Map of the soul: 7

      Мягкий ветерок аккуратно треплет белоснежный тюль, воздушным облаком раздувая его по комнате, играясь с ним нежно и трепетно, чтобы ни в коем случае не сломать хрупкую ткань своей природной силой. Ветер свободно гуляет по пустой комнате, разносит по помещению свежие ароматы проснувшегося утра, с каплей обещания скорейшего знойного дня. Его нежные порывы легко касаются невесомой белоснежной ткани рубашки ангела, аккуратно пробираясь под нее, почти любовно, без примеси похотливого инстинкта. Стихия просто очень любопытна.       Хосок стоит на балконе своей квартиры и пусто глядит на простирающийся перед ним город, абсолютно его не замечая. Мыслями он очень далеко от всей этой будничной суеты. Мыслями он в страшном мире, погрязшем в крови и смерти. Утренний сон, случайно настигший ангела, никак не желал быть забытым. Он рождал в груди тревогу, почти панику, как раньше, от которой хотелось бежать и спасать всех людей, но Хосок хорошо знал, что человеческие души так легко в подобный «бред» не верят. Он и сам не всегда своим снам верил. Они могли быть абсолютно понятными, как тот с Чимином, или такими, как сегодняшний, в которых не было ясно ничего, кроме приближающегося конца.       — С утра ты такой растрепанный, но мне даже нравится, — позади раздается насмешливый голос, мгновенно выдирающий Хосока из своих мыслей.       Ангел резко оборачивается и встречается с лисьими глазами напротив, бессовестно его разглядывающими. Хосок как-то по инерции собирается защищаться от врага и даже не контролирует момент, когда позади него с легким шелестом вырастает пара крыльев, вспарывая белоснежную рубашку.       Но Юнги даже нравится. Он не смотрит в серьезные глаза, уверенно желающие дать отпор адской твари, он смотрит на перья, отливающие тонким золотом в свете Солнца. Они казались очень мягкими, почти воздушными, и демон хотел к ним прикоснуться, даже несмотря на то, что ангел был решительно настроен его в этот раз к себе не подпустить.       Слишком самоуверенный. Устоять перед очарованием Юнги еще никто не смог!       — Что ты здесь делаешь? — Хосок складывает на груди руки и брови хмурит.       Мин тянет губы в улыбке. Те самые губы, которые своей холодностью с привкусом упоительного наслаждения целовали, обещали подарить много другого — запретного; которые во сне снились, которых так мало было. Но Хосок этого никогда не признает, он предпочтет все это забыть, словно и не с ним это случилось. Но тело — его предатель.       — Приехал к своему братику, — Юнги коротко облизывает губы, намеренно дразня. Он эмоции ангела запросто считывает и знает, что Хосок свое маленькое падение хорошо помнит. От всего этого хотелось с ним поиграть еще, подразнить, поиздеваться, чтобы у ангела ломка началась. А она начнется, в этом демон был уверен.       — Я тебя предупреждал, что… — твердым голосом начал было отвечать Хосок, но Юнги его бесцеремонно оборвал, громко хмыкнув.       — Когда ножки передо мной раздвигал? — уколол демон, наслаждаясь игрой.       Ангел, как и ожидалось, вспыхнул, тут же покрываясь румянцем. Рассчитывать на то, что Мин теперь так запросто от него отстанет, было глупо. Да, Хосок был просто уверен, что Юнги будет ему при каждом удобном случае тот момент припоминать! И все-таки при одной мысли об этом инциденте смущался, как девка на первом свидании. Он убеждал себя в том, что произошедшее для него ничего не значит, что он просто ошибся, поддаваясь своему низкому порыву, но все это не могло отменить того факта, что тело его помнило и хотело.       — Это была ошибка, — уперто стоял на своем ангел. — Ты просто полез мне в мозг, — но в черные зрачки так и не смотрел, уведя взгляд куда-то на косяк балконной двери.       Юнги цокнул языком, с улыбкой качая головой. Небесное создание было настолько запретно-прекрасным в своей тщетной попытке сбежать от окруживших его желаний, что даже если бы демон и решил бросить всю эту игру, то не смог бы. Хосока хотелось, и Мин ко всему прочему знал, как его добиться. Это вселяло в гнилую душу еще больше концентрированного желания заполучить что-то недосягаемое и, конечно же, его уничтожить. Без этого никак.       — И мы оба знаем, что это неправда, — Юнги жадно скользнул взглядом по красивому телу, спрятанному за бесформенной рубашкой. Это просто варварство — прятать такое великолепие за этими тряпками! — Я тебя не заставлял, ты сам меня захотел.       Хосок закусил губу, ощущая, как змеиный шепот оседает в мозгу, грозясь, каждый раз воспроизводиться на повторе. А самое противное, что от него не избавиться, не заблокировать ему дорогу, потому что он прав.       — Это уже в прошлом! — отмахнулся ангел, всеми силами в гипнотические глаза, стараясь не смотреть. — Сейчас все по-другому.       — Да ну?! — скептически вскинул бровь Мин, замечая тонкую дрожь тела напротив. Сколько бы душа не отвергала демона, он видел ее истинные знаки и с упоением их читал.       — Да, — уже без той уверенности, что была раньше, отвечает Хосок, — мне это не нужно! Я ангел, и все это не для меня!       Юнги скалится, а в глазах черти костер разжигают, на котором планируют сжечь чистую душу заживо и прыгать вокруг нее пока крики боли не стихнут. Но как бы Мин не желал поторопить события, все-таки стоило коней попридержать, дать ангелу понять, как он заблуждается в своих выводах. А для этого у Юнги был отличный способ — играть по правилам самого Хосока.       — Раз не для тебя, тогда ладно, — пожал плечами Мин, пряча оскал за легкой улыбкой. — Буду уважать решения своего братика! — демон воздушно разворачивается и направляется вглубь квартиры, буквально ощущая, как в спину ему глядят огромные, удивленные донельзя глаза.       А Хосок не просто удивлен, он поражен так, что даже рот беззвучно открыл, не зная, что и сказать на все это. Он ожидал, что Юнги станет упорствовать, как и всегда, он даже был готов держать оборону! Но вот никак ангел не рассчитывал, что Мин так запросто сдастся. И если бы Хосок был более опытным, и если бы его мозг не вздыхал облегченно, снимая осаду, и если бы сердце не рвалось ощутить властность Юнги заново, то он бы понял, что во всем этом что-то не так. Что-то прячется на дне черных глаз и негласно обещает вернуться так неожиданно, как только его адская сущность сможет.       — Кстати, мы едем на пикник сегодня, я случайно забыл сказать, — раздается из глубины квартиры довольный голос демона.       Ангел дергает крыльями, и все его мысли мгновенно переносятся к насущной проблеме, из-за которой он с демоном, в общем-то, и стал знаком. Не то чтобы до этого его проблемы были незначительны, просто вот прямо сейчас легче было отбросить все личное и обратить внимание на то, от чего зависят многие судьбы. От чего зависит судьба одного будущего ангела по имени Пак Чимин.       — В твое «случайно», я верю с трудом, — ответил Хосок, входя в квартиру и к неудовольствию отмечая, что Юнги беззастенчиво перебирает книги на стеллаже, оценивающе их разглядывая.       — Ой, ну, будто ты никогда и ничего не забывал, — отмахнулся демон, намеренно ангела игнорируя. А Хосоку нравилось, что его больше не пытаются соблазнить и, вообще, никак не трогают. Пусть так и дальше продолжается.       — Но ты сделал это намеренно, — не сдавался Хосок, застыв у журнального столика, подальше от адского создания. Он ведь в любой момент мог снова начать свою «увлекательную» игру!       — Даже если и так, то что? — Юнги со скучающим лицом оборачивается на ангела, даже взглядом никакого к нему интереса не выказывает, словно весь к нему остыл. — Я же демон, мне в радость доставлять мелкие и крупные пакости всем вокруг! — Мин улыбается и снова оборачивается к стеллажу, вытаскивает оттуда одну книгу и через плечо показывает Хосоку. Он знает, что тот за ним следит, они словно местами поменялись. — «Фауст»?       — Я ее не читал, — честно отвечает ангел, никак не способный понять новый уровень игры, в которую его ловко затащили.       Юнги оборачивается на Хосока со своим знаменитым оскалом, по-прежнему сжимая небольшой томик в руке. Но если раньше демон без зазрения совести глазами ангела раздевал, всячески провоцировал, то сейчас в черных омутах была только холодная издевка, и не более.       — Поставил столь знаменитое произведение на полку, чтобы чисто похвастаться, хотя на деле в классике совершенно не разбираешься? Ты хоть одну из этих книг прочел?       Щеки Хосока тут же покрылись румянцем. Он смущен тем, что его попытались так изощренно унизить, но в то же время он не готов никому так легко давать себя в обиду. Да, он не читал «Фауста», но это не значит, что он абсолютно не смыслит в литературе! Гёте оказался на полке только из-за недостатка времени. Хосок очень умный и образованный, и Юнги не имеет право так зло над ним издеваться! О том, что тот — демон, ангел, конечно, в этот момент не думал.       — Прочел! — яростно воскликнул Хосок, продолжая полыхать красным лицом. Он даже крылья поднял и кулаки сжал, одним словом — Юнги такой эффект от своих слов нравился. — У меня много дел, я не могу постоянно сидеть за книгами, но я их все равно читаю! И я никогда не хвастаюсь, Юнги, я поставил на полку «Фауста», и я его прочту, как только разберусь с тобой!       Демон улыбается немного снисходительно, как строгий учитель двоечнику, впервые давшему правильный ответ с десятой подсказки. Он рассчитывал Хосока вывести на эмоции, и он это сделал, осталось немного подлить бензина в жерло вулкана, а то больно слабая там температура!       — После будет поздно, — загадочно тянет Юнги. — Здесь написано о Чимине, о нашем споре, о добре и зле, — демон еще сильнее губы в оскале тянет, наблюдая за тем, как до ангела уверенно доходит суть сказанного Мином. — И я сейчас не шучу. Дьявол и Бог поспорили, какая из сторон сможет перетянуть на себя Фауста. Прямо как мы сейчас за Чимина боремся. Здесь, — Юнги указательным пальцем руки, в которой томик и держал, постучал по переплету, — повествуется о том, как милашка Чимин борется со своими демонами в голове.       Хосок подвис. Это ясно проглядывалось по тому, с каким неверием и верой одновременно он смотрит на роман в руке Юнги и не может отвести от него взгляда. Ему хотелось бы, чтобы демон свел все к шутке, чтобы это было неправдой, ведь звучит это слишком жутко, а выглядит так, словно над ангелом кто-то не смешно посмеялся. Но в словах Мина есть некая твердость, уверенность непоколебимая, выученная. Он не врал насчет книги, потому что смысла ему в этом не было, потому что он просто пересказал историю, потому что эту историю придумал не он.       — И… — Хосок прочистил горло, все еще не решаясь встретиться взглядом с глазами Юнги. — Кто победил?       Демон скучающе поднимает книгу на уровень глаз, незаинтересованно рассматривая ее со всех сторон. Ему нравилась реакция ангела, который не ожидал встретить подобную историю, написанную сотни лет назад, у себя на полке.       — Фауст, — пожал плечами Юнги, краем глаза следя за Хосоком, который быстро выходил из ступора, точнее, старался это сделать.       Ангел чувствовал во всем этом что-то неправильное, словно Мин это специально задумал, может даже и книгу подкинул, но доказательств у Хосока не было, а рассуждения на уровне обычного предчувствия не желали искать свой корень. Другими словами, что хочет от него Юнги, Хосок отчаянно не знал.       — Я не про это спрашиваю, — качнул головой ангел, словно желал свои мысли в стройный ряд поставить. — Кто победил: добро или зло?       Юнги скалится и отвечает:       — Победил Фауст, братишка. Человеческая душа, знаешь ли, и без чьей-либо помощи может найти свою дорогу даже во тьме.       — Хочешь, чтобы я отдал тебе Чимина на растерзание, якобы он и сам с тобой справится? — Хосок отчаянно пытался прийти к верному выводу, вот только тот не желал идти навстречу.       — Нет, — Юнги качает головой и снова оборачивается спиной к ангелу, убирая книгу на место. — Я не это имел в виду, глупый братишка, — намеренно оскорблял, чтобы еще раз ткнуть носом в безмерную неопытность Хосока, — прочти книгу, и тогда все сам поймешь.       Ангел закусил губу, тоже отворачиваясь. Что хотел от него Мин, он так и не понял. Оскорбить или унизить? Да он это почти по расписанию делает! В его адских желаниях и играх сам черт ногу сломит! И маленький ангел был еще к тому же дилетантом, чтобы профессионально и качественно уметь видеть корень зла и то, в какую сторону гнется его стебель.       — Ты должен уйти, — вместо какого-либо ответа сказал Хосок, нервно взмахивая крыльями.       Юнги всегда рушил идиллию любого места, и если раньше ангел ощущал спокойствие в своей квартире, то сейчас он словно находился на заминированном поле, и из шага в шаг наступал на гранату, подрывая свой собственный тихий мир.       — Я же сказал, мы едем на пикник, — Юнги слышит шелест перьев, но намеренно не оборачивается, бездумно проверяя содержимое полок. — Ты сам обещал Чимину.       — Зачем тебе это? — Хосок не ведется на открытую провокацию, но все-таки разворачивается к демону лицом, потому что так было спокойнее. — Если будешь пытаться его перетянуть на себя, то я тебе этого сделать не дам!       Юнги небрежно махнул рукой, а сам в стену улыбался, зная, что его лица все равно не видят.       — Я помог тебе познакомиться с ним, и это твоя благодарность?       — Ты ему нагло соврал! — Хосок возмущенно сложил на груди руки, желая взглядом дыру между лопаток демона просверлить.       — Разве? — Юнги оборачивается с легкой усмешкой в глазах. — Я соврал только, когда сказал, что мы братья. Разве я врал, когда говорил, что вы похожи? Или, когда упомянул ваши вещие сны? Или, когда рассказал о том, что ты с людьми почти не общаешься? Или про то, что ты любишь пикники и совсем недавно переехал в Сеул? — Юнги помотал головой. — Я ни в чем не соврал.       Хосок смотрит на Мина с твердостью во взгляде, вот только глаз демона избегает, глядя, словно ему за спину, на что-то явно несуществующее.       — Откуда тебе известно, что я люблю пикники? Откуда ты вообще знаешь личную информацию обо мне?       Юнги улыбается широко, десны красивые обнажает, он знает, что ангел краем глаза все равно его лицо цепляет, и знает, что демон над ним, как и обычно, потешается, ведя одному ему известную игру. На самом деле Мин может ответить на этот вопрос честно и ничего не потерять. Неопытный ангел не сможет остановить вездесущего демона, которому даровали абсолютную свободу. Но в таком случае Юнги бы потерял возможность лишний раз доказать Хосоку, что тот слишком слаб по сравнению с ним.       — У меня свои источники, — Мин хмыкает в ответ, складывая на груди руки, как и ангел.       Хосок полыхает, распрямляет позади себя крылья, упираясь ими в белый потолок и не замечает, что идет на ловкую провокацию Юнги с широко распахнутыми объятиями. Ангел еще слишком наивен, он видит в Мине демона, но не видит того, кто скрывается за этой маской. Если бы знал — бежал бы без оглядки.       — Мы договаривались не мешать друг другу…       — Не убивать друг друга, — прервал Хосока Юнги, склонив голову на бок. — Я же должен был знать, с кем теперь работаю в паре.       — Мы не в паре! — воскликнул ангел, глазами молнии пуская. Он сам не помнит тот момент, когда опускается в черные зрачки напротив, но отчетливо ощущает, что не тонет в них — доступ внутрь закрыт. — И это не честно, я о тебе ничего не знаю! А ты пользуешься этой информацией для того, чтобы победить в споре. Это жульничество!       Юнги безразлично пожимает плечами и на выдохе выдает:       — Никто не мешает тебе узнать и мои вкусы, ты сам не желаешь этого.       Хосок закусывает губу, но гневом все равно пышет. Он снова попался в свою же ловушку. В который раз уже? Пора было начинать вести дневник или выдать Юнги медаль, потому что он умеет доводить ангела до абсолютной слепоты.       — Я сказал — мне это не интересно, — Хосок всеми силами пытается сделать безразличное лицо, но выходит плохо. К тому же Мин читает его эмоции не по лицу, у него свои дьявольские источники.       — Тогда это уже не моя проблема, — Юнги ослепительно скалится и лениво разворачивается к выходу из гостиной, намеренно демонстрируя, что ангел его больше не интересует. — Кстати, крылья убери, Чимин пришел.       И не успел Хосок хоть как-то среагировать: что-то ответить или банально возмутиться, как тишину квартиры прорезала трель входного звонка. Ангел бы и вздрогнул от неожиданности, да вот только его предупредили, да и вообще, когда адское создание у него в квартире, Хосок дико тормозит на любые события.       Юнги дожидаться своего милого братика не стал. Все-таки это его игра, и он здесь главный антагонист и по совместительству создатель великолепного действа, в котором необходимо было прорисовать еще несколько прекрасных этюдов и обязательно красной краской. Он собирался развлечься как следует, переступая к следующему пункту своего плана. Глупые ангелы не могли его раскусить. Да, безумство Юнги и само не до конца осознавало, что оно хочет натворить на сей раз. Приказ Гадеса он исполнит в любом случае, но перед этим жертв следовало хорошенько промариновать, чтобы хозяин в итоге не разочаровался.       Мин легко отворяет дверь квартиры Хосока и лучезарно улыбается застывшему в нерешительности на пороге Чимину. Пак, как и следовало ожидать, совсем во всей этой затее не был уверен, он и согласился только потому, что настоял Юнги, и потому что Хосок ему понравился, но об этом ни кому ни слова. А на деле изгнать своих тараканов из головы так и не смог, ему по-прежнему было некомфортно в обществе и хотелось уединиться; но Чимин решил сам с собой бороться и потому оказался здесь.       — Привет! — тянет Юнги так радостно, что даже Пак поддается его влиянию, улыбаясь в ответ.       — Привет! — отвечает парень, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Я не вовремя?       — Вовремя! — Юнги включает свой самый эффектный режим очарования. Даже в черных глазах вместо зверья появляются галактики, и это нельзя не заметить. — Проходи, мы тебя очень ждали! — демон шире открывает дверь, приглашая пройти внутрь.       Чимин смущенно хлопает невероятно длинными ресницами и заходит в квартиру, отводя взгляд в пол, потому что Юнги смотрит прямо в глаза так открыто и интимно, что становится совсем чуточку не по себе.       — А где Хосок? — Пак мнется теперь уже в прихожей, а на демона так и не смотрит, хотя его пронизывающий взгляд на себе отчетливо ощущает, словно его трогают руками. Холодными, и от этого бросает в дрожь.       — Переодевается, — Юнги улыбается своим неприличным мыслям и снова все внимание на Паке фокусирует, отмечая, что у того настоящий цвет волос — пепельный, с серебристым отливом.       Интересная деталь — рожденный ангелом, уже в земной жизни имеет столько общего с небесными созданиями; странно, что Хосок этого не заметил, потому что мог использовать уже проклюнувшуюся силу Пака, чтобы показать ему истинное лицо намерений Юнги, тонко избежав правды о нем. Неопытность, все эта неопытность!       — Я, наверное, должен был что-то взять…       — Как я говорил — все за мой счет! — прерывает Чимина Юнги, улыбаясь туманно, предвкушающе. Его все равно не видели, и он мог себе это позволить. — Я все это организовал, я и плачу. А ты мой гость — самый главный.       Пак смутился от этих слов еще больше, кусая ни в чем неповинную губу до крови. Раньше он никогда в подобных ситуациях не оказывался и не знал, как себя вести. Да к тому же у Юнги — который, между прочим, должен быть тихим и забитым! — напор утапливающий, сильный, такой, что и вроде не по себе от этого, но так тянет, что отказаться не в состоянии.       — Может, чаю хочешь? — участливо интересуется Мин, впитывая эмоции Чимина с особым наслаждением. Даже мурчать от счастья хотелось, прикрыв глаза.       К счастью, в этот самый момент из спальни выходит Хосок, спасая Пака ненадолго от цепких лап демона. Ангел в новой, такой же белоснежной рубашке, и даже в штанах белых, как и в прошлый раз. Но Чимину кажется, что сегодня его слепит особенно сильно, однако взгляда он отвести не может, глядя на ангела, как на чудо, кем он и являлся.       Виснет молчание. Оба ангела смотрят друг на друга, ощущая это нездоровое притяжение, образовавшееся совсем недавно, и оба явно хотели бы сейчас подойти друг к другу и если не обняться, то хотя бы руки пожать. Да вот только сделать этого они не могут, потому что не уверены каждый в себе. Зато за всех здесь уверен Юнги, он бы и дальше за всем этим наблюдал, но собирался, вопреки своему желанию, помешать им на пути друг к другу, так сказать, стать третьим лишним.       — О, а вот уже и Хо переоделся! — воскликнул Мин, заставляя тишину лопнуть воздушным шариком, а ангелов вздрогнуть от неожиданности. Как черт из табакерки — явно про него. — Раз все в сборе, то приглашаю в мою машину! Чимин, покажешь мне дорогу, а то я не очень понял?       *****       Хосок знал, что демоны особые твари и доверия к ним быть не может. И он знал, что должен был спасать Чимина, а не тонуть вместе с ним. Да вот только, сколько бы он этого не осознавал, а ничего предпринять против Юнги так и не мог, каждый раз попадаясь на его манипуляции. И это очень сильно ангела бесило, а потому в этой поездки за город он намеревался Мину дать понять, что шутки кончились, и что Хосок не отпустит невинную душу в Ад без борьбы.       План его провалился, так и не начавшись. Юнги, и правда, следовало выдать медаль! Сукин сын продумал просто все, намеренно, даже ангелу улыбался, показывая, кто из них хозяин положения.       Все началось еще с того момента, как Мин открыл багажник своего дорогого авто, показывая, как много вкусностей успел накупить для них. А потом наблюдал за счастливыми глазами Чимина, Хосока намеренно игнорируя. И ангел был даже этому рад, пока не увидел, как Юнги, играя саму заботу, бесстыдно интимно помогал Паку пристегнуть ремень безопасности, открыто с ним флиртуя. Вот тут Хосоку стало не все равно. Он понимал, чего добивается демон — хочет его на ревность вызвать, потому ангела игнорировал и потому был таким относительно спокойным все это время. Адская тварь просто желает доказать Хосоку, от чего тот отказался. Ангел решил, что на поводу у Юнги не пойдет, он его план раскусил и вестись на глупые игры не станет, ответно игнорируя Мина.       Только Чимина хотелось от демона отгородить, чтобы тот не лез ему в мозг лишний раз и не заставлял так смущаться. Да вот только Юнги не желал его так просто отпускать, нагло пользуясь тем, что Пак был с ним связан именем, и что Хосок не мог одернуть Мина открыто, иначе выдал бы все к чертям. Ах да, про чертей — кажется, в черных глазах они снова начали какой-то дикий пир, иначе объяснить, почему Юнги одной фразой смущает обоих ангелов, было нельзя.       — Хосок очень любит пикники, — вещает демон, легко ведя машину по запруженным улицам, — наверное, потому что мы уезжаем за город, в тишину. Я предпочитаю проводить время в шуме, чтобы лишние мысли в мозг не лезли. Но не мог бросить вас одних на природе, иначе вам было бы неловко. Да и с тобой я бы хотел получше познакомиться, — Юнги улыбается красному, как свежий помидор в багажнике машины, Чимину, сидящему на пассажирском, а потом смотрит в зеркало заднего вида, ловя такой же смущенный взгляд Хосока, в котором, правда, нотка бешенства проскальзывает. — И с Хо из-за работы не часто вижусь, хотя очень скучаю.       — А где ты работаешь? — Чимин пытается перевести тему разговора, потому что заткнуть Юнги все равно не удастся, а он, похоже, не замечает, что стесняет других, или же ему все равно на это. О том, что делает это намеренно, Чимин не подозревает. Вот только Пак уже весь горел от смущения такими, казалось бы, безобидными словами, которые демон чуть ли не тоном сводника произнес. Если бы он обратил внимание на сидящего позади Хосока, то увидел бы, что провокация Юнги не на него одного работает, однако смотреть на ангела было тоже слишком неловко.       — Я наказываю людей, заслуживающих это, — демон улыбается Хосоку, который только губу поджал.       — В полиции? — не понимает Чимин, краем глаза смотря на Мина, который был просто невероятно жизнерадостным прямо сейчас.       — Можно и так сказать, — кивнул Юнги, мысленно усмехаясь.       Пак был бы в шоке, если бы знал правду. Наверное, в глубине черствой души Мин даже этого хотел, но стоило с подобным повременить, сосредоточившись на другом.       — Тебе там нравится? — Чимин как мог поддерживал разговор, стараясь остудить свое красное лицо. Отчего-то осознание, что Хосок мог его таким увидеть, смущало.       — Очень, — загадочная улыбка оседает на пухлых губах демона, и черти начинают активничать еще больше в черных глазах. Явно что-то задумали. — Вот только с братишкой мало времени провожу, — Юнги с наигранной печалью смотрит на ангела и видит, как тот силится понять, что произойдет дальше. Это даже забавно было. — Он у меня совсем один дома, одичал, людей не видит. А оставить его не с кем.       Намек прозрачностью может посоперничать с водой в бутылке, вот только тот, кому он предназначен, явно не видит скрытого в ней крючка, потому что наживку заглатывает еще до того, как и сам ангел успевает понять, что Юнги только что сделал.       — Я мог бы иногда приходить к вам, конечно, если Хосок не против, — Чимин жмется в сидение еще сильнее и свои попытки справиться со смущением бросает, потому что дело это провальное.       Он без задней мысли стремится помочь и Юнги, и Хосоку, которому нужна компания, который одинок так же, как и Пак. Но пока своего глубоко внутри зарождавшегося чувства не понимает, оно вроде и проклевывается наружу, но его списывают на другое.       — Не против, — сам себе поражаясь, отвечает Хосок и пытается взглядом зацепить хоть кусочек красного лица Чимина, но тот упорно прячет взгляд, любуясь пейзажем за окном.       Все, что ангел может лицезреть — это довольного Юнги, который разве что еще не засветился от счастья. Для демона все складывалось как нельзя лучше и с чего бы — понять было сложно, ведь лишние часы общения Хосока и Чимина бы только сплотили, и Юнги не должен быть в выигрыше, но тот явно считал по-другому.       — Это так мило, — тянет Мин, смущая всех еще сильнее. — Я должен тебя поблагодарить, — он улыбается Паку, а ангелу в зеркало нагло подмигивает, явно что-то затеял!       — Эм, не за что, я и сам буду рад с Хосоком пообщаться, — бормочет Чимин, накрывая холодными ладонями полыхающие щеки, в надежде так их остудить. — Сейчас надо повернуть налево.       Юнги дорогу отлично знал, но специально разыгрывал дурачка, чтобы Пак сел на пассажирское, чтобы иметь доступ к нему почти бесконтрольный, чтобы Хосок видел, как работают профессионалы, смотря на сцену из зрительного зала. Но все это не только ради ангела разыгрывалось, Юнги никогда не делает ничего, отчего не сможет получить удовольствия. А в планах у него было в море удовольствия купаться!       — Бензин заканчивается, придется на заправку заехать, — недовольно бурчит Мин, нацелившись на впереди маячившую заправку, так удачно подвернувшуюся в нужный момент.       Чимин рад, что будет возможность отдышаться от столь прицеленного напора Юнги, а вот Хосок на демона подозрительно косится, понимая, к чему этот злодей клонит. Вот уж извольте, но заправить машину забыть он никак не мог! Специально сваливает, чтобы ангелы остались наедине и либо поболтали, либо повысили градус неловкости, которую Мин посеял. К сожалению, поделать Хосок с этим ничего не мог, потому что демоны — твари хитрые. У Юнги даже звук пустого бензобака как по расписанию заработал, подтверждая намерения демона. Вот только Хосок все равно ему не верил!       — Подождите меня, я скоро! — Мин улыбается всем, останавливаясь у заправки, и вылезает из автомобиля, даже кошелек не взяв!       Ангелу это не нравится, потому что Юнги явно воспользуется своей силой, чтобы получить бензин бесплатно! Это просто ужасно так поступать с людьми и хотелось бы пойти за демоном следом и все ему обломать, но не получится — Хосок должен остаться в машине с Чимином, потому что должен, и здесь никакие оправдания не работают.       — У тебя, похоже, сегодня не очень хорошее настроение, — первым решается заговорить Пак, нервно покусывая губу, которая еще больше от этого распухала.       Хосок вздрагивает, переводя взгляд с удаляющейся спины Юнги на Чимина, и ощущает себя отчасти виноватым. Душа не была причастна к тому, что демон так ловко вывел ангела из себя и заставил ходить мрачнее тучи, остро реагируя на все. Хосок должен был больше внимания Паку уделять, а не вести себя как скотина, игнорируя и Юнги, и Чимина заодно. За все время пути он сказал ему только пару слов, хотя Мин часто его провоцировал на разговор. Конечно, у Чимина и сложилось такое мнение.       — Мне приснился не очень хороший сон, — уклонился от прямого ответа Хосок, но и не соврал.       Пак резко разворачивается, встречаясь взглядом своих чудесных карих глаз с ангелом, и совсем в этот момент не смущается такого близкого контакта, тихо шепча:       — Мне тоже.       — Что ты видел? — Хосок тоже, кажется, перестает ощущать себя неловко, даже поддается вперед, кладя локти на колени.       Он смотрит в звездные глаза и сам не знает, что хочет услышать. Просто он впервые с кем-то может так открыто говорить о вещих снах, он, конечно, и раннее мог с другими ангелами их обсудить, вот только никто из них их больше не видел, и не чувствовал того, что ощущает сам Хосок при этом. Чимин все понимал как никто другой.       — Вокруг была тьма и… он, — Пак хмурится, сильнее губу кусает.       Воспоминания о сне очень неприятные, потому что это был кошмар, и в этом кошмаре была кровь, боль и одна фигура с гигантскими черными крыльями.        А потом Хосок тихо выдает:       — Я видел то же самое.       И оба ангела подвисают, в неверии глядя друг на друга. Вероятность повторения похожих снов равна почти нулю, иначе бы, зачем ангелам эта способность, если бы они все видели похожее? Хосок знал, почему случилось так, и ему становилось от этого не по себе, потому что догадка была просто ужасна. Чимин ничего не знал, но на каком-то инстинктивном уровне читал эмоции ангела и понимал, что все это означает нечто плохое.       — А вот и я! — Юнги, как и обычно, прерывает самый волнительный момент, нагло разрушая его атмосферу.       Он может и почувствовал что-то такое, но ему, как и обычно, было наплевать. Он сияет, аки начищенный таз, падая на водительское сидение. Оба ангела, как провинившиеся школьники, которых в туалете за целовашками застали, отпрянули друг от друга, краснея и пряча глаза.       Юнги бы хотел что-нибудь колкое сказать, но вместо этого делает вид, что ничего не заметил, заводит двигатель и выезжает с заправки, наслаждаясь неловкой тишиной. Он знал, о чем эти голубки здесь болтали — специально подслушал, находясь на улице. Эти двое так были увлечены своими маленькими тайнами, что даже не слышали, что машину-то Юнги и не заправил, потому что смысла в этом не было. Бак полный, а сигнал — не более чем маленький дьявольский трюк, благо Хосок такое все равно не замечает.       — Такая прекрасная погода, — бездумно болтает демон, а сам наслаждается тем, как ангелки притихли, боясь себя рассекретить. — Сегодня просто великолепный день, чтобы отправиться на пикник. Кстати, Чимин, куда нам дальше? Далеко еще?       Пак рядом вздрагивает и боится на Юнги посмотреть, словно он его ругать будет. Все-таки он считал Хосока его братом и, пусть Мин сам Чимина пригласил в их компанию, Пак не знал, как подобное может Юнги воспринять. Мало ли что он мог такого подумать, включая, что застал их за подобной сценой, где один в сантиметре от лица другого — здесь что угодно приходит в голову.       — А? Нет, не далеко, может километра три. Надо будет свернуть еще раз налево, скоро поворот будет, — хрипит Чимин, у которого во рту пересохло, и жмется в сидение все сильнее.       Хосок позади него точь-в-точь повторяет его позу, остерегаясь того, что может в черных зрачках увидеть. Демон точно теперь это просто так не оставит, и пусть выглядит донельзя спокойным.       — Это хорошо, — как ни в чем не бывало, отвечает Юнги, — не терпится его увидеть, — демон выезжает на трассу и прибавляет газу, не замечая, что нарушает скоростной режим, хотя, ему на это было наплевать. — Кстати, Хо, ты все вещи собрал? Я слышал сейчас по радио на заправке, что ночью, возможно, пройдет дождь.       Как хотелось сейчас Юнги ударить! Этот гаденыш снова что-то задумал, потому что вещи собирал он, и ангел точно знал, что никакого дождя быть не может! Архангелы специально прислали хорошую погоду, чтобы спор протекал отлично, а это значит, что Юнги, как и всегда, мутит воду!       — Да, все, Юнги, — Хосок отвечает, как может спокойно, чтобы Чимин и думать не стал о том, что они не настоящие братья.       — Отлично! — демон был в приподнятом настроении, что даже завидно становилось.       Он вжал педаль газа еще сильнее, в дрифте влетая в поворот, о котором говорил Пак. Оба ангела, как по команде, вцепились в ручки дверей, хотя ни один из них не мог пострадать с таким «опытным» водителем. Ну, может, опыта у Юнги было мало, зато все сглаживалось нечеловеческими рефлексами.       — Ох, мне звонят! — Мин и не думает сбавлять скорости, беря правой рукой вибрирующий телефон с приборной панели и незамедлительно отвечая на звонок.       Хосок успевает увидеть, что на экране высвечивается «Гадес» и тревога за высокую скорость тут же уходит на последний план, сменяясь предельной бдительностью. Ангел сможет остановить автомобиль от аварии, но остановить Тэхена не может никто.       — Да? — Юнги облизывает губу, улыбаясь. — Конечно. Я понял. Скоро буду.       Чимин тоже забывает о том, что машина буквально летит по дороге, хмурит брови, тихо спрашивая:       — Что-то случилось?       Юнги наигранно вздыхает, убирая телефон обратно:       — Да, к сожалению, меня вызывают на работу. Мне придется вас оставить. Я заберу вас завтра, но если что-то случится, вы можете оба мне звонить. Вы же не расстроились? — демон с надеждой смотрит на Чимина, безошибочно выбирая слабое звено. Пак ему не откажет. И он не отказывает:       — Я с удовольствием побуду здесь с Хосоком, — улыбается в ответ.       И только ангел ощущает, что все это неспроста. Юнги, кажется, все это намеренно подстроил, вот только доказательств у Хосока нет. Но с другой стороны — он будет все это время с Чимином. Да, им будет неловко, они даже, скорее всего, будут долго смущаться и заикаться в беседах, но ангел сможет обезопасить его душу от пагубного влияния, и не надо забывать, что он и сам был рад провести время с Чимином, к которому запретно тянуло.       — Отлично! — улыбается Юнги и резко жмет на тормоз, заставляя всех схватиться за ручки повторно, чтобы не вылететь через лобовое стекло. — Приехали, — вещает демон, – помогу вам все вытащить и поеду. Как жаль, что не могу остаться.       Хосок ему не верит. И когда они выходят из автомобиля, и Чимин оказывается в относительно глухой зоне от них, налетает на Юнги разъяренным коршуном.       — Что ты задумал? Почему тебе звонил Гадес? Едешь снова невинные души убивать?!       Мин усмехается нахально, на груди руки складывает.       — Даже если и так, то что ты можешь сделать? В этом споре ты полностью зависим от меня, как я скажу, так и будет, Хо, — Юнги толкает язык за щеку, — и я знаю, что тебе снилось, и что снилось ему, — он незаметно кивает на Чимина. — Такой невинный мальчик, но мы же оба знаем, куда эта ваша невинность вас заводит, да?       Демон облизывает нижнюю губу и в воздухе руками тело ангела обводит. Тому кажется, что эти ледяные пальцы и впрямь его касаются, и это вызывает далеко не ощущение чего-то противного.       — Но ты не желаешь меня знать, — Юнги резко меняется в лице, становясь холодным и жестким. — А потому я переключу свое внимание на него, на Чимина. Потому что он тоже хочет, как и ты. А я хочу вас обоих.       *****       "Маленький дьявол," — думает Гадес, глядя на Юнги, на четвереньках стоящего на кровати. Мин красиво вписывается в черный шелк своей бледностью, полностью затмевает величие дорогой ткани своим манящим телом, обнаженным, холодным, но таким отчаянно горячим. Демон прогибается в пояснице так сильно, что даже хруст его костей отлично слышим в темной комнате, наполненной только тяжелым дыханием Гадеса, стонами черноволосой дряни, и такой концентрацией похоти, что странно, как два тела еще не сошлись в сладостном соитии.       Юнги поднимает попку выше, грудью полностью ложится на черный шелк и вздрагивает, потому что соски у него сейчас слишком чувствительны, и им внимание требуется, но свои желания приходится затыкать, в первую очередь принося удовольствие хозяину. А Мин и не против такого расклада, ему нравится, что Тэхен к нему как к шлюхе относится, для него это не оскорбительно даже, он свое место знает и не рыпается, потому что ему в радость быть в этом абсолютном подчинении.       Вибратор заходит глубже, плотно обхваченный чувствительными стеночками, и Юнги почти в голос воет, ощущая, как головка игрушки касается простаты. Наслаждение бьет по всем нервным окончаниям, сворачивая их в крепкие узлы, достигает предельной концентрации и стреляет куда-то в мозг, лишая демона способности даже видеть. Но все это не то — кончить Юнги еще не позволили, заставляя податливое тело истязать само себя. И Мин дрожащими руками игрушку глубже пихает, буквально ощущает, как его желание разъедает, как бьется за право быть услышанным. Но нельзя.       Тэхен сидит в кожаном кресле, положив ногу на ногу. Он тяжело дышит, хочет демона разорвать под собой, но сдерживается, только глазами жадно поедает красивое тело, извивающееся на черных простынях. Юнги вовсе не наказан сейчас, он просто доставляет удовольствие Тэхену, утоляет его голод, который даже после нескольких дней без этого имени, диким зверем бьется в клетке, грызет решетку. Мин словно все это чувствует, сильнее издеваясь над своим телом, заставляя себя дрожать нездорово, принимать нехилые размеры вибратора и без капли сомнения увеличивать на нем мощность, растекаясь по простыням окончательно белым, непозволительно сладким шоколадом.       Хриплый, сорванный в бесконечных криках стон раскрашивает темноту комнаты, эхом отлетая от стен. Юнги едва на дрожащих коленях стоит, одной рукой отчаянно сминает простынь, рвет ткань от количества переполняющих ощущений; а второй уверенно трахает сам себя вибратором, вздрагивая каждый раз, когда головка игрушки касается простаты. Ему слишком сейчас хорошо и слишком плохо одновременно. У Мина член каменно прижат к животу, и смазка тонкой струйкой непрерывно по бедру вниз стекает, головка покраснела, требуя внимания, но прикасаться к себе Юнги не может, не то, чтобы дрочить. Он даже кончить не может, терпя бурю внутри себя каждый раз, когда она вспыхивает, просясь вылиться наружу. Он развлекает так Тэхена уже четыре часа, и, кажется, должен был бы уже выдохнуться, но даже если и так, Мин этого никогда не покажет.       Гадеса голод грызет изнутри диким зверем, он, не моргая, следит за тем, как демон вгоняет в себя вибратор все сильнее и сильнее, как его тело прошибает крупная дрожь от каждого своего неаккуратного толчка. Тонкие ноги едва ли держат измученное тело, расползаясь по черным простыням; слипшиеся от слез ресницы дрожат, жмурятся болезненно, там, под веками, галактики взрываются одна за другой, а новая родиться до сих пор не может. У Юнги губы алые, призывно открытые, искусанные им самим до кровавых дорожек, у него щеки розовые, и кадык, кажется, сейчас вспорет кожу на шее. А его невнятные стоны просто ядом в ушах оседают. Тэхен смотрит на демона и сам себя дразнит, наслаждаясь картиной дьявольского разврата. У Гадеса у самого стоит болезненно, возбуждение упирается в ширинку кожаных брюк, и это приносит заметный дискомфорт, но он не спешит развернуть свою конфетку. Его взгляд ощутимо касается демона, а голос вопреки всему тихо шепчет:       — Заново, душа моя.       Юнги открывает глаза с трудом, с попытки пятой. Пьяный, невменяемый взгляд совершенно не фокусируется на Тэхене — демон сейчас в своем особом мире. Он только туманно улыбается своему хозяину и без промедлений выключает вибратор, вынимая его из себя с пошлым хлюпаньем. Края ануса покраснели и растянулись от бесконечных игр, они рефлекторно сжимаются, выталкивая из себя природную смазку, призывно стекающую вниз.       Тэхен тихо хмыкает. Маленькая дрянь умудряется даже течь, как сучка.       Черный блестящий вибратор улетает прочь на шелк помятых простыней. Юнги лениво перекатывается на спину и вздрагивает, когда особо неудачно упирается задницей в матрац. Возбуждение слишком непредсказуемо бьет по нервным окончаниям, заставляя демона с хрустом выгнуться в пояснице, болезненно поджимая пальцы на ногах. Мин стонет сквозь сжатые зубы и сдерживается, хотя отлично ощущает, как член подрагивает нетерпеливо.       — Какой хороший мальчик, — Тэхен улыбается тихо, а руками почти крошит подлокотник кресла, ощущая чужое недосягаемое наслаждение как свое собственное. Гадес сейчас слишком жесток и к себе, и к Юнги, но продолжает их обоих мучить, получая мазохистское удовольствие.       Мин в ответ тоже улыбается, на мгновение повернув голову к Тэхену, демон коротко лижет искусанные губы, собирая с них свою же кровь и смачно причмокивает, посасывая яд на кончике языка. Тонкие, все еще дрожащие пальцы больно обхватывают темные жемчужины сосков, с наслаждением их покручивая так сильно, что даже кожа под жестким напором трещит, натягиваясь. А Юнги хорошо, ему боль нравится и кровь тоже, пусть и своя. Демон ноги в коленях поднимает и упоительно призывно их в стороны разводит, приглашает своего хозяина собой насладиться.       Гадес смотрит, и ему нравится. Ему так чертовски нравится, что черные зрачки поедают белок глаз, утопая во тьме. Держать своего зверя на цепях было плохой идеей, но именно потому Тэхен так и поступил. Наказан был не Юнги, а он; хотя все это время страдал маленький демон. Маленький демон просто рожден, чтобы забирать всю боль и бешенство Тэхена.       — Сюда иди, — рычит Гадес, и звук его голоса воздух сотрясает, заставляя его осколками разлетаться вокруг, в надежде спастись. Никто не спасется.       Юнги реагирует мгновенно, подрываясь на дрожащих ногах к своему хозяину. У демона в глазах предвкушение вспыхивает, мешаясь с черным ядом глаз Тэхена в такой концентрированный коктейль из похоти и чего-то древнего, у чего нет названия, что Юнги почти падает сверху на Гадеса в его объятия, хотя должен был бежать.       Тэхен жадно кладет руки на упругие половинки, сжимая их до синяков, смотрит в неадекватные глаза непрерывно, хотя тело хочется разорвать, особенно когда Юнги так восхитительно-ужасно трется попкой о стояк, играясь с огнем.       — Я надеюсь, что у тебя была более весомая причина бросить их там одних, нежели трах со мной, — Гадес шепчет, но в голосе сталь, в голосе зверь, выпущенный на волю.       Мин тянет губы в безумном оскале, намеренно не подчиняясь и кладя руки на широкие плечи, хотя прикасаться ему не разрешали. Тэхен на вызов не ведется.       — У меня есть план, — Юнги нагибается и выдыхает ответ на ухо Гадесу, губами мочки касается, ластится, как настоящий кот. — Вы же мне доверяете?       Тэхен за волосы оттаскивает Мина от себя, зло глядя в улыбающееся лицо черноволосой дряни, которой вся эта ситуация так вставляла, что в пору было заставить его развлекаться с вибратором еще целый день.       — Я никому не доверяю, — Гадес следит за тем, как дергается кадык, и как Юнги призывно лижет губы, а бедрами намеренно толчки имитирует, доводя их обоих до той точки невозврата, где Мина будут сжигать живьем. — Кроме тебя, конечно, — Тэхен резко демона отпускает, и тот сильнее за плечи своего хозяина хватается, чтобы не упасть. Тонет в черных глазах напротив и не сопротивляется, никогда ему не сопротивляется.       — Я должен вас поблагодарить за это? — Юнги склоняет голову на бок, как невинный мальчишка-футболист. Да вот только вряд ли невинные мальчики будут голыми сидеть на коленях у самого Дьявола, тереться своим возбуждением о чужой член и течь, как дешевые проститутки.       Тэхен тянет губы в оскале, заставляя Юнги тонуть в своих глазах так глубоко, чтобы выплыть без его помощи не мог.       — О, да, можешь меня поблагодарить!       Мин сам в ответ скалится, высовывая кончик розового язычка, и ведет шаловливыми пальчиками вниз по груди Тэхена нетерпеливо, желая трогать там, где хочется больше всего. А хочется везде, но свое «хочу» приходится заткнуть, чтобы утолить жажду быстрее, чтобы, наконец, уже кончить хоть раз за долгий день. Но стоит пальцам Юнги коснуться ремня брюк, как Тэхен снова резко хватает его за волосы, заставляя остановиться.       У Дьявола глаза дикие и жадные, там ничего светлого не отражается, только тьма, и та уже начинает выливаться, кусая тело Юнги холодными зубами. Демону не страшно, демону интересно так, что возбуждение снова начинает проникать в каждую клеточку тела, заставляя его дрожать и жаться к хозяину ближе.       — Какая дрянь! — рычит Тэхен и клацает зубами, желая в белую шею зубы вонзить и пить чудесный яд, пока Мин не перестанет шевелиться. — Так жесток с ангелами, — Гадес нетерпеливо сжимает в правой руке розовую ягодицу, пока левой оттягивает черные волосы на затылке так, что шея демона грозится просто сломаться, — но я твоей работой доволен, — Тэхен отпускает Юнги, наблюдая за тем, как он скалится безумно и не прекращает имитировать толчки, истекая смазкой, которая уже знатно испачкала дорогие брюки Гадеса. — Ты невероятно злобная тварь! — шепчет Тэхен, притягивая Мина к себе за подбородок, глядя в расфокусированные с поволокой глаза так близко, что Юнги честно ощущает, как из него душу высасывают.       — Как они со мной… — выдыхает в приоткрытые губы Гадеса демон и толчки усиливает, ощущая, что долго так продержаться не сможет. Похоть плотно осела в мозгах, желая получить свое.       — Именно так, душа моя, именно так, — Тэхен улыбается в губы Юнги и медленно отстраняется от него, отпуская подбородок. Гадес расслабленно откидывается на спинку кресла, обе руки помещает на тонкие бока и дает Мину зеленый свет, произнеся короткое: — Наслаждайся.       Юнги повторять дважды никогда не надо было, он мальчик умный и понятливый. А еще очень жадный, особенно когда дело касается тела Тэхена, к которому тянуло неимоверно, до ломки. И он свою дозу прямо сейчас готов принять, особенно когда получил разрешение на полную свободу.       Мин перестает тереться о пах Гадеса, улыбается только безумно, понимая, что может, и правда, насладиться настолько глубоко, насколько хватит его фантазии. Увы, конечно, но телу требовалось получить разрядку уже прямо сейчас, и потому долго тянуть Юнги был не в состоянии, хоть поиграть и хотелось подольше.       Жадные, ловкие пальчики быстро разбираются с ремнем брюк, при этом Мин все время смотрит в голодные глаза Тэхена своими такими же, и ему безумно хочется прижаться к этим холодным губам, но он сам себя одергивает, желая хоть немного поиграться. Демон буквально рвет плотную ткань брюк, заставляя ее с треском разойтись в разные стороны, открывая вид на немалых размеров член, набухший, истекающий смазкой от возбуждения, которое Тэхеном тоже владело, но которое он так тщательно игнорировал, играя с Мином.       У Юнги полный рот слюны набирается, стоит ему взгляд вниз опустить. У Гадеса член красивый с витиеватым рисунком вен, большой головкой, отлично сочетающейся с длинным и толстым стволом; он сейчас весь блестит от смазки, мерцает как кристалл, или у Юнги окончательно мозги поехали. Демон плавно соскальзывает на пол, звонко ударяясь голыми коленями о холодный паркет, но ему наплевать. Ему даже наплевать на то, что собственный член болезненно ноет, прижатый к животу; что в заднем проходе все зудит и истекает смазкой, как у настоящей проститутки; что нижнюю часть тела буквально судорогой сводит от концентрации желания. Перед Мином сейчас открыты все ворота, и он собирается утолить свой вечный голод, даже если придется чем-то жертвовать.       Демон намеренно медленно скользит холодными пальчиками по крепким бедрам, подбираясь к заветному, и взгляд вверх поднимает, смотря в черные с поволокой глаза, продолжая в них тонуть и не сопротивляться. Гадесу нравится, и это ничем не скрытым читается по его легкой улыбке. Он жадно смотрит на Юнги, хочет его так сильно, что даже вздохи из его груди выходят рванные, сквозь плотно стиснутые зубы, но он терпит и никак своего желания не выдает. Он разрешил Мину делать, что тому вздумается, и потому будет просто лицезреть на творение своих рук, восхищаясь демоном, который преподнес ему свою душу на блюдечке.       Юнги плотно обхватывает возбужденный, горячий орган длинными пальчиками у самого основания, и его неслабо трясет от всего этого. На пробу ведет по стволу вверх, но головки специально не касается, дразнит, уводя отлично скользящие от смазки пальцы вниз. Он смотрит все это время в глаза своему хозяину, провоцирует, но сдается быстро, потому что у Тэхена выдержка стальная, а у Юнги, измученного долгими играми, уже нет.       Демон жадно припадает искусанными губами к сочащейся головке и вкусно собирает смазку игривым язычком, намеренно громко ее проглатывая. Возбуждение бьет с новой силой по телу, утонувшему в похотливом желании, и Мин уже больше не останавливается. Он прикрывает в удовольствии глаза и, обхватив член губами сильнее, медленно вбирает его размер в себя, стонет протяжно, пуская по стволу вибрации, все еще провоцирует Тэхена на грубость, словно без нее жить не может.       Гадес сжимает руками подлокотник кресла, почти его крошит, хотя хочется Юнги на член натянуть и трахать его горло, пока он даже говорить не сможет! Тэхен сглатывает вязкую слюну болезненно, чувствуя, как возбуждение ядом стреляет в нервные окончания. В мозгах все плывет и пылает, желая получить свою маленькую черноволосую дрянь прямо сейчас. А Юнги словно все это ощущает — вбирает член почти до основания и сглатывает смазку со слюной, сжимая горло, вырывая из Тэхена сцеженный сквозь зубы стон. Демону всегда вставляло осознавать, что только он может доводить Гадеса до такой степени, только он, и правда, может заставить его себя хотеть. Шлюха, но шлюха повелителя Ада.       Юнги с громким, пошлым хлюпаньем выпускает член изо рта и скалится слепо, потому что перед глазами сплошной туман. Он тонкими пальчиками размашисто дрочит, а сам только головку посасывает и стонет, как блядь настоящая. Тянет еще и в себя что-нибудь запихнуть, да хоть вибратор проклятый, потому что внизу слишком мокро, слишком пусто. Но что-то подсказывает, что такого Тэхен ему не разрешит. Потому Мин активнее сосет головку члена, часто сглатывает сочащуюся смазку и неизменно помогает себе рукой, немного болезненно сдавливая пальцы на стволе, так, как больше всего нравится Гадесу.       Тэхен держит себя на толстых цепях, чтобы шлюху просто прямо сейчас и здесь не разложить, не разорвать. Он буквально рвет пальцами кожаный подлокотник, но терпит, потому что Юнги обещал, потому что на деле выдержка у него куда сильнее, чем можно предположить. Мин сосет вкусно, самозабвенно, он и сам ощущает, что готов прямо так кончить, ни разу к себе не прикоснувшись, но терпит. И эти два желания буквально переплетаются в воздухе в такой ядерный коктейль, что любой, кто зашел бы сейчас в комнату, пал бы на пол и разрешил иметь себя так, как этим двоим вздумается.       Демон выпускает покрасневшую головку члена изо рта, жадно слизывая ниточку слюны. Он взгляд поднимает на Тэхена, но ничего не видит, потому что похоть совсем его ослепила, Юнги только улыбается раскрасневшимися блестящими губами и поднимается на колени к своему хозяину, руками скользит вверх по крепкому телу — только так ориентируется. Тэхен в удовольствии наблюдает за своей опьяневшей от похоти шлюшкой, пальцами его за хрупкие бока обхватывает, помогая сесть на бедра. А Мин все продолжает Гадеса жадно трогать под рубашкой, которая так мешается, что демон неаккуратно рвет ее в разные стороны, не думая даже о том, что за это может поплатиться. Он готов заплатить любую цену за это тело.       У Юнги перед глазами совсем немного светлеет, он видит очертания манящих губ и просто нетерпеливо в них впивается, ощущая, как Тэхен в поцелуй улыбается. Гадес больнее сжимает свои пальцы на талии демона, сминая кожу требовательными руками, а Юнги только сильнее к хозяину льнет, своими пальцами жадно груди касается, за соски щипает и стонет в поцелуй, раскрывая губы так прелестно широко, что Тэхен без нежности врывается в его рот, переплетая языки в пошлом танце.       Выдержка демона почти на нуле, он больше держать себя не может. Гадес почти трахает его рот, руками тело так плотно прижимает к себе, что у Юнги последние частицы разума вылетают, и он сдается, принимая свое полное поражение. Мин обхватывает пальчиками член Тэхена, делает пару удивительно сладких поступательно-возвратных движений по стволу, заставляя Дьявола рычать в сомкнутые губы, беспощадно кусать за язык, ощущая вкус крови во рту. А потом Юнги слегка приподнимается, приставляет головку к своему сочащемуся входу и немедленно опускается на член, ловя перед глазами галактики.       Демон дрожит, ему запретно хорошо от простой наполненности. Вибратор был тоже не маленьким, его все-таки сам Тэхен для своей шлюшки выбирал, но повторить размеры члена он все равно не мог. Щиплющая боль тонко прорезала тело, напоминая о себе, но Юнги было не до нее. Он разрывает поцелуй, откидывает голову назад, крепко хватаясь за плечи партнера, и почти слезает с члена, тут же опускаясь обратно.       Комнату раскрашивают два стона: один открытый и нетерпеливый, второй сдержанный, почти утробный. Тэхен смотрит на то, как дергается кадык перед его глазами, как Мин вылетает из сознания, двигаясь на члене, и руки его непокорно перемещаются на гладкие половинки, несдержанно разводя их в стороны, чтобы трахать демона было удобнее, чтобы он весь размер в себя принимал, чтобы после, даже ходить без помощи не мог.       Юнги больно впивается короткими ноготками в широкие плечи и шепчет еле понятно одну фразу: «Трахни меня, пожалуйста, я не могу, трахни меня». Он и правда весь уже на пределе своих возможностей, двигается на члене, но стонет как-то слишком отчаянно, словно ему этого мало. И Тэхен это чувствует. Он знает, что Мин просто не в состоянии уже руководить процессом сам, как бы ему не хотелось. А Гадес не прочь натянуть суку на себя и сам, включая, как соблазнительно она двигает бедрами, желая достать заветной точки, чтобы взорвать свои галактики.       Тэхен сегодня великодушен и слишком сам возбужден. Он подхватывает Мина под ягодицы и толкается бедрами, насаживая тело на себя полностью. Юнги кричит сорванным голосом, широко распахивает глаза, глядя в потолок, но не видя его перед собой. Тэхен безошибочно попадает крупной головкой по простате с первого раза. Оба тела током прошибает, между ними искрится и грозится сгореть заживо, но никто и не думает останавливаться.       Юнги отчаянно ноги шире раздвигает, хотя сейчас уже понимает, что свести их не сможет. А Тэхена срывает окончательно, зверь получил свободу. Он рычит, вгрызается в тонкую кожу на шее, чудом избегая манящей бьющейся жилки, пускает кровь нестройным потоком и пьет ее, слушая ласкающие слух стоны наслаждения и боли, потерявшиеся одни в других. Гадес жестко дерет свою суку, насаживая его на член до самого основания, нетерпеливо бьется своими бедрами о ягодицы, заставляя Юнги стонать рвано охрипшим голосом, дрожать болезненно и все равно подаваться навстречу, желая большего. Ненасытная дрянь.       Тэхен кусает в другом месте, специально рядом с уже имеющейся раной, чтобы больнее было, марает свои губы и подбородок в черной крови, но от этого только сильнее распаляется, прощается со своей крышей окончательно. Он размашисто бьет открытой ладонью по и так розовой коже ягодиц, заставляя Мина чуть ли не подпрыгнуть от этого, но другой рукой упорно натягивает его тело на свой член, каждый раз безошибочно проходясь по простате. Ускоряет свой темп, становится несдержаннее, голоднее, ощущает свой близкий финал.       А Юнги хорошо, ему настолько хорошо, что это чувство Гадес через кровь из него выкачивает, и все равно Мин им полон до краев, он кричит от особо сильных толчков, подставляет шею для укусов и, несмотря ни на что, выглядит самым ненасытным на земле. Перед глазами все галактики уже разрушены, перед глазами что-то новое на горизонте, и когда Юнги понимает, что прямо сейчас кончит, он ловит окровавленные губы Тэхена, вливая в жаркий поцелуй свой протяжный стон.       Мин изливается себе на живот, марая спермой и живот Гадеса. Демона накрывает сладкая нега, чувство сытости, почти священное наслаждение, и он ему отдается, плывя в забытье в этом прекрасном море. Тэхен в нем еще двигается, он намного голоднее, вбивается в податливое тело, заставляя его выплыть на поверхность, кусает губы до крови, чтобы Мин всю жажду Гадеса заново прочувствовал. И он чувствует. Он настолько хорошо все чувствует, что когда Тэхен так упоительно глубоко входит в него, вбивая затвердевшую простату глубже, то со стоном кончает во второй раз вместе со своим хозяином.       Гадес кончает в Мина, с упоением ощущая, как тот сжимает в себе его член, как сперма толчками выливается наружу, заполняя собой демона. Тэхен не отпускает измученных губ Юнги, рычит в них, кусая за кончик языка. Ему хорошо, он и сам плавает в этом море, но ему мало. И это Мин хорошо ощущает, раскрывая губы несдержанному напору.       — Я все еще голоден, душа моя, — в поцелуй улыбается Тэхен, ловя губами ответную улыбку.       *****       Что делать, если ты ангел и в твоем представлении пикник совсем не то, что делают обычные люди на земле? К сожалению, ответа на этот вопрос у Хосока не было, потому что он, с собратьями, отправляясь «на пикник», уж точно не тащил с собой корзину еды, красивый белый плед и еще много разных вещей, которые предусмотрительно положил в сумку Юнги. Демона от этого хотелось отдельно ненавидеть.       К тому же Хосок еще знатно был смущен тем фактом, что остался с Чимином наедине и не знал, как себя вести. А то, что Паком овладевали те же чувства, подливало масла в огонь их стеснения, заставляя вести себя очень комично. Ну, право слово, зачем так шарахаться от Чимина и пятиться назад, заплетаясь в своих ногах и падая на траву? Пак, к счастью, смеяться не стал, помог подняться с земли, при этом краснея и отворачиваясь, тихо спрашивая, все ли с ангелом в порядке.       И, наверное, так бы долго происходило, пока Чимин расстилал плед, и все готовил, а Хосок «помогал» ему, если бы их смущенную идиллию не нарушил звук подъезжающего двигателя. Они не одни решили сегодня насладиться прекрасной погодой и не менее прекрасным местом у самой глади спокойной реки.       Черный внедорожник остановился на порядочном от них расстоянии, блестя хромированными боками в свете яркого солнца. Места на берегу было предостаточно и деревьев, под которыми можно было укрыться от жары тоже, но у Хосока от одного взгляда на огромную машину мурашки бежали по коже. Чимин понятное дело остерегался незнакомцев, со страхом глядя на автомобиль, но вот у ангела это было то самое чувство. И оно его не обмануло, когда из внедорожника вышла пара земных демонов, недобро скалясь в их сторону.       На первый взгляд они были похожи на обычных людей: девушка и парень приехали в уединенное место на пикник, как и Хосок с Чимином. Вот только ангела было не обмануть, хоть он и был достаточно неопытен, но демонов раскусил сразу. А судя по тому, как они смотрели на ангелов, было понятно, что и те поняли, кто они.       Хосок очень бы хотел надеяться, что это не подлая задумка Юнги, который так красиво свалил, оставив их наедине, казалось бы, в безобидном месте. В совпадение верилось с трудом. Если Мин сделал это нарочно, то он отлично все продумал — Хосок не сможет избавиться от слабых земных демонов без применения своих божественных сил, а это бы выдало его перед Чимином, да и всех их разом. А значит, ангелу придется попытаться прогнать эту парочку без применения силы. Увы, но это у Хосока выходило из рук вон плохо. Если Пак не общался с людьми из-за своей фобии, то у ангела все было куда сложнее.       Чимин жмется за Хосока, боязливо смотря на незнакомцев, он в ангеле сейчас интуитивно видел своего спасителя, и все эти глупые смущения отходили на самый дальний план. Пак, правда, не готов им прикрываться, если будет нужно он и сам его грудью закроет. Просто Хосок сейчас выглядел очень воинственно, не так как обычно, в нем словно что-то резко изменилось, и что было не понятно.       — Может, позвоним Юнги? — тихо шепчет Чимин, видя, что пара направляется прямо к ним. И что-то в них даже Пак ощущал такое, отчего волоски на теле дыбом вставали.       Хосок бы хотел, чтобы совет Чимина был дельным. Вот только демон, скорее всего, во всем этом и был замешан. Да и просить его помощи Хосок не желал, даже находясь в такой ситуации.       — Он на работе телефон отключает, — ангел врет и самому от этого тошно, но ничего не поделать, выкручиваться из ситуации как-то надо.       — А мы думали, будем здесь одни! — женщина подходит первой, сверкая ослепительной улыбкой.       Она поочередно смотрит на каждого из ангелов и безошибочно определяет, что Чимин еще не переродился, от этого ее карие глаза заметно темнеют, и Хосок, сам того не замечая, сжимает кулаки.       — Привет! — следом подходит еще один демон, выглядит не так вызывающе, как женщина, но ангела не провести. — Я БонВон, а это Кира. Раз уж мы здесь оказались вместе, стоило бы и познакомиться. Большой компанией веселее.       Хосок с ними знакомиться не хочет, но и на конфликт так отлично навязанный поддаваться тоже не хочет. Все демоны одинаковы — играют нечестно.       — Я Хосок, а это Чимин, — как можно дружелюбнее отвечает ангел, спиной ощущая, как Пака начинает бить дрожь. Ангел бы и сам задрожал от того, как бесстыдно его разглядывают, но держался. Если перед Высшими он и был слаб, то земных мог уделать без колебаний.       — Какие чудесные имена! — восклицает Кира, поедая глазами Чимина. Он ей сразу приглянулся, этакая детка! — Будем знакомы! — она протягивает для рукопожатия руку, а сама в душу Паку заглядывает, гипнотизирует. Чимин почти уже ладонь в ответ тянет, но Хосок его ловко останавливает, закрывая собой.       — Это лишнее, — коротко отрезает, помня о правиле имен.       БонВон переводит блестящие глаза на ангела. Вот он, соперник, и демон даже знает, что соперник сильный, да вот только остановить себя не может и не хочет. Ни одна адская тварь еще так легко не сдавалась перед врагом. К тому же демон и сам понимает, что ангел не сможет их победить, не выдав себя перед человеком.       — Мы надеялись подружиться, — опасно улыбается мужчина.       — Мы предпочитаем быть одни, — Хосок отвечает сухо и кулаки все сильнее сжимает, ощущая, как в районе лопаток покалывает.       — А! — Кира скалится. — Так вы пара?! — намеренно провоцирует.       Чимин пытается что-то тихо пролепетать в ответ, опровергнуть специально подброшенную информацию, пойдя на диалог, но Хосок его снова опережает, громко произнося:       — Да.       Демоны неприлично усмехаются. У них в глазах огонь полыхает, но его, конечно, только ангел и может видеть. Они не собираются так просто отпускать свою добычу. Не одно божественное создание, а два — это же просто рай для них! И Хосок это отлично чувствует, начиная понимать, что словами возникший из ниоткуда конфликт будет не решить.       — Это меняет расклад вещей, — тянет Кира, скалясь в сторону Чимина голодным хищником. — Мы вот тоже пара, — она берет мужчину под руку, и они бесстыдно жмутся друг к другу, пуская слюни на свою добычу. — Могли бы здесь развлечься вместе, так сказать — двойное свидание.       Хосок хмурится сильнее, у него между бровей складка пролегает от напряжения. Он отчаянно ищет выход из ситуации и не может его найти. Все, что приходит в голову — выгнать демонов силой, но это не вариант, когда рядом Чимин. А адские твари по-другому бы и не оставили их в покое. Юнги хочется при следующей встрече задушить!       — Я уже говорил, что мы любим уединение, — отвечает ангел, ощущая, как Пак сильно впивается пальцами в его рубашку. Он, вообще, отлично выдает напряженную атмосферу, он может и не знает, что перед ним демоны, но своим особым чутьем улавливает нечто темное. С треклятым Юнги такой фокус, конечно же, не сработал.       — Уединение, — растягивает слово БонВон, улыбаясь своей подружке чуть ли не в губы, а потом открыто издевательски скалится Хосоку, жутко тихим голосом выдавая: — Мы тоже любим уединяться. И любим смотреть, как это делают другие.       — И участвовать, тоже любим, — добавляет Кира, отлепляясь от своего партнера и делая предупреждающий шаг навстречу застывшим ангелам.       Хосок понимает, что шутки кончились. Демоны своим жертвам много времени на размышления давать не стали, переходя в наступление. Брать то, что хочешь — вот их девиз. А ангел, к стыду, так и не знал, как адских тварей отвадить. Все, что он мог — это прятать Чимина позади себя, чтобы в случае вот такой неожиданности принять на себя весь удар. Он запросто сможет пережить многие из возможных травм, а Пака не то, чтобы калечить не хотелось, было противно от одной мысли, что эти грязные твари к нему прикоснутся.       — Давайте поиграем, — улыбается мужчина, тоже начиная двигаться к ангелам ближе.       Они не торопятся, словно желают больше ужаса в себя впитать. На деле же просто колеблются. Перед ними не просто человек, рожденный ангелом, перед ними настоящий ангел, который запросто может убить земной сброд. Демоны хоть и понимают, что политика конфиденциальности тайн Рая и Ада не даст Хосоку в открытую дать им отпор, однако все равно было немного страшно так близко подходить к тому, кто сильнее тебя.       — Лучше уйдите по-хорошему, — предупреждает ангел, ощущая, как дрожит Чимин позади него. Стоит вспомнить, что Паку с людьми общаться нелегко, а такие отвратительные типы, вообще, вызывали в нем жуткую панику, но, именно ее и чувствуя, демоны двигались вперед, желая нектар вкусить.       Адская парочка громко рассмеялась, издевательски так, смотря на Хосока, как на грязь под ногами. Эти пустые угрозы были лишним сигналом о том, что можно продолжать атаковать и ответных действий не ждать. Как красная тряпка для быка, как капля крови в океане, кишащем акулами.       Кира делает бросок первой. Она ловко дергается вперед и хватает Чимина за руку, пытаясь отодрать его от ангела, вот только Хосок к этому был готов. Он блокирует ее попытку добраться до Пака в ответ, хватаясь за свободную руку демона, сдавливая ее так сильно, что кости затрещали под тонкой кожей. Он хоть и не мог весь свой ангельский арсенал использовать, но физическая сила всегда была при нем.       БонВон уже спешил на помощь Кире, намереваясь Хосока отвлечь, чтобы та утянула Чимина к себе, вне поля возможностей ангела. Но тут произошло сразу несколько вещей. Во-первых, Пак просто так в стороне не остался, отчаянно, хоть и бесполезно, пытаясь отодрать демона от себя. Он свободной рукой выдирал свою конечность из захвата и параллельно помогал Хосоку избавиться от Киры, которая уже начинала тихо поскуливать от боли в руке, сдавливаемой сильными пальцами ангела. А во-вторых, БонВон, в попытке помешать Хосоку, схватил его за эту самую руку, которой он держал женщину, и всего на несколько градусов, но смог ее вывернуть, тут же отпрыгивая назад, как ошпаренный. В этой суматохе он в попытке влезть в самое пекло, сам непонятно как это заметил, и сейчас, в ужасе округлив глаза, хлопал ими, стоя с раскрытым ртом, не зная, что делать. Демон смог только коротко крикнуть: «Кира», и тем самым заставить всех на себя посмотреть.       Хосок смотрел с непониманием, почему вдруг адская тварь сдалась; Чимин со страхом и со слепой борьбой в битве, которую не смог бы выиграть, и только женщина-демон поняла, насколько все плохо, взглянув в лицо партнера.       Она попыталась освободиться от хватки ангела, но Хосок ее не отпустил. Демонам не доверять — главное правило для выживания.       — Мы уйдем! — как-то отчаянно крикнул БонВон, нетерпеливо топчась на месте, словно желал поскорее убежать отсюда. — Просто отпусти ее, и мы уйдем!       Ангел думает всего секунду, прежде чем раскрыть ладонь и отпустить Киру, которая пулей полетела прочь к своему партнеру, испуганно таращась на небесных созданий. Хосок чувствовал, что что-то не так, демоны так просто никогда не отступают, а эти не просто сдавали свои позиции, они буквально бежали, и ангела это не могло не нервировать. Куда делась былая бравада и уверенность? Почему демоны выглядели настолько испуганными, хотя совсем недавно не видели перед собой соперников?       — В следующий раз сразу предупреждай, чей ты, — мужчина хватает Киру под локоть, незамедлительно начиная пятиться прочь. — Нам не нужны проблемы, — он сдержанно кивает и тащит напарницу к машине, всеми силами желая оказаться от ангелов подальше.       А Хосок все еще не понимает, что случилось. Правда, не понимает он до тех пор, пока к нему не обращается тихо Чимин:       — О чем они?       Ангел оборачивается на Пака, растирающего запястье, которое держала женщина. Он собирается улыбнуться и сказать, что сам не в курсе, что хорошо то, что хорошо кончается, но сам себя осекает, не начав предложение. Он все понимает.       На ладони Чимина золотая горит метка, предупреждающе светясь запретным, опасным сиянием души, которая смогла украсть у Пака имя, которая связала их договором. Юнги. Демоны сбежали, потому что увидели метку Юнги на ладони Чимина, они сбежали, потому что узнали, чья эта метка, и знание это повергло их в ужас. Отбирать что-то у Высшего демона — самоубийство.       Но если они не знали, что Чимин, а, следовательно, они решили, что и Хосок, принадлежат Юнги, то, значит, и не Мин их сюда прислал. Или специально разыграл весь этот спектакль. Слишком запутанно. Да и страх на лицах демонов был не поддельный. Правая рука Гадеса — любой бы испугался.       — Хосок? — аккуратно интересуется Чимин, переставая даже запястье растирать. Подвисшее состояние ангела его нервирует, он хмурится очень сильно, заглядывая в неожиданно опустевшее лицо.       — А? Что? — быстро приходит в себя парень, улыбаясь солнечно, понимая, что маху дал, заставляя Пака волноваться. — Не знаю, может, решили, что им не нужны проблемы.       Чимин по-прежнему хмурится. В ответ Хосока верится с трудом, да ангел и сам понимает, что отговорка так себе и врун из него ужасный. Но что-то ответить все же надо было, и Хо надеется только на то, что Пак быстро все забудет. Но не тут-то было. Лицо его не выдавало и каплю волнения, но ноги предательски тряслись — он очень испугался. Чимин сам падает на землю и колени к груди прижимает, обхватывая их руками. Его бьет лихорадка, даже несмотря на то, что черный внедорожник уже скрылся из виду, его трясет, даже несмотря на то, что рядом тот, кто может защитить, кто стал защищать, сам подставляясь под удар.       Хосок реагирует мгновенно, опускаясь рядом с Чимином на траву и обхватывая его скорчившуюся фигурку своими сильными руками. Он не как большинство людей, которые не могут успокоить в нужный момент, помочь унять страх или слезы. Он ангел и подобное у него в крови. Он способен чужую боль, как свою перенести, а потому всегда готов помочь и всегда будет помогать. К тому же, Хосок ощущает себя виноватым перед Чимином, если бы не он, ничего бы этого не было.       Ангел прижимает Пака к своей груди и шепчет ему в самую макушку, крепко держа в своих теплых объятиях:       — Они того не стоят, тебе не надо их бояться.       — Я не могу, — у Чимина в груди страх клокочет, заставляя все тело под свою дрожь плясать.       Хосок это ощущает и безвозмездно делится теплом и спокойствием с парнем, тому ведь нужнее.       — Такие как они питаются твоим страхом, — ангел вдыхает аромат шампуня с пепельных волос и умиротворенно выдыхает, прижимая Пака к себе ближе, укрывая собой от всего мира. — Не позволяй им быть сильнее, не давай своему страху овладеть тобой.       Чимин мотает головой. Он в глубине сознания и так все это понимает, но взять контроль над эмоциями все равно не может. Его тараканы были напуганы незнакомцами с детства, знали и уверовали, что те несут только боль. А сегодняшние гости, и правда, были диким зверьем, охочим до боли. Все это заставляло какую-то внутреннюю дамбу лопаться под напором эмоций.       — Я боюсь, — дрожащим голосом отвечает Чимин и, сам того не осознавая, к Хосоку ближе прижимается, отпуская свои колени. Руки ангела дарили какую-то иллюзорную защиту.       Хосок кивает, и подбородок укладывает на пепельную макушку.       — Я тоже боюсь.       — Ты дал им отпор, защитил меня, — возражает Чимин куда-то в грудь ангелу, он, кажется, уже и не так трясся, хоть и звучал по-прежнему сломлено.       — Я боялся за тебя, — поясняет Хосок, ощущая, как Пак в его руках застыл. — Ты мог пострадать, и в этом была бы моя вина. Ты здесь из-за меня, и ты не научен справляться с такими ситуациями.       Чимин коротко выдыхает и со второй попытки говорит:       — Но я думал, что и ты тоже такой же, — Пак мнется, прежде чем, продолжить, — что не сможешь дать отпор, потому что боишься людей.       Хосок безрадостно усмехается, перекладывая голову поудобнее, чтобы не приходилось так сильно шею задирать.       — Да, я такой же, — отвечает ангел. — Но в подобные ситуации попадаю не в первый раз и потому умею общаться с такими людьми.       — Ты опытнее, — заключает Чимин, полностью успокоившись.       — Не то чтобы, — возражает Хосок, — скорее, старше.       — Хен! — улыбается Пак.       Ангел усмехается. Его уже давно никто так не называл, но ему даже нравится, и он тихо повторяет:       — Хен.       *****       Бесконечное переплетение белых перьев стойко заполняет огромное помещение, освещая его своей чистотой и неземной красотой. Крылья касаются крыльев, поднятые высоко над ангельскими телами, упираются в высокий потолок самыми длинными перьями на кончиках. Они похожи на великолепные древнегреческие скульптуры, неожиданно ожившие под руками искусных мастеров. Если бы легкий ветер не игрался с нежными перьями, то ангелов, стоящих по обе стороны длинного коридора, можно было бы смело принять за каменные изваяния с разными лицами.       Они все выстроились в ряд, стоят с пустыми глазами, глядя в никуда, встречают своего лидера, ради которого готовы на любые свершения. Ради которого пошли против приказа архангелов, и ради которого готовы на страшное слово — война.       Суа уже здесь, прибыла в свое тайное логово, чтобы проверить, как идут у них дела. Она, как и прочие ангелы, во всем белом, скромно прикрывающем тело, только крылья держит сложенными, а не поднятыми над головой. У нее на лице легкая улыбка, пока она идет по этому живому коридору, улыбаясь своим собратьям, которые готовы за ней пойти и исправить порочный мир.       Ее босые ступни мягко касаются идеально чистого пола, она буквально плывет — изящно, грациозно как лань; белоснежные волосы нежно покачиваются от каждого шага воздушным облаком. И вся Суа, как это самое облако, прекрасное и мягкое, безмятежное, на него хочется смотреть бесконечно и впитывать его красоту, и все равно если увидишь его на небе, то непременно обратишь свой взор снова.       Но стоит двери в личный кабинет закрыться, как мягкое облако превращается в грозовую тучу. Улыбка с лица сходит и там только что-то мрачное и темное отражается, а в глазах пылает ужасное слово, которое даже произносить отвратительно.       МинДжон — главный помощник Суа, старый ангел, видевший слишком много — при одном ее появлении резко вскакивает с белоснежного дивана, коротко кланяясь в знак приветствия. Он лениво держит крылья опущенными позади себя и, в общем, ведет себя очень даже раскованно для ангела, даже не пытается изобразить напускное безразличие или хоть малую светлую частицу, что они должны были нести в себе. МинДжон все это считал пустым и бесполезным, за свою долгую жизнь он знал, что эмоции — это пустой звук по сравнению с тем, что может поджидать в ясный день.       — Вы долго, что-то случилось? — ангел смотрит на Суа хмуро, по одному ее виду все понимает.       Она в ответ устало кивает и опускается в свое кресло за столом, глядя в карие глаза напротив в упор. Ей бы хотелось сейчас отдохнуть и привести мысли в порядок, но ее враг ей такой возможности не давал, постоянно опережая на шаг.       — Они нашли наш склад и перерезали всех ангелов, — просто отвечает Суа, складывая руки на белоснежном столе.       МинДжон хмурится сильнее и, не дожидаясь приглашения, садится в кресло напротив, щуря глаза:       — Гадес знал, что вы там будете.       — Знал, — у Суа в глазах полыхает злость, — я хотела убить его игрушку, показать, куда лезть не следует, вывести его из себя, чтобы понял, каково мне, но он просто проигнорировал!       — Тэхен не так-то уж и прост, — задумчиво отвечает МинДжон. — Его нелегко купить на такие провокации.       — Он должен быть занят Чонгуком! — сокрушается Суа. — Почему он лезет, куда не следует и рушит мои планы?! — она почти кричит от злости и даже кулаком о стол бьет, слыша, как трещит дерево от удара.       Советник молчит в ответ, он знает о взаимоотношениях ангела и Гадеса слишком хорошо, а потому не лезет, когда Суа в бешенстве. Унять ее гнев невозможно, здесь не следует даже вмешиваться — Тэхен оставил слишком глубокую рану в ее душе, чтобы ангел так просто смогла ее принять, а его простить.       — Он мог догадаться, — спустя какое-то время, пока Суа приходила в себя, ответил МинДжон. Он внимательным взглядом следил за ангелом, которая, не моргая, испепеляла взглядом ни в чем неповинный стол и маленькую трещину на нем, возникшую от ее сильного удара.       — Конечно, — ядовито произнесла Суа, не поднимая глаз, — у него большой опыт в подобных закулисных играх — он понял, — она с недобрым блеском в глазах посмотрела на своего советника. — Но сможет ли он все это предотвратить? — задала риторический вопрос и усмехнулась, уже более расслабленно откидываясь на спинку кресла и отбрасывая назад крылья, чтобы не мешали. — Процесс запущен, все ангелы со мной согласны — надо все менять. Мир погряз в грехах и демонах, и мы должны искоренить и то, и другое.       — Чтобы что-то построить, надо вначале все разрушить, — кивнул в знак согласия МинДжон.       — Именно так! — улыбнулась Суа. — Архангелы привыкли отсиживаться в своих теплых гнездышках и закрывать глаза на то, что делает Гадес. Я этого делать не буду!       — С вами очень многие ангелы согласны, — МинДжон вскинул крылья, раскладывая их позади себя. — Некоторые даже не боятся пойти против архангелов, они поддерживают ваше решение выставить их, как пешек для отвлечения внимания Гадеса.       — Вот как? — Суа радостно вскинула брови. Такого она не ожидала, но новость, несомненно, была приятной. Если ее последователи перестали дрожать перед архангелами, то и расклад грядущих планов становился очень даже в ее пользу. — Это хорошо, потому что я собираюсь и дальше идти против архангелов, пора власть поменять.       МинДжон кивнул в знак согласия.       — Но как вы добьетесь разрушения договора? Тэхена нелегко вывести.       Суа тяжело выдохнула. Гадес умудрялся любой ее прекрасный план омрачить своим присутствием. Он был везде, портил все! Его было необходимо очень быстро убрать с шахматной доски, чтобы партия прошла успешно. Вот только как это сделать, Суа не знала. Еще никто из мертвых или живых не нашли способа убить Тэхена. А провести его будет не так-то уж и просто, если это вообще получится.       — Если не сможем заставить его разрушить договор, то придется убить всех архангелов.       МинДжон вздрогнул от стали в голосе ангела, и того, с какой поразительной холодностью она все это говорила. Убить собрата — один из самых страшных грехов. А включая какой силой обладали архангелы, можно было план Суа считать просто сумасшествием!       — Тебе что-то не нравится? — она с вызовом смотрит на своего советника, видя его явное замешательство неожиданной новостью.       МинДжон мотает головой и стойко переносит ее лазерный взгляд, отвечая:       — Тогда вам придется убить и Люцифера — он тоже архангел.       — Убьем и его, — без колебаний отвечает Суа.       — Никто не знает, где он.       — Тэхен точно знает, — недобро улыбается ангел, зачесывая назад свои белоснежные пряди. — Стоит только заставить его выдать тайну.       — Он так легко не поддастся, — уверенно заявляет МинДжон.       Суа кивает в знак согласия:       — Именно поэтому у нас есть Чонгук.       *****       Солнце опускается в кровавый багрянец, добровольно тонет в красном море, раскидывая напоследок свои темно-оранжевые лучи по всему небу, словно пытается, таким образом, хоть за что-то зацепиться и выплыть из этого ужасного моря. Но звезда все тонет и тонет, с каждым разом погружаясь глубже и шанса на спасение у нее не остается. Прохладный ветерок налетает с запада, пытаясь остудить ее бесплодные порывы; он отрывает и несет последние кусочки тепла по городу, путая их в черных, блестящих перьях, раскинутых по всей поверхности крыши и даже свисающих вниз, почти закрывая весь верхний этаж пустого загородного особняка.       Тэхен сидит на козырьке дома, прижав одну ногу к груди, а вторую уместив на дорогую черепицу. Его профиль с одной стороны подсвечен красным пламенем, которое даже в глазах отражается, словно он горит. Но с другой стороны он остается все таким же темным и холодным, как и обычно. Ветер немного жестко треплет его вьющиеся каштановые волосы, создавая на голове заметный беспорядок, но он не обращает на все это внимание. Его иллюзорно разноцветные глаза безотрывно глядят в одну точку, даже не моргают.       Там, напротив, особняк белоснежный, прекрасный, и оттуда веет морозной глицинии аромат, оседая в мозгу новой упомрачительной порцией. Там, за раскрытыми настежь панорамными окнами, за трепетом белых тюлей, силуэт болезненно знакомый. Там тот, чье имя не желает покидать бездушное тело, имя, как и говорил Тэхен, застрявшее в разорванном сердце.       Гадес следит за Чонгуком так уже давно, скрытый мороком и своим многомиллионным опытом от архангела. Он ощущает, что его болезненно тянет к этому созданию и почти не может с этим чувством бороться, но все же сдерживает свое зверье в клетке, позволяя на Чона только смотреть. Смотреть на нежные перья и мягкие улыбки, на звезды в черных глазах и грациозные плавные движения тела, на открытую настежь душу, чистую и непорочную. Тэхен изводил сам себя, не имея возможности к нему прикоснуться.       Глядя на Чонгука, Гадесу вспоминались строчки из стихотворения, которое он читал очень давно:       С твоим приходом распускаются цветы, С твоим приходом прочь уходит буря. И я готов вновь жить, ведь ты Улыбкой ласковой уничтожаешь во мне зверя.