Map of the soul: 7

      Тишина коршуном летает под белым потолком, выискивая своими прозрачными глазами наглеца, решившего нарушить ее величественное правление. В ее немом приказе — самые страшные и необратимые последствия для того, кто рискнет бросить ее угнетающему царствованию вызов. Она предупреждает только раз, потому что нити ее покоя слишком тонкие, чтобы восстановить ее заново. Всего одно движение, вздох, звук, слово, и она кинет на тебя свой гнев, лишив возможности оставить исходный порядок вещей.       Конечно, невидимое наказание всего лишь мерещилось Чимину, но оттого начинать разговор с неожиданным гостем было не менее страшно.       Юнги появился на пороге квартиры Пака впервые за долгие два дня. С того момента общения в переулке, когда Мин рассказал чистой душе «ужасную правду», они больше и не пересекались. Разве что Чимин дал Юнги номер своего телефона и свой адрес, чтобы тот при желании мог приехать вместе с кузеном. Но вот время шло, а Мин все не шел и не шел. Чимин, грешным делом, уже начинал думать, что его счастье было глупой, мнимой мечтой, что даже Юнги в конечном итоге решил, что с Паком им не по пути. И Чимин не мог его в этом винить — сам наломал дров в том случае с Хосоком. Да он и сам ощущал себя виноватым за такие поспешные выводы, за то, что посмел вообще сделать хоть какие-то выводы о том, кого даже не знал!       Однако неожиданно через два дня Юнги сам приходит на порог паковской квартиры, улыбается своей загадочной улыбкой и тянет тихое: «Можно?» — спрашивает разрешение в дом войти. А Чимин его в тот момент и в душу готов в свою пустить, лишь бы он не уходил. И вот сейчас они сидят в ярко освещенной полуденным Солнцем кухне, и Чимин ведет себя как полный идиот, не смея даже вдохнуть так, чтобы самому не казалось, будто поблизости лопнул воздушный шарик, а не просто он тихо и размеренно вздохнул.       Он не знает, зачем к нему пришли, чего от этой встречи ожидать и как себя вести, а потому мысли его запутались в сложный клубок в голове, и каждый раз, когда он пытался их распутать, загоралась красная лампочка с предупреждением. Страшно.       Юнги сидел напротив Чимина. Свеженький и ухоженный, в светло-голубой рубашке, максимально скромно расстегнутой только на одну верхнюю пуговицу, в черных джинсах, обтягивающих тонкие ноги, и белых кроссовках, которые делали его почти воздушным, ангелоподобным. Черные волосы волнами стекают на бледное лицо, в глазах снова что-то непонятное притаилось. Чимин виделся с Юнги всего ничего, но мог с точностью сказать, что без Хосока Мин становился словно другим человеком — притягательным, но опасным.       Самому демону в такой тишине было отлично, хоть он и ощущал напряжение, волнами расходившееся в стороны. Но матерью этого молчания была не злость, желание крови или войны, это был обычный человеческий страх начать разговор, не видя его продолжения в будущем. Юнги это все отчетливо понимал, а потому молчал, давая Чимину первому возможность заговорить. Конечно, можно было лишить ангела этой сложной битвы с самим собой и выложить все карты на стол, ведь Мин сам к Паку пришел. Вот только от этого потеряется вся свежесть задумки, и игра станет похожа на будничную рутину. А Юнги такого не хотелось. Он не просто так без своего «кузена» пришел, у него был план на этих двух ангелков, и если Дьявол смилостивится, то боль, хаос и смерть переплетутся воедино в этом плане, оставляя после себя только пепел загробного мира.       — Ты пришел без Хосока, — хриплым, неуверенным голосом нарушил тишину Чимин, слушая, как ее осколки, дребезжа, летят в пропасть, грозясь исполнить свое страшное обещание.       — Да, — ровным голосом ответил Юнги, заглядывая в карие глаза напротив.       В этих шоколадных омутах с горстью звезд можно было плавать в блаженстве, не боясь утонуть, потому что вся правда у них на поверхности лежит — просто бери и поглощай. Мину нравилось тонуть в глазах Тэхена, но и Чимин его притягивал из-за желания вкусить запретный плод. А для демона еще не переродившийся ангел — очень запретен. Не будь это спор и не будь Юнги Высшим, скорее всего, земные ангелы не подпустили бы его на пушечный выстрел к Чимину. Выпавший шанс стоило ценить.       — Эм… — Пак замялся, отводя взгляд в белую плитку пола. Выдерживать проникающий, казалось, в саму душу взгляд черных зрачков было сложно и волнительно. Его словно на вкус пробовали, и от этого непривычного чувства становилось совсем чуточку некомфортно. — С ним все в порядке?       Юнги коротко облизывает губы, ощущая свежий аромат, исходящий от ангела, и на мгновение, прикрывая глаза, отвечает, подавляя рвущееся из груди довольное урчание:       — Это как посмотреть. Он, вроде бы, совершенно обычный, но от нас отличается. Ему нелегко в социуме.       Чимин сам себя не успевает остановить, когда резко вскидывает голову, проваливаясь в глубину черных омутов. Он всю жизнь был изгоем в обществе, непонятым, другим, одиноким. Конечно, рационально Пак понимал, что не один такой в мире, что есть и другие люди в силу разных причин, неспособные быть частью социума. Но за свою непродолжительную жизнь, в которой он намеренно избегал общения, не встречал еще такого же, как и он сам. Это рождало в груди какой-то радостный трепет крыльев бабочек, но одновременно и грусть. Как горькая радость. Ведь осознание того, что ты такой не один, буквально знакомство с таким же, как и ты сам, было омрачнено тем, сколько боли перенесла другая душа. А сколько боли они пережили вместе?       — Я, собственно, из-за этого и пришел, — Юнги наигранно тяжело вздохнул, не давая Чимину утонуть в своих глазах, хотя соблазн был велик. — Я даже не знаю, как к тебе обратиться с этой просьбой. Я не смею о таком просить, но попрошу.       Чистое сердце Чимина сжалось от этих слов. Юнги только выглядел сильным и неспособным сопереживать, на деле же Паку казалось, что он прячет свои настоящие эмоции. Ведь он тоже страдает, и он тоже один, привязан к своему больному кузену и так его любит, что бросить никогда не сможет ради своего счастья.       Три потерянные души.       — Проси, — уверенно кивает головой Чимин.       Юнги мысленно усмехается, кажется, если он скажет, чтобы Пак отдал свою душу, то тот без раздумий ее отдаст. Надо же, что с людьми делает обычное отчаяние! Если бы ангелы лучше разбирались в человеческих душах, то взяли бы объектом спора того, кто не настолько эмоционально выдохся. Но их ошибки — сладкий вкус победы для демонов.       — Хосок очень быстро привязывается к людям, потому что его постоянно все сторонятся из-за его небольших странностей, — Юнги с видом самого сильного защитника своего «кузена» выдал придуманную историю, давая понять, что действительно не пришел и не стал бы просить. Но вот так сложилось, что милашка Чимин очень ему нужен, что без его помощи он не справится. — Ты первый, кто заговорил с ним за последние семь месяцев и первый, кто, узнав правду, не сбежал. Он рвется к тебе, — на выдохе соврал Юнги для пущей убедительности. Но взгляд свой от Пака так и не увел, заглядывая в чистую душу.       Чимин не знал, что ответить. Он просто слушал, а за историей этой видел не Хосока, а самого себя. Только разница состояла в том, что у Пака не было Юнги, который готов был за него бороться до победного, готов был прийти к незнакомому человеку и вот так выложить «правду» с прозрачной просьбой.       — Если ты будешь не против, можешь иногда с ним видеться? Я ни на чем таком не настаиваю, просто дружеские посиделки, или можешь ему город показать, я могу вас везде возить — у меня машина есть. Мы можем, при твоем желании, просто дома сидеть и заниматься чем угодно, — Юнги смотрел на Чимина в упор с такой тонкой нитью отчаяния, что Пак почувствовал, как в глазах неприятно защипало.       Пускать нюни сейчас было не самой лучшей идеей, но Чимин просто был очень чувствителен к чужим бедам, переживал их, как свои собственные. А уж в случае, когда ситуация Хосока была похожа на жизнь Чимина — он просто не мог оставаться равнодушным.       — Если ты откажешься, я пойму, — не получив на свою просьбу никакого ответа, продолжил Юнги. Он знал, что Пак не откажет, уже сейчас ощущал в нем торжествующее «да» на любую свою просьбу — и метка здесь не при чем. Но вот доиграть свою роль Мин хотел ради своего же таланта. — Все-таки ты нам ничем не обязан. Это наша жизнь, а это твоя. — Юнги чуть печально дернул уголками губ вверх. — Я просто думал, может, ты будешь не против нашего знакомства. Я понимаю, что это дико звучит, ведь мы виделись всего ничего. Да и Хосок бывает немного странным и пугающим. Просто я думал, может и тебе нужны друзья, — демон перевел печальный взгляд на окно за плечом Чимина, давая понять, что закончил свой рассказ и готов к любому ответу. Он выглядел сейчас почти отчаянно, всеми силами стараясь держать себя настоящего в узде, а не прыгать от радости. От этого его наигранное состояние не вызывало ни капли подозрений в подлинности.       — Я буду только рад еще раз с ним встретиться, — прошептал Чимин, глотая так не вовремя начавшие проклевываться слезы. Он боялся, что сам оказался не нужен сразу после знакомства, а тут такой поворот судьбы, где по нему скучают, к нему тянутся! Пак не мог в это поверить. Но вот он, Юнги, сидит напротив него и просит встретиться со своим кузеном, буквально предлагает разорвать в клочья одиночество и стать лекарством друг для друга.       Демон неожиданно ярко улыбается, как то солнце за окном, и переводит взгляд своих черных лисьих глаз на Чимина. Он ни разу не сомневался в ответе Пака, на то он и чистая душа, чтобы любить всех на этой планете и за ее пределами.       — Спасибо тебе! — Юнги лучится радостью, а Чимин ведется.       Ангел сам в улыбке губы растягивает, даже слеза, с привкусом горечи образовавшаяся, слетает с ресницы солнечным кристаллом счастья.       — Ты не должен меня благодарить, я, и правда, сам нуждаюсь в друге, — отвечает Пак, а сердце в груди радостно трепещет, потому что предвкушает снятие проклятия, нависшего над головой Чимина.       Юнги кивает, и улыбка его слегка меркнет, когда он говорит:       — Но ты понимаешь, что он не обычный человек? — Мин словно боится, что узнав «страшную правду» Чимин сбежит. На деле просто провоцирует его чистую душу окончательно укорениться в своем решении отдаться в профессиональные руки демона. — Он другой, он может тебя пугать, потому что не похож на людей, он как ангел — чистый и невинный, но оттого люди его сторонятся, — Юнги напрямую говорит правду, которую должен был скрывать, и внутренне ликует, потому что идти против правил — весело. Однако Чимин все равно ничего не поймет, а потому можно продолжать свою игру дальше, заводя невинную душу так глубоко в черный лес, что дорогу обратно она уже не сможет найти.       — Я не смею судить людей, — тихо отзывается Пак. Он уже раз захотел стать судьей — в этом не было ничего хорошего. Возносить себя ради принижения другого — низкое качество.       — Я должен еще кое-что сказать, — вздыхает Юнги, окончательно снимая улыбку с лица.       Он не должен был ничего из того, что сейчас делал, делать, и, тем более за спиной Хосока, но Мин был демоном, а потому ему было глубоко наплевать на то, что все эти ходы были очень даже нечестными с одной стороны, но с другой, ведь ангелу со спором он, таким образом, тоже поможет, поэтому делать из него главного антагониста было неправильно.       — Ты можешь этому не верить, но у Хосока бывает что-то сродни вещим снам. Он видит что-то во сне, а потом это случается наяву. Тебя он в клубе тогда увидел, я потому и поехал туда.       Очень грязный метод. Во-первых, Юнги разрулил ситуацию у клуба до конца. А во-вторых, он как демон знал, что у Чимина тоже бывают такие сны и знал, что обычные люди ему не верили, а потому, чтобы окончательно врасти в жизнь Пака и дать корни, как настоящий сорняк, он очень нечестно использовал это знание. Фактически он кинул сейчас в Чимина осознание, что Пак не один такой на земле, что не только он обладает сверхъестественными силами. Юнги, как опытная тварь, знал, что после такого Чимин никогда и ни за что не бросит их с Хосоком, что полностью уверует в то, что встреча эта не случайна, а новые люди в его жизни самые важные.       Подло и низко так пользоваться отчаянным человеком, но Юнги наплевать. Главное — это результат.       — Что? — Чимин заторможено хлопнул ресницами, не веря в то, что услышал, ведь такое ему могло предстать только в самых смелых мечтах. Реальность происходящего была такой хрупкой, что в нее верилось с трудом. Он не мог после стольких лет, полных боли, встретить человека, так сильно похожего на самого себя.       — Я понимаю, звучит бредово, — горько улыбнулся Юнги, наслаждаясь своей ролью. — Но я должен был тебе сказать, чтобы ты был в курсе того, на что подписываешься.       — Я… нет, я, — Чимин быстро замотал головой, словно не Мина пытался убедить, а себя, — я совсем не это имел в виду, просто это было так неожиданно. Я тоже вижу такие сны, — как на духу выпалил Пак, боясь, что Юнги прямо сейчас плюнет на эту затею и уйдет. О последствиях можно было прямо сейчас и не думать, главное — не остаться одному в пустой холодной квартире.       Черные глаза вспыхнули изнутри, словно там нечто бензином полили. Если бы Чимин знал, что это сам Ад в его сторону скалится, то не принял бы искры костра за радость. Но что взять с невинной души, которая настоящее зло еще ни разу не встречала?! А точнее встретила, но на деле еще ее подлости не вкусила.       — Ты тоже?       — Да, — сглотнув, кивнул Чимин, выдавая слабую улыбку. — Я не мог никому рассказать, потому что меня не понимали.       — Хосока тоже не понимают, — тихо ответил Юнги, радуясь, что жертва так легко клюнула на такую незамысловатую наживку. Отчасти даже это было слишком просто. — Но я ему верю.       — Почему? — Чимин вскинул бровь, смотря в черные глаза.       — Потому что он мой единственный родной человек, — просто соврал Мин. — После смерти родителей у нас остались только мы.       Чимину было больно от этих слов. Он не понимал, где в мире может быть справедливость после того, как людей кидают в одинокую яму и заставляют их там вариться в своем яде, пока они медленно умирают. Почему самые слабые всегда страдают больше других? Разве это справедливо? Разве где-то сказано, что все одинаково должны быть сильными и независимыми? Чимин сам готов был быть зависимым от одного человека, если бы был нужен ему, как Хосок Юнги.       — Я хочу с ним увидеться, — улыбнулся Пак.       Судьба дает ему шанс спастись самому и спасти другого, он не собирается так просто от него отказываться только по причине того, что все слишком гладко складывается. Маленький и недальновидный ангел просто не видел в человеке напротив демона.       — Прямо сейчас? — Юнги гнал лошадей вперед и останавливаться был не намерен. Он уже далеко завел Чимина в лес и собирался его просто бросить в густую чащу, чтобы назад никак было не повернуть. Демон не боялся, что спугнет свою добычу, у этой жертвы был один такой существенный недостаток — она видела в своем охотнике свое спасение.       — Сейчас? — глупо переспросил Чимин, растеряно хлопая глазами.       — Да, сейчас! — Юнги резко поднялся из-за стола, воодушевлённый своей идеей. — Если ты, конечно, не против, — Мин ловко манипулировал Паком.       — Я… не против, — все еще не придя в себя, ответил Чимин, скорее на автомате, не понимая, что говорит.       Юнги многого и не надо было, он просто схватил Пака за руку, где полыхала золотистая метка, и потянул за собой вон из дома, ощущая, как Чимин добровольно идет по лестнице вниз, спускаясь в объятия Ада. Метка к метке, и Юнги приближается к победе.       *****       — Привет, кузен! — Мин обворожительно улыбается остолбеневшему в дверном проеме ангелу, ближе к себе за руку Чимина подтягивает и почти что мурлычет от того, как два запаха чистых душ обволакивают его тело, сводя с ума.       Хосок такого явно не ожидал. Он смотрит то на Юнги, который одними глазами ему говорит, как тот попал, то на Пака, который жмется позади демона, не понимая, куда себя деть, то на их сцепленные руки, и без труда видит горящую золотом метку, которая должна была бы ангела привести в чувства, вот только он до сих пор не может ни слова вымолвить. Юнги нагло вторгся в его, без преувеличения, святыню, своим адским присутствием оскверняя ее. И если бы демон пришел один, то Хосок бы просто его выгнал, но, вот незадача, маленький дьявол все продумал!       — Ну, что ты стоишь? Пропусти нас в дом, я привел тебе друга! — Юнги говорит с ангелом, как с настоящим братом — с небольшим недовольством в голосе, но звучащем так по родному, что и сомнений в их родстве не остается. На деле же в черных глазах горит не скрытая издевка, которую не может видеть Пак, стоящий за спиной демона, но видит Хосок, которому она, собственно, и адресована. Ангела снова ткнули носом в его неопытность.       Юнги хотелось выгнать, но их маленькая легенда была бы разрушена. Однако и пускать демона к себе в дом, включая, что после этого он сможет заходить туда беспрепятственно, Хосок тоже не хотел.       Видимо эта внутренняя борьба отразилась на лице ангела, потому что Юнги, хмыкнув, сделал все сам.       — Пошли, Чимин, — Мин потянул Пака внутрь, хотя переступить порог бы не смог без разрешения, но во всем полагался на свое чутье. — Я же говорил, что он очень стеснительный.       — Привет, Хосок! — тепло улыбнулся Чимин, становясь лицом к лицу рядом с ангелом, не без помощи Юнги, который довольный собой просто наблюдал за этой сценой «встречи двух девственников». Они словно сейчас первую брачную ночь устроят, а не просто чайку попьют! Но демону было даже забавно!       Ангел смущенно улыбнулся в ответ, слегка краснея. Он действительно имел не такой уж и большой опыт общения с людьми, стеснялся и, в общем, не знал, куда себя деть. Потому выдуманная Юнги болезнь не казалась такой уж и ненастоящей. Хосок бы не смог так хорошо сыграть, а Мин не стал бы так жестко подставляться. Маленький ангел, как нельзя кстати, подошел со своим характером на эту роль, сам того не подозревая.       — П-привет! — с запинкой ответил Хосок, на автомате открывая дверь шире, приглашая Чимина войти.       Вот только в этом небольшом неловком диалоге он забыл, что где Пак, там и дьявольский Юнги — который, просто воспользовавшись тем, что пустили в дом Чимина, и что демон до сих пор держит того за руку с меткой и бесстыдно пользуется ее властью — проник в дом ангела, сразу чувствуя себя здесь хозяином.       Хосок понял, что случилось только в тот момент, когда Юнги беззастенчиво проник в холл большой квартиры, громко восклицая:       — Хо, тебе должно быть стыдно, что не пустил Чимина сразу! Он ведь к тебе пришел!       Пак вообще стоял все еще рядом с Мином, правда, за руку его уже не держал, но выглядел он крайне смущенно. В незнакомом доме, с малознакомыми людьми, где ты гость, всегда ощущаешь себя не в своей тарелке. А уж Чимин, который никуда не выходил долгое время и ни с кем не общался, был выбит из колеи окончательно. Да еще и развернувшийся к ним Хосок с огромными, пораженными осознанием произошедшего, глазами выглядел очень странно. Пак пришел сюда, чтобы вылечить и себя, и его, вот только он и понятия не имел с чего начинать, что делать и что он собирался делать. Все, что у него было — слепая вера в то, что сможет стать кому-то другом, что он кому-то нужен. На деле же все оказалось сложнее, Чимин даже заговорить с Хосоком не мог, потому что с людьми почти и не общался. Психология обычной дискуссии для него была сродни мертвым иероглифам древних народов.       И вот здесь всем на помощь спешил Юнги, который, быстро оглядевшись в квартире так, чтобы этого было незаметно, понимал, что без его поддержки оба ангелочка так и будут мяться на входе.       — Вот здесь мы и живем с кузеном! — сразу обозначил свои права демон, с удовольствием наблюдая краем глаза, как до Хосока медленно, но верно дошло то, что адская тварь сейчас сказала.       Фактически Мин просто поставил жирное клеймо на доме ангела, давая тому понять, что расслабляться не стоило. Хосок бы может сейчас и взмахнул своими крыльями в знак возмущения и попытался Юнги, да хоть той же силой, выгнать, вот только демон прикрывался Чимином и здесь ангел был бессилен.       — Я не ожидал, что ты придешь, — Хосок перевел взгляд на Пака, который неловко переступал с ноги на ногу, абсолютно не зная, что делать. — Я… мне очень жаль, что я напугал тебя тогда, — ангел смотрел в чистые глаза Чимина и ему, правда, было жаль.       Он собирался еще тогда это сказать, но Юнги их операцию быстро свернул без объяснения причины. Хосок потому не мог без злостного демона просто так заявиться к Чимину, ему было нечего сказать, после такого его вообще могли не пустить. Но даже тут Юнги подсобил, снова втягивая Хосока в спор. Столько дней молчал и неожиданно объявился, просто поставив ангела перед фактом. Пора было вычеркивать спокойную жизнь из своего списка дел.       — Ничего страшного, — быстро отмахнулся Чимин, — я не в обиде, — он смотрел на Хосока и видел в его глазах отражение своих глаз — чистых и нетронутых вод с горстью плавающих там звезд.       Это было очень странно, но сейчас, когда Пак не был напуган неизвестными людьми, когда стоял в этом просторном и светлом холле, когда на его душе впервые за долгое время отпечаталось спокойствие, он испытывал к Хосоку необъяснимую тягу. Они словно были родственными душами. Сам ангел это тоже ощущал, таким образом, в массе людей он спокойно мог найти своих сородичей. Вот только Хосок-то знал, что это за чувство и почему их так влекло друг к другу. А Чимин знать этого никак не мог.       Юнги молча наблюдал за этой сценой почти немого признания и пускал голодные слюни на двух ангелов, которые так удачно попали к нему в ловушку, но не подозревали об этом. Это будет самая интересная игра в списке демона, он своего хозяина не разочарует.       — Ну, что мы стоим на пороге?! — радостно воскликнул Мин, привлекая к себе внимание. — Пойдемте на кухню, чаю выпьем! — Юнги берет Пака за руку, утягивая вглубь дома. — Хосок-и, будь гостеприимнее с Чимином, он наш друг все-таки.       Демон тащит парня туда, где, по его мнению, должна находиться кухня, а сам смотрит на профиль смущенного Пака и тихо говорит, чтобы ангел вдруг не услышал:       — Он немного удивлен, видимо, не ожидал, что ты приедешь.       — Я, наверное, не вовремя, — шепчет Чимин в ответ.       На деле он хоть и ощущал с Хосоком невидимую связь, но своих тараканов, которые так долго держали его взаперти, выбросить из головы не может. Ему все кажется, будто он здесь лишний, будто не должен был так просто вламываться в жизнь другого человека, хоть его и попросили. Юнги, скорее всего, просто отчаялся помочь Хосоку, но сам Хосок ведь мог и не желать ничьей помощи, а Мину просто показалось, будто он скучает по Паку. С одной встречи так запросто не привязываются.       Юнги ощущает эту внутреннюю борьбу, происходящую в Чимине, клетками своей кожи. Отчего-то это не заставляет звенеть тревожный звоночек, а, наоборот, в Мине разгорается еще больший интерес к своему делу. Он точно знает, что делать.       — Вовремя, — Юнги качает головой и быстро взглядом цепляет кухонный островок, проглядывающий через дверной проем, сворачивая туда, якобы знает квартиру, как свои пять пальцев. — Он просто не очень общителен, с ним бывает сложно. Дай ему время привыкнуть к тебе, — Мин тепло улыбается Чимину и приглашает того присесть за небольшой стол, стоящий прямо около панорамного окна.       Хосок появляется так быстро, словно летел до кухни. Ему не страшно за то, что демон в его доме, ему страшно, что он мог наплести Паку и как далеко он залез ему в мозг. В конечном итоге, Хосок должен Чимина вытащить со дна пропасти, а не смотреть, как тот летит туда, причем добровольно.       — Садись, Хо, я сделаю твой любимый чай! — с видом заботливого брата улыбается Юнги, хозяйничая у плиты. Спрашивать откуда демон знал, что ангел не пьет кофе и какой чай любит — глупо.       Чимин смотрит на Хосока и сам не может себе объяснить, что во внешности, казалось бы, обычного парня так его притягивает. Он жадно отслеживает каждое его движение: легкий взмах кисти, чтобы убрать каштановую челку, изящный шаг до стула напротив, взмах красивых ресниц и едва дернувшийся кадык, когда их взгляды встретились. А ответа — почему тянет к Хосоку, у него все еще не было. Правда, Чимин успел заметить, что и ангел его незаметно рассматривал и краснел при этом. Им обоим было неловко. Один знал и не имел шанса подступиться, другой скитался в загадках.       Юнги было, зато, лучше всех. Он спиной ощущал повисшее позади него напряжение и улыбался широко, благо его все равно не видели. Свести этих двоих вместе было отличной идеей!       — Чимин, не расскажешь, чем ты занимаешься? — демон разворачивается к ангелам, оперевшись о край стоящего позади него стола. Он смотрит на двух парней, которым неловко общаться друг с другом по абсолютно непонятной причине, и с видом завидной свахи разруливает ситуацию.       Пак краснеет еще сильнее, отводя взгляд в белый паркетный пол. Ситуация выглядела глупо, он пришел сюда, чтобы помочь, но в итоге его вытаскивали на разговор буквально клещами.       — Я ничем не занимаюсь, — почти прошептал Чимин, вот только оба не земных создания его услышали. — Я еще не знаю, чего хочу. Я живу в родительском доме и, если честно, то даже на улицу выходить боюсь.       У Хосока душа была не на месте от этих слов, хотелось отгородить Пака от всех невзгод, хотелось спасти эту ангельскую душу, вырвать ее из оков мрака, которые так подло заманили ее к себе. Юнги, напротив, слушал ответ со скрытым наслаждением. Он знал, что добрый ангел Хосок не сможет просто смотреть на страдания другого, ему непременно нужно будет вытащить Чимина из трясины. Вот только потонут они в ней теперь вдвоем.       — Это очень печально, — отвечает Хосок, глядя искрящимися глазами на профиль Пака.       Тот вздрагивает и голову поднимает, на мгновение встречаясь с невероятными глазами напротив, но тут же смущенно отворачивается, закусывая губу.       — Печально, да, — подхватывает Юнги, — однако тебе стоило бы понять, чего ты хочешь от жизни, плыть по течению приятно, но выбор сделать, в конечном итоге, придется. — Мин ловко сворачивает разговор туда, куда ему было нужно. — Вот Хосок очень любит читать, может, когда-нибудь напишет свою книгу.       — Правда? — Чимин удивленно смотрит на «кузена», который одним коротким взглядом дает Юнги понять, что тот переходит все границы! Хосок действительно любил читать и писать прекрасную поэзию. Откуда об этом узнал демон — загадка!       — Иногда, — ангел неловко чешет затылок, и теперь его очередь уводить взгляд.       — Это же замечательно! — воодушевляется Чимин, улыбаясь широко. — Ты мог бы действительно книгу написать! Я вот тоже читать люблю, но в письме никогда себя не пробовал.       — А ты попробуй! — улыбнулся Юнги, ловко всеми манипулируя. — Может, Хосок тебя чему научит. А, Хо?       Ангел отказать не в силах. И не потому, что это помогло бы ему сблизиться с Чимином и выиграть спор, а потому что в Паке было что-то, отчего даже Хосок, знающий правду об ангелах, ощущал себя немного неловко. У него в груди пылало трепетное, непонятное чувство, и только Юнги здесь знал ответы на все вопросы.       — Вот твой чай, — демон ставит чашку рядом с Хосоком, коротко пересекается с ним взглядом, заставляя ангела вздрогнуть от того, что на дне этих черных зрачков победно скалилось. — А вот твой кофе, Чимин, — Юнги совсем по-другому улыбается Паку, безошибочно определяя его вкус — черный кофе без сахара и молока. — Я пойду, освежусь. А вы пока познакомьтесь получше! — демон улыбается всем разом и так быстро исчезает из поля зрения ангелов, что они даже и слова сказать не успевают.       Хосок знает, что Юнги пошел его квартиру исследовать. А Чимин считает, что Мин просто бросил его с кузеном, чтобы они, наконец, нормально поговорили без его помощи. К сожалению, они оба были правы.       Ангел тяжело выдыхает, чуть тряхнув головой. Каштановые пряди неаккуратными волнами спадают на высокий лоб, отражая солнечный свет, свободно проникающий в кухню через огромное окно.       — Я должен извиниться за все, — Хосок несмело улыбается Чимину, который неловко сжимает кружку с кофе ладонями, спрятанными в рукавах длинной полосатой водолазки. — Я тогда, видимо, и правда тебя напугал и сейчас ощущаю себя виноватым. А сейчас просто не был готов к твоему появлению, потому и веду себя так. Извини меня.       — Ты не виноват, — поспешно восклицает Чимин, оленьими глазами смотря на ангела в ответ. Он не понимал, за что парень просит прощения, ведь виноват в своей фобии только сам Пак, и сам Пак приперся в дом, где его явно не ждали. В таком случае, он должен был извиняться, а не Хосок. — Это моя вина, я поставил тебя перед фактом, хотя должен был узнать твое мнение. Я просто, правда, почти с людьми не общаюсь, потому так и оплошал, — Чимин отводит взгляд в пол, потому что смотреть в такие невероятно добрые глаза отчего-то сложно.       Хосок бы, может, и тоже смутился от такого долгого зрительного контакта с душой, которая не собирается тебя таким образом поглотить, но не может. Потому что Чимин похож на него. И дело не только в том, что они оба ангелы. Если честно, то это вообще никакого значения сейчас не имело.       — Я тоже мало с кем общаюсь, — признался Хосок, глядя на контур пухлых губ, которые с такого ракурса выглядели, как детские, надутые губки. — У меня нет в этом опыта. Так что и моя вина в этом есть.       Чимин поднял голову и улыбнулся ангелу немного смущенно. Их оставили наедине, чтобы они начали разговаривать, и они, правда, без чьей-либо помощи сейчас вели беседу, но при этом выглядели очень глупо, перетягивая одеяло вины каждый на себя. Это явно не то, что от них ожидал Юнги, хотя понять замысел демона было не так-то уж и просто.       Хосок, видимо, тоже понял всю нелепость ситуации, потому что, как и Чимин до этого, подарил Паку неловкую улыбку и отвел взгляд на город, расстилавшийся за окном. Он понимал, что своей неопытностью сейчас лишается шанса завести с Чимином дружеские отношения, благодаря которым он в будущем сможет спасти душу от Ада, освободить его имя из плена Юнги и обеспечить ангелам победу. Вот только думать исключительно в таком ключе было низко. А даже если и думалось, то вопрос, который мучал Хосока уже два дня, все еще оставался без ответа. С чего вдруг Юнги помогает ангелу? Здесь точно не все было чисто, но в силу своей неопытности Хосок этого просто не мог увидеть, но чувствовал. Его словно затаскивали в болото, а он шел следом за своим адским проводником и не замечал, как ноги вязнут в трясине.       — Я, правда, не умею поддерживать беседы, — Чимин быстро разорвал начавшую завязываться тишину, не желая слышать ее тонкого жужжания в ушах. Надо было сказать хоть что-то, потому что в их случае молчание — пропасть, — а вот твой брат, кажется, очень общительный.       — Юнги? — Хосок переводит нечитаемый взгляд на Пака.       Называть демона братом, да, вообще, играть с ним родню было не просто сложно, это было дикостью. Но Мин, словно специально так сделал, чтобы ангел отвертеться не мог, чтобы помучился.       — Да, — кивнул Чимин, ловя зрачками солнечный луч.       — Он любит поговорить и заговорить, — честно ответил Хосок. У демона язык был отлично подвешен. Ты ему одно слово, а он тебе десять, да еще так все обернет, что ты в дураках и окажешься. — Юнги, вообще, стоит остерегаться таким, как мы.       — Остерегаться? — переспросил Чимин, вопросительно поднимая брови.       Ангел мысленно дал себе леща, потому что ляпнул хоть и правду, но все-таки стоило следить за тем, что говоришь. У Чимина, который не в курсе всего, конечно же, должны были возникнуть вопросы.       — Я имею в виду, что он очень разговорчивый в отличие от нас и иногда может надоедать, — Хосок натянуто улыбнулся, сам понимал, что оправдание его звучит как бред. Но Пак не собирался сомневаться в сказанном и искать в словах ангела подводные камни. Он был простачком, который всему верил.       — Но ему, наверное, тоже одиноко, ведь друзей у него нет, а поговорить с живым человеком хочется. — Возразил Чимин, вспоминая, что Юнги живет с больным Хосоком и привязан к нему постоянно, а, значит, на личную жизнь времени у него нет.       Ангел бы может и возразил, но, во-первых, Пак верил в ложь демона, а во-вторых, сдать адскую тварь Хосок не мог, как бы ни хотел. Если он собирался спасать Чимина, то следовало найти для этого наиболее подходящий путь, и как можно быстрее. Юнги уже хорошо ему в мозг залез.       — Может, ты и прав, — пожал плечами Хосок, потому что ничего другого ответить не мог.       — Кстати, я должен сказать тебе спасибо, — Чимин резко перевел тему разговора, понимая, что влез туда, куда не следует.       Ангел удивленно уставился на Пака, не понимая, о чем он говорит. Чимин же напротив улыбнулся ему солнечно, сверкая цветущими звездами в карих глазах.       — Тогда, в клубе, я чуть было не поддался искушению и не покончил с собой. А благодаря твоему сну Юнги успел спасти меня. Спасибо!       Хосок бы может и выпал в осадок от такой «правды», которую за спиной ангела сочинил демон и влил в мозг Чимина, но самого Хосока, конечно же, не оповестил об этом. Видимо, чтобы поиздеваться. Вот только здесь Юнги и правда был прав — ангел действительно видел такой сон и потому повел в клуб Чонгука и остальную небесную рать. Обычно дар сновидений у ангелов теряется, когда они перерождаются (умирают), но только не у Хосока. Возможно, из-за этого он, хоть и был молодым и неопытным, но был таким ценным на небесах.       — Я должен был, — немного заторможено ответил ангел, смотря на танцующие звезды в глазах Чимина и желая с ними пуститься в пляс, но каждый раз одергивая себя. — Ты ведь тоже их видишь, да?       — Как ты понял? — теперь настала очередь Пака удивленно хлопать пушистыми ресницами.       Хосок тепло ему улыбнулся, но за глазами прятал горькую, далекую правду.       — Ты бы так легко не поверил в такой сверхъестественный дар, если бы не испробовал его на себе или не обладал бы им. Я просто поставил на второе.       Чимин мотнул головой. Он боялся, что один такой, что навсегда одним и останется, но сейчас перед ним сидело опровержение этого давящего страха и, да, оно было не иллюзией. Даже трогать не надо, чтобы убедиться, хотя прикоснуться к Хосоку хотелось.       — А ты все-таки чем-то на Юнги похож, — улыбнулся Чимин.       — Обо мне говорите? — демон вальяжно вплыл в помещение, счастливо сверкая своими черными глазами. Он смотрел только на Пака, намеренно игнорируя Хосока. Но ангел видел, что адская тварь весь их разговор подслушивала! Немыслимо и абсолютно невоспитанно!       Чимин мгновенно смутился, закусывая губу и уводя взгляд в так полюбившийся паркетный пол.       — Я просто сказал, что вы похожи.       — Верно! — улыбнулся Юнги совсем неприлично Хосоку, потому что Пак его все равно не видит.       Ангел хотел прямо сейчас выгнать наглого демона, который так бесцеремонно осквернил его дом своим присутствием, но, увы, не мог. А Мин этим только наслаждался.       — Мы же братья! — пропел Юнги, останавливаясь у кухонного островка, чтобы иметь безграничный обзор на двух прекрасных ангелов в его адской игре. Хосок полыхнул на демона взглядом, предупреждая, но Мина понесло так, что, кажется, его уже никто не мог остановить — Чимин, не хочешь прокатиться с нами за город? Мы недавно в Сеуле и почти нигде не были, а Хосок любит пикники. Втроем было бы веселее. Ты как, с нами? — Юнги вопросительно смотрит на Пака, в панике поднимающего на него глаза, а там ни следа дьявольского создания. Взгляд Мина умоляющий, просящий, ведь Хосоку так нужна компания.       — Я… — Чимин не может даже взгляд оторвать от лисьих глаз, так умело манипулирующих всеми, — наверное, смогу.       Хосок рядом готов Юнги убить, несмотря на клятву. Демон явно что-то задумал, не иначе!       — Отлично! — улыбается Мин одному только Паку, но и дураку понятно, что скрытый за маской оскал предназначался ангелу. — Может, у тебя есть идеи, куда съездить?       — М-м-м, — Чимин поджимает губы, все-таки отводя взгляд от гипнотизирующих омутов, — я почти нигде и не был, но однажды мама возила меня в одно место.       — Хо, давай туда съездим? — Юнги лучезарно скалится ангелу, а тот в ответ может только уголки губ держать чуть приподнятыми. Здесь явно какая-то ловушка. Но где она? И что задумал Мин?       — Конечно, — даже возразить не может.       — С ночевкой, — как приговор добавляет Юнги, наслаждаясь остолбеневшей реакцией ангелов.       Один просто не ожидал и смущается, другой подозревает в страшных делах. И пусть. Демон просто повезет их на пикник — разбавим городскую скуку интимным уединением с природой.       *****       — Как ты мог?! Совсем из ума выжил? Ты не можешь появляться у меня в доме, мы договорились! — не унимается Хосок, как только Чимин покидает их квартиру, на такси уезжая к себе домой.       Юнги стоит в холле, сложив руки на груди, опершись спиной о стену и явно никуда уходить не собирается. Да и тирада ангела его никак не трогала. Легкая улыбка, черти в глазах.       — Мы договорились не убивать друг друга, но я не обещал, что не приду к своему любимому ангелу в гости, — Юнги смотрит на покрасневшие щеки и держит себя на цепях, чтобы не сорваться. Небесное создание слишком близко и это сносит крышу. — К тому же, теперь это наш дом, — намеренно подчеркивает демон, смотря в карие глаза, испепеляющие его на месте, — мы же братья и живем вместе.       — Ты не будешь жить здесь! — не сдается ангел, сжимая кулаки. Он просто так отступать был не готов.       А Мина это только сильнее раззадоривает.       — Объясни это Чимину! — улыбается в ответ.       Хосок открывает рот, чтобы что-то ответить, возразить и выгнать Юнги, но в голове никаких слов нет. У него нет ни одного аргумента против заявления демона. А что тут собственно можно сказать? Мин все продумал так, чтобы испортить ангелу жизнь еще больше, находясь с ним двадцать четыре на семь, и отлично прикрылся Чимином, зная, что против него Хосок никак пойти уже не сможет. А он и не мог. Пак считает их братьями, и они могли бы жить в разных квартирах, вот только Юнги с порога заявил, что живут они вместе. И снова «Браво!» демонской сообразительности!       — Не смей ко мне приближаться! — раздраженно шипит Хосок, понимая, что и эту битву он проиграл. — Не смей нарушать мое личное пространство, иначе я нарушу договор, и ты будешь лететь вниз с двадцатого этажа прямиком до Ада без крыльев!       Юнги облизывается предвкушающе и скалится в ответ, тихо спрашивая:       — Это можно считать за разрешение остаться?       Хосок поджимает губы под короткий смешок демона и резко разворачивается, намереваясь уйти и не наделать глупостей, на которые толкает адская тварь. Но Юнги явно еще не наигрался, отпускать ангела просто так было бы ошибкой, включая, в каком он сейчас состоянии. Тронь, и он взорвется, в лоскуты, разрывая любого, кто окажется в зоне поражения. Юнги хотел там оказаться, хотел быть в самом эпицентре.       — Ты не дал мне ключей.       Хосок фыркнул, останавливаясь у панорамного окна, всем видом показывая, что желает остаться наедине.       — Они тебе не понадобятся, — холодно ответил ангел, смотря на город под ногами.       — Ключи от твоего сердца, — шепчет демон на ухо, неожиданно оказавшись за спиной Хосока так близко, что ангел отчетливо ощущал его ледяное дыхание прямо у себя на затылке. Мурашки, стройным рядом, дали деру.       — Что ты себе позволяешь!? — воскликнул Хосок, резко оборачиваясь и натыкаясь на безумную улыбку демона. Он бы выглядел более устрашающе, если бы ноги предательски не дрожали вместе с голосом, а в глазах была сталь, а не трепетное порхание проснувшихся бабочек.       — А разве тебе не нравится? — вкрадчиво интересуется демон, склоняя голову в бок и делая изумительно-пугающий шаг вперед, пригвождая Хосока спиной к толстому слою стекла.       Ангел сам себя в ловушку загнал, где за спиной сплошное ничего, а впереди обещающая улыбка Юнги. Сердце в груди рвано ухало, то ли пытаясь Хосока вразумить, то ли признавая еще одно поражение — это было неважно, потому что оно перебудило этих треклятых бабочек своим диким биением. Ангела непозволительно из-за этого трясло, и причиной тому был не страх.       — Нет! — поспешно выпалил Хосок, больно сглатывая. Напротив черные глаза с диким, необузданным пламенем его беззастенчиво пожирали, довольно облизываясь.       — Врешь. — Прошептал Юнги, вплотную придвигаясь к ангелу так, что его ледяное дыхание, вопреки всему, обжигало тонкую кожу на губах. Глаза в глаза. — Я же все вижу. Если сделаю вот так, то тоже будешь все отрицать? — Юнги по-хозяйски кладет тонкие холодные пальцы на впалый живот, слегка надавливая, массируя чувствительную кожу через ткань рубашки. Хосок вздрагивает крупно и, кажется, что ноги его больше не держат, потому что Мин с улыбкой подхватывает его за талию, помогая не упасть.       В черных глазах едкий туман простирается, выливаясь через край захлебывающимися толчками, топя собой все вокруг, топя под собой Хосока, который так кстати оказался настолько близко, что попал под мягкие объятия ненасытного голода. Ангел даже не сопротивляется, повиснув на сильных руках, он смотрит в черные зрачки, купается в тумане, приносящем иллюзорное удовольствие, и пропадает без права найти дорогу обратно.       Юнги улыбается довольно, сильнее руки на тонкой талии сжимает, ощущая, как неожиданно отзывчиво вздрагивает ангел, прижимаясь ближе к демону, не сопротивляясь такому напору. У Хосока губы приоткрыты, и он дышит рвано, находясь на грани той и этой реальности. Он хочет, очень хочет — Юнги это чувствует безошибочно, и его выдержка постепенно катится туда, откуда пришел ее владелец.       Один шаг и Мин звонко прижимает тело к толстому слою стекла, слыша, как дребезжит материал и как собственное желание осколками вгрызается в клетки мозга, превращая демона в безумное, дикое животное. Юнги коротко лижет пересохшие губы, жадно руки перемещает на тонкие бока и ведет ими вверх, наслаждаясь отзывчивостью чистой души. Ангел совсем, видимо, ориентиры растерял и мозг свой тоже, потому что дрожащими пальцами хватается за вздутые от напряжения руки Юнги, но не отдирает их от себя, а просто держится, словно упасть боится.       Демон только сильнее распаляется, голодным взглядом смотрит на приоткрытые губы прямо напротив и, не сдержавшись, касается их нежным, невесомым поцелуем. Хосок стонет, напряженно выдыхая в губы партнера, и весь течет как шоколад в летнюю жару. Здравый рассудок Юнги, который и так был у него редким гостем, окончательно машет ему на прощание ручкой, оставляя после себя только желание и голод в своем первозданном виде.       Ангел больно пальцами вцепляется в руки Мина, дрожит призывно, а демон только выше свои ладони ведет по желанному телу, впитывая его отзывчивость и чистоту, которой так мало было. Поцелуй из нежного постепенно перерастает в более требовательный, ненасытный. Хочется крови.       Напряжение между двумя телами растет, грозясь взорваться и погрести под своим похотливым желанием оба создания. Одно и так ему не сопротивляется, а второе просто потерялось в своих желаниях, получая удовольствие от того, что так сладко-запретно было для него и что так отчаянно манило.       Требовательная ладонь резко соскальзывает на ягодицу, сжимает больно, до синяков, но не отпускает, потому что в ответ только стон удовольствия получает, и это лучше, чем любой наркотик. Юнги поддается еще ближе, буквально вбивая тело в стекло и, несдержанно раздвигая губы напротив юрким язычком, углубляет поцелуй, жадно причмокивая.       Две метки горят огнем, два тела горят огнем. Одно плавит другое и само в своем диком огне сгорает, не жалея ни о чем.       Хосоку хорошо. Ему запретно, недозволенно хорошо в этих крепких, жутко требовательных руках, и это чувство, испытанное впервые, не дает ему подняться на поверхность и взглянуть на все со стороны. Вся неправильность ситуации остается далеко, словно и не с ним происходит. Удовольствие и какой-то противоречивый трепет в душе — все, что владеют разумом и ведут туда, откуда пути назад нет.       Юнги несдержанно мнет одной рукой бока, пока другой беззастенчиво сминает ягодицы, постоянно норовясь пальцами залезть под плотно сидящие на бедрах брюки. Но сам себя дразнит, оттягивая момент или же не решаясь. Его губы становятся почти пылающими, лед трескается, и демон топит в своём желании жадное желание Хосока, заставляя его прочувствовать всю силу своего голода. А ангел в ответ не пугается, не пытается оттолкнуть, он совсем разума, как Юнги, лишился, потому что жмется плотнее, несмело цепляясь дрожащими пальцами за край голубой рубашки, вынимая пуговки из петелек.       — Хватит, — Мин резко отстраняется, делая несколько широких шагов назад. У него глаза полностью черные без белков, пугающие, губы раскрасневшиеся, но дыхание ровное, хоть по нему и не скажешь. — На сегодня хватит, — тянет губы в оскале, наблюдая за ангелом, у которого в глазах похоть и осознание бьются за лидирующее место.       Выглядел Хосок сейчас так, что Юнги едва себя держал, чтобы не наброситься на него снова. Но ангела нужно было проучить, чтобы знал, с кем имеет дело.       — Конечно, если ты захочешь, то можешь попросить! — усмехается демон, с трудом отрывая взгляд от раскрасневшегося Хосока, которого прямо сейчас можно было склонить к чему угодно, и, разворачиваясь, уходит.       У ангела сердце бьется так быстро, что и бабочек уже всех перебило, лицо пылает, губы пылают, тело дрожит, и мозг постепенно обрабатывает информацию о том, что Хосок только что наделал и с кем! Осознание бьет под дых, заставляя ангела медленно съехать вниз по стеклу, огромными зрачками смотреть перед собой, туда, где недавно стоял Юнги.       Хосок просто сошел с ума! Он чуть не отдался демону! Пошел у него на поводу, раздвигая ноги, как какая-то адская проститутка, и ни разу за все время, что был в руках Юнги, не подумал о том, что делает. И дело не в том, что демон мог своими силами запудрить ему мозги и не в том, что их связывала клятва, хотя она тоже свою роль сыграла. Дело в том, что Хосок, который терпеть не может адских тварей, одной из них готов был отдаться, пойдя на поводу у своего низкого похотливого желания.       А самый отстой в том, что ему безумно понравилось.       *****       — Я давно хотел с тобой поговорить, — Чонгук легко спускается вниз по лестнице, слушая перезвон маленьких колокольчиков, с которыми играл ночной ветерок, свободно гуляющий по первому этажу.       Джин сидит на простом, белом диване, безотрывно смотрит в открытое окно, на раскинувшийся внизу горы город, сияющий миллионами огней. Сейчас он казался совсем маленьким, похожим на одну далекую звезду, состоящую из других звезд, мерцающих так ярко, словно боящихся больше никогда не загореться. Архангел разбросил позади свои крылья, заставляя их белоснежным ковром покрывать холодную поверхность пола, он положил босые ноги под себя, и было бы похоже, что он медитирует в пустой, тихой комнате, вот только морщинка, пролегшая между идеальных бровей, его выдавала. Какие-то нелегкие мысли не давали ему покоя.       — Я был немного занят, — архангел на мгновение улыбнулся спустившемуся Чонгуку, снова переводя взгляд на далекий Сеул. — Очень много дел скопилось у Суа, она попросила о помощи.       Чон поджал губу, он обо всем этом знал и все-таки возвращения своего старшего наставника ждал с нетерпением. Ему многое требовалось узнать и рассказать. О случае с Тэхеном — в первую очередь. Поведать о том, как легко попался в ловушку не-демона и что теперь связан с ним сделкой. Джин явно будет не рад. Да любой другой бы Чонгука просто на смех поднял за такое! А он, между прочим, руководитель операции. Другие архангелы его бы по головке за такое не погладили! В общем, было страшно в таком сознаваться, но Чон боялся не вскрывшейся бы правды, он остерегался того, о чем так неоднозначно намекал Тэхен.       — Гадес уничтожил все мои труды, — архангел опустился в кресло, стоящее рядом с Джином, и уставился на своего наставника, давая понять, что пришел за разговором.       — Я знаю, — Сокджин кивнул, все еще внимания на Чона не обращая, словно видел перед собой город в мельчайших деталях, а не маленькой картинкой светящихся звезд. Отчасти это было правдой.       — Тэхен развел меня на сделку, — сделал контрольный удар Чонгук, зная, что такое без внимания точно не осталось бы.       Он не прогадал. Джин медленно развернулся к нему, с легким прищуром вглядываясь в слишком спокойное лицо, словно ожидая, что Чон обернет все в шутку. Но здесь было не до веселья и, поняв это, архангел даже крыльями вздернул, заставляя пару белоснежных перьев в трепетном танце закружиться в воздухе, постепенно оседая на пол.       — Как? — выдохнул архангел, смотря в черные зрачки, до боли похожие на его глаза.       Чонгук скрипнул зубами, оставаться спокойным долго он не смог. События вчерашнего дня были слишком свежи, и слишком свежо было свое позорное поражение, от которого злость становилась только сильнее. Повелся на такое!..       — Он меня взбесил, и я выхватил свой меч, чтобы показать ему свое место, — Чон посмотрел в карие внимательные зрачки напротив. — Но я хотел убить его, хоть и не мог. Он сделал это сам — проткнул себя мечом и зацепил сделку.       Сокджин сокрушенно выдохнул, закрывая глаза. Стоило ожидать, что Тэхен так просто от Чонгука теперь не отстанет и, конечно, стоило ожидать, что архангел со своим вспыльчивым характером даст ему повод надолго к себе прицепиться. Гадеса можно было ругать за что угодно, но вот чего у него было больше, даже чем у ангелов — упорства. Если он чего-то желал, то добивался этого любыми силами. Джин снова совершил промашку, ожидая, что Тэхен не станет заходить так далеко. Время детских игр закончилось.       — Что он попросил? — после паузы спросил архангел, удивительно спокойным взглядом смотря на Чонгука, который разве что кресло под собой не поджег, так полыхал от гнева!       — Семь свиданий! — процедил Чон, сжимая подлокотник в пальцах так сильно, что кожаная обивка под напором затрещала.       — Он оговаривал, что вы будете там делать?       — Нет, — качнул головой Чонгук, мечтая Тэхена на куски порезать. В таком случае он вряд ли бы выжил.       — Это не страшно. — Словно пытаясь убедить в этом и успокоить Чона, сказал Джин. На лице старшего архангела даже улыбка появилась подбадривающая. — Ты можешь в таком случае делать, что хочешь и уйти когда хочешь. Договор в этом тебя не ограничивает.       Чонгук выдохнул успокаивающе, на деле, конечно, нисколечко не успокоился. Слова Джина звучали убедительно, но это не отменяло того факта, что Чон без чьей-либо помощи попался на удочку Дьявола. Злость на себя унять было тяжело.       — Я это уже и сам понял, — архангел в упор посмотрел в карие глаза Джина, в которых сейчас, конечно, уверенность была стальная, но за ними что-то скрывалось, и «что» — очень хотелось узнать. — Но почему ангельский меч его не убил?       Сокджин застыл. Просто превратился в ледяную глыбу, неспособную двинуться с места. Даже его живые глаза покрылись коркой льда. Только ветер, треплющий перья на крыльях, рушил иллюзию, вскрывая правду. Отчего-то именно такую реакцию Чон на этот вопрос и ожидал. Может, потому что Тэхен предупреждал, а может, потому что Чонгук уже и сам догадался, что Гадес и Сокджин когда-то были знакомы. Не суть важно, более интересно другое — почему у Джина на эти вопросы такая реакция, что он скрывает? Чон обещал себе, что копаться в старой ране не станет, но сейчас, кажется, их прошлое стало задевать и самого Гука, а, значит, он имеет право хоть что-то знать.       — Он убивает только демонов или существо из мира мрака, — на грани слышимости прошептал Сокджин, медленно моргая глазами, словно оттаивая.       На деле же, кроме его губ и глаз больше ничто не шевелилось. Архангелу было сложно принять тот факт, что Чонгук так неожиданно быстро подобрался к правде. Не без помощи Тэхена, конечно же! Дьявол обещал, что не расскажет никому о секрете Сокджина, но об их общем секрете клятв не давал.       — Но Тэхен не подходит ни под одну из этих категорий, — кивнул Чонгук, чувствуя, как Джину тяжело дались даже эти простые слова, и что на разговор он категорически не настроен. Однако ответы были нужны. — Кто он?       Архангел вздрогнул, поднимая крылья с пола над своим телом, он словно собирался дать деру, но при этом продолжал сидеть на диване и смотреть на Чонгука, но будто сквозь него. В карих глазах отражались отголоски прошлого, но, увы, Чону было их не прочесть. Как бы он не хотел, а такой силой не владел никто из существ во всех мирах.       — Я не могу сказать, Чонгук-и, извини, — через пару минут выдыхает Джин, закрывая глаза и качая головой.       «Он тебе не скажет» — прозвучали в голове уверенные слова Тэхена. Не хотелось, чтобы этот сукин сын был прав, но он оказывался прав слишком часто!       — И как мне остерегаться его дальше, как победить, если я не знаю, кто он? — Чон давил на логику, хоть и понимал, что действует жестоко, заставляя Джина раскрыть правду, которая была для него болезненна. Но, с другой стороны, Чонгук мог бы отдать архангелу прямой приказ, и вот тогда тот все выложил бы, даже против своей воли, но Гук не был настолько жесток.       Джин, наконец оттаяв, поднимает на Чона свои карие глаза, в них море отражается с волнами, которые к берегу постоянно бегут, но боятся прикоснуться к неизведанному и убегают прочь. И так по кругу, бесконечно. Чонгуку никогда этот взгляд не прочесть.       — Просто считай его демоном и не доверяй, что бы он ни делал. Его хорошие поступки — пустой звук. Он будет пытаться залезть к тебе в голову, будет всячески играть с тобой и здесь даже правда тебе не поможет, — покачал головой Джин. — Только опыт и чутье. Научись не вестись на его уловки. Научись ему не доверять.       — Я ему и не доверяю! — фыркнул Чонгук.       — А он тебе — да.       — Что? — вскинул густые брови Чон.       Сокджин понимающе улыбнулся. Слышать такое было дико, слышать такое о Дьяволе — безумие.       — Знаешь, почему все так легко ведутся на его игры? Он доверяет объекту своей охоты, всячески проявляет к нему интерес, иногда очень нездоровый, но все же многим это льстит, — Джин на секунду прикусил губу, отводя взгляд на шкаф позади Чона. — Для тебя он станет самым лучшим, и он сделает все, что бы ты ни попросил. И таким образом, он завоюет твое доверие. Семь свиданий и он сможет попытаться перетянуть тебя на свою сторону.       — Я никогда не поддамся! — вспыхнул Чонгук, игнорируя даже тот факт, откуда его наставник все это знал.       Джин кивнул с легкой улыбкой на губах:       — И все-таки будь с ним осторожен. Он не тот за кого себя выдает.       — И как мне его победить? — Чон желает получить ответ на свой вопрос.       — Ты не сможешь этого сделать из-за спора, — Джин тонкими пальцами указывает на ладонь Гука с горящей золотой меткой.       — И все же? — не отступает архангел.       — Я не знаю способа, — честно отвечает Сокджин, качая головой. — Чтобы убить какое-то существо, надо уничтожить его душу, но у Тэхена ее нет.       — Что?! — Чонгук считает, что ослышался.       — А ты разве не увидел?       "Не увидел," — читалось на лице Чона, который выпал в осадок. Это было просто невозможно, чтобы такое могущественное существо не обладало душой, чтобы подчиняло миллиарды, но само вело такое прозрачное существование. И почему Чонгук этого не увидел, он не понимал, ведь души — это то, что ангелы и демоны видят в первую очередь, а потом уже непосредственно оболочку. Как и не понимал он, почему у Тэхена нет души, где она могла быть, и почему Ад склонился перед тем, кто не обладает главным критерием силы?! Вопросов становилось только больше, а ответы не желали приходить.       — Где его душа? — шепчет одними губами Чонгук.       — Не знаю, — отрицательно качает головой Джин.       — А тогда, — архангел делает акцент на слове, — она у него была?       Сокджин усмехается, но так грустно, что и сомнений не остается — знаком он с Тэхеном был настолько близко, что знал многие его тайны.       — Была. Она была прекрасна.       На мгновение, но всего лишь на мгновение Чонгуку показалось, будто в глазах старшего архангела мелькнула правда, ответ на вопрос, что стало с душой Дьявола, но он испарился так быстро, что Чон даже за него ухватиться не успел.       Но одно оставалось ясно — Джин знает все. Осталось надеяться, что из-за того, что он скрывает правду, Чонгук не влипнет в еще большие неприятности, чем сейчас.       *****       Алая, густая кровь плотным слоем заливала холодный бетонный пол, отдавая ему свои последние кусочки тепла. Она живым организмом текла по собственному маршруту, растягивая свои потоки нитями на белом полу, соединялась с другими, переплеталась, становилась сильнее и продолжала свой незамысловатый путь, символизирующий одну только смерть.       Бесконечное поле из тел и крови — все, что осталось от некогда огромного, красивого здания на окраине Сеула. Мертвые ангелы в неестественных позах покоились на холодном бетоне. Перемазанные кровью перья лишь изредка поддавались дуновениям ветра, оставаясь такими же мертвыми, как и их хозяева. Брызги красного в некоторых местах заливали даже стены с потолком, ужасающей картиной пугая воображение.       Тяжелые грубые ботинки, не брезгуя, ступали по самому морю из крови, издавая при каждом движении чавкающий звук, эхом отлетающий от высоких стен. Тэхен шел по полю битвы с отсутствующим выражением лица. Мертвые его никогда не волновали. Пожалуй, что даже этот запах смерти и крови, перемешавшийся в воздухе, заставлял нечто глубоко в груди трепетать. Он не застал саму бойню, но отголоски битвы слышал даже сейчас.       В другом конце зала Намджун лениво ходил между телами, добивая чудом выживших своей излюбленной катаной. Демон был в грубых черных джинсах, кожаных ботинках и черной рубашке, перетянутой на груди и руках затейливой портупеей, позволяющей держать крылья в одном строго приподнятом положении, чтобы эффективнее использовать их в бою. Вся одежда его блестела от количества крови на ней и липла к телу, очерчивая точеный рельеф сильных мышц. Даже белые волосы окрасились в красный, и на лице кровавые веснушки расцвели. Сейчас он не напоминал ни на долю секунды того аристократичного демона, которым всегда являлся, только холодная машина для убийств.       Юнги же безумным ангелом смерти порхал над мертвыми, выискивая тех, с кем еще можно было развлечься. С его дневного ухоженного вида не осталось ни следа, он, кажется, в крови искупался, потому что на нем не было ни единого клочка, который был бы относительно чист от красного. Мин держал в руке маленький серебряный кинжал, но выглядел с ним опаснее, даже чем Намджун с катаной. У Юнги есть только один тормоз, и он как некстати отпустил демона с поводка, разрешая разлечься. А в понимании Мина развлечения должны обязательно содержать программу игры со смертью.       Здесь только Тэхен был чист от крови. Но от этого его аура нисколечко не лишала его опасного вида. Дьявол пришел посмотреть на выполнение своего приказа лично, и вел себя именно как Дьявол, безразлично глядя на мертвых, ступая по некогда белым крыльям, выискивая глазами только одно тело. Позади него вился мрак, дымчатой пленкой закрывая собой весь свет, он, словно его тень, двигался рядом, распространяя ужасающую ауру на многие метры от этого места. Кажется, даже птицы и те перестали пролетать над особняком, даже Солнце скрылось за тучами. Тэхен призывал тьму невольно, но сильно перетягивал ее в мир людей. Земля дрожала от страха.       — Где Суа? — Гадес носком ботинка перекатывает тело мертвого ангела, заглядывая в неживое лицо. Голос его громом звучит в этой братской могиле, пугая собою любого, кто его услышит. Но только не его верных псов, устроивших массовую резню во имя своего господина.       — Она исчезла до нашего появления, — отвечает Намджун, поднимая взгляд глубоко-карих глаз на Тэхена. — Словно знала, что мы идем.       Гадес зло усмехнулся, продолжая идти вперед, давить грубыми ботинками крылья и руки, с наслаждением слушать звук ломающихся костей. Уж лучше так, чем поселить рвущуюся на свободу тьму в этом месте — такое ангелы точно не оставят без внимания. Хотя эта резня будет тоже Тэхену чего-нибудь стоить, но он готов. Каждый его шаг продуман и четко выверен. Выгода будет от всего.       — И бросила свои войска, — цокнул языком Гадес, безразлично глядя на лица ангелов, скорчившиеся в предсмертных муках. — Как низко. Они вас ждали?       — Да, — кивнул Намджун, с удовольствием вгоняя лезвие катаны в тело, содрогающееся от смертельных ран, но еще не покинувшее этот мир. Острый металл легко разорвал еще теплую плоть, безошибочно разрезая нити, держащие душу в царстве живых. — Устроили на входе баррикаду, пытались убить Юнги в основном, словно им приказ отдали.       Тэхен, вскинув бровь, посмотрел на демона, о котором шла речь. Тот не выглядел, как пострадавший или как подвергшийся массовой атаке на свою персону. Скорее, большинство ангелов здесь легло от его руки. Мин, безумно радостный, порхал по залу бесконечно счастливый, любуясь на свою работу. Суа выбрала слишком сложную для себя цель, не рассчитав сил.       — Душа моя, иди сюда, — Гадес остановился рядом с Намджуном, негромко позвав к себе Юнги, который отыскал на полу еще относительно живого ангела. Демон мгновенно вскинул голову, дико улыбаясь своему хозяину. — И его притащи, — Тэхен взглядом указал на тело, которое Мин собирался добить.       — Архангелов, я так понимаю, не было? — Гадес посмотрел в глаза Намджуна, пока его Цербер без проблем подхватил полуживого ангела за крылья и потащил, как пес кость своему хозяину.       Демон слизнул алмазные капли с красивых губ, но глаза и толику наслаждения от этого не отразили, оставаясь холодными:       — Не было, — кивнул в ответ Намджун. — Но там, — демон концом катаны указал на запертую в углу зала дверь, — есть кое-что интересное.       Тэхен плотоядно улыбнулся и перевел взгляд на Юнги, который как мог быстро притащил стонущего от боли ангела к ногам господина и бросил его в лужу крови, с безумной улыбкой глядя на Гадеса. Казалось, он ожидал похвалы за свои подвиги, на деле же просто ждал, когда ему дадут ангела добить.       — Вы… — небесное создание с ноткой боли открывает единственный сохранившийся глаз, с трудом фокусируя взгляд на Тэхене, — вы проиграете, — плюясь кровью, шепчет ангел, стараясь остаться храбрым до самого конца.       Гадес бы может и оценил, но страх этого тела ощущал так же ясно, как и свою тьму, что голодно облизывалась на этот хаос. Смерти ангел боится, от этого все его напускное бахвальство не трогало в Тэхене ничего.       Юнги усмехнулся, облизывая перепачканные святой кровью пальцы. Просто дурманящий вкус, такой, что и привыкнуть не сложно!       — В чем? — безэмоционально спросил Гадес, сложив на груди руки.       — Эта битва, — ангел снова сплюнул кровь в красную лужу на полу и с трудом откинулся на лежащие позади него крылья собрата. Жизнь еще его не покинула, он выглядел, как труп, но держался за ниточку, чтобы не утонуть. — Эта битва не для вас, — ангел криво улыбнулся Гадесу. — Даже ты не сможешь остановить то, что грядет.       — Как интригующе, — улыбнулся в ответ Тэхен, держа свою тьму под жестким контролем, хотя она очень хотела есть.       — Ты не будешь так рад, когда узнаешь, что они для тебя приготовили, — ангел скалится и тут же давится своим кашлем, снова плюясь кровью.       Юнги смотрит на него, как на кусок мяса, и Тэхен знает, что Мин сделает все так, как ему прикажут. Выпытает и убьет. Но в голове Дьявола, в теле, лишенном души и каких-либо эмоций, в мозгу, подчинившем саму тьму, рождается идея намного лучше.       — Забери его себе, — Гадес опасно улыбается Юнги, и тот цветет на глазах, понимая, что ему только что приказали! — Поиграй, как ты умеешь.       Мин хищно улыбается ангелу, который резко перестает быть таким храбрым, как несколько секунд назад. Он ожидал смерть, но та отвернулась от него, потому что слушается приказа только одного здесь существа. Ангел смотрит на Юнги и не видит в черных зрачках ничего светлого, ничего, что хоть как-то бы могло успокоить его полуживое тело.       — Нет, — тихо шепчет.       Юнги бесцеремонно хватается за грязное крыло, без труда утаскивая ангела в свое логово. У демона сегодня намечается особый пир, такой, от которого слюнки уже сейчас бегут. Еще бы хозяин присоединился к этой игре — было бы просто безумно шикарно!       — Но не убивай его, душа моя, он нам еще пригодится, — в спину Юнги звучит голос Тэхена, и демон просто подчиняется, растворяясь со своей добычей в воздухе, как видение.       — Что ты нашел? — Гадес обращается к Намджуну, который все это время бесстрастно молчал, абсолютно незаинтересованный происходящим.       Кажется, будто демона не трогала возможность развлечься с ангелом, искупавшись в его криках боли и крови. Возможно, что так и было, ведь у Намджуна теперь была бесконечная власть, которую даровал Гадес. И ничто не помешало бы ему потом беспрепятственно найти другой объект для игр и воплотить свои мечты. А возможно, Намджун просто был в этом не заинтересован. Всегда скупой на эмоции — понять, что творится в его гнилой душе, было невозможно.       — Перья, — просто ответил демон, взмахом руки отпирая дверь.       Тэхен слегка сощурил глаза, в которых вмиг вспыхнуло дьявольское пламя. Запах сотен светлых душ буквально сбивал с ног, уже ничем не сдерживаемый. Он уносил с собой даже аромат крови, пропитавший огромный зал; словно птица, выпущенная на волю, расправлял свои крылья, с каждым новым взмахом разнося чарующий запах во все клетки мозга Тэхена, оплетая их так, что из прекрасного капкана не выбраться.       Но, вопреки всему, Гадес уверенно двинулся вперед на след этого аромата, однако в его объятия не велся, только заставлял тьму позади себя несдержанно рычать, огрызаясь на неожиданную чистоту, заполнившую воздух.       — Они собирали их по всему Сеулу, — пояснил Намджун, двигаясь следом за Тэхеном, купаясь в его тьме, но не боясь ее. — Здесь больше сотни перьев, больше сотни возможных ангелов и даже два архангела.       — Слишком много, — хмуро заметил Гадес, входя в комнату похожую на зал, который он только что покинул.       Помещение разве что было меньше в размерах и не содержало море крови и мертвых тел, а так являлось копией соседнего зала. На белых стенах вместо картин в стеклянных рамках висели белоснежные перья, источающие божественный аромат. Ни одно из произведений не было подписано, но ни ангелам, ни демонам этого было не нужно. Если есть перо, то владельца можно найти за миллионы километров. Комната выглядела бы жутко с этими неожиданными экспонатами, но их чистота внушала спокойствие и красоту, ту, которой хочется наслаждаться, а не от которой хочется бежать.       — Город, конечно, не маленький, но столько ангелов здесь родиться не может, — Тэхен с плохо скрытым гневом смотрел на перья за стеклами.       Все они принадлежали душам, которые на данный момент все еще не переродились, таким как Чимин. И у демона, казалось, был невероятный шанс сейчас их всех выследить и истребить, но не это было в приоритете.       Намджун посмотрел на профиль Тэхена, спросив:       — Они очищают их намеренно?       — Да, — утвердительно кивнул Гадес, — Суа решила пополнить свои ряды и ради этого пошла на крайние, грязные меры.       — Она специально оставила нам их здесь, — догадался Намджун, поджимая губу. Плохое предчувствие не покидало его с момента, как он отправился на эту операцию и сейчас только становилось сильнее.       — Специально, — снова подтвердил догадку Джуна Тэхен, не сводя взгляда своих черных глаз с великолепных перьев, — бросила нам, таким образом, вызов.       — Получается, она устроила этот спор намеренно, чтобы отвлечь вас от того, что задумала, — нахмурился демон, следя за тем, как эмоции на лице Гадеса мягко перетекают одна в другую. Но вот ярости почему-то не было, хотя тьма топила собой пространство вокруг Дьявола, выказывая собой недовольство такими обстоятельствами.       — Именно так, — Тэхен моргнул и обернулся к Намджуну, который стойко выносил его давящую ауру. — Она специально очищала именно те объекты на земле, которые были в нашей власти, и специально устроила спор. В случае, если мы выиграем, она особо ничего и не теряла — здесь она создает чистую армию. Если бы мы проиграли, она тоже была бы в выигрыше.       — Но армия нужна только для войны, — Намджун отлично понимал, к чему все шло.       — Она и готовится к ней, — вопреки всему улыбнулся Тэхен. — Но для этого ей нужно разорвать наш мирный договор и собрать силы, чтобы иметь преимущество. И, конечно же, отвлечь всех нас.       — Нас?       — Архангелы бы никогда не дали ей возможность устроить войну, — усмехнулся Тэхен, слизывая с губ ароматы чистых душ. — Они о ее планах, скорее всего, и не догадываются. Суа посвятит их только тогда, когда у нее будет преимущество перед нами, чтобы не попасть под их кару за ослушание.       — Хм, — нахмурился Намджун, — как она разорвет мирный договор? Он же подписан на крови и той, и той стороны.       — Она хотела убить Юнги, — в черных глазах промелькнуло недоброе. — Смогла бы, и я лично оторвал бы ей крылья и всей ангельской братии.       Намджун внимание на эти слова не обратил. О взаимоотношениях Цербера и Гадеса только он знал настолько хорошо, насколько никто знать не мог. Его волновало другое.       — Мы устроили здесь резню.       — Это не повод, чтобы разорвать договор, — отмахнулся Тэхен. — Ей пришлось бы объясняться перед архангелами, что она здесь делала и, в конечном итоге, виновата была бы она, а не мы. Архангелы войн избегают, Намджун, — пояснил Гадес, — они стары и видели то, что произошло полмиллиона лет назад. Суа, кстати, тоже видела, но, похоже, впрок ей это не пошло.       — Может, у нее есть для этого личные мотивы, — задумчиво протянул демон.       — Есть, — загадочно улыбнулся Тэхен, — она мстит мне. И разорвать договор могу только я. Он заключался между мной и архангелом, которого в живых уже нет.       — Поэтому она приказала убить Юнги.       — Да, — кивнул Тэхен, снова отворачиваясь к стене с перьями. — Пусть считает, что провела нас, и мы не в курсе того, что она задумала, — Намджун молча кивнул в знак подчинения. — Прячьте Пустых, о них она не должна узнать. Нам нужен способ ее разоблачить перед архангелами и, Джун, не забудь — увидишь ее, сразу убивай.       *****       Чонгук в хорошем настроении покидал детский дом, в котором помогал маленьким душам отказаться от темных пороков. Ему нравилась его работа, нравилось общаться с людьми, узнавать их и учить хорошему, правильному. С детьми работать было даже в разы приятнее, их светлые души мягко грели архангела, а он грел их в ответ.       Солнце медленно клонилось к горизонту, щедро раздаривая свои прощальные лучи городу, раскрашивая его в причудливые цвета. Теплый ветерок лишь отчасти снимал жару, не желающую сдавать свои позиции, и в целом день был просто чудесным. Он начинался здорово и закончиться должен был именно так.       Но планам было не суждено сбыться.       Только Чон вышел за пределы ворот, как рядом с ним, словно из ниоткуда, притормозила чёрная ЛаФеррари, мягко урча мощным мотором. На улице, кроме этой машины не было никого, хотя Чонгук помнил, что еще из окна видел пару автомобилей у детского дома — исчезнуть просто так они не могли. А черный цвет гиперкара только подбрасывал искр сомнения.       Водительская дверца мягко взлетела вверх, и Чонгук понял, что попал и все его сомнения были не напрасны. Надо было скрыться в мороке и отправиться домой по воздуху. Но, господи, это же так трусливо! И сейчас из-за своего бахвальства архангел смотрит в черные, утягивающие в свои глубины, глаза, и понимает, что так просто он теперь отсюда точно не уйдет.       Тэхен улыбается Чонгуку яркой, ослепительной улыбкой, в которой столько разных обещаний, что в пору их записывать, если приглянулись, или же, наоборот, избегать всеми силами о них даже вспоминать. Гадес, как и обычно, во всем черном, обтягивающем и сексуальном. Полупрозрачная рубашка зря застегнута на все пуговицы, ведь не скрывает тела под собой, черный пиджак едва ли придает образу строгости, потому что вальяжно расстегнут, демонстрируя кубики пресса на животе; черные брюки так облепляют ноги, что видно, как мышцы под тканью ходят. Запретный и притягательный.       — Ангел мой, куда торопишься? — Тэхен облизывает губы, беззастенчиво поедая Чонгука жадными глазами.       Архангел сжимает челюсти и кулаки, чтобы держать себя в узде и не натворить дел, как в прошлый раз.       — Не твое дело.       — Ну, — наигранно дует губы Тэхен, — теперь-то мое дело. Я вот за тобой приехал. Первое свидание, не забыл? — смотрит словно в душу и усмехается издевательски. Знает, что Чону не отвертеться.       — Ты говорил, что предупредишь, — мрачно отозвался архангел, пропуская вопрос о том, как Гадес узнал, где Гук. У него явно глаза и уши повсюду, а выглядеть дураком перед не-демоном не хотелось!       — Какой я плохой! — Тэхен покачал головой. — Соврал своему ангелочку! В этот раз перышки почистить не успеешь, — Гадес ослепительно улыбается мрачному Чонгуку, — в следующий, как-нибудь.       — И ты снова соврешь! — не сдерживается от рыка архангел.       Тэхен только дарит ему улыбки, а глазами уже Чона разложил.       — Не попробуешь — не узнаешь! Прыгай в машину, поедем на свидание!       — А если я не хочу?! — просто так Чонгук, конечно же, сдаться не мог. Он не желал признавать свое позорное поражение!       Гадес предвкушающе улыбнулся:       — Я заставлю.       А Чонгук верил сейчас Дьяволу. В таком сомневаться было глупо. Тэхен умеет заставлять.