ты умеешь любить. — Глаза уже закрывались, здравый смысл вытеснял алкоголь. Если бы он ее не похищал… Если бы познакомился в каком-то другом месте… Но ведь она — ключ к его свободе. — Того, кто позволяет себе чувствовать что-то настоящее, еще можно спасти. — Тогда это плохо, Кэролайн, — Она не вдумываясь, посмотрела на него. — Ты ошибаешься, веря в то, что меня можно «исправить». Ты веришь в лучшую версию меня, но что если это и есть лучшая версия меня? — Я верю в то, во что я верю. А я очень чутка к своему сердцу. И если даже логически все будет говорить об обратном, я буду верить только то, во что верит оно. — Она положила правую руку на грудь, и задумчиво вздохнула. Клаус посмеялся. Она играла так искусно, что даже верилось во все ее бессмысленные фразы. — Сейчас я вижу тебя настоящего. Но когда мы выйдем отсюда, все останется таким же? — Он не знал ответа. И сомневался. — Ты правда чувствуешь ко мне то, что показываешь? — Он не знал ответа. А она знала. Он не отвечал, а она делала выводы. Кэролайн шумно выдохнула, встала с места и подошла к противоположной стене. Клаус не понимал, что творит эта сумасшедшая и впервые усомнился в том, что он сам психопат. Ее ему, конечно, не переплюнуть ни за что. Он хотел было спросить, что она делает, но Кэролайн разбила бутылку о стену и оставила в руках осколок, способный пронзить ее сонную артерию так, что никакая вампирская кровь ее не залечит. А в ее случае, его кровь абсолютно бесполезна. — А тебе обязательно пытаться покончить с собой в моем присутствии? — Сейчас я делаю это по другой причине. — Ты же понимаешь, что в этот раз я не смогу помочь тебе. — А может я этого и добиваюсь? — Она подняла брови и случайно посмотрела на лампочку, которая ее ослепила на мгновенье. Но этого промежутка времени хватило, чтобы вампир избавил самоубийцу от орудия. — Ты же понимаешь, что я не очень хочу проводить эти несколько дней или недель с кровоточащим трупом? — Он разбил эксклюзивную, роскошную бутылку, которую приметил с первого взгляда, слегка погрустил, но затем снова вернулся в реальность и посмотрел на девушку перед собой. Она уверенно смотрела на него не соображающими закрытыми веками. — Дорогуша, ты вообще пить не умеешь. — Кэролайн попыталась ударить его, но промазала и упала на пол, пронзив ладони осколками. Клаус тяжело вздохнул, присел перед ней на корточки и стал помогать очистить руки от стекла. После чего вампир нежно уложил на кровать, потому что человеческая девушка уже спала крепким сном. Он убрал весь мусор, прибрал чуток место проживания и лег на диване. Когда он открыл глаза, то не смог понять время суток. Но кое-что ему не понравилось… Он не чувствовал ее сердцебиения. Он не слышал ее. Вампир встал с дивана, метнул в комнату, от отчаяния заглянул в уборную и еще раз оглянул гостиную. Ее тут не было.