Map of the soul: 7

      

Моя любовь умеет только убивать.

Моя любовь порвет тебя на части.

Ты добровольно падаешь в мою кровать,

Я добровольно поглощаю твое счастье.

Ты доверяешь мне, ты в меня влюблен,

Ты лучик света в этом темном мире.

А я хочу насытиться тобой,

Твоя душа — десерт на моем пире.

      Черная ЛаФеррари ловким хищником неслась по темной дороге, разгоняя подступающую тьму яркими глазами-фарами. Она и не боялась расползающегося вокруг нее мрака, являясь его неотъемлемой частью; принадлежа тому, кто древнюю стихию давно себе подчинил. Мощный мотор нетерпеливо рычит и выжимает из себя все силы, несясь с такой невероятной скоростью, что и так непроглядный пейзаж за окном буквально пролетает перед глазами смазанным пятном. Но Тэхен скорости не сбавлял, он видел все настолько детально, насколько позволяло ему его сверхъестественное зрение. Он бы и фары выключил, вестником смерти летя по хайвэю, но рядом с ним сидел архангел, который очень нелюбезно намекнул, что смерти в свою смену не потерпит.       Чонгук сидел рядом с Гадесом мрачнее тучи. Он не ожидал, что его так быстро вытащат на второе чертово свидание, хотя давно уже понял, что с Тэхеном надо быть готовым ко всему. Чон не разговаривает с Дьяволом и, вообще, ведет себя так, словно его здесь и нет. Попасться в словесные ловушки, как в прошлый раз, ему не хотелось, а потому он избрал тактику банального, но оттого очень эффективного молчания.       Тэхен и во второй раз слово не сдержал, просто выловив Чона на улице и «мягко» намекнув, что возражений, как и обычно, не потерпит. Он хочет испортить жизнь архангелу, и он ее портит, вот и все. Чонгук от всего этого был зол и раздражен. Хотелось бы снова проткнуть Гадеса мечом, просто потому что хотелось! Конечно, никакого вреда ему бы это не принесло, но Чон бы точно почувствовал себя лучше.       Тэхен стопроцентно ощущал негодование и бешенство Чонгука и стопроцентно этим наслаждался, хотя по его непроницаемому лицу ничего сказать было нельзя. И даже это Чона бесило! Гадес, вообще, отлично умел архангела злить одним своим существованием. Но сейчас он буквально подобрался к красной кнопке с надписью «Не трогать» и со своим фирменным оскалом собирался на нее нажать.       Чонгук на Тэхена не смотрел, он испепелял черными зрачками ни в чем неповинный пейзаж за окном. Запоминал дорогу, на самом деле. Гадес в этот раз вывозил его за город, в местность далекую и необитаемую, как понял Чон из того, что за всю дорогу они не встретили ни одну машину и ни одну жилую постройку. Предчувствие чего-то нехорошего грызло в груди и прорывалось залезть в мозг, но Чонгук его игнорировал так же, как и Тэхена, потому что это был единственный способ у Дьявола выиграть — не поддаваться на провокации и самому не лезть на рожон, как Чон любил.       Но любопытство все равно бушевало внутри архангела, заставляя того нервно сжимать край кожаного сидения, чтобы отвлечь себя от желания открыть рот и задать Гадесу волнующий вопрос. Чонгуку, по принципу, не нравилось ехать в тишине и слушать только рев двигателя, он любил поговорить, даже если ни о чём, так у архангела хоть отчасти складывалось ощущение спокойствия. А вот Тэхен, кажется, даже в полной тишине ощущал себя отлично, он уверенно вел машину, и его лицо было невероятно умиротворенным.       Чонгук прямо на Гадеса не смотрел, но боковым зрением отслеживал каждое его движение, чтобы, в случае необходимости, показать ему, какой сильный у него хук с правой. Тэхен сегодня был во всем белом, и это настолько отличалось от того, как он обычно одевался, что Чон его даже сперва на улице и не узнал, только ЛаФеррари Дьявола выдавала. Он был в белых узких брюках, утопающих в таких же белоснежных ботинках, перетянутых замысловатой шнуровкой на щиколотках; строгая рубашка аккуратно заправлена за пояс брюк и застегнута на все пуговицы, но все равно обнажает небольшой участок медовой кожи груди; длинное легкое пальто вместо ангельских крыльев у него за спиной развевалось от каждого движения. И только серьга с черным пером в ухе выбивалась из его воздушного концепта.       Именно эта маленькая деталь и привлекла внимание Чонгука еще тогда, на улице. Он вспомнил, что ему говорила Суа о перьях, и о том, что с помощью вот этого крохотного предмета можно было уничтожить Тэхена, лишить его сил. У Чона не было причины Суа не верить и не было причины жалеть Гадеса. Дьявол — явно не то существо, которое следовало жалеть, он губит жизни миллионов невинных, убивает, просто потому что ему так хочется и остается безнаказанным, ведь способа его победить нет ни у кого, так раньше думал Чон. Сейчас у него был этот способ, точнее его знание, и Гук бы хотел попробовать все сделать, как сказала ангел. Не только для своего блага, чтобы избавиться от Тэхена, главное во всем этом — возможность избавить от Тэхена всю землю, изгнать тьму, освободить души, которые беспричинно подверглись страшным пыткам. Вот только все упиралось в то, что Гадес Чонгуку вряд ли так запросто добровольно отдаст перо. Он не дурак, и, наверняка, о древней магии тоже многое знает.       — Что это? — Гук не выдерживает молчания, когда видит, как машина на полной скорости подъезжает к огромному старому зданию из обвалившихся во многих местах кирпичных плит.       Тэхен тянет губы в улыбке, мягкой и нежной, но Чон не покупается на это. Плавали и знаем.       — А ты присмотрись. — Рекомендует Гадес и, как бы Чонгук не хотел его с этим советом послать, но, и правда, присматривается к постройке, начиная видеть то, что по неопытности сразу и не заметил.       Это была некогда крепость, башня, с которой люди наблюдали за врагами, вечно пытающимися завладеть их землями. Сейчас от нее уже ничего почти и не осталось, весь фасад развалился, растекаясь на многие метры осколками кирпичей, заросших травой. Вверх тянулись тупые пики, покосившиеся и пугающие своим мертвым уродством. Даже со своим сверхъестественным зрением Чонгук входа внутрь так разглядеть и не смог. Видимо, чтобы туда попасть, пришлось бы лезть вверх по кирпичам. Но не об этом говорил Тэхен, призывая архангела присмотреться к старой крепости лучше. Над разрушенной постройкой туманно вился мрак и разглядеть его было совсем невозможно, если бы он не искрился, сталкиваясь сам с собой и разбрасываясь в стороны алыми алмазами. Теперь понятно, почему здесь не было людей — живые существа инстинктивно избегают таких мест.       — Зачем ты меня сюда привез? — Чонгук хмурится и сжимает в пальцах кожаный край сидения, а хотел бы шею Тэхену так же сдавить. Архангел даже на Гадеса смотрит, забывая, что собирался его игнорировать, он его прямо здесь своими черными зрачками, ничем той тьме не уступающими, испепелял.       Тэхен улыбается туманно и резко давит на тормоз, заставляя ЛаФеррари войти в легкий дрифт, прежде чем остановиться. Чонгук не дергается и даже никак не выдает свою панику такими фокусами, потому что паники этой и не было. Архангела сейчас переполняла злость на Тэхена, а потому другим эмоциям места не было.       — Как-то поздно ты спросил. — Гадес смотрит в черные зрачки и стопроцентно картиной взбешенного Чонгука наслаждается.       Маленький демон прямо сейчас даже выглядел как демон. Они словно местами поменялись: Тэхен был во всем белом, Чонгук в черном. Правда, белая рубашка все равно смотрелась на нем более чем официально, по представлению небес, но черные джинсы, ботинки и пальто словно были украдены из гардероба Тэхена.       — Зачем мы здесь?! — Чон задает вопрос снова, на провокацию не ведется, хотя Гадеса минимум хочется просто ударить за все эти игры.       Дьявол улыбается еще шире и облизывает губы медленно, очень интимно. Он знает, что Гук всеми силами старается сегодня остаться в выигрыше, а потому Тэхен бесстыдно пользуется всем своим арсеналом, чтобы вывести архангела на эмоции. Долго он сдерживаться не сможет, а Гадес, зато, сможет долго его выводить из себя, пока не приведет к тому результату, который был ему нужен.       — Мой ангел, и правда, очень плохо учился в небесной школе. — Цокает языком Тэхен и наигранно разочарованно мотает головой, выходя из машины.       Чонгуку хочется просто выть в голос, лучше, конечно, чтобы это делал Гадес и обязательно при этом о пощаде молил, но архангел о таком только мечтать может, потому что Тэхен выглядел абсолютно несгибаемым. Наверное, все это вкупе только больше толкало Чона к созданию плана о том, как можно у Дьявола выпросить перо, благодаря которому его можно было уничтожить.       Если честно, то Чонгук совсем не хочет выходить из машины и идти следом за Тэхеном, который его терпеливо ждет, присев на капот дорогого авто. Архангел бы и снова включил «детский режим» и делал бы Гадесу все наперекор, но он очень хорошо помнит, к чему это привело в прошлый раз. А если бы он знал, что случилось с тем парнем из клуба после, то думал бы раз сто, прежде чем что-то Тэхену сказать или вообще что-то сделать. Но, к сожалению, а может и к счастью, Чонгук всего этого не знал.       Скрипя зубами, полыхая в темноте своими черными огромными глазами с россыпью в них бесчисленного количества звезд, которые все разом вспыхнули от переполняющих Чона чувств, архангел вышел из машины. Он не видел в этот момент лица Тэхена, но мог по одной его спине, затянутой в белую ткань пальто, сказать, что сукин сын сейчас довольно улыбается, потому что Чонгук будет идти на поводу у его желаний, ведь выбора-то у него и нет. Это бесило молодого архангела только больше.       — Я уже думал, что ты струсил. — Тэхен говорит тихо, но его голос все равно отлично слышим в ночной тишине.       Здесь не пели цикады, и дикие звери ненароком с этим местом не пробегали, даже ветер и тот не шевелил лишний раз высокую траву, раскинувшуюся вокруг древней постройки. Здесь все было подчиненно тьме, клубящейся ненасытным монстром от кирпичных стен, она злобно скалилась и безумно хихикала, предупреждая об опасности.       — Не дождешься… хен. — Ядовито добавляет Чонгук, останавливаясь рядом с Тэхеном, но настолько далеко от него, что даже свет фар едва лизал его фигуру. Он почти полностью сливался с тьмой, здесь правящей, в своей черной одежде, вот только стихия даже издалека тянулась не к нему, а к тому, кто походил на адское создание здесь меньше всех внешне, но внутренне был просто пропитан духом Ада.       Тэхен усмехается и поворачивает голову, без проблем вылавливая фигуру архангела из темноты. Он смотрит в его черные блестящие глаза и хочет к нему почти нестерпимо прикоснуться, особенно сейчас, здесь, когда сила бьет в мозг вперемешку с наркотической глицинией и держать себя в руках становится почти невозможно.       — Какой острый язычок. — Мягкий шепот ползет в уши, проникая в мозг, и Чонгук, сам того не желая, вздрагивает, потому что это так чертовски интимно, что игнорировать не получилось бы ни у кого. Он только дарит Тэхену взгляд полный бешенства и складывает руки на груди, всем видом демонстрируя, что такие игры на него эффект не возымеют в любом случае. — Надеюсь, что на деле, ты такой же острый, как и на словах. Однако если будет страшно, можешь сказать мне об этом. — Тэхен обнажает ровный ряд зубов и без промедлений поднимается с капота машины, широким махом рук расправляя полы пальто позади себя.       Чонгук презрительно фыркает, Гадес не на того архангела нарвался, и Чон собирается ему это доказать, не думая о том, что по-хорошему никому и ничего доказывать не должен. Но Тэхен, как всегда, умеет найти проход даже в закрытое помещение.       — Я все еще не понимаю, зачем тебе здесь я. — Ответ на свой вопрос архангел желает получить почти железно.       Он не глуп и сразу понял, что это за место, и куда Тэхен его ведет. И он соврет, если скажет, что ему не страшно, ему чертовски страшно, особенно в компании Дьявола, но он это чувство на подсознательном уровне блокирует, не желая его признавать. Но от этого желание себя обезопасить никуда не девается, и Чонгук стремится получить как можно больше полезной информации, если такую соизволит преподнести Тэхен.       Гадес загадочно улыбается, в глазах его только тьма непроглядная отражается и все это вкупе с тем, куда они направляются, Чону, ох, как не нравится! Но Дьявол выбора не оставляет, он уверенной походкой движется к развалинам старой крепости, вынуждая архангела следовать за собой. Чонгук бы сейчас многое отдал за возможность обладать пером этой адской твари!       — Знаешь ли, работы у меня всегда много. — Вкрадчиво отвечает Тэхен, даже к Гуку не оборачиваясь, он и так знает, что тот за ним пойдет.       — Да ну? — Язвит архангел. — Потому таскаешься со мной на свидания? — Он взглядом в широкой спине пытается дырку прожечь, но Тэхен тварь огнеупорная, так просто пламя его не возьмет, включая, что подчиняется стихия именно Гадесу.       — Именно потому ты сейчас здесь. — Поправляет его Дьявол, и Чонгук, даже не видя его лица, ощущает снисходительную улыбку, адресованную глупому ангелу. — Работа не ждет, а мое желание увидеть тебя еще нетерпеливее. — Гук только фыркает намеренно громко, демонстрируя этим, что знает какого рода это желание. — Я решил совместить приятное с полезным. — Заканчивает Тэхен, не обращая на реакцию Чона никакого внимания. Ему, и правда, наплевать, что Гук себе там надумает; Гадес себя хорошо знает и ничто не сможет бросить на это знание ни тени сомнения.       — Не вижу здесь ничего приятного! — Чон просто не желает сдаваться, он и так постоянно на шаг позади, вот прямо как сейчас идет за Тэхеном, а поймать его все никак не может.       — Ты бы думал иначе, позволь себе хоть немного расслабиться, и не искать повсюду подвох. — Гадес лениво взмахивает рукой, и высокая трава в поклоне расстилается по обе стороны от его величества, позволяя продвижению вперед проходить почти беспрепятственно.       Чон на это никак не реагирует, подобное и он мог сделать.       — С тобой я ни то чтобы расслабиться не могу, я даже находиться рядом не могу. — Слова пышут ядом, желанием задеть побольнее, но архангел просто не осознает, что Тэхен боли не ощущает от слова совсем. Особенно если вспомнить, что души у него нет.       — Это должно было меня задеть? — Гадес вскидывает бровь, а на губах улыбка-оскал.       — Именно так. — Подтверждает Чонгук, почти влетая в спину неожиданно остановившемуся Тэхену. Архангел хмурится и обгоняет Гадеса, желая узнать, с чего вдруг их процессия остановилась.       Впереди, прямо перед ними, стоял массив разрушенной стены, он высоко поднимался вверх, показывая свое сломленное, но величие. С расстояния крепость не выглядела как старый титан, но ближе создавалось совсем иное впечатление. Если бы Чонгук смотрел по сторонам, а не в спину Тэхену, то заметил бы это давно, но архангела больше волновал Дьявол, а не место, куда они направлялись. К крепости и, соответственно, тьме Гук мог и не подходить, избежать их влияния и силы, а вот с Гадесом все обстояло немного сложнее, а потому в приоритете было защитить себя от зла, которое руководит другим злом — от Тэхена.       — Но меня это не задевает. — Отвечает Гадес, провожая фигуру вышедшего вперед архангела взглядом черным и жаждущим. — Я уверен, что скоро ты и сам поменяешь свое мнение.       — Ни за что! — Чонгук с ненавистью смотрит на Тэхена, а тот в этом взгляде купается, скалится довольно.       — И все же, я буду ждать. — Гадес призывно облизывает свои губы, зная, что даже этот легкий жест не останется без внимания.       К счастью, так и происходит, потому что Чон взгляда не отводит, он всем своим видом демонстрирует, что такие жалкие фокусы на него не действуют, а потому добровольно спускается в черное подземелье бездушных глаз.       — Здесь тупик! — Гук блестящими от злости глазами смотрит на Гадеса, указывая рукой на стену, выросшую перед ними.       Тэхен снисходительно улыбается, и это архангела бесит, потому что этой своей улыбочкой Гадес буквально пытается снова и снова ткнуть Чонгука в его неопытность и некомпетентность. Он и сам знал, что во многих вопросах еще совсем не дорос, но его жутко бесило, что адская тварь постоянно ему об этой напоминает. А Тэхен, похоже, это понял, если пользуется своим подленьким приемчиком так часто!       — Ты видишь только то, что хочешь увидеть.       Чон сжал кулаки, запахивая на груди пальто. Когда-нибудь он отыграется на Тэхене за все свои унижения, но пока этот день где-то там, покрыт мраком. Тем самым, который вьется вокруг двух фигур, желая прикосновений. Вот только Гадеса он, и правда, касается, ластится, как милый котенок, а к Чонгуку не подходит. И архангел самоуверенно думает, что стихию отпугивает его небесная сущность, не зная, что свободу ей не дает Тэхен, который знает, что тьма архангела просто на части разорвет, стоит ей дать разрешение.       — Смотри. — Гадес подходит к стене вплотную и изящной рукой прямо на уровне своих глаз смахивает осевшую на камне пыль.       Та взлетает в безветрии хлопьями белоснежного снега и в трепетном танце опускается вниз, теряясь в траве. Пара снежинок опускается на черные рукава пальто Чонгука, и он с интересом пытается взять их пальцами, чтобы лучше рассмотреть, но они жестоко рассыпаются хрупкими пылинками, оставляя на подушечках белых пальцев только свои черные, грязные следы.       Чон хмурится и поднимает глаза, снова встречаясь с дьявольскими зрачками. Это не снег, — понимает архангел, видя черную руку Тэхена, измазанную токсичным веществом, — это пепел.       — Ты первый, кому я это показываю.       — Не слишком-то романтично. — Язвит Чонгук, а сам вспоминает предупреждение Джина о том, что Тэхен будет к Чону относиться по-особому, чтобы сбить с чистого пути. Ну, нет, такое с архангелом не прокатит!       Гадес усмехается, встряхивая рукой и снимая грязь с нее с помощью своих сил — белоснежная ладонь снова невероятна чиста. Гук на это не реагирует — фокусы эти слишком уж примитивные, он и сам показательно трет испачканные пальцы друг о друга, демонстрируя, что умеет колдовать не хуже. Улыбка Тэхена становится только шире, его провокации всегда удавались на славу.       — Я показываю это тебе не для того, чтобы создать романтическую атмосферу. — Отвечает Гадес, жадно поедая Чона черными глазами. — У нас хоть и свидание, но отчасти именно сегодня это больше работа. Обещаю, что исправлюсь в следующий раз и будут тебе цветы, розовые облака и прочее.       Чонгук неверяще усмехается:       — Твои обещания — пустой звук, и все это мне не нужно к тому же.       Тэхен улыбается радостно, насколько позволяет ему его дьявольская сущность. Архангел всегда умел его держать в тонусе, и это было сродни наркотической зависимости; только небесное создание с ароматом глицинии было сильнее любого наркотика, оно было уверенным и независимым, а еще колючим и едким на ответы, а потому Тэхена тянуло так, что и останавливаться не хотелось.       — В любом случае, ангел мой, смотри и учись. Об этом проходе никто не знает из ваших небесных.       — А если я всем расскажу? — Чонгук с вызовом смотрит на Гадеса, желает того позлить, не понимая, что злость — его обычное состояние.       Тэхен скалится:       — Я уверен, что ты этого не сделаешь, по многим причинам.       Чону хотелось его ударить! Так хотелось, что даже кончики пальцев призывно покалывало. Конечно, он бы этого не сделал и для этого, как и сказал Тэхен, была сотня причин, и ни одну из них Чонгук не хотел признавать, но и игнорировать не хотел, чтобы случайно не поставить кого-то под удар. Гадес никого не пожалеет.       — Чтобы попасть туда, надо просто захотеть.       — Надо быть безумцем, чтобы этого хотеть! — Восклицает в ответ архангел.       — Но именно это ты сейчас и сделаешь, потому что пойдешь со мной! — Тэхен светится своим черным счастьем, любуясь на то, как бешенство овладевает Чонгуком при этих словах. Конечно, маленький архангел не хотел лишаться своей воли, а сейчас его дико обворовывали, и сделать с этим хоть что-то он не мог!       — Я могу просто сейчас развернуться и уйти! — Чон упорно стоит на своем, даже тьма, вокруг Тэхена клубящаяся, его не пугала и не отвлекала от желания остаться в выигрыше. — Сделку я выполнил и с тобой встретился, свидание на этом можно считать закрытым.       Гадес вопреки всему усмехается, складывая руки на груди. Он с открытой насмешкой смотрит на архангела, как на очень-очень глупого ребенка, который не понимает чего-то, хотя объяснили ему уже раз десять и даже показали. А в глазах Тэхена Чон и выглядел ребенком, особенно включая их разницу возраста и неопытность архангела во многих вещах.       — Да ну? — Дьявол наигранно удивленно вскидывает свои густые брови, но тут же скалится снисходительно. — А твоя метка на руке считает иначе.       Чонгук глядит в черные колодцы и опускать глаза на золотом вышитую печать не хочет. Потому что сукин сын снова прав, потому что архангелу не надо было видеть метку, чтобы знать, что он прав. До этого он не ощущал покалывания в конечности, предупреждающего покалывания, в нем полыхала злость на Тэхена и такие «незначительные» вещи просто пролетали мимо его внимания, сейчас же он снова был ткнут носом в свою невнимательность и неопытность. Похоже, это его личный маленький Ад.       — Думаю, это Джин тебе такое сказал — якобы, если ты просто появишься в поле моего зрения, то это считается за свидание. — Тэхен усмехается и трясет головой, отчего каштановые пряди задорными завитками падают на черные глаза, скрывая их. — Это сработало бы, в случае, если под словом «свидание» я, как сторона, одолжившая тебе до этого услугу, подразумевал концепт из серии «Пришел, увидел, победил». Но я существо старое, и в моем понимании свидание — это длительное, полное насыщенных приключений событие. — Гадес наслаждается стушеванным и одновременно взбешенным состоянием Чонгука. — Поэтому, можешь передать Джину, чтобы учил книжки по древней магии внимательнее, а то ему столько лет, а он каким был, таким и остался. А теперь пойдем, время не ждет.       Если до этого у Гука была хоть доля сомнения в идее Суа взять у Гадеса перо, то сейчас осталась только густая, удушающая уверенность в необходимости это сделать. Конечно, плана по-прежнему не было, да и одурачить Тэхена, чтобы добиться своего, все еще не представлялось возможным. Но главное ведь упорно идти к цели, а вот чего-чего, а железного упорства Чонгуку не занимать! Он заставит Гадеса ползать у себя в ногах!       — Если хочешь, можешь взять меня за руку. — Тэхен подливает масла в огонь, манерно подавая мрачному Чону свою ладонь.       Очень красивую ладонь, залипательно-красивую с длинными тонкими пальцами и венами, желающими вспороть кожу, чтобы вылезти наружу. Но Чонгук его просто игнорирует, как и до этого, он гордо вскидывает подбородок и движется в стену, точно зная, что сопротивления бездушный камень не окажет.       Так и происходит, он запросто проходит сквозь материю, без каких-либо неприятных ощущений. Архангелы, в принципе, умели просачиваться сквозь стены, и двери им были не нужны. Вот только эта дверь открылась перед Чонгуком только потому, что этому позволил случиться Тэхен, который с легкой усмешкой последовал за Чоном и с интересом уставился на архангела, когда они оказались на той стороне.       Чонгук Гадеса своей реакцией полностью не разочаровал. Тэхену даже казалось, что все, что он сам себе надумал, превзошло то, с каким лицом архангел смотрел на картину, развернувшуюся перед ним. Все вначале так удивляются, но тут Гадес слукавит, если скажет, что здесь они оказались случайно. Он намеренно выбрал именно эти врата, вот ради такой реакции.       Белое мягко переплеталось с красным, оно не соперничало, не старалось одно другое поглотить или уничтожить. Оно мирно сосуществовало друг с другом, дополняло, превращая обыденные, ничем не примечательные цвета в нечто настолько новое и прекрасное, что дух захватывало, и сердце билось в радостных, непонятных судорогах, словно само мечтало прикоснуться к этому неожиданному чуду. Белые и красные лилии величественными коронами усеяли весь узкий коридор, не оставляя ни одного пустого пространства. Они даже прорастали из щелей треснутых от времени кирпичных стен; тянули свои головы ввысь, словно к Солнцу стремились, но Солнца здесь не было и быть не могло, а потому вся эта чудесная картина казалась простой иллюзией.       Чонгук смотрит на изящные лепестки дивных цветов, и в глазах его, кажется, эти самые лепестки распускаются, бутоны раскрываются и рождаются звезды. Архангел видел много прекрасных вещей, но это выходило за грани разумного, это было неожиданным и прекрасным, одновременно неправильным и пугающим. Здесь не должно было быть подобной красоты, но она проникала в самые неожиданные места.       — Нравится? — Участливо интересуется Тэхен, заглядывая в завороженные глаза своими жаждущими.       — Так не должно быть. — Мотает головой Чонгук, но взгляд от великолепных цветков лилий отвести не может.       Гадес усмехается и лижет губы, собирая с них аромат глицинии. Лилии здесь не имели никакого запаха, но вряд ли маленький архангел об этом подумал, хотя это могло бы ему о многом сказать. Но вся эта треклятая неопытность по-прежнему играла с ним злую шутку, каждый раз скрывая своей темнотой очевидные вещи.       — Пойдем, это еще не все великолепие. — Тэхен скалится на последнем слове, зная, что дальше удивит Чонгука сильнее. Да, он ради всего этого и выбрал эти ворота, чтобы показать двойственность окружающего их мира, двойственность всей Вселенной. Добро и зло — будут вечно идти рука об руку.       Чон моргает, словно отходит от качественного гипноза и медленно возвращается в сознание. Он сбит с толку и удивлен, это явно было не то, что он ожидал увидеть, когда проходил через врата. Архангел смотрит на спину Тэхена, уверенно движущуюся вперед через этот узкий коридор, освещенный разве что чудесными цветками, дарящими иллюзорный свет, и идет следом.       На самом деле Чонгук не хочет идти дальше. Он все еще поражен увиденным, но его особое чутье подсказывает, что покидать пределы этого маленького рая опасно, ведь он не может знать, что скрыто за стенами, куда его ведет Тэхен. Да и идти за таким проводником тоже не слишком-то безопасно, но метка горит огнем, заставляя двигаться вперед, а любопытство, хоть и смешанное со страхом, который архангел тщательно скрывает, поддает огоньку.       Тэхен в этом цветнике в своей белой одежде смотрится более чем гармонично. Полы его пальто неаккуратно шуршат по бутонам цветов, заставляя их неодобрительно покачивать головами в знак возмущения. Но Гадес упорно идет вперед, давит цветы своими грубыми ботинками и никакого внимания на прекрасный вид не обращает. Чону от этого хочется громко хмыкнуть и едко произнести: «Я уничтожу все прекрасное» — потому что эта фраза Тэхену идеально подходила. Но он молчит, потому что знает, что на одну его фразу у Гадеса найдется сотня других.       Коридор резко петляет влево, и в нос Чонгуку ударяет токсичный, ужасающий запах пепла и крови. В объятиях сада, лишенного ароматов, этот смрад абсолютно не чувствовался, по непонятным причинам, но здесь был почти удушающим, он пробирался во внутренние органы и травил их своим предзнаменованием неминуемой смерти. Чон, сам того не осознавая, закрывает рот и нос рукавом черного пальто, не думая о том, что может просто не дышать и все — человеческие привычки все еще были в нем сильны.       Гадес оборачивается к нему с паскудной улыбочкой, обнажая до белизны начищенные зубы, которые отчего-то сейчас казались особенно острыми. Он с наслаждением смотрит на небесное чудо позади себя, впитывает его тщательно скрытый страх и шепчет зловеще, отходя в сторону:       — Добро пожаловать в Ад!       На самом деле, надо признать, что Чонгук и ожидал увидеть подобный пейзаж, особенно после того, как понял, куда его в этот раз тащит Тэхен. Отсюда рос и страх архангела, который никогда раньше в преисподнюю не спускался, был только наслышан об ужасном месте от тех, кто какими-то судьбами сюда попадал. Но даже с одного взгляда на замерзший Ад Чон мог с уверенностью сказать, что ужаснее места никогда не встречал и даже тысяча рассказов не способна передать то, что ощущаешь, глядя на мертвый пейзаж и вдыхая пропитанный смертью воздух.       Здесь не было абсолютно ничего, кроме пустоты, развалин некогда, видимо, жилых замков и тяжелого черного неба, которое грозилось упасть в любую секунду. Серость, гниль и смерть. Отсюда родом и был тот пепел, скрывающий за своими белыми боками черноту этого мира. Оставшийся позади цветущий сад все больше походил на нереальную картинку, на иллюзию, неожиданно навестившую архангела. По-другому объяснить такую невероятную разницу во внешнем виде этого Богом забытого места Чонгук не мог.       Тэхен стоит в стороне, позволяя архангелу вдоволь насладиться жуткой картиной. Он улыбаться не перестает, смотря на неконтролируемый ужас, вытекающий из черных зрачков Чонгука. Конечно, маленький архангел боялся, именно потому Тэхен его с собой сюда потащил, хотя он соврет, если скажет, что здесь не было желания просто увидеться с Чоном снова. Ад просто не мог не оставить следа в светлой душе. Ад, в принципе, оставляет след в любой душе, которая сюда попадает.       — Прекрасный вид, не так ли? — Подождав какое-то время, выдает Тэхен, намеренно издеваясь над Чонгуком, который даже рукав ото рта отнял, огромными глазами глядя на безжизненную пустыню.       — Здесь просто ужасно. — Шепотом отвечает архангел, медленно приходя в себя.       — Это я устроил! — Гадес произносит это гордо, почти бьет словами в Чона, чтобы тот быстрее отошел от шока и снова начал огрызаться. А то и вкус весь к жизни можно потерять с таким прилежным ангелком!       — Ты? — Чонгук немного заторможено хлопает ресницами и взгляд переводит на Тэхена, хмуря брови.       — Да. — Кивает Дьявол, полной грудью вдыхая аромат, по которому успел соскучиться, а вперемешку с морозной глицинией — это просто лучший сорт наркотика! — Когда я сюда попал, главным здесь был Люцифер и… как бы сказать? — Тэхен театрально задумывается, на самом деле, дает Чонгуку возможность лицезреть свой идеальный профиль. — Мы не поладили. — Гадес скалится архангелу, отмечая, что тот почти пришел в себя. Черные глаза снова начинали смотреть с презрением и желанием игнорировать Тэхена все оставшееся время. Но одновременно там горел интерес — маленький архангел желал узнать, что было в прошлом. Похвально. — Два сильных существа на такой маленькой территории, конечно, это вылилось в войну. Кто победил, я думаю, говорить не стоит.       Чонгук хмурится еще сильнее, но интерес в глазах до сих пор пылает.       — И где Люцифер сейчас? Ты же его не убил?       — Нет, — Тэхен мотает головой, приводя волосы в еще больший беспорядок, — хотелось, но не убил. А где он, я сказать не могу. Знаешь ли, это информация конфиденциальная. Я может и сверг его, но уважать не перестал.       В черных зрачках архангела мелькает разочарование, но оно быстро сменяется непоколебимой холодностью, и Чонгук жестко выдает, смотря на Тэхена:       — Я был прав, ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься.       Гадес ни капли не оскорблен, он коротко хохочет на такую «милую» реплику и сверкает на Чона черными зрачками, снова начиная двигаться вперед по усеянной пеплом земле. Пылинки взлетают от каждого тяжелого шага, пусто опускаясь обратно, и это так жутко, что Чонгук, молча последовавший вслед за Тэхеном, не может смотреть на землю, предпочитая пронзать взглядом черное небо. Но от еще одного ядовитого комментария архангел не удерживается:       — Здесь могут жить только безумцы, и правильно, что демонам вход наверх закрыт.       — Ты и сам быстро привыкнешь к местной обстановке. — Тэхен отвечает так, словно слова его и не задели. А все именно так и было. Для него это лучший дом. — Ад — это то место, к которому привыкаешь даже быстрее, чем к Раю.       — Тебе-то откуда знать? — Язвит Гук, смотря на то, как полы белого пальто разлетаются в стороны от каждого уверенного шага Тэхена вперед.       — Ты не поверишь мне, — Гадес останавливается и разворачивается к Чону лицом, чтобы каждую его эмоцию впитывать, а потом воспроизводить на повторе, наслаждаясь, — но я был в Раю.       — Ты? — Гук откровенно не верит, останавливаясь и складывая на груди руки, смотрит на Тэхена со скептицизмом.       — И не единожды. — Утвердительно кивает Гадес с легкой улыбкой на губах.       Чонгук смотрит внимательно, подозревает его во лжи, но вот незадача — Тэхен не лжет. Как бы архангелу не хотелось уличить Дьявола в недобром, которое он и так уже с гору наворотил, но сейчас ловить его было не на чем. Каждое слово Гадеса было самой чистой правдой, которую архангел от него слышал.       — Кто ты? — Чонгук снова задает волнующий его вопрос и снова получает в ответ туманную улыбку.       — Я тот, кто может путешествовать во всех мирах, мой ангел, я могу быть везде, могу везде править и все-таки был сослан именно сюда. — Расплывчатый ответ прямо в стиле Тэхена! Сто баллов из десяти за самый запутанный ответ в истории!       Чонгук разочарованно с примесью скрытой злости выцеживает воздух сквозь стиснутые зубы. Даже к смраду невероятно быстро привык, хотя от запаха по-прежнему тошнило, но больше тошнило от бесконечных загадок и ребусов, хотелось, чтобы кто-нибудь уже дал ответы на волнующие его вопросы.       — Зачем мы здесь, хен? — Гук понимает, что весь этот разговор не имеет смысла и переводит тему в другое русло, где, возможно, его ждут хоть какие-то ответы.       Тэхен довольно улыбается, когда слышит обращение к себе, и Чонгуку хочется его от этого еще сильнее ударить, прямо втоптать в эту проклятую землю! И, видимо, что-то такое на лице архангела появляется, потому что взгляд Гадеса становится очень проникновенным, не как обычно, когда он запросто читает душу, а таким, словно, этой душой он уже обладает.       — Пришел посмотреть, что мои поданные делают в мое отсутствие. — Тэхен на языке смакует аромат глицинии, и здравый рассудок очень быстро машет ему ручкой на прощание. — Знаешь, когда наведываешься с проверкой, не предупредив об этом, видишь всю суть дела в правильных цветах.       — Похоже, что демоны готовы не подчиняться своему повелителю. — Гук намеренно задевает Гадеса, не замечая состояние последнего; не замечая, как в черных глазах просыпается древнее чудовище, ведомое чудесным ароматом, сейчас так отчетливо различимым среди царившего запаха смерти.       — Именно так, — Тэхен отчего-то недобро скалится, — им постоянно надо напоминать, кто главный. Они не ангелы, чтобы принимать одну истину и следовать ей вечно.       Чонгук закусывает губу и отворачивается. Гадес просто непробиваемый, пора это понять и признать, потому что задеть его хоть чем-то было просто нереально. Да и его авторитет пошатнуть тоже нереально, как бы Чону не хотелось этого, а он должен был признать, что существо, сумевшее свергнуть Люцифера — который, между прочим, был когда-то архангелом — и завладеть Адом, поставить это неконтролируемое чудище на колени и править им так долго, просто априори является уважаемым и сильным созданием во всех мирах.       Чон, как бы Тэхен не издевался над ним, историю учил и знал, что существа из других измерений не раз пытались захватить Ад, сделать его своей территорией. Ведь место это хоть и страшное, но стратегически очень важное и нужное — через него проходят врата в любые измерения. Но за многомиллионную историю никто, кроме Гадеса, этого сделать так и не смог, даже Люцифер, и тот пал. Какой силой обладал Тэхен, если смог устроить такое? Что он за существо и почему был сослан, со своих слов, сюда? Чонгук никогда Дьяволу в этом не признается, но Гадесом в этом плане можно было только восхищаться.       А небольшая проверка… Да, разве это вообще повод ставить его авторитет под вопрос? Это глупое желание архангела, нежелающего сдаваться.       Чонгук слишком долго глядит в черные облака и не сразу понимает, что кто-то на него безотрывно смотрит взглядом голодным, пробирающим до костей, отвратительным. Это явно был не Тэхен, который полностью сейчас отдавался своему древнему чудовищу, идя на поводу у его желаний. Взгляд Гадеса интимный и нежный, почти невесомый, от него бросает в приятную дрожь, а тот, кто глядел на Чона сейчас, явно был кем-то рангом пониже, очень ниже.       Архангел быстро крутит головой вокруг себя, безошибочно определяя источник голодного взгляда. В метрах ста от них стояло уродливое существо, с горящими красными глазами. Где у него были руки, а где ноги, понять было невозможно, потому что из его некогда ребер, словно кусты росли бесконечные конечности, переплетаясь друг с другом — и руки и ноги, и маленькие и большие. Некоторые из них были обглоданы до костей, словно их грыз голодный пес, другие с облезшей кожей, мешком свисающей с боков; были конечности, которые выглядели вполне еще нормально. Но все существо в целом вызывало липкий, неконтролируемый страх в душе архангела, который подобное видел впервые.       — Кто это? — Шепотом задает вопрос Чонгук, не смея моргнуть, глядя на нечто. Ему все казалось, что существо это бросится на него сразу же, как только он на мгновение прикроет глаза, потому что в нем горел голод, и чистая душа архангела это явственно ощущала.       Тэхен переводит на адскую тварь незаинтересованный взгляд. Он презрительно окидывает существо взглядом черным, убивающим, и произносит:       — Черт.       Тот как по команде в этот самый момент в страхе округляет глаза, видимо, понимая, кто рядом с чистой душой стоит, и незамедлительно падает в густой пепел, с невероятной скоростью зарываясь в него, используя все свои конечности. Ситуация выглядела бы комично, если бы не давящая со всех сторон атмосфера Ада.       — Никогда не слышал о чертях? — Тэхен снова смотрит на Чонгука, потому что голодному зверю только на него сейчас и хотелось смотреть. И не только смотреть.       — Слышал. — Чон закусывает губу, хмурясь. Отсюда архангелу хотелось уйти как можно скорее, Гадес преувеличил — к Аду не так-то легко привыкнуть. — Но не видел.       Тэхен улыбается чему-то очень нехорошо, обнажая идеальные зубы, которые явно хотелось пустить в ход. Зверь был выпущен на свободу, и он жаждал Чонгука, но Гадес держал его на поводу, не позволяя отходить от себя слишком далеко, не позволяя приблизиться к заветному, запретному. Сам себя дразнил, хотя отчётливо понимал, что все это обернется настолько плохим исходом, что в итоге он будет либо насыщаться всеми, кого увидит на своем пути, либо просто устроит резню, чтобы утолить свой голод.       — Грязные существа, не позволяй им прикасаться к себе. — Наконец шепчет Тэхен, с трудом отрывая взгляд от Чонгука, от его четкой линии губ, к которым тянуло безумно.       Архангел переводит на Гадеса скептический взгляд. Он уже полностью очухался от увиденного и даже мысленно обещал себе, что больше так реагировать ни на что здесь не будет, чтобы не давать Тэхену повода к себе прицепиться. Но слова, произнесенные Дьяволом, выбивали из колеи, заставляя Чона, как и обычно все воспринимать в штыки.       — Странно слышать от тебя что-то сродни заботе о другом.       Тэхен в ответ улыбается опасно, и улыбка эта Гуку не нравится, не понятно чего от нее ожидать, особенно находясь на чужой земле.       — Просто делюсь небольшим опытом.       Чонгук только хмыкает и больше ничего не произносит. Они снова двигаются вперед в полнейшей тишине, разбавляемой только их глухими ударами ботинок о сухую землю, укрытую пеплом. Чон ненароком думает, что с крыльями их продвижение бы ускорилось, но, видимо, у Тэхена была причина их не использовать и, скорее всего, лежала она в желании застать своих поданных врасплох. Чонгуку, на деле, было наплевать на все эти адские игры, он просто желал поскорее все завершить и уйти отсюда, потому что преисподняя его жутко пугала, здесь не было ничего живого или хоть сколько-нибудь светлого. Даже неожиданно появившийся черт, и тот казался искусственным и ужасным в этой картине бесконечной смерти.       Где-то впереди маячили черные горы едва различимые на фоне царившего вокруг мрака. Признаться честно, Чон ожидал, что здесь все будет в огне пылать всеми оттенками красного, но встретил неожиданно просто мрачную, черную картину замершего Ада, и эта реальность была ужаснее бесконечного огня. У архангела даже руки начали покрываться коркой льда, хотя небесное создание по природе своей не могло испытывать ни жар, ни холод. Но Ад считал иначе.       — Можешь взять мое пальто. — Тэхен словно читает мысли, разворачиваясь и смотря на архангела, который интуитивно свернул пальцы в кулачки и запихал их глубже в рукава, надеясь согреться.       Чонгук гордо вскидывает острый подбородок, не удостоив Гадеса и взгляда.       — Обойдусь, — также холодно, как и все здесь, отвечает, — к тому же, твое пальто выглядит еще тоньше, чем мое.       Тэхен усмехается, продолжая идти, он почти с архангелом выравнивается, чтобы постоянно пожирать его голодным взглядом было легче.       — Тебе так просто кажется.       — И все равно «нет». — Упрямо заявляет Чонгук, мелко дрожа от холода, но не признавая этого перед своим главным врагом, коим он считал Тэхена. Еще бы он не пал до того, чтобы с царского плеча одежду брать! Увольте, но гордость Чон еще желает сохранить!       Гадес неожиданно плотоядно тянет губы в улыбке и останавливается, заставляя Чонгука в непонимании уставиться на него. Тэхен смотрит на архангела почти выпытывающе и вкрадчиво интересуется:       — Мою защиту здесь ты, конечно же, тоже не примешь, так?       Гук ухмыляется потрясенно с ноткой бешенства. Как будто ответ не очевиден? И все равно на вопрос отвечает, пронзая Тэхена ответным взглядом, полным ненависти и злости.       — Я много раз говорил — твои игры мне не интересны и ты тоже! — Архангел смотрит в черные зрачки, блокируя их невероятную силу и не замечая, как страшное чудище в его сторону пускает кровавые слюни. — Все твои свидания завершатся провалом для тебя, хен, — язвит намеренно, — потому что я не собираюсь перед тобой склоняться, потому что я архангел, а ты — непонятное существо с замашками демона! И да, я могу и сам за себя постоять! — Чонгук рычит последнее предложение и настолько ощущает себя победителем, что не замечает многообещающую улыбку Тэхена, которую он дарил архангелу всю его непродолжительную тираду.       — Тогда справляйся сам. — Низко шепчет Гадес, смотря на своего маленького демона, пылающего бешенством.       Гук не успевает понять, что сказал Тэхен, как рядом с ним, взметая пепел вверх, приземляется огромная фигура с парой черных крыльев. Высший демон спешил на запах самой чистой и нетронутой души, которая добровольно пожаловала в Ад. Он намеревался опередить всех своих собратьев и насладиться ангелом в одиночку, в отсутствии лидера, который всегда забирал небесный нектар себе, он мог это позволить. Вот только приземлившись, демон понимает, что белая фигура, которую он заприметил с воздуха, и была его повелителем, неожиданно нагрянувшим в Ад. Как же обманчива внешность и способность Тэхена не воспроизводить своим телом ни единый аромат.       — Господин! — Демон незамедлительно падает на колени перед Гадесом, опуская черные крылья в пепел, не заботясь об их чистоте. Сейчас ничто не важно, кроме своей жалкой жизни, которую Дьявол мог отобрать в любой момент.       Чонгук рядом даже не вздрагивает от потрясения, хотя хотелось, просто тело вдруг онемело. Он демона не почувствовал, потому что здесь все было этим запахом пропитано, здесь повсюду адские твари обитали, и ангельская сила просто была дезориентирована в таком концентрированном пространстве. Чон смотрит на демона с недоверием, сразу понимает, что перед ним Высший, исходя из наличия у адской твари крыльев. Но это его нисколечко не пугает, наоборот он считает это плюсом — чем раньше он увидит полное устройство Ада, тем легче перенесет этот день и не допустит того, чтобы Тэхен, как и обычно, ставил ему подножки на пути. К тому же все эти демоны и черти не казались такими уж сильными и опасными. Да, они выглядели ужасно, внушали своим присутствием трепетный страх, но меркли в лучах того, кто был здесь повелителем. Гадес без оружия в руках, с легкой улыбкой на пухлых губах, выглядел в сотни раз страшнее любой адской твари с целым арсеналом смертельных игрушек. Чонгук в этом никогда не признается, но именно таким Тэхена запомнил еще в первую их встречу, и убеждался в этом каждый раз.       — Видимо, ты сделал все дела, раз так быстро прилетел на запах архангела? — Гадес смотрит на демона у своих ног и спрашивает до чертиков ровным, уравновешенным голосом.       А Чон рядом буквально ощущает, как у него у самого волосы дыбом начали подниматься от такой, на первый взгляд, безобидной фразы.       — Нет, господин! — Демон дрожит на земле, даже крылья нервно подрагивают, но он не врет. Врать Тэхену бесполезно — это тот его талант, которому не сможет никто научиться.       У Гадеса глаза из черных полыхающих превратились в замерзшее темное озеро, он и сам весь словно замерз, будто он и источал тот холод, который сейчас особо кусачий стал. Архангел незаметно вздрагивает, потому что мороз пробирается под ткань легкой одежды, заставляя неприспособленное к такому тело работать в экстренном режиме. Ад, и правда, замерз с появлением здесь Тэхена, это отрицать было глупо.       — Перо. — Гадес пусто глядит на демона, вытягивая перед собой раскрытую ладонь, ту самую, где золотом горит метка. — Дай мне свое перо. — Голос ровный, но приказа в нем столько, что даже у Чонгука колени предательски задрожали. Но падать на землю перед Тэхеном он все равно не стал.       — К-конечно! — Демон заикается, но приказ мгновенно выполняет, придвигая к себе конец крыла и выдирая оттуда огромное черное перо.       Вся операция выглядела абсолютно безопасно, не больно, а так все и было. Хотя если бы демон испытал от этого нехитрого движения хоть каплю боли, то все равно бы подчинился Гадесу, выполняя его приказ.       Чонгук смотрит на все настороженно, но заинтересованно. Он вспоминает, что Суа просила перо Тэхена, чтобы того победить. Демон легко отдал свое Гадесу, потому что тот был его господином, потому что уважал его и доверял ему свою жизнь. Самого Дьявола заставить отдать перо было просто нереально.       — Это наш гость. — Тихо произносит Тэхен, вертя в пальцах тонкое перо. Демон вскидывает голову и смотрит на Чонгука, ему разрешили, и он не мог отказать себе в удовольствии посмотреть на чудесное создание. — Пришел сюда на экскурсию. — Продолжает Гадес и что-то в его интонации меняется. Что-то настолько маленькое, что Чон не успевает за него зацепиться, чтобы понять, в какую сторону в этот раз дует ветер. Зато понимает демон, в чьих глазах мелькает желание. — Так сказать, опыта поднабраться.       Чон отчаянно не видит в этих словах ничего плохого, но между двумя адскими созданиями происходит какой-то немой диалог, и это заставляет архангела напрячься. Он один на чужой территории, где все враги, все мечтают тебя уничтожить. Чонгук даже неосознанно сжал замерзшие пальцы в кулак, чтобы в случае необходимости пустить ангельский меч в дело.       Но все идет до отвратительного гладко, никто на архангела нападать не собирается, только атмосфера сгущается с каждой секундой.       Демон еще раз низко кланяется Тэхену и произносит громко, но уже голосом не дрожащим, а уверенным:       — Как пожелаете, господин.       Гадес незаинтересованно отводит от своего поданного взгляд и дарит Чонгуку свою фирменную улыбку, за которой скрывалось много такого, о чем даже думать было страшно. Но архангел думал, потому что это все, что сейчас ему могло помочь. Против него велась какая-то игра, и хоть он не знал какая, но догадался, что его снова собираются загонять в ловушку. А если ты предупрежден, то и вооружен соответственно.       Тэхен отточенным движением кидает черное перо в сторону, и оно незамедлительно летит на грязную землю, но даже не успевает ее достигнуть, растворившись в воздухе, словно видение. И ни один человек бы ничего не увидел, и не понял бы, в чем заключается фокус, Чонгук бы и сам, может, не сразу понял, зачем Тэхену нужно было перо, и где оно сейчас, если бы не был архангелом и не учился азам. А эта магия — азы. Если хорошенько присмотреться, то можно было заметить, как едва дрожит воздух в том месте, где недавно было перо. Эта мягкая прозрачная рябь огромным шаром висела над пеплом укрытой землей и ждала, когда ее используют по предназначению.       — Вряд ли ты пойдешь первым. — Тихо произносит Тэхен, смотря на архангела.       — Конечно, нет, — язвит тот в ответ, — я не знаю, что меня там ждет, и верить тебе не могу и не буду.       — Я рассчитывал на такой ответ. — Улыбается Гадес и незамедлительно ступает в этот прозрачный шар из дрожащего воздуха, тут же пропадая из виду, словно магия его поглотила.       Чонгук медлит всего мгновение, ловит на себе голодный взгляд демона, который только после ухода хозяина снова осмелился поднять голову и беззастенчиво «лапать» глазами архангела. Чону это противно, он сдерживает себя от того, чтобы передернуть плечами и сам входит во врата, мгновенно оказываясь на той стороне.       Разница между окружающим пространством была настолько разительна, Чонгук буквально приоткрыл рот, оглядываясь по сторонам. Он был в здании — это он точно мог сказать. Здесь все было мрачным и холодным, как и весь Ад, разве что мороз не пробирался под одежду, в принципе, здесь было вполне тепло. И ясно почему — на стенах висели горящие факелы, огонь в которых был такой яркий и такой ненасытный, что его магическая природа происхождения сразу становилась понятна.       Тэхен Чонгука терпеливо ждал, облокотившись о черный мрамор стены. У него в руках было то самое перо, которое он незамедлительно сжег в ладони при появлении здесь архангела. Ему лишние гости здесь были не нужны.       — Это мой дворец. — Поясняет Тэхен, любуясь тем, как адское пламя играет в черных зрачках Чонгука, мешаясь с его звездами на дне.       Чон отрывает взгляд от лицезрения идеального мрамора черных стен и смотрит на Гадеса в упор, отвечая:       — Я не видел его с того места, где мы шли, значит, он был очень далеко. Ты же не собирался идти все это расстояние пешком? — В голосе столько подозрений, что Тэхен коротко хохочет в ответ, отлепляясь от стены. У него в глазах зверь скачет, пытаясь перегрызть цепь и это совсем плохо.       — Ни одни врата не ведут напрямую сюда. — Гадес отвечает вкрадчивым интимным шепотом, но в абсолютной тишине замка его голос отлично слышим. — Чтобы попасть ко мне нужно либо идти пешком, — он подмигивает архангелу, хваля его за рассудительность, — либо использовать силу пера, чтобы открыть портал. Но я не мог отрастить крылья, иначе бы испортил свой сегодняшний ангельский наряд, а ты бы ни за что мне свое перо не дал.       Чонгук хмыкает, складывая на груди руки и подтверждая догадки Тэхена. Если на то пошло, то архангел ему вообще ничего давать не собирается!       — Поэтому мне нужен был кто-то из Высших, но звать я их не хотел, чтобы мое появление осталось в секрете. Однако у меня был ты. Твой запах привлек одного из демонов, и мы вышли из этой запутанной ситуации. — Он улыбается довольно, смотря, как Чонгук быстро приходит в бешенство, осознавая, что Тэхен ему только что сказал.       То есть Чона использовали как приманку, специально потащили по этой пустыне, чтобы развеять запах глицинии, на который и прилетела маленькая акула. Это было чересчур!       — Ты!.. — Выдыхает Чон и даже делает шаг навстречу Гадесу, но быстро себя останавливает, понимая, что рукоприкладство ему не поможет. Остается только продолжать варить в себе эту злость, желая найти момент, когда можно будет ее выплеснуть.       Тэхен паскудно улыбается, он рад, что достиг желаемого эффекта, и даже рад, что Чон под гнетом всех шокирующих обстоятельств остался собой — маленьким демоном. Это закаляло и приносило черное удовольствие.       — Я знаю. — Отвечает Гадес довольно. — Но мы даже еще не начали, потому прибереги свои оскорбления на потом. Я их с удовольствием выслушаю. — Тэхен снова подмигивает архангелу и движется вперед по мраморному коридору, не дожидаясь Чона. Тот злится, скрипит зубами, но все равно идет следом, испепеляя взглядом широкую спину.       Джин был неправ. Тэхен ради него, ради Чонгука, не станет казаться хорошим, он каким ублюдком был, таким и остался! Он, похоже, не собирается Чона на свою сторону перетаскивать посредством банальных чувств одного к другому, он, наоборот, с каждым разом отталкивает его все дальше, позволяя Чонгуку себя ненавидеть до черной, всепоглощающей злости.       Коридор был совсем не длинным, темная тяжелая дверь призывно маячила впереди, приглашая пройти в Ад глубже. В любом случае, Чону именно так и казалось в этом месте. Здесь все: от существ до неживых предметов было настроено к архангелу крайне враждебно. И это был не страх Чонгука, шепчущий ему осторожности в мозгу, это было древнее и старое чутье, которое сейчас в архангеле работало настолько остро, что он ощущал магию, которую даже на обучающих уроках не мог прощупать, как ни старался. Ад — удивительное и одновременно страшное место.       Тэхен легко взмахивает рукой, и двухстворчатые двери перед ними раскрываются, пропуская их в огромный мрачный холл, абсолютно пустой и абсолютно безжизненный. Чонгук сводит на переносице брови и внимательным взглядом сканирует новое помещение, отмечая, что здесь все блестит от чистоты, словно каждый сантиметр замка начищали до блеска каждый час. Вот только где все те, кто это делал? Почему за весь их непродолжительный путь Чон не встретил ни одного демона? Замок словно был пуст, но ощущение это было очень обманчивым.       Не выдержав, Чонгук спрашивает, хоть сам себя за это ненавидит:       — Где все?       Тэхен останавливается у еще одной двери, ведущей в неизвестность, и оборачивается к архангелу полубоком, хватая его настороженный взгляд в капкан своих глаз. Конечно, Чон не желал просто отдаться на волю обстоятельств и ждать рока судьбы, склонив голову. Это было более чем похвально, но сдержать гаденькую ухмылочку Тэхен все равно не смог.       — Эта часть замка принадлежит Юнги, а он не любит, чтобы кто-то здесь находился в его отсутствие.       Чонгук хмурится сильнее.       — Но мы же здесь только что прошли и наследили. — Архангел указывает на цепочку из грязи, которую они оставили на черном мраморе.       — Прислуга уберет. — Отмахивается Тэхен. — Мне нужно было попасть сюда незамеченным, а покои Юнги самый подходящий способ это сделать. Нас снова не заметили, разве что твой запах привлечет внимание.       Чонгук гордо игнорирует явную провокацию и вместо этого бьет ответно:       — Ты даешь своему слуге слишком много свободы, смотри, когда-нибудь он скинет с трона тебя, как ты Люцифера.       Тэхен оборачивается к Чону полностью, и глаза его горят ярче адского пламени, архангел даже делает шаг назад, потому что опасность от Дьявола исходит наивысшая, почти клокочущая где-то в груди. Но Гадес, несмотря ни на что, стоит на месте и улыбается, только так многообещающе, что это даже хуже, чем, если бы он начал Чону угрожать.       — Печешься обо мне? Боишься, что я потеряю трон? — Тэхен тихим, змеиным голосом задает вопросы, не моргая глядя на архангела.       — Просто высказал свое мнение. — Бесстрашно отвечает Чонгук, глядя ответно в черные зрачки, но в разум свой их не пуская.       Тэхен усмехается коротко, но обстановку это только накаляет. Того и гляди начнут трескаться нити вселенных, подожжённые адским фитилем и махать на прощание своими фейерверками, предопределяя скорый конец.       — Юнги, как моя душа, которой у меня нет, я доверяю ему глупо, полностью и беспечно. — Гадес режет правду матку, а у Чона почему-то мурашки сбегают с борта, не желая тонуть вместе с ним. — Знаешь, насколько я доверял своей душе? Я позволил ей влюбиться в Джина. Вот настолько.       Челюсть Чонгука чудом избежала знакомства с мраморным полом. Вот он и получил ответ на один из многочисленных вопросов, но легче от этого не стало, наоборот, ответ сварил в голове такую кашу, что мысли пригорали к кастрюле, в бесконечных попытках сойтись в верных решениях. А самый отстой в том, что Тэхен сейчас не врал. А это значит, что наставник Гука, архангел которым он восхищался, был тем, кого повелитель Ада когда-то любил. Возможно, даже что тот был его первой любовью. Но что случилось? Почему они не остались вместе? Джин испугался однополых отношений или не любил Тэхена в ответ? Он просто испугался отношений? Гадес не сказал ему о том, что чувствует? Что между ними произошло?       Чонгук прочищает горло и хрипло выдает:       — И что случилось дальше?       Тэхен усмехается и мотает головой, снова взмахивая рукой, заставляя двери раскрыться внутрь еще одного коридора. Коридора намного более мрачного, чем те, в которых они были до этого, и на то была особая причина.       — Нет, мой ангел, информацию буду выдавать тебе порционно. А то так весь интерес пропадет! — Он подмигивает архангелу и разворачивается резко, отчего полы пальто взлетают вверх белоснежным облаком.       Чонгук, все еще немного растерянный, идет за Тэхеном следом. Не стоило рассчитывать, что ему так сразу все выдадут, и все же узнать о далеком прошлом хотелось настолько сильно, что ради этого Гук готов был забыть свой принцип игнора и завалить Тэхена горой вопросов, чтобы тот, в конце концов, раскололся. Маленький архангел просто не осознавал, что выдержка у адского создания крепче алмаза.       Чон с неудовольствием отмечает, что весь коридор уставлен демонами, которые неподвижными стражами охраняли замок, не пропуская внутрь никого, кто не имел здесь права находиться. Он сразу понимает, что они вышли из части замка Юнги и вошли в часть, принадлежащую Гадесу. Но от этого легче не становилось. Архангел окружен врагами, буквально каждым шагом загоняет себя в адскую пропасть глубже, и все равно идет, потому что метка на руке пылает, потому что Тэхен еще свиданием не удовлетворен.       Демоны обращают на них внимание все одновременно, синхронно поворачивая головы к открывшимся дверям. Острые начищенные до блеска копья в их руках опасно сверкают, готовые сразить любого, кто посмел войти в покои их господина. Пусть Тэхена здесь до этого момента и не было, но охрана будет находиться в замке постоянно, чтобы не допустить никаких неожиданностей, из-за которых весь Ад снова будет погребен в пучину хаоса, так любимого Тэхеном.       Адские создания мгновенно понимают, кто перед ними стоит. Их не обманывают белые одежды и отсутствие величественных крыльев, своего господина они узнают в любом обличие. Демоны снова же, как по команде, вытягиваются в струнку и только глаза в пол опускают, выказывая таким образом свое почтение Тэхену. Они не могут пасть на колени, иначе бы стали слишком уязвимы для неожиданно нагрянувшего врага, а потому ведут себя крайне сдержанно, хоть и уважительно.       Чонгук старается на них не смотреть, следуя за Тэхеном так близко, что почти нарушал личное пространство. Он, сам того не осознавая, не желает оставаться в этом коридоре один среди врагов, он не думает о том, что всеми демонами управляет именно Гадес, и без его приказа здесь никто и ничего не сделает.       Тэхен невозмутимо движется вперед. Ему льстит, что Чонгук предпочитает ему общество неизвестных демонов, но показывать этого он, конечно же, не будет. К тому же на маленького архангела у него сегодня были большие планы, и так легко о них забывать Гадес не собирался.       Коридор резко разделяется на две части, каждая из которых убегает далеко в преисподнюю. Чонгуку бы не хотелось идти ни в одно из этих направлений, но он идет, не имея сейчас своей воли. Да и к тому же, хоть они и были в Аду, но все пока что протекало более или менее безопасно. Никто архангела убить не пытался или как бы то ни было его совратить тоже, кроме одного непонятного создания, которое устроило весь этот спектакль. В принципе, здесь было на данный момент относительно тихо. Глупый архангел просто не думал о том, что затишье, как правило, случается перед бурей.       Тэхен плавно сворачивает в левое разветвление коридора и немного ускоряет шаг, нетерпеливо взмахивая рукой, отпирая единственную здесь дверь в самом конце. Чон сначала не понимает, отчего спокойный Гадес вдруг так неожиданно начал ускорять события. Но потом до его слуха доносятся переплетенные стоны наслаждения, а в нос ударяет запах концентрированной похоти. И осознание просто бьет по нервным окончаниям, заставляя архангела вздрогнуть и покрыться легкой корочкой нежного румянца.       Гадес, снова не спеша, входит в большую комнату и специально виляет в сторону, чтобы Чонгук увидел всю картину своими глазами. Вакханалия. Демоны просто тонули здесь в запретных наслаждениях, хотя запретным для них не было ничто. Бесконечные обнаженные тела, бесстыдно раскрытые, наслаждались друг другом, не заботясь ни о гендерной принадлежности своего партнера, ни о том, что в этой комнате, пропитанной похотью, уединения никакого не было. Все бессовестно друг друга имели, смотрели и сгорали в своих желаниях. Черная кровь адскими алмазами заливала пол, тонкие перья мягкой подушкой его укрывали, а белые тела, жгучие, разбавляли эту темную картину, чтобы привнести в нее хоть каплю красок.       Видимо, до прихода сюда Чонгука и Гадеса они во всю наслаждались друг другом, беззастенчиво беря каждый в силу своих возможностей и своего статуса. Они, и правда, не подозревали о приходе Тэхена, потому что на их лицах читался дикий, неконтролируемый страх, словно их застали не за обыденным делом — ведь демоны насыщали свою похоть постоянно, — а за планом по свержению своего правителя.       Чонгука отчасти вся эта картина с голыми телами очень смущала, но ее некогда похотливая атмосфера разбилась в одно мгновение, звеня в пустоте своими осколками. Сейчас здесь царил только ужас, только концентрированное напряжение, которое волнами расползалось от одного могущественного создания, на лице которого не было такой привычной Чону легкой улыбки или оскала. Сейчас оно было мертвым с нотками дикого бешенства, настолько дикого и настолько спрятанного глубоко внутри, что от этого дрожать в страхе хотелось вдвойне, и пусть гнев Тэхена направлен не на Чонгука.       — Почему остановились? — Вкрадчивый голос прорезает неожиданно возникшую тишину, разрывая ее на лоскуты своим скрытым в глубине бешенством.       Гадес смотрит на демонов, не моргая, слегка голову склонив к плечу, как мальчишка впервые увидевший нечто его заинтересовавшее. Вот только Тэхен не был мальчишкой и все, что хоть чем-то затрагивало его любопытство, предпочитал уничтожать незамедлительно.       Демоны молчат, в страхе начиная дрожать и жаться дальше от Гадеса, не понимая, что спасения им не найти нигде. Они даже не обращали внимание на небесное создание, так неожиданно и прекрасно появившееся в этом мертвом месте. Все их внимание привлекал только их господин, только его непредвещающий ничего доброго взгляд.       Зато у самого Тэхена от запаха глицинии срывало все заслонки, голова пьяно кружилась, и зверь победно грыз толстые цепи, чувствуя свою скорую свободу. Архангела хотелось до слепоты, до черной всепоглощающей слепоты. И дело было не в похоти, Гадес банально хотел просто провести костяшками пальцев по молочной коже, как делал это однажды. На первое время такого бы зверю хватило.       — Мое появление заставило вас вдруг вспомнить, что у нас есть и другие дела, а не бесконечное желание трахаться? — Тэхен вел себя слишком спокойно, и это было даже страшнее того, если бы он плевался ядом и громил все вокруг.       — Господин… — Попытался было начать диалог один из демонов, но Гадес прервал его одним своим уничтожающим взглядом, вынося приговор.       — Как я уже говорил, те кто не желают меняться, мне не нужны.       Чонгук сам того не осознавая пятился к двери, потому что в комнате напряжение грозилось всех раздавить. Он никогда не видел Тэхена таким!..       — Господин… — Попробовал другой демон, но Гадес был неумолим. Он никогда не давал второго шанса, а уж в условии, когда аромат глицинии пьянил его и заставлял зверя беситься, был особо беспощадным.       — Убейте друг друга. — Голос жесткий, не терпящий возражения. — Последний, кто останется жив, может и дальше быть моим поданным. — С этими словами Тэхен ловко разворачивается и направляется вон из комнаты, даже не сомневаясь, что приказ будет выполнен.       Чонгук на входе сжался, понимая весь ужас ситуации, которую имел возможность лицезреть. Он, конечно, абсолютно не любил демонов и считал, что без них мир будет чище и краше, но то, что сделал Гадес было настолько жестоким, настолько бесчеловечным, что у светлой души архангела просто не находилось слов, чтобы хоть что-то сделать, остановить Дьявола. Он просто не понимал, что это все было не остановить. Тэхен его никогда не послушает и уж точно не станет идти на поводу. Адской твари наплевать на чужие жизни, он готов убить и своих, и чужих, если это будет необходимо. Джин не прав, Гадес не будет пытаться выглядеть в глазах Чонгука ангелом, потому что это не его стезя.       — Почему замер? — Тэхен внимательно смотрит в черные зрачки архангела, напуганные, и ответ знает, но все равно спрашивает, видя в этом неправильное наслаждение. — Пойдем, — улыбается без тени улыбки в глазах и двигается на выход, — вряд ли ты захочешь смотреть на то, как они будут друг друга убивать.       Это действует на Чонгука как нехилая такая пощечина. Он моргает бешено, часто и срывается следом за Тэхеном, словно, и правда, боится увидеть то, чем Дьявол его пугал. Вот уж и впрямь Дьявол — беспощадный и жестокий, повелитель Ада, чей приказ никто не смеет нарушить.       Желание покинуть это жуткое место возрастает с новой силой, когда в спину Чонгуку ударяется звук истошного, обреченного на смерть вопля. У архангела холодные мурашки по спине мельтешат, в панике, не понимая, куда им можно отсюда сбежать. Обстановка, и до этого не радовавшая глаз, теперь становится особо давящей, у богатого, напуганного воображения появляется маниакальная идея, что стены смотрят в спину Чону и клацают острыми зубами. Хотя бояться здесь следовало не этого бездушного камня, а бездушного существа, за которым следом шел архангел.       — Ты — чудовище. — Шепчет Чонгук, прекрасно зная, что Гадес его услышит.       — Именно так. — Незамедлительно раздается в ответ. Голос немного хриплый и все еще с мелькающим в нем бешенством, которое из-за своей концентрации растворяется слишком медленно. — Я чудовище.       Чонгук закусывает губу, стараясь отгородить себя от звуков борьбы, отлично слышимых даже на таком расстоянии. Он слишком хорошо понимал, чем заканчивался каждый звонкий удар металла о металл и следующий за ним истошный крик. Ему ни разу не должно было быть жалко демонов, но именно жалость и разрывала добрую душу.       — Как ты мог? Они же твои поданные! — Архангел не желает с этим мириться, все еще мечтает, что это можно остановить.       — Именно поэтому они и выполняют мой приказ. — Жестко отвечает Гадес, не оборачиваясь даже. — Мне не нужны те, кто мечтает всю жизнь нежиться в насиженных местах. Прогресс уничтожает неготовых, давая дорогу тем, кто требует изменений.       Чонгук такую правду принимать не готов, он не хочет ничего из того, что Тэхен говорит принимать, он, вообще бы, при возможности не хотел с этой бездушной тварью иметь ничего общего. Покинуть Ад — единственная сейчас цель.       — Ты — чудовище. — Повторяет Чон, мотая головой.       Архангела учили, что некоторые души, какими бы злобными они не были, имеют право на прощение и очищение. Тэхен это право бы никогда не заслужил, даже если бы архангел и позволил ему возвыситься, Гадес просто бы не смог этого сделать из-за своего черного сердца, наполненного ядом, которое тянет его ниже на дно.       — Да, я чудовище. — Спокойно повторяет Тэхен. — Тогда мне нужна красавица, чтобы быть расколдованным. Предлагаю эту вакантную должность тебе.       Чонгук, даже не видя, ощущает улыбку Гадеса, но не разделяет ее, как и обычно.       — Тебя уже ничто не спасет. — Ровным голосом отрезает Чон, даже стражей-демонов не стесняясь и не боясь при них вести диалог. В конечном итоге, бояться нужно было не этого.       — Жаль, — наигранно выдыхает Тэхен, — придется отдать должность красавицы кому-то другому.       Чон отвечает до того, как слова успевают полностью перевариться в голове и включить красную лампочку, предупреждая архангела об опасности того, что он собирается сказать:       — Вряд ли ты подпустишь к себе кого-то другого.       Тэхен оборачивается резко, заставляя архангела влететь в свою крепкую грудь и так и замереть, глядя в черные безумные глаза. На лице у Гадеса улыбка нехорошая почти в оскал перетекающая, а руки огнем горят, замерев от боков архангела в жалких сантиметрах, но прикасаться все равно не решаясь. Он весь буквально горит адским пламенем в нетерпении и каком-то еще чувстве, которого и сам не понимает, но снаружи выглядит донельзя холодно.       Чонгук, по-хорошему, должен был бы отойти от Тэхена сразу же, сверкать на него своими злыми черными глазами и излучать неприязнь, какую только мог. Но он стоит вплотную к Гадесу смотрит в его утягивающие на дно глаза и ничего из того, что должен был, не делает, только дрожит едва заметно, но Тэхен видит все.       — Очень самоуверенное заявление. — Шепчет Дьявол, не разрывая зрительного контакта, от которого воздух между ними трещал, рассыпаясь искрами. Чонгук ощущает холодное дыхание прямо на своих губах, но даже это не приводит его в чувства. — Ты меня удивляешь. Готов подтвердить свои слова?       — Я не… — Чон сглатывает болезненно, сам с собой пытается бороться.       — Нет-нет, именно это ты и имел в виду. — Мотает головой Тэхен, но зрительный контакт сохраняет. — Считаешь себя особо достойным моего внимания. Считаешь меня моногамным.       — Я бы никогда не стал называть тебя моногамным. — Шепчет Чонгук, отчаянно пытаясь выбраться из плена колдовских глаз. — У тебя есть Юнги, и ты говорил про Джина...       — А что Юнги и Джин? — Прерывает его Гадес, расплываясь все же в своем излюбленном оскале. Он сжимает руки в кулаках и отпускает их, чтобы не сжать нетерпеливые пальцы на тонких боках архангела. — Я сказал, что был влюблен в Джина, но то было давно и много воды утекло, и душа моя уже не при мне, и все, что я сейчас к нему испытываю не более чем привязанность между старыми знакомыми, которым есть что обсудить. Юнги отдельный разговор, он, вообще, просто моя шлюха, которую я имею, когда хочу.       — Потому ты не можешь быть моногамным. — Чонгук буквально в своей голове кричит, пытаясь выбраться из черного, засасывающего болота, но погружаясь только глубже. — У тебя нет чувств, а только инстинкты. Я сказал, не подумав, и ошибся. — Нужно было выбираться из этой ловушки любыми способами, но Тэхен его не желал отпускать.       — А что если я скажу, что ты был прав? Что если скажу, что ты первый, кто смог воскресить во мне чувства? — Гадес смотрит в зрачки напротив внимательно и делает то, что так любит — открывает свой разум, позволяя читать себя, как книгу. Позволяя увидеть настоящий ответ на дне своей несуществующей души. Вот только Чонгук, пользуясь этим, выбирается из мертвого болота, отскакивая от Тэхена на добрые десять метров, и ничего не видит в черных зрачках, а, может, не видит, потому что правду знать всегда страшно.       — Это невозможно. — Чон трясет головой и снова весь закрывается, становясь, как и обычно, архангелом без капли чувств. Надо было срочно набирать очки за свой недавний промах. — Ты не имеешь души, а твое сердце врет, если говорит тебе такое. Все, что у тебя есть — это желание уничтожить то, что хочется, но недосягаемо.       Тэхен коротко лижет свои губы, и разум не закрывает, заставляя архангела напрягаться все сильнее от этого. Чего он добивался? — Вопрос, на который у Чона никогда не было ответа, если он касался Гадеса.       — Как будто душа не может врать.       — Душа всегда знает правду. — Упорно стоит на своем Чонгук, складывая на груди руки. — Ее чувства искренние, а сердце слишком глупое и внушаемое.       — Вот как? — Тэхен криво усмехается, заглядывая в невероятные глаза с россыпью звезд. — Моя душа так любила Джина, что хотела убить его, а сердце отговорило ее. И кто из них глуп?       Наверное, сегодняшний день станет знаменательным для Чонгука, который получал потрясение чуть ли не на каждом шагу. Пора было доставать блокнотик и галочкой отмечать сколько раз за сегодня Гадес смог архангела поразить и выбить из колеи, потому что, по ощущениям самого Чона, цифра должна была перевалить за сотню как минимум.       Тэхен довольно усмехается полученной реакцией и снова закрывается, становясь тем, кого все так хорошо знали — повелителем Ада. Он честно не собирался так много секретов вываливать на Чонгука, но по-другому было никак, а потому он действовал по наитию, как и обычно. Но он не жалел, маленькому архангелу был необходим небольшой экскурс в историю.       — Пойдем, или, если желаешь, можешь сам здесь осмотреться. — Тэхен с вызовом улыбается, зная, что Чон его не примет. Небесное создание ни за что не осталось бы одно в месте, где каждый готов его разорвать голыми руками. И пусть архангел был сильнее многих здешних демонов, но победить их всех не смог бы никогда в одиночку.       Чонгук мрачной, тяжелой тучей идет за Гадесом следом, даже не спрашивая о том, куда они направляются на сей раз. Было и так понятно, что в Аду он не делал ничего хорошего, ровно как и на земле. Разрушать и убивать — должно было стать его личным девизом. Архангел и не надеялся, что сможет избежать всего того, что Тэхен ему покажет. Ведь, как ни крути, а потащил Дьявол сюда Чонгука явно не ради компании, как говорил изначально, он его словно пытался запугать непонятно для чего. И, браво, но у него это отлично выходило!       Архангел думал, что Гадес будет пытаться его всячески соблазнять, задабривать, играть на публику милого и пушистого котенка, которому чужда кровь и боль, который готов отказаться от своей дьявольской сущности ради Чонгука. Он даже думал, что потащив его в Ад, Тэхен будет скрывать от него весь ужас этого места, оберегать и защищать архангела, показывая, каким внимательным и заботливым он может быть. Но все это были глупые выдумки. Гадес не собирался ни ради кого меняться, он каждым своим действием Чонгука только дальше от себя отбрасывал, будто намеренно показывая ему всю свою ужасную, безжалостную личность. Гуку от Тэхена хотелось бежать без оглядки.       За всеми этими мыслями Чон не замечает, как их маленькая процессия на всех парах несется по однотипному коридору, целясь в еще одну дверь. Архангел выходит из своих мыслей только тогда, когда раздается звонкий стук дерева о холодный мрамор. Он резко вскидывает голову вверх и видит, что это Тэхен снова с помощью магии распахнул двухстворчатую дверь, открывая им проход дальше. А дальше было каким- то огромным помещением.       Чон весь внутренне сжался, повторения того, что он видел, ему бы не хотелось. Да даже не просто то, что видел, а то, что безжалостно сделал Тэхен. К сожалению, ничего предпринять против он не мог, потому что Гадес уверенным шагом направлялся внутрь помещения, а Чонгук, как привязанный к нему, шел следом и только его напряжение, иголочками колющее спину Тэхену, его выдавало. Дьявол был доволен — архангел очень быстро всему учился.       К счастью или же на беду, но новым помещением оказался огромный зал с длинным столом посередине, за которым демоны, одетые с иголочки, уже ждали своего лидера, низко склонив головы при его появлении. Вроде бы никто здесь не выглядел провинившимся и никого наказывать не собирались, вот только Чонгука не покидало чувство, что весь этот совет Тэхен созвал явно не для того, чтобы перед архангелом похвастаться.       Гадес на демонов не смотрит, прямо идя к своему креслу во главе стола. Чон семенит следом, сам не понимая, зачем ему быть на этом собрании, зачем слышать, явно, тайны преисподней. Но для него с правой стороны от Тэхена стоит пустое кресло, а зал наполнен Высшими демонами, каждый из которых способен дать Чону сильный бой, и архангел окончательно ощущает себя не в своей тарелке, ища тщательно скрытый подвох.       Тэхен галантно отодвигает ему кресло, приглашая сесть, и улыбается одними губами сдержанно, таинственно, нагнетая тяжелую атмосферу. Чонгуку не к месту вспоминается то, как совсем недавно Гадес в мертвой пустыне так же загадочно переглядывался с одним из демонов. Против архангела сейчас велась сильная игра, понять смысл которой ему было не суждено.       Сам Тэхен в свое кресло не опускается, как и в прошлый раз, оставаясь стоять рядом с ним, положив локти на его спинку. Он рыскающим взглядом обводит зал, останавливаясь отдельно на каждом здесь присутствующем демоне, давит буквально своим авторитетом, заставляя адских тварей в страхе вжимать головы в шеи и смотреть в мрамор стола, не смея сталкиваться с Тэхеном взглядами. Черные крылья демонов низко опущены, их головы склонены, и все это кричит о таком подчинении, что у Чонгука волоски дыбом встают на всем теле. На небесах, когда проходили подобные собрания, такой гнетущей атмосферы, на памяти Чона, не было. Демоны словно чем-то крупно перед Тэхеном провинились или собирались обсуждать план войны, которую не могли бы выиграть, но боялись о таком сказать Гадесу. Чонгук, честно, поверил бы в оба варианта.       — Садитесь! — Голос спокойный, но приказа в нем столько, что им демонов в кресла и придавливает.       Поднять голову никто так и не решается, а архангел все больше понимает, что оказался втянут в какую-то очень запутанную историю, а роли своей так и не знает. Но судя по тому, что до всего этого устраивал Тэхен — ничего хорошего от этого спектакля ждать не следовало.       — Сегодня у нас присутствует гость с небес — архангел Чонгук. — Гадес улыбается Чону, представляя его демонам, а в глазах его сидит зверь, довольно скалящийся, и вокруг его когтистых лап полностью перегрызенные цепи. — Но я думаю, — Тэхен снова смотрит на Высших, безошибочно впиваясь своим тяжелым взглядом в одну фигуру слева от себя, — что ЮнСо все вам уже растрепал.       Чонгук с интересом смотрит на демона, которого взглядом прогибал Гадес, и безошибочно узнает в нем того, кто прилетел в пустыне, желая полакомиться чистой душой. Адская тварь в ответ на архангела не смотрела, и только сейчас до Чона дошло, что, несмотря на его здесь присутствие, никто из демонов так и не покусился на него, даже взгляда косого не бросил. Все они дрожали перед Тэхеном, а потому даже архангел их не интересовал. Чона это не задевало нисколько, но он все равно хмурился, потому что такого тирана, как Гадес, еще ни разу не встречал.       — Я же предупреждал, что буду наведываться в Ад и следить за тем, как здесь идут дела. — Продолжил Тэхен. — И я помню, как вы клялись, что будете идти к нашему общему будущему сквозь кровь, пот и слезы.       Напряжение подскочило до потолка и электрическими зарядами ринулось вниз, пронзая тело каждого здесь присутствующего силой своего дикого бешенства. Оно даже лизнуло архангела, заставляя его, как и всех демонов, синхронно подскочить от сильного, хоть и метафизического укуса. Не трогало оно только своего создателя — Тэхена, который за маской спокойствия скрывал такое бешенство, скрывал своего зверя свободного, и это уже все было не остановить. Процесс запущен — Гадес зол и голоден, а рядом тот, кто подливает масла в огонь.       — Но что я вижу!? — Тэхен задает риторический вопрос, расслабленно усмехаясь, но заставляя напрячься всех вокруг. — Никто и ничем не занят! Все только трахаются или ищут наслаждение в других стезях. — Гадес снова бросает взгляд на ЮнСо, и тот вздрагивает крупно, ощущая бешенство Тэхена каждой клеточкой своего тела. — Похоже, что вам надо прямо показать, что такое кровь, пот и слезы, чтобы вы поняли!?       Чонгук весь сжимается, он, как и все здесь понимает, к чему хозяин преисподней клонит, и если демоны боятся за сохранность своих жизней, то Чон просто не любит насилие. Он, вообще не понимает, как такой тиран стал главным, и почему все ему здесь подчиняются, если он запросто убивает своих!? Архангел просто не понимает всей сути Ада.       — Мы исправимся, господин! — Подает голос один из демонов, стараясь ситуацию потушить, пока не стало поздно.       Тэхен только усмехается недобро и выпрямляется весь, хотя руки по-прежнему лежат на спинке кресла.       — Сколько раз я уже это слышал? — Вкрадчиво интересуется он и, не дожидаясь ответа, взмахивает кистью, погружая тело демона в синее пламя.       Архангел сжимает под столом кулаки, и глаза его становятся в несколько раз больше. Он не смотрит на демона, которого поедал огонь, но закрыть уши он не может, а потому душераздирающий крик ядом оседает в мозгах. У Чонгука сейчас стойкое ощущение, что его сюда привели в качестве зрителя для нескольких особо жестоких казней. Дело в том, что Чон не хочет всего этого видеть. Это ужасно и отвратительно. Это Ад и сейчас значение этого слова очень ясно раскрывается в его голове.       — Если вы хотите добиться того, чтобы я вас всех убил, то могу вас поздравить, потому что вы стоите на правильном пути. — Тэхен не обращает на корчащегося на полу демона никакого внимания, продолжая свой односторонний диалог. — А теперь к делу, из-за которого я, в общем-то, сюда и спустился.       Кажется, что весь зал в этот момент свободно вздохнул, ощущая, как рассеивается черная туча над головами здесь собравшихся. Адские твари, по-прежнему, глядят в стол, не смея никак Гадеса спровоцировать, но уже позволяют себе маленькие вольности, вроде поворотов головы туда-сюда или легкого поерзывания на кресле. Некоторые даже умудряются подарить свои кривоватые улыбки архангелу, на которые он отвечает гордым поднятием подбородка.       — Земные демоны нуждаются в ресурсах, они стараются создать больше Пустых, а для этого им нужен материал, потому в Подвале они будут теперь частыми гостями. Не тормозить их и не обкрадывать, надеюсь, это понятно. Также как вы знаете, мы заключили договор с межизмеренческими, и они в ближайшее время заявятся сюда, чтобы взять немного огоньку в качестве платы за наш союз. — Тэхен говорит ровно и громко, чтобы каждый суть его слов понял. Он даже не переживает, что разоблачает стратегически важную информацию перед архангелом, ведя себя так, словно его здесь нет.       А Чонгук не удивиться не может. Он враг, которого сейчас посвятили в планы другой стороны. Он может выйти отсюда, и все рассказать небесам, чтобы разрушить стратегию Тэхена, чтобы обречь его на провал. Да, он не просто может, он обязан это сделать, чтобы спасти человеческие души и души других созданий на коих положил свой черный взгляд Гадес.       — Межизмеренческие охраняют врата, а потому их поддержка нам особо важна, мы не можем допустить, чтобы они переметнулись к ангелам.       Демоны нервно ерзают на своих местах, они и сами думали о том, о чем думал Чонгук, слушая Тэхена. Но сказать это открыто своему господину не могли. Чон не говорил, потому что такая информация для него, как архангела, была очень ценной, а демоны просто боялись гнева Гадеса.       Тэхен неожиданно усмехается и обнажает свои острые зубы, заставляя всех сжаться в панике. Перемены в настроении лидера обычно никогда не заканчиваются добром.       — Думаете, почему это я говорю все это в присутствии архангела? — Без проблем понимает Гадес, улыбаясь только шире от этого. — Все очень просто, — он поворачивает голову и смотрит в черные глаза Чонгука, позволяя своему зверю делать все, что хотелось, — он ничего и никому не расскажет. — Уверенно заявляет Дьявол, а Чон хмурится, понимая, что сейчас услышит что-то очень нелицеприятное. — Потому что вот это, — Гадес вскидывает вверх руку, демонстрируя пылающую метку, — не позволит ему выдать наши планы.       Чонгук каменным изваянием сидит на месте, глядя в ответ в черные глаза, и никак своим видом не выдает напряжения, почти панику медленно, но уверенно проникающую в тело. Тэхен не врал — Чон, и правда, связан этим чертовым договором и не сможет против него пойти, как бы ему не хотелось. Он даже рта раскрыть не сможет, если решит всех демонов перед небесами заложить, даже мысленно информацию не передаст, потому что древняя магия предусматривала все стороны бытия, оставляя лазейки только таким хитрым тварям, как Тэхен. Не стоило ожидать, что договор с простыми семью свиданиями будет таким уж и простым. Гадес — Дьявол, он должен был что-то такое намешать и сделать из обычной ситуации ядерный коктейль.       Чонгук связан, Чонгук посвящен в планы врага, но предупредить своих при этом не может. И вроде бы ситуация не выглядела такой уж пугающей, вот только все было не так. Тэхен сделал из Чона предателя, он дал ему информацию, но запретил ее разглашать; он впихнул архангела в свои ряды, буквально прокатил с ветерком по всему Аду, как нового гостя, как важного члена операции, как предателя, переметнувшегося на другую сторону. Заставил его пасть, а Чонгук своей неопытностью это и не заметил. Как теперь смотреть своим в глаза? Как говорить с ними и обсуждать светлое будущее, когда погряз в клейме предателя, когда тебя заставили им стать, а обратного пути уже нет?       В звездных глазах впервые мелькнула горечь вперемешку с рождающимися слезами. Это не просто обида, это не просто злость, это даже не беспомощность, это нечто настолько сильное, что держать его в себе было невозможно. Потому архангел резко отодвигает кресло, вставая из-за стола и, сохраняя остатки гордости, разворачивается, покидая зал, под любопытные взгляды десятков демонских глаз.       Все, с него достаточно, довольно! Больше он в эти мутные игры не будет играть и больше с Тэхеном ничего общего иметь не станет! Пусть чертов договор катится вот в этот самый Ад, потому что растоптанный, выгрызенный изнутри Чонгук больше не желает и не имеет сил исполнять его до конца! Потому что его просто используют каждый раз в своих целях, катают в грязи, а он вынужден терпеть! Он готов умереть в таком случае, но не позволять собой пользоваться, не позволять дьявольским рукам лепить из него чудовище, как и сам Тэхен!       Чонгук слишком наивный и глупый, но честь и достоинство свое он собирался сохранить. Он не станет падшим и жалким, как все демоны, он не станет пресмыкаться перед тираном, и его копией тоже не станет! Он не будет молча наблюдать за тем, как Гадес все рушит, не имея возможности того остановить. Он просто больше не хочет иметь ничего общего с Адом. Преисподнюю необходимо остановить, необходимо спасти всех тех, кого также нечестно обворовали в свободе. А для этого был только один способ — уничтожить Тэхена, добыть его перо. И пусть Чонгук не желает больше Дьявола видеть, но видеть его кончину он хочет каждой клеточкой души.       — Куда несешься, ангелок? — Пропел рядом незнакомый голос, и Чон резко затормозил, понимая, что каким-то чудом забрел в неизвестную часть замка, где даже стражи по сторонам не было. Хотя запутаться в этих однотипных коридорах было проще простого.       Архангел резко оборачивается, натыкаясь взглядом на довольного демона, бесстыдно его разглядывающего. Он не собирался ни с кем сейчас видеться или разговаривать, только Ад покинуть, только сбежать из этого места.       — Вау, какой красивый! — Продолжает демон, абсолютно не замечая, что у архангела от злости на себя, на свою глупость и наивность, на чертова Гадеса звезды в глазах ярко заполыхали, предупреждая о том, чтобы Чона не трогали. Но, как и большинство адских тварей, когда остановиться, этот демон не знал.       — Иди своей дорогой. — Холодно бросает Чонгук, собираясь идти дальше.       — Стой, ангелок! — Демон как-то не особо умно хватает архангела за руку, пригвождая к стене. У него голод в глазах полыхает, и потому он ничего кроме него не замечает. — Мы же даже не знакомы.       — Я и не собираюсь. — Чонгук легко вырывает руку из захвата, отпихивая демона легким ударом ладони в грудь. Он и так взвинчен, а адская тварь только подливает бензин в его разгорающееся пламя.       — Не будь грубым. Ангелы не грубые. — Демон, не сдаваясь, лезет к Чону, желая снова к нему прикоснуться.       Это прямо наркотик для него. А Чонгук, поглощенный своей злостью и обидой, начинает паниковать, напрочь забывая о том, что такого мелкого демона для него победить не проблема. Ангельский клинок — и адское создание будет пеплом оседать на мраморном полу, уничтоженное навсегда. Но Чон, как уже говорилось, начинает паниковать, а паника — чувство страшное, оно оплетает мозг змеей и не позволяет ему мыслить здраво, подчиняя все функции организма своей убийственной системе подчинения ситуации.       Демон напирает жестко, легко блокирует неожиданно слабые удары, ухмыляясь и жадно облизываясь на чистую душу, которую сейчас имел возможность вкусить. Чонгук сам над своим телом не властен, старается отпихнуть адскую тварь, словно для галочки, позволяя ему с каждым шагом приближаться все ближе и ближе, запретно и отвратительно беспомощно. Архангел до боли жмурит глаза, все еще пытается отпихнуть от себя демона, но уже ощущает вкус своего горького поражения, когда давление резко пропадает и воздух прорезает очередной крик боли.       Гадес.       Рядом с Чонгуком стоит Дьявол, незаинтересованно сжигая неумного демона своим любимым синим пламенем. Он безотрывно глядит только в испуганные глаза Чона, и что там происходит на дне его черных зрачков, понять невозможно. Зверье бегает и прыгает, радостно роет острыми когтями землю, но это настолько отличается от того напряжения, которое излучает Тэхен, что Чон окончательно теряется, не зная, что думать. Только язвительный режим сам по себе включается, все еще чувствуя горький вкус обиды, поражения и чего-то непонятного, для чего у Чона не было названия.       — Пришел добить меня? Еще что-то внес в сделку, пока глупый архангел не замечает?! Говори сразу, а то я тороплюсь отсюда убраться поскорее.       Тэхен не двигается с места, только руки на груди складывает, окидывая Чонгука жадным взглядом с ног до головы. Такой сломленный, но все еще огрызающийся архангел нравился его бездушному телу настолько, что подобный финт Гадес был готов прокручивать еще не один раз. Если бы он и слезы пустил, кажется, Тэхен сам себя бы не сдержал, разрывая его под собой.       — А ты, и правда, глупый. Каждый раз кричишь, что не поверишь мне и все равно каждый раз веришь.       Чонгук закусывает губу, одергивая подол черного пальто. Это правда, и хоть принять ее не легко, но все же придется, потому что Чон в своих бедах на сто процентов сам виноват. Тэхен каждый раз просто пользовался его наивностью и глупостью. А чего еще ожидать от повелителя Ада?       — Я учту. — Чон отворачивается от Гадеса, намереваясь уйти от него как можно дальше. Все еще старается сохранить свою гордость.       — Маленький, глупый ребенок. — Раздается Чонгуку в спину, и тот останавливается, хотя этого делать никак нельзя. — И куда ты пойдешь? Не хочешь признать, что заблудился?       Да, не хочет. Он просто хочет уйти и все. Так почему Гадес не отпустит его? Ему мало того, что он уже натворил?!       — Чего ты хочешь? — Чонгук устало оборачивается к Тэхену, встречаясь с открытыми нараспашку черными колодцами, в которых любые ответы можно прочесть.       — Как я уже сказал, ты маленький и глупый, а еще очень доверчивый.       — Я это уже понял. — Немного раздраженно отвечает Чон, которому уже надоело, что его вечно носом в это тычут.       — Видимо, нет. — Тэхен криво улыбается. — Посмотри на свою ладонь.       — Что-то еще придумал? — Горько усмехается Чонгук, качая головой.       — Посмотри. — Гадес упорно стоит на своем, и Чон со вздохом сдается, поднося ладонь к лицу, чтобы лучше разглядеть золотистую метку. Но ничего необычного на ней не видит, кроме своего ничтожного падения, в котором сам и виноват. — Ты не смотришь.       — Я смотрю! — Огрызается в ответ Чонгук.       — Нет. — Тэхен мотает головой. — Внимательнее посмотри. Ты хоть где-нибудь там видишь запрет на разглашение информации? Там хоть что-то говорит о том, что я заставляю тебя молчать о том, что происходит на наших свиданиях? — Чонгук слышит, а еще смотрит, и он видит, и он понимает, о чем речь. — Ты наверняка обсуждал нашу сделку с какими-нибудь другими архангелами, с Джином, к примеру. Так вот, разве ты испытывал трудности, когда разглашал условия договора или когда упоминал о нем? А чем отличается сегодняшний день от любого другого свидания? Тем, что мы в Аду или тем, что ты впервые в Аду? Это все еще сделка и ее условие все еще те же — свидание без ограничений на рассекречивание. Ты можешь, кому угодно рассказывать о том, что здесь делал и с кем, и что слышал, и что видел. Ты поверил мне, даже не попытавшись усомниться.       Чонгук смотрит на метку так, словно видит ее впервые. На самом деле его пустой взгляд ее не видит, он сейчас там, далеко в своих мыслях, переваривает то, что сказал Тэхен, который сейчас не врал, который сейчас еще раз ткнул архангела носом в его неопытность. А самое горькое, что Гадес прав. Гук успел себе столько всего надумать, так себя накрутить и ни разу не проверить «правду» на возможную ложность. Подпунктов в сделке не было, потому что сделка — очень четкий контракт между двумя сторонами, запихнуть в нее что-то не мог никто вне зависимости от своего могущества.       — Зачем? — Чонгук и сам не осознает, как задает этот вопрос, поднимая глаза на Тэхена, каменной стеной стоящего рядом.       — Я совру, если скажу, что мне не было весело на это смотреть. — Чон скрипит зубами — для адских тварей все игра. — Но еще это мой тебе урок, Чонгук-и. Ты без единого подозрения или сомнения веришь в то, что тебе скажут, ни одно слово не подвергаешь самостоятельному анализу, полагаясь на нерушимую истинность. Я был таким же, — архангел хмуро глядит на Тэхена, но тот не врет и не издевается, говорит, как думает, — верил всем и вся и однажды меня предали. Однажды я своей наивностью угодил в такую передрягу, что выбраться из нее так и не смог. А теперь посмотри, где я, и кто я. Хочешь такой же конец?       Последние слова бьют как пощечина, отрезвляют. Тэхен над Чонгуком не издевается, потому что он сейчас прямо сожалеет о том, что стал Дьяволом, потому что он… Что? Зачем он все это рассказал? Для чего? Гук и так понял свою ошибку, так что несет в себе это предостережение?       — Я не такой, как ты.       Тэхен впервые усмехается, но зрительный контакт не разрывает.       — Я тоже так говорил, мой ангел.       — Отправь меня домой. — Чонгук мотает головой и, закусывая губу, отворачивается от Гадеса, не желая глядеть в его открытые до ужаса глаза, содержащие в себе ответы на все вопросы.       — Как пожелаешь. — Тэхен просто кивает в ответ и двигается вперед к архангелу, останавливаясь в ничтожных метрах от него. В сильной руке мелькает измятое черное перо, которое использовалось до этого, чтобы открыть врата в соседнее измерение.       — Ты мог просто мне сказать, избегая всего этого цирка.       Гадес смотрит на точеный профиль и резко поддается вперед, сминая архангела в сильных объятиях, не давая ему возможности опомниться. Они почти одного роста и Тэхен легко укладывает свою голову на острое плечо, щекой прижимаясь к щеке, ощущая мягкость этой кожи, к которой манило неимоверно. Длинные пряди черных волос трепетно щекочут нос своей невероятной мягкостью, но Гадес не спешит их откидывать, он только сильнее в Чонгука вцепляется и вдыхает аромат глицинии полной грудью, наполняя себя им напоследок, перед тем, как архангел приходит в себя и отпихивает Гадеса мягким, но настойчивым ударом в грудь.       Тэхен отпускает сразу, просто смотрит в черные глаза, вроде собирающиеся полыхать яростью на такое внезапное проявление чувств, но в то же время в них мелькает замешательство. Гадес не целоваться полез, как от него можно было ожидать, он просто архангела обнял, словно успокоить пытался, причем у самого что-то горькое во взгляде мелькало.       — Что это было? — все-таки решает быть жестким Чонгук, хмуря черные брови и отходя от Тэхена в сторону, намеренно показывая свою позицию.       — Я просто захотел тебя обнять, — О отвечает Гадес, ни капли не смущаясь. Он бросает перо на пол, открывая врата. — Я весь день хочу это сделать, не мог себя остановить.       — Ты во многом себя не останавливаешь, странно, что здесь коней попридержал, — язвит Чонгук, подходя к порталу.       — Я бы так и не осмелился, — раздается ему в спину, — просто вдруг понял, как тебе сейчас они необходимы.       — Но не от тебя.       — А это мои чувства к тебе, о которых я говорил. — Чонгук замирает, считая, что ослышался. — Но я так к ним не привык, что путаюсь в них постоянно. Как ты и сказал, постоянно мечтаю уничтожить то, что мне нравится.