Feel the morning on my face

       Стефан спешил вытащить Кэролайн из туннеля, пока чары маленькой ведьмы еще позволяли спасти «жертву». Девушка не могла бежать босой так быстро, как это делал вампир, так что парень ее практически нес. — Нужно увести тебя подальше отсюда, пока Клаус не понял, что тебя нет. Сальваторе оправдывал все свои действия именно этим, и поэтому не оглядывался в темноту бесконечного пути. Он не мог использовать свои вампирские силы, потому что туннель питал в себя все сверхъестественные проявления и быстро истощал носителей «магии». Кэролайн уже видела свет, и была не против оказаться на свободе. Она понимала, что Клауса оставят гнить внутри его маленького эгоистичного бункера. — Ты как жучок для отслеживания местоположения Майклсона, поэтому Бонни временно перекинула эту магию на него самого. Если тебя вытащить раньше, чем она закроет невидимую дверь, то заклятье навсегда останется внутри. — Вы позвонили Бонни? — Нам пришлось, — В следующую секунду, Стефан вытолкнул Кэролайн на свет, в объятья Деймона. Девушка оказалась спасена. Ее не покидали мысли о Клаусе, но когда они увидела Беннет, старую подругу и самую могущественную ведьму, она напрочь забыла о злобном, тысячелетнем вампире. Девушка обомлела, не понимая, как же ей реагировать на гостя из прошлого. Бонни раскинула руки на встречу примирению, и Форбс не смогла устоять. Она скучала, и карала себя за случившееся долгие годы. День Х настал и они обе забыли о том происшествии. Деймон переглянулся с Энзо, мысленно задавая вопрос, кого бы из них тот выбрал. А Сент-Джон якобы презрительно оглянул прекрасных девушек и направил раздевающий взгляд на своего друга. Стефан, сложив руки на груди, не отрывался от очаровательной Кэролайн, ради которой он проделал такой длинный путь. Ее слезы радости, облегчения и спасения доставляли ему большее удовольствие, чем слезы боли и страха. — По-моему, вы кого-то забыли, — Улыбнулся Клаус, чувствуя невидимую стену своим нутром. Оглянул каждого, кто оставил его умирать. Самое большое предательство в его бесконечной жизни. Причем его предали те, от кого он ожидал этого в самую последнюю очередь. Порой пешки бывают куда преданней ферзей и королей, с которыми ты рука об руку на неправильной шахматной доске. На войне тоже плевали на договоры о мире — предавали, крушили, ломали и убивали. В который раз Майклсон убедился, что никому в этом мире нельзя доверять, кроме себя самого. Энзо был его «сыном», которому он спас жизнь, которого растил и обучал всему, что знает сам. Стефан был его лучшим другим уже многие века, столько воспоминаний за их плечами, которые превратились в пепел в последние два года. Они горели быстро и ярко. Чем больше дров, тем ярче пламя. Кэролайн обернулась на знакомый голос, вызывающий мурашки страсти и страха. Она увидела его в порванном состоянии, грязный, где-то раненный, уставший и злой. Но в глазах… Сколько боли в глазах она сумела заметить, пока все не сменилось внутренним безразличием. Он убил в себе все чувства, которые испытывал к людям на этой поляне. Клаус Майклсон дернул выключатель. В секунду погода сменилась на грозу, тучи на глазах и неестественно быстро стянулись в кучу. Бонни испуганно посмотрела вверх и больше не отводила глаз. Бегали ее карие по пустому небу и становилось их выражение все более ужасающим. Клаус улыбался. Все, что они сделали — его план. Они сплясали под его дудку, сами того не осознавая. Обстановка казалась все более угнетающей, никто не мог пошевелиться, поднялся жуткий ветер. Кэролайн посмотрела на Клауса, который только и ждал чтобы… Чтобы закричать, упираясь ладонями в невидимую стену, мешающую ему оказаться на свободе. Беннет закричала, падая на землю. Руками она сжала свою грудную клетку, испуская всю нескончаемую боль. Она связала себя с этой клеткой для великого психопата, а он ее собственноручно разрушал. Энзо бросился к девушке, пытаясь хоть как-то помочь, но ничего сделать не удавалось. Им просто приходилось смотреть на то, какие страдания испытывает ведьма, не понимая, что сейчас будут испытывать остальные духи. Крик первородного становился куда более громче, а стена тлела. Тысячи пустых мест в небесах стали воспламенятся красным огнем. Горели ведьмы, их души, их силы. Он сжигал их всех. Кэролайн снова повернулась к первородному, чьи глаза заливались бордовым, нечеловеческим светом. Пришел момент, когда Беннет стала чертовым пеплом, а Энзо с дрожащими руками отступил. Стена пала. Больше ничто и никто в этом мире не мог противостоять Клаусу. Желая спасти Кэролайн, они подарили ему могущественную силу. — Я говорил, что в подлости нет ничего хорошего? Как ни в чем не бывало он вышел прогулочным шагом. Все, кто желал его смерти — мертвы. Кэролайн смотрела на него, как на ужаснейшее существо во вселенной. — Ой, прости, Милая, — Издевательским тоном сказал он, ухмыляясь. — Я напугал тебя? — Каким же отвратительным был дьявол. Почему-то оно не удивило Форбс — ведь если дьявол есть, то только в обличье Клауса Майклсона. Парни стояли, все еще с ужасом переваривая происходящее. — Кажется, мне придется убить каждого из вас, — Он изобразил жалость, но ему не было жаль. Они должны были заплатить за содеянное. — Столько веков я жил на земле и пытался быть человеком, заводил друзей и влюблялся, доверял и веселился… И каждый раз я приходил к выводу, что люди — самые ужасные существа во вселенной. Не важно, что они сделают, они не виноваты. Кто угодно — даже сам дьявол, но не они. — От Клауса веяло величием, могуществом, безразличием. — Все грехи люди вешали на меня, а я, по сути, ничего и не делал.