Map of the soul: 7

      Жара властным правителем плывет над городом, рассекая воздух на своем огненном коне, разнося свой флаг абсолютного величия в каждый закоулок огромного мегаполиса. Безоблачная, безветренная погода только нагнетает удушающую атмосферу, вынуждая горожан отсиживаться в домах в попытке спастись от летней жары, так неожиданно сразившей целый город.       Прекрасный, райский сад в самом центре Сеула, всегда радовавший человеческий глаз, зазывающий пройтись по своим милым и тихим тропинкам, сейчас полностью пустовал, даря свою красоту разве что редко пролетающим птицам и бабочкам, бесконечными потоками опускающимися на поляны гортензий.       Величественные шапки царственных цветов ярко радуются солнечному дню, не испытывая от изнуряющей жары никакого дискомфорта. Они только краше становятся в лучах далекой звезды, только выше к ней тянутся, показывая всю свою недосягаемую красоту.       Хосоку нравятся гортензии, они пахнут, как он сам, нестерпимо тонко и трепетно, как взмах крыла бабочки. Ему все казалось, что эти райские цветы похожи на земных ангелов, которые запечатлели свою красоту в самой матери природе. Он так ощущал себя не одиноким, до встречи с Чимином. Так у него были молчаливые братья, готовые всегда его выслушать и понять. Но даже с приходом в его жизнь Пака Хосок гортензии любить не перестал.       — Здесь, и правда, красиво. — Рядом с парнем останавливается белоснежная фигура, но врасплох его не застает. Хосок отлично умеет пользоваться своими небесными способностями, они не срабатывают разве что с Юнги, но все остальные всегда попадают под его радар.       — Здравствуй, Суа! — Ангел оборачивается и почтенно кланяется своему наставнику, выражая уважение.       Девушка стоит с правой стороны от него, в своем прекрасном белом платье, сияющем в солнечных лучах. Светлые локоны идеально уложены, воздушно. Взгляд добрый-добрый, отпускающий любые, даже самые страшные грехи, но за этой маской скрывается она настоящая, которая живет слишком давно, которая знает, что прощение и отпущение — это не исправление.       — Как продвигается спор? — Суа сразу переходит к сути дела, переводя взгляд с гортензий на умиротворенное лицо Хосока, все еще хранящее в себе красоту воздушных цветов. Ей нет смысла заходить в таких разговорах издалека или юлить подолгу о пустом, они оба знают всю суть так называемого «спора».       — Теперь я соревнуюсь только с Юнги, Чонгук все повернул в другую сторону. — Хосок вдыхает аромат пропитанный жарой.       Он бы еще так долго здесь стоял, смотря на гортензий кусты, но насущные дела не ждали, когда ангел соизволит обратить внимание на них. Уж если на то пошло, то эти самые дела только и выжидали момента, когда он будет особо уязвим, когда перестанет замечать вокруг врагов. Хосок все еще верил, что врага сможет найти даже в толпе, но что если он ошибается?       — Это я знаю. — Суа мимолетно улыбается, вглядываясь в карие глаза напротив. — Но это меня и беспокоит. — Она вздыхает, начиная хмуриться.       — О чем вы? — Не понимает Хосок, склоняя голову слегка в бок.       — Мы должны победить. — Она неожиданно серьезно смотрит на ангела и складывает на груди руки. По ней нельзя было этого сказать, однако Суа медленно, но верно внутри закипала, желая получить свой выигрыш. — Они демоны, Хосок. А демоны не делают ничего хорошего, они только уничтожают. Мы же обязаны освободить землю и всех людей от их гнета, мы должны истребить их всех.       Хосок кивает, слегка задерживая голову в склоненном положении, признавая, что Суа права и принимая это. Он все прекрасно знал, любой ангел знал об этой ужасающей правде, и все они мечтали об очищении. Но дело не в этом, дело в том, что Хосок знал о плане Суа по свержению Гадеса и поддерживал ее, как и большинство низших небесных созданий. Он не любил кровопролития, не любил само слово «война», но еще из своего человеческого опыта знал, что с демонами было необходимо покончить. Гадес — чума, и скоро он поразит своей заразой всех.       — Я вас полностью поддерживаю, вы можете на меня рассчитывать.       — Я знаю. — Суа улыбается довольно. — Но я переживаю, как бы ты сам не оказался у них под влиянием. Юнги сильный соперник, он вряд ли так запросто даст тебе себя одурачить.       Хосок хмурится. Этот демон для всех был проблемой, а для молодого и очень неопытного ангела просто предвестником постоянной борьбы добра со злом. Он умело всеми манипулировал и умело влезал в мозг Хосоку, заставляя того подвергать сомнению многие истины, которые до этого казались ему нерушимыми. Демон вел свою собственную борьбу, в которой места для инакомыслия не было, была только адская правда, которая хитро вплеталась в любой его поступок и оплетала собой все, к чему ангел теперь прикасался. Избежать этого изначально было нельзя, Хосок знал, что так и будет, когда согласился на свою роль.       — Я думал, что он будет полностью поглощен спором. — Отвечает парень, продолжая хмуриться. Юнги умел портить настроение даже тогда, когда его здесь не было. — Но он часто бросает меня с Чимином, буквально дает шанс на выигрыш. Как будто намеренно стремится проиграть.       Суа подозрительно сужает глаза, громко выдыхая. План не мог работать идеально, и она это знала, и все-таки, каждый раз сталкиваясь с новой стеной выстроенной адскими созданиями, приходилось решать: обойти ее или перелезть. От этого решения многое зависело. Вот только сейчас ответа у нее пока не было. Предстояло многое выяснить, прежде чем действовать.       — Будь с ним осторожен. — Все, что может сказать Суа после непродолжительной паузы. Хосок в этой битве ее маленький козырь и терять его так глупо и просто не хотелось бы. — Он правая рука Гадеса. И даже не в этом причина…       Парень предчувствует что-то нехорошее, что сейчас на него обрушится, он до судорог в лицевых мышцах сводит брови и уже не замечает всей красоты сада, окружившего его. Потому что, что-то темное всегда караулило невнимательных, даже в светлых местах, обрушиваясь на них в тот момент, когда они меньше всего этого ожидали.       — У Тэхена было много игрушек, много таких, как Юнги. — Суа смотрит на Хосока и по одному ее напряженному взгляду понятно, что от ситуации она тоже испытывает определенное давление. — Но ни одна из них не задерживалась у него дольше года, дольше месяца, дольше дня.       Парень вздрагивает, сам не понимая почему. Ему не должно было быть жалко демонов, но то, что говорила его наставница, было ужасно, потому что Хосок слишком хорошо понимал, как заканчивали свою жизнь те, кто Гадесу наскучил.       — А Юнги с Тэхеном уже больше трёх сотен лет, и ни разу не был даже близок к тому, чтобы наскучить своему хозяину. Более того, он поднялся от уровня обычной подстилки до уровня его правой руки и, как ты знаешь, Тэхен ему очень многое с рук спускает.       Хосок не знал, что на это на все ответить. Гадес явно к Юнги не трепетные чувства испытывал и все-таки им дорожил, позволяя демону делать все, что тот захочет. Это ангел понял еще тогда, когда Мин пытался его убить у клуба, без разрешения Тэхена, а тот на это никак не отреагировал. Повелитель Ада должен был быть в бешенстве оттого, что его приказ не был исполнен, но Гадес в тот момент, и правда, спустил это Юнги с рук. Хосок уже тогда понимал, что с Мином тягаться ему будет нелегко, но многие свои ощущения списывал на неопытность и страх перед демоном. Но вот его наставница, которая знатно в свое время понюхала пороху, тоже была Юнги обеспокоена, и это заставляло Хосока нервничать по-особому.       — Я даже слышала, что Тэхен лично его пытал, когда он попал в Ад. — Суа смотрит на парня и радуется, что смысл того, что она пытается ему донести, до него очень хорошо доходит.       Как уже говорилось, Хосок ей нужен целым и чистым, и для этого его необходимо было хорошенько подковать. Уж теперь-то, когда Суа собиралась идти по головам архангелов для достижения своих целей, стоило просчитать все варианты ходов врага и предотвратить их.       — А он никогда до такого не опускался. Юнги в этом деле нечто большее, Хосок. Гадес рассчитывает на него так же, как и я на тебя.       — Я не дам ему себя одурачить. — Уверенно заявляет ангел, и в глазах его карих решимость стальная появляется. Но Суа замечает еще нечто, до того, как Хосок успевает это скрыть, и ей увиденное откровенно не нравится.       — Он ведь уже начал тебя искушать, так? — Не спрашивает, а утверждает. Но в глазах не осуждение или упрек, там снова доброта и всепрощение плещутся, заставляя себе слепо доверять.       Хосок бы может и ушел от ответа. Но Суа в этом деле была единственной, кто мог ему помочь, глупо было отказываться от такой помощи. К тому же, для успешного свершения плана по уничтожению демонов стоило полностью доверять своему наставнику, и глупый Хосок ей очень доверял.       — Да, он часто это делает.       — И хорошо. — Неожиданно выдает Суа, заставляя ангела округлить от услышанного глаза, смотря в ответ так, словно ослышался.       Она усмехается по-доброму, а за глазами темное плещется.       — Чтобы отвлечь и в конечном итоге победить Гадеса, я использую Чонгука. Он мальчик умный и волевой, наверняка справится, к тому же Тэхен так его достает, что архангел нам точно поможет.       — Но он же не знает о вашем плане. — Не понимает Хосок.       — Так и есть, и пусть так и остается. — Суа улыбается хищно и выдает как на духу: — Чтобы мы выиграли, нужно будет убить всех архангелов.       — Что? — Хосок вздрагивает и неосознанно делает шаг назад. Горячий воздух неожиданно пропитывается тонкой нитью мертвенного холода.       — Это крайняя мера. — Продолжает Суа, как ни в чем не бывало. — Чтобы разорвать контракт нам нужно вывести Гадеса из себя, но сделать это почти невозможно, потому архангелам пришлось бы умереть.       Хосок снова вздрагивает. Убийство братьев — это самый ужасный и темный грех, на который он бы не решился никогда!       — Но у меня есть запасной план, я тоже не хочу кровопролития. — Она смотрит в карие глаза Хосока, заставляя того слушать все, что она говорит. — Я свергну Гадеса, отобрав его силы. Но его армия это также Юнги и Намджун, а потому уничтожив только Тэхена, я победы не добьюсь. Ты должен мне помочь, Хосок-и. Позволь Юнги к себе приблизиться и убей его, вынь его душу, чтобы он был полностью в твоей власти.       — Н-но как же Намджун? — Парень все еще не желает приходить в себя, услышав страшную правду.       Он согласен уничтожить демонов, но не собственных же братьев! На этом фоне даже постоянные адские разборки с десятками убитых выглядели нормально, потому что это природа демонов, они не могут по-другому, они должны убивать и устраивать хаос. Но когда подобный ужасный исход предлагает ангел — это дико, и это не нормально!       — Для него я тоже что-нибудь придумаю. — Суа задумчиво хмурится. — Проблема в том, что о нем мы ничего не знаем, он неожиданно появился в Аду, словно людской жизни у него и не было. Но об этом я подумаю позже. Сейчас главное, чтобы ты уничтожил Юнги. Ходить без одной ноги проблематично.       Хосок слегка заторможено кивает в знак подчинения, но сам все еще не может из головы выбросить то, что наставница ему сказала об архангелах. Убить Юнги — это святая цель, это то, к чему готов любой ангел, вне зависимости от того знает он адскую тварь лично или нет. А собственные братья…       — Ты меня слушаешь? — Суа хмурится, видя, что парень сейчас глубоко в своих мыслях.       — Конечно. — Он снова кивает в ответ, но тело прошибает дрожь.       — Хм. — Она ему не верит, потому что видит насквозь. Она может и не обладает способностью Тэхена чуять ложь, зато Хосока знает с момента перерождения и научилась хорошо его понимать. — Я не хочу убивать архангелов, это крайняя мера, — повторяется, но не замечает этого, — однако, чтобы этого не произошло, ты должен мне помочь и выполнить свою часть плана.       Хосок кусает губу и в глаза Суа не смотрит, ему все кажется, что она сейчас превратится в Юнги, который будет долго над ангелом потешаться за то, что не отличил подделку от оригинала. Хотя он и так подсознательно понимал, что Суа перед ним — настоящая.       — Я буду очень стараться, я не хочу их смертей. — шепчет Хосок, но его все равно слышат.       Суа довольно улыбается:       — Демоны заслуживают смерти, не забывай это.       — Да, демоны заслуживают смерти.       *****       — Мне слишком скучно! — Недовольно тянет Юнги, опускаясь на землю и раскладывая позади себя свои черные крылья.       Нещадное Солнце сильно их печет, пробирается под каждое перо, вынуждая их блестеть в своем свете дорогими, редкими кристаллами. А высокая трава щекочет, желая прикоснуться к недостижимому богатству. Но все это Мина мало волнует. Вот скука — это то, с чем справиться было жизненно необходимо.       Вокруг только огромное поле с океаном начинающей желтеть травы и едва проглядывающий из-за линии горизонта небольшой лесок. Никаких вам клубов, баров, даже банального магазина, и то не было, а потому жажда обычной цивилизации сплеталась со скукой, заставляя Юнги вести себя еще отвратительнее, чем он был на самом деле.       Намджун, стоящий рядом, даже в лице не изменился, только пустым взглядом проследил за тем, как демон плюхнулся на траву, вытягивая перед собой ноги. Он всегда был скуп на эмоции и сейчас ситуация ничем от предыдущих не отличалась, разве что он работал в команде с Юнги, который мог разговорить любого, и с которым лучше разговаривать, или его же и убить, иначе он сожрет все ваше терпение, а мозг оставит на десерт!       — Мне скучно! — Мин по-детски капризничает, взмахивая крыльями, и смотрит прямо на Намджуна взглядом черным, совсем недобрым.       Прямо сейчас у него могла быть только одна жертва — он, и Юнги никак не желал себе отказывать в удовольствии достать сдержанного Джуна. К тому же ему, и правда, было скучно, и он не собирался вариться в своем киселе в одиночку.       — Гадес приказал ждать межизмеренческих. — Ровно отвечает Намджун, который будь здесь один, за все это время ни на сантиметр бы не сдвинулся, сохраняя энергию. С Юнги всегда работалось веселее, но и на месте маленькому демону не сиделось.       Мин хныкает и звездочкой растягивается на поле, закрывая глаза. Он не выглядел сейчас ни на йоту тем опасным убийцей, каким был, ведя себя как капризный ребенок, которому строгие родители не хотели покупать игрушку. Правда, такому ребенку, каким был он, игрушка требовалась обязательно живой и обязательно небесного происхождения, чтобы игра протекала в настоящее удовольствие. Вот только все это впечатление было крайне обманчивым. Намджун, даже не видя черных глаз, ощущал, как от Мина исходит волна трепетного ужаса, который принято называть тьмой. Демон развлекал себя, как мог, он даже вытянулся весь, нещадно марая белую одежду в траве, но не обращая на это никакого внимания. Он призывал тьму и улыбался при этом, ощущая, как она наполняет его тело силой, колет кончики пальцев, достигая предела, и выливается густым туманом наружу, плотно обволакивая собой крылья.       — Их слишком долго нет, — тянет Юнги, открывая глаза и пьяно улыбаясь Намджуну, который смотрел на него бесстрастно. И это бесило. — Может, скоротаем время, занимаясь чем-нибудь интересным? — Демон плотоядно улыбается, призывно глядя на Джуна.       Старший советник красив и величав, не как Тэхен, их красота разная, но по-своему каждый из них очень притягателен, запретно. Гадес, как пламя, он горит и разбрасывает свои искры в стороны, заставляя на себя смотреть, бояться сгореть и хотеть. Намджун, как айсберг, он холоден и величав, и всего его понять невозможно за этой плотной маской, пока не опустишься в ледяные мертвые воды, чтобы хоть глазком взглянуть на все его величие. Проблема в том, что оттуда уже не выплыть и уже не спастись. А Юнги и не хотел спасаться, маленький демон был бесстрашным и очень самоуверенным.       Намджун на провокацию никак не ведется, оставаясь стоять в стороне, как и до этого. Даже в его глазах не меняется ничего. Бывает, что в темных омутах проскальзывает какое-то действие, ответная реакция, но демон не среагировал на Мина абсолютно никак. Он смотрел — да, но словно и не видел.       Бесило!       — Неужели я тебе совсем не нравлюсь? — Юнги плавно поднимается с земли, хищно, словно сейчас начнет подкрадываться к своей жертве.       Он высоко поднимает свои черные крылья, даже Солнце ими перекрывает, а сам смотрит только на Намджуна, одними глазами его поедает.       — Нравишься. — Ровно отвечает демон, запросто глядя, как в его сторону скалится дикий, страшный зверь из черных зрачков.       Джун смотрел на него и даже не дрожал.       Юнги в ответ победно скалится и идет к старшему, улыбаясь ему открыто призывно, настолько открыто, насколько осмеливаются только демоны. Насколько осмеливается только безумный Мин, который налево и направо расшвыривает свои эмоции, не заботясь о реакции окружающих. Он как открытая книга на инопланетном языке. Вроде и можно понять, а анализу не поддается.       — Тогда почему ты меня отвергаешь? — Юнги подходит к Намджуну вплотную, нагло вторгается в личное пространство, хотя слова такого и не знает.       Заглядывает в спокойные глаза напротив с близкого расстояния, даже слегка на цыпочки привстает, чтобы контакт был еще интимнее, чтобы когда говорил губами чужих губ касался.       — Потому что мы оба знаем, кто тебе нужен на самом деле, Юнги, и это не я. — Намджун на все эти игры никак не реагирует, даже на то, что кожа к коже с демоном сейчас прикасается — ни одной эмоцией ничего не выдает. Холодный и бесстрастный.       Но Мин был бы не Мином, если бы так запросто сдавался.       Юнги резко поддается вперед, впиваясь в пухлые манящие губы жестким и несдержанным поцелуем. Он буквально падает на Намджуна, заставляя того поддерживать себя за тонкие бока и даже пальцы у старшего демона холодные и такие же острые, как и весь он сам. Но Мин доволен, он отчасти своего добился, потому что Джун теперь его трогал и целовал. Да, он отказывался сделать это сам, но когда на него полез Юнги, стоять каменной статуей не стал, и это радовало.       Намджун очень холоден и жесток, это отлично усвоил Мин, когда требовательные губы больно оттянули его нижнюю губу, кусая с каким-то садистским наслаждением, а потом старший уже сам набросился на Юнги, не позволяя тому руководить процессом ни на секунду. Мин улыбается в этот поцелуй, даже рычит в сомкнутые губы, разливая по двум телам вибрацию, от которой цепи рвались со звонким лязгом. Он своего добился, он заставил Намджуна потерять контроль, заставил хотеть себя.       Юнги тянется своими тонкими руками вверх, намереваясь обхватить своего партнера за плечи, потрогать мышцы, насладиться процессом целиком, но его резко останавливают, буквально хватают за запястья, сжимая их до треска в костях. Намджун разрывает поцелуй и смотрит в черные пьяные глаза напротив, хотя в своих уже туман медленно расстилается, впервые выдавая правду о том, что старшему демону не все равно, как он обычно показывает.       — Достаточно, Юнги. — Джун отпускает тонкие запястья и мягко отталкивает Мина от себя. Мягко, но настойчиво. — Надеюсь, это помогло тебе скрасить скуку.       Юнги улыбается опасно, голодно, лижет губы, собирая с них весь вкус недавнего поцелуя, чтобы сохранить в памяти, чтобы вспоминать при случае, чтобы однажды снова его воспроизвести.       — Я бы пошел с тобой до конца. — Мин толкает язык за щеку, смотря на демона напротив, снова нарываясь на айсберги в глазах.       — Ты — шлюха Тэхена, следи за тем, что говоришь.       Юнги усмехается громко, абсолютно не задетый словами Намджуна. Как уже говорилось, он себя настоящего знает и принимает. Жаль, что только Джун так не поступает, хотя глупо было рассчитывать, что тот так легко сдастся, он никогда в играх Мину не проигрывал. А маленькую победу можно было считать не более чем за небольшой подарок.       — Это тебя и пугает, да? Боишься гнева Гадеса?       Юнги играет грязно и нечестно, и сам все это знает, но отказать себе в удовольствии не может. Потому что скуку он не утолил, потому что подраконить кого-то, кто равен тебе по силе, сродни наркотику. Может показаться, что два советника Тэхена не могли друг с другом подраться, иначе Гадес бы их убил за такое. Но все не так. Они могли и выясняли отношения уже не в первый раз, иногда очень даже жестоко, но разве демонов такое вообще могло остановить?       — Я знаю, что кроме Тэхена тебе никто не нужен. — Намджун на явную провокацию не ведется. — И ты это сам знаешь, Юнги. Я тебе нужен только потому, что ты маешься от скуки, Тэхен тебе нужен, потому что без него ты не можешь жить.       Мин в ответ только хмыкает. Его сейчас очень жестко отшили, приведя самые весомые и правдивые аргументы. Сказать на это демон ничего не мог, потому что все было чистейшей правдой, потому что Намджун был прав, смотря в корень проблемы, потому что знал Мина очень давно и изучил его вдоль и поперек.       Юнги не нужен никто кроме Тэхена.       — И ты так легко сдашься, даже несмотря на то, что я тебе нравлюсь? — останавливаться Мин никогда не знал как и где, и нужно ли это вообще бесполезное занятие делать. Лучше нестись паровозом, сметая всё и всех на своем пути.       — Ты мне просто нравишься и не более. — Намджун внимательно следит за Мином, который провоцировать все продолжает и продолжает, явно чего-то добивается.       — Ищешь кого-то, с кем можешь связать жизнь? — Юнги, как и обычно, все переворачивает с ног на голову, пытается больно задеть. — Брось, Намджун, мы же демоны, эта вся любовь не для нас. Нам нужно только голод утолить и не более!       — Перестань нести бред. — Резко, но спокойно одергивает Мина старший советник, с улыбкой качая головой.       С Юнги определенно было нескучно, маленькую дрянь было не заткнуть и провокации не прекратить, однако все это было лишь небольшим минусом по сравнению с тем, что Мин был просто идеальным спутником, напарником в любом деле. С поля боя не бежит, любит потрепаться, да, и вообще, выглядит как ангел, если не знать правды, а на деле распутная проститутка, но настолько единоличная, что это прозвище едва ли оправдывает.       Юнги взмахивает крыльями нетерпеливо, ему снова скучно, и это видно невооруженным глазом. Если бы не приказ, он бы, наверное, уже все здесь уничтожил, чтобы «развеяться». Демон переводит взгляд на черные крылья, аккуратно сложенные за спиной Намджуна, а потом на самого старшего и на губах его цветет паскудная улыбочка. Джун знает, что все это не к добру.       — Мне всегда было интересно, а это твой настоящий цвет волос? — Юнги смотрит на выбеленные пряди и хочет к ним прикоснуться. Так хочет, что это желание жирным шрифтом пропечатывается на его лице, отчего Намджун только усмехается, давая себе хоть немного показать эмоции.       — А что, если — да?       — Я бы предположил, что это ошибочка, включая кто ты. — Юнги улыбается в ответ, по нему ясно видно, что дрянь рада, что с ней пошли на контакт.       — Это не ошибка, это мой настоящий цвет волос.       — Вау! — тянет Мин. — А почему ты присоединился к Гадесу? Почему не Люцифер, почему ты выбрал не его?       Юнги умеет выбивать из колеи своими резкими поворотами на триста шестьдесят! У него талант демонический, особо развитый, которым он пользуется без зазрения совести на всех, на ком только может и хочет. Вот только Намджун Мина давно знает и к таким его фокусам тоже привык. Глупо было ожидать, что черноволосая дрянь успокоится так быстро. Он неугомонный и чертовски вредный, всегда добивается своего любыми путями, а когда он к тому же еще и голодный, то смесь просто уничтожающая! Пока он не прикончит кучу народу, он не насытится.       — Я знаю его дольше тебя и видел то время, когда он только в Ад попал. — Намджун внимательно следит за мелким демоном и отчетливо видит, как на дне черных глаз разжигалось пламя неподдельного интереса. Что ж, хоть что-то возымело эффект и смогло Юнги на время заставить сидеть на попе ровно. Ну, не сидеть, так хоть стоять.       — И что там было? Каким он был? — Мин делает шаг вперед, но вовсе не для того, чтобы снова Намджуна спровоцировать. Он действительно заинтересован тем, что слышал. Задал вопрос от балды, но ответ получил очень даже ценный.       Старший демон усмехается открыто, позволяет себе побыть немного расслабленным, пока дела еще не заявились сюда. К тому же, Юнги, может, и не тот, рядом с кем можно позволить себе расслабиться, но Намджуну маленькая дрянь не страшна. Они втроем с Гадесом в одной лодке, и если потонет один, все остальные пойдут на дно. Юнги безумец, но не дурак.       — Он был, как Хаос, рушил на своем пути все, уничтожал и не щадил никого.       — Он и сейчас такой, — фыркает Мин, на мгновение расстраиваясь, не получив в ответ ничего интересного.       — Нет, — мотает головой Намджун, и в его глазах что-то древнее блестит, — считай, что ты никогда его не видел в бешенстве. Таким, каким его впервые увидел Ад, он больше не становился. Да, он жестокий и отчасти даже безумный, — Джун абсолютно не боялся так отзываться о своем хозяине, — но все это ни на йоту не приближено к тому, каким он был раньше. Он сметал на своем пути целые Вселенные, другие измерения и целые народы. Как пандемия, уничтожал все, к чему прикасался.       Намджун удовлетворенно смотрит на ошарашенного услышанным Юнги и продолжает, надеясь этим занять демонское внимание еще надолго:       — Люцифер сам отдал ему трон. Даже бороться не стал, потому что против Хаоса оружия нет.       — Так ты пошел за ним, потому что испугался? — Мин все-таки не упускает возможности поддеть.       — Я пошел за ним по той же причине, что и ты. — Намджун, конечно же, не ведется. — Но я совру, если скажу, что то, была единственная причина. — Юнги улыбается довольно, а сам каждое слово в себя впитывает жадно. — Тэхен не просто амбициозен. В конечном итоге, на одних амбициях еще далеко никто не ушел. Он не боится трудностей и готов идти к тяжелым реформам, несмотря ни на что. Он бесстрашен, безумен, но он видит всю картину в целом, замечая каждую деталь. Я старше вас всех, но такого, как он, встречаю впервые.       — Ох, ты, и правда, о нем высокого мнения! — Юнги мотает головой, пронзительным взглядом сканируя Намджуна, словно видел его насквозь, хотя это утверждение было спорным.       — Как и все мы.       Мин улыбается и лижет пересохшие губы, сверкая своими лисьими глазами. Он удовлетворил свое любопытство, занял себя на небольшой отрывок времени, но вот так вышло, что секунда скуки была для него часом.       Намджун это видит сразу, потому что Юнги снова в его сторону плотоядно скалится, подрагивая крыльями в воздухе. Маленькая беспокойная дрянь была тем еще шилом в заднице!       — А как ты попал в Ад? — Мин спрашивает голосом не особо заинтересованным, словно пытается поддержать беседу, но на деле, ой, как хочет услышать ответ.       Джун, и правда, многих демонов в преисподней старше и опытнее, и сильнее, только Гадесу во всем уступает. Но странно, почему, в таком случае, о нем никто и ничего не знает. Обычно все боялись спросить старшего демона в лоб об этом, но только не Юнги, который задавал этот вопрос миллион раз, а получал в ответ:       — Как и все.       Мин намеренно громко спускает воздух через сомкнутые зубы. Этот ответ уже изрядно бесил! Юнги не любит загадки, он не любит ждать и скитаться в неведении! Он бы определенно точно устроил сейчас сотую драку с Намджуном, чтобы попытаться выбить из него ответ, но не мог себе это позволить, когда они на задании.       А старший только непринужденно улыбается Мину, зная, что того это бесит. Позлить маленькую дрянь особо увлекательная игра, можно было лишиться за такое глаза, но Джуну свой глаз был и не нужен, если бы он периодически не видел, как Юнги на него злится.       — Неужели это такая тайна? — голос ядом пропитан, лисьи глаза молнии пускают.       — Для меня — да.       — А Тэхен знает? Ему тоже не рассказываешь? — Специально давит на больные точки, хочет вывести Джуна из себя, просто потому что хочется, чтобы и он испытал это желание ударить кого-то, не смея к нему прикоснуться из-за работы.       Но старший спокоен, его выдержка настолько крепка, что Юнги до нее никогда не дорасти.       — А он и не спрашивает. — Отвечает спокойно, а сам мысленно усмехается, наслаждаясь картиной того, как маленькая дрянь выходит из себя. Да, без Мина тут определенно было бы скучно.       — А если бы спросил, тоже бы не сказал? — Юнги никогда не сдается. Никогда.       — Сказал, у меня от него секретов нет.       — А от меня, значит, — да? — Мин сжимает кулаки и резко взмахивает в воздухе крыльями, нагоняя теплый ветер.       — Если бы узнал он, то и ты бы знал. — Джун усмехается специально громко, провоцирует теперь уже ответно.       А Юнги неожиданно утихает. Расслабляется весь заметно, одергивает край своей белоснежной рубашки, подбородок гордо вздергивает и, щуря свои лисьи глаза, тихо шипит:       — Значит, попрошу его, чтобы спросил у тебя о правде.       Маленькая мстительная дрянь, не желающая останавливаться перед препятствиями. Он их тараном будет сносить, никого не жалея. Он может и уступает Намджуну и Тэхену в силе, зато упорства ему не занимать. В своей цели он готов и по головам идти, благо, ему лишние жертвы только в радость.       — Телом расплачиваться будешь? — Джун склоняет голову в бок. Они все еще играют в эту увлекательную игру «Кто кого больнее укусит».       — Я люблю с ним трахаться и делаю это в свое удовольствие. — Юнги, заигрывая, лижет нижнюю губу, смотря в черные зрачки напротив приглашающим взглядом. — Но даже если так, то тебе какое дело? Тоже меня хочешь? Ревнуешь?       — Хочу тебя? — Намджун усмехается и неожиданно становится серьезным, произнося: — Да, хочу. Но не ревную, потому что ты не мой. Ты мне нравишься, такую редкостную дрянь еще поискать надо. Однако это все, что я к тебе испытываю.       — Хочешь меня задеть? — Юнги не выглядит ни разу оскорбленным, скорее, слишком уж довольным. Холодный Намджун не так уж к нему и холоден, разве это не могло не радовать?!       — Констатирую факт, котенок, мы ведь оба знаем, что твою черную душу такое не тронет.       — Я тебе глаза выцарапаю. — Говорит с улыбкой, но и по одному взгляду ясно, что угрозу свою готов в дело привести.       Уж если он и котенок, то адский, с виду пушистый, милый комочек, на деле убьет ночью подушкой!       Намджун усмехается и расправляет крылья позади себя, словно желая их размять. Черные перья, ярко отливая в солнечном свете своим дьявольским блеском, медленно распушаются, богато усыпая мощные крылья. Демон словно готовился принять бой, и так все и обстояло на самом деле, только драться Джун собирался не с маленьким доставучим демоном, а с теми, ради кого они здесь и были. Хотя он надеялся, что до драки дело не дойдет.       Юнги приближение межизмеренческих тоже ощущает. Он молод, но научен на самом горьком опыте, который только имеет место быть. Да и сила его отлично умела врага чуять, застать демона врасплох было сложно, разве что у архангелов хватало на это силы. Мин смотрит на Намджуна и видит, как тот снова прячется за своей непроницаемой маской, кажется, даже Солнце и то поубавило свою яркость, сдавая позиции перед приближающейся тьмой.       — От твоей руки я готов принять смерть. — Отвечает Джун, бросив на Юнги короткий взгляд, который тут же обращает в пустоту, которая вертится перед глазами абсолютно невидимой дымкой, но такой ощутимой, что даже человеку стало бы понятно, откуда ждать беды.       — Это стоит считать за признание? — Юнги не удерживается от ехидного ответа.       — Разве только в твоих мечтах.       Мин усмехается и качает головой. Другого он и не ожидал.       Прозрачная рябь воздуха туго закручивается в водоворот, собирая на своей поверхности солнечные блики и разбрасывая их блеск в разные стороны, боясь о них обжечься. Пустота дрожит и переливается радугой, она закипает буквально, готовясь перелить свою силу через адский котел и потопить собою всех здесь. Но этого не происходит, водоворот только продолжает набирать силу в своем бесконечном ходе, пока через него не просачивается существо ничем не отличающееся от человека. Только глаза, бесконечно вспыхивающие разными цветами, выдавали в нем сверхъестественное существо.       Межизмеренческий сходу понимает где оказался и кто перед ним стоит. Он смотрит на демонов немигающим завораживающим взглядом, быстро их сканируя, чтобы не допустить какую-нибудь оплошность, стоящую ему жизни. Он недовольно хмурится на Солнце, одергивает черную рубашку, и все это не занимает и двух секунд.       — Привет! — Тянет гость, нахально глядя на обоих Высших демонов поочередно.       Он словно давних друзей встретил и сейчас собирался налететь на них с объятиями, но все же остался стоять на месте, потому что эту парочку, и правда, встречает уже не в первый раз.       — Тео! — Буквально плюется именем Юнги, опасно склоняя голову на бок. — Я надеялся, что ты сдох. — Мин презрительно смотрит на межизмеренческого и буквально ощущает, как руки огнем горят, желая сдавить тонкую шею парня.       — Ты очень старался, чтобы так и произошло, — глаза Тео вспыхивают красным фейерверком, выдавая его эмоции.       Он бы тоже с Мином прямо здесь начал отношения выяснять, забыв о том, зачем вообще сюда пришел. Но сдерживает свою злость.       — Видно не очень хорошо, — Юнги взмахивает крыльями, демонстрируя свое величие, — раз ты до сих пор здесь, живой, — последним словом буквально угрожает.       — Меня помиловали. — Тео гордо хмыкает, вздергивая подбородок.       — А-а-а! — Недобро тянет Мин. — Так и остался шестеркой, значит. — Провоцирует, как и всегда, не вспоминая даже о том, что это, между прочим, их новый союзник.       Тео задето шипит и делает шаг вперед, правда сразу останавливается, понимая, что границы переходить ради такого глупо. Юнги всегда умеет выводить из себя, стоит этот его талант официально признать.       — А ты до сих пор подстилка Тэхена?       — Я его шлюха. — Мин довольно скалится, всем видом давая понять, что задеть его у этого дилетанта не выйдет.       — Хватит! — Намджун голос не повышает, но то, как он всего одно слово произносит, заставляет обоих демонов заткнуться, оставляя свои склоки на потом.       Они только зыркают друг на друга презрительно, каждый давая понять, что их маленькая война на этом не закончена.       Джун же тянуть со всем этим не собирался. Он пришел, чтобы выполнить приказ Гадеса, а не слушать разборки двух неугомонных демонов. Ему и одного Мина с головой хватало. К тому же, еще ни одни переговоры, начатые с ссор и взаимных обвинений, не заканчивались успешно, а Тэхен ясно дал понять, что приказ желает видеть завершенным в положительном для себя ключе. И Джун не из-за своей шкуры пекся, в конечном итоге, он тоже желал тех же изменений, что и Гадес. Юнги тоже к этому же стремился, но маленькая дрянь просто была слишком дрянью, чтобы спокойно исполнить приказ.       — Где Рюджин, Тео? — Старший демон смотрит на межизмеренческого своими пустыми глазами, но в позе и словах его властность, холодная решимость и уверенность закончить все это побыстрее.       Парень хмыкает в ответ, складывая на груди руки. Он оскорблен и слегка унижен, а потому идти на контакт не особо хотел. Разве что выбора у него не было, как и сказал Юнги, его недавно ждала смерть, еще одна оплошность, и он точно будет казнен.       — Это, — Тео указывает пальцем на Солнце, снова скрещивая руки, — у нее боязнь солнечного света. Она не сможет так просто сюда прийти.       — С каких пор? — Усмехается Юнги, демонстрируя одним своим видом, что в слова межизмеренческого верит с трудом.       Тео полыхает на него все теми же красными зрачками и рычит почти в ответ:       — С тех самых, как Тэхен кинул ее в Пропасть и оставил там на семь дней.       Юнги не удерживается от короткого смешка, за что получает предупреждающий взгляд Намджуна и уничтожающий Тео, который мелкого демона желал сейчас убить так сильно, что готов был и на их переговоры наплевать!       — Значит, ей с ее болезнью теперь только в Аду и жить. — Мин улыбается провокационно, абсолютно не собирается себя останавливать. А зачем? Так ведь намного интереснее. Игры со смертью всегда доставляли особое наслаждение.       — Юнги! — Намджун предупреждающе смотрит на Мина. Ему здесь разборки не нужны, а маленькая дрянь явно их и ищет.       — Ты… — Тео полыхает праведным гневом на Юнги, даже руки в кулаки сжимает, явно сдерживает себя от желания кинуть Мина в какое-нибудь дальнее измерение и начать поединок один на один, заведомо зная, что проиграет, потому что Высший только выглядит хиленьким, на деле может голыми руками кожу содрать и кости раскрошить.       — Зови Рюджин. — Намджун, не терпящим возражения взглядом смотрит на Тео, заставляет себе подчиниться буквально, давая понять, что если сейчас начнется битва, он в стороне не останется. А Юнги все это тоже ощущает, и желание втянуть в свою игру Джуна, почти грызет больной мозг. — Я закрою ненадолго солнце.       Тео хмурится подозрительно, он бы не хотел рисковать, но выбора особого у него нет, сделка все равно должна будет состояться. Он руку в портал сует, из-за чего она исчезает, словно поглощенная невидимой пастью крупного зверя. Он явно, таким образом, на той стороне подавал сигнал, они хоть и союзники, а доверия друг к другу у них было ноль.       — Сначала убери свет, — говорит межизмеренческий, — затем она придет.       Намджун просто взмахивает рукой, лениво почти проводит изящной кистью над головой, будто желая коснуться яркого голубого неба, не понимая, что для демона это несбыточное желание. Но как бы не выглядел его жест со стороны, на деле же старшему не нужно было взлетать высоко или пытаться коснуться недостижимой красоты облаков, он мог повелевать погодой и отсюда, стоя на грешной земле, где всё когда-то кровью было залито, где от концентрации смерти врата сами появились. Черные тучи недобрыми предвестниками неожиданно быстро наплыли со всех сторон горизонта, яростно сталкиваясь друг с другом, распространяя оглушительные удары грома на многие километры, пугая всех своей нежданной злобой.       Земля буквально погрузилась во мрак.       Джун не боялся так недальновидно колдовать, не боялся, что люди стопроцентно заметят такую разительную разницу в изменении погоды, когда на небе не было ни единого облачка, и вдруг раздался гром. Люди никого не волновали, земля — всего лишь нейтральная территория для демонов, мнение ее жителей никому не важно.       — Рюджин. — Тео кивает Намджуну, сразу приступая к делу.       Он говорил с этой стороны, но тот, кому это адресовалось, все равно слышал его, потому что едва видимая рябь портала снова начала волноваться, предвещая скорое появление еще одного гостя.       Юнги подмывало что-нибудь сделать этакое, чтобы снова нарваться на конфликт. Может даже запрыгнуть в портал и посягнуть на чужую территорию или приказать тьме убить Тео. Хоть что-нибудь, главное — повысить и так не маленький градус напряжения и получить нехилый нагоняй от Гадеса и Намджуна заодно. Вот только последний за Мином очень внимательно следил и видел по его лицу, что дрянь намеревается что-нибудь выкинуть, а потому старший просто без раздумий схватил Юнги за основание крыла, больно его сдавливая, привлекая к себе внимание.       А Мин даже не шипит от боли, для него лучшего наслаждения и нет. Он Джуну туманно улыбается и лижет свои красные губы, усмехаясь:       — Я буду котенком, как ты и хотел. Не парься.       Намджун знает, что верить Юнги нельзя, он безумец с массой затей на квадратный сантиметр и все-таки отпустить его пришлось, выдрав напоследок пару острых черных перьев.       — Даже у котят есть когти, — отвечает старший, на что Мин только усмехается.       Тео все такой же хмурый стоит, по одной его позе ясно, что не доверяет здесь никому, в особенности черноволосому, который постоянно лезет на рога. Но он упорно ждет появления своего хозяина, по-прежнему держа руку в портале. К счастью, второй межизмеренческий демон появляется довольно быстро, учитывая, какой груз она с собой взяла в это небольшое путешествие.       Девушка величаво выходит из врат на землю, держа подбородок идеально поднятым, демонстрируя свою королевскую осанку и вообще свое знатное происхождение. Все в ней: от длинных черных волос, лижущих траву, до белого платья в древнегреческом стиле просто кричало о том, что демон этот считает себя не меньше чем богиней в своем измерении. Даже то, как она вышла, держась за руку Тео, и как парень бросился ей в ноги, когда она ступила за землю, говорило о том, какие порядки она установила в своем мире.       — Рюджин, дорогая, отлично выглядишь, особенно после того, как я видел тебя грязной и голой в Пропасти, просящей о милости Моего господина! — Юнги, как и обычно не держит свои ядовитые комментарии при себе, вываливая все как есть на голову бедолаге, который попался ему на глаза. Он смотрит на девушку насмешливым взглядом черных глаз без капли похотливого желания, которым так любил многих одаривать. Она была красива, но не для него.       Рюджин никак на такое приветствие не реагирует, она продолжает делать вид, что она королева и здесь. Но все-таки заметно, что ее гордость задета, потому что игнорирует Мина, обращаясь к холодному и сдержанному Намджуну:       — Я принесла то, что вы просили.       — Мы открыли Подземелье для твоих демонов, как и обещали. — Джун мастерски справляется со своей ролью главного советника с чистой головой на плечах. Ему, в общем-то, наплевать с кем вести переговоры, он будет холоден одинаково со всеми.       — Почему не Тэхен здесь? — Рюджин не может скрыть своего подозрения, глядя на то, как сила клубится от Намджуна, скрывая Солнце и вызывая все новые и новые удары грома. Она не была слабым демоном, но все-таки псов Дьявола стоило опасаться.       — А ты бы хотела снова с ним увидеться? — Усмехается Юнги, с наслаждением смотря, как Рюджин от этих слов совсем незаметно сжимается.       Да, последняя их встреча с Гадесом закончилась для нее плачевно.       — Просто странно, что здесь вы, — она подчеркнуто выделяет последнее слово, пытаясь всем своим видом компенсировать свой недавний провал, — как я могу доверять такую важную сделку вам? Что если вы работаете не с Тэхеном, а против него? Я не могу так подставляться.       Юнги только презрительно усмехается, он чует страх, идущий от девушки, и его это забавляет настолько, что он снова начинает заводиться, забывая, что обещал Джуну вести себя как котенок.       — Он передал это, зная, что вы так скажете. — Намджун вытягивает руку с лежащим на ладони черным пером, абсолютно точно принадлежащим Гадесу.       Ни у одного другого демона, ни в одном из миров, нет пера размером с мачете, и не уступающим ему в остроте и убийственности.       Рюджин внимательно смотрит на прекрасное перо в руке Намджуна, и в глазах ее явственно вспыхивает желание им завладеть. Она бы даже попросила его потрогать на подлинность или прикоснуться, но не имела на это ни права, ни еще одной жизни, которой точно бы лишилась, если бы посягнула на святыню. К счастью, перо быстро растворяется в воздухе, снимая свое ядовитое влечение.       — Отлично, — кивает она заметно разочарованно, что не укрывается от чуткого слуха Юнги. — Как я уже говорила, мы будем союзниками, пока это нам выгодно. — Рюджин до последнего остается гордой королевой. — Мы отдадим вам власть над вратами, но взамен я требую адское пламя. Тэхен обещал мне его, и я надеюсь, что его слову можно верить.       — Не сомневайся, — ехидно отвечает Юнги, взмахивая крыльями под очередной удар грома. — Мы демоны и сделки для нас священны. Мы свою часть выполнили, вы имеете доступ в Ад, теперь ваша очередь.       Видно, что Рюджин отдавать этой парочке адской ничего не хотела. Она получила свое и могла бы сейчас их просто кинуть, но Тэхен бы ей такое с рук не спустил, а потому она вынуждена тоже придерживаться договора, пока он был для нее относительно выгоден.       — Вот. — Она вытягивает перед собой руку со сжатым кулаком и медленно его разжимает, демонстрируя ту силу, которую с собой принесла.       Ту силу, которую она бы не хотела никому отдавать, в особенности Гадесу. Но с которым она имела общую цель и была вынуждена жертвовать своим главным козырем и гордостью, чтобы выиграть в битве со светом, которую намеревался устроить хозяин преисподней.       На хрупкой девичьей ладони лежит большая золотая монета, тускло блестящая в условии отсутствия яркого источника света. Она выглядит очень старой, и даже словно ржавой, отливая кровавым в некоторых местах. А на ее лицевой стороне что-то тонко выгравировано, как и у большинства монет. Вот только предмет этот мало чем близок к обменной единице, стоит только присмотреться к тому, как воздух рябит вокруг него и как сила, запертая в маленьком сосуде, заставляет дрожать металл, пытаясь вырваться на свободу, как всё становилось понятно.       — Эту брошь я сорвала в той битве с архангелом Михаилом с его плаща. — Самодовольно хвастается Рюджин. — На ней осталась его кровь, а потому она усиливает любые врата и позволяет создать новые. Второй такой нет, и я даю ее Гадесу в качестве платы за адское пламя.       — Как я уже сказал, Ад открыт для вас, вы можете взять столько пламени, сколько хотите. — Намджун холодно отвечает и всем своим видом дает понять, что дорогой игрушкой не заинтересован. В конечном итоге, она будет во владении Тэхена, а потому строить на нее планы было глупо.       — Хорошо. — Рюджин кивает и словно нехотя отправляет волшебный предмет по воздуху прямо в руки старшего демона.       Подходить было слишком недальновидным для каждой из сторон, но Юнги считал иначе.       — У меня послание для тебя от Тэхена. — Улыбается Мин опасно, смотря на девушку, как на кусок мяса.       И она это отлично ощущает, даже Тео, который все это время сидел перед своей королевой на коленях, вздрагивает, косясь на черноволосого демона.       — Говори, — холодно бросает Рюджин, понимая, что ничего хорошего далее не последует.       — Я не могу сказать, — улыбка становится еще шире, — он передал это тебе. — Юнги скалится и протягивает вперед руку, словно для рукопожатия.       Ударяет гром предупреждающе, напряжение едким газом просачивается между двумя сторонами, заставляя всех разом подумать о том, что пора доставать свое оружие. Вот только Мина не остановить, да и Намджун не думает это делать. Юнги хоть и развлекался сейчас, но все еще выполнял приказ Тэхена, а потому тормозить его было лишним. К тому же, маленькая дрянь хоть и не знала, когда остановиться, зато знала, как оставить после себя незабываемые впечатления.       — Без глупостей. — Предупреждает Рюджин, делая шаг навстречу Юнги.       Она не хочет идти, она определенно не хочет касаться руки демона. Она не доверяет ему и боится его, но это последнее, как она считает, хорошо скрыто и не видно ни для кого. Но Мин-то все видит, для него не существует стен и преград.       — Конечно, — улыбается Юнги и медленно идет к Рюджин навстречу, продолжая ей улыбаться многообещающе.       Тео резко поднялся на ноги, не дожидаясь приказа. Он даже руку правую сжал в кулак, демонстрируя, что возьмется за оружие, только если это станет необходимым. А зная Мина, он отчего-то железно предполагал, что все так и будет. Демон внимательно следит за Намджуном и Юнги одновременно, и абсолютно не предполагает, что удара от них ждать глупо, потому что он последует в тот самый момент, когда он будет меньше всего к нему готов.       Рюджин вкладывает свою холодную ладонь в такую же ледяную Мина и смотрит на демона в упор, пытаясь в черных глазах прочесть хоть что-то, но там только его черти носятся, сжигая все вокруг, провоцируя спящее чудовище очнуться и начать свою кровопролитную работу.       — Он все знает, Рюджин. — Юнги усмехается и больно сжимает девичью ладонь, заставляя ту шипеть от боли, но не кричать, идя на поводу у гордости.       Тео дергается вперед, блестит красными глазами, но его резко останавливают, сквозь стиснутые зубы рыча:       — Стой на месте!       Мин усмехается довольно и лижет свои губы, продолжая наслаждаться маленькой игрой, которая приносила массу удовольствий.       — Он знает, что ты играешь на два фронта. — Юнги резко перестает улыбаться и это хуже даже чем, если бы он как безумец хохотал. — Он знает, что ты заключила смазочную сделку с Суа. — Мин сжимает ладонь еще сильнее и отчетливо слышит хруст. Но Рюджин стойко выносит боль и не кричит, оставаясь королевой до конца. — Он ненавидит таких, как ты. Разве тебе было мало его гнева в прошлый раз?       В глазах Рюджин полных боли явственно просачивается на поверхность паника. Она не знала, что все так раскроется — четко читалось по ее лицу. И, конечно же, ей было страшно за свою душу. Пусть она и демон, а Тэхен Дьявол.       — Я не…       — Не лги мне! — Рычит Юнги, и тьма от него завитками вверх поднимается, заставляя девушку начать нешуточно дрожать. — Предашь его, и он вас всех убьет. Предашь его, и я лично тебя убью. Надеюсь, что это понятно?       — Да, — еле слышно шепчет Рюджин, пытаясь вытянуть руку из цепких пальцев Мина.       — Не слышу?! — Юнги полыхает, как тот самый адский костер. Того и гляди поглотит своим пламенем и ее. Наверное, она это ощущает, потому и пытается оказаться от него подальше.       — Да, я поняла! Я не стану сотрудничать с Суа, порву с ней сделку!       — Отлично! — Юнги зло улыбается и отпускает руку девушки, вздергивая крыльями раздраженно.       Он спокойно переносил оскорбления и ненависть в свою сторону, но не терпел, когда подобное отношение высказывалось в сторону Тэхена. За него он готов целые миры на части рвать.       — Это на прощание, чтобы ты поняла, что дурачить нас или шутить с нами смысла нет. Мы убьем весь твой народ, если ты до сих пор не воспринимаешь нас всерьез. — Мин мимолетно улыбается и без раздумий бросает в Тео свой маленький кинжал, который предпочитал сотне других смертельных игрушек.       Парень не успевает ни увернуться, ни понять, что происходит, когда лезвие с глухим стуком входит в его плоть, беспрепятственно разрывая кожу и связки, так идеально входя между ребрами прямо в самое сердце, останавливая его ход.       — Тэхен приказал вам, сказать ему, когда Суа снова с вами свяжется. — Безэмоционально добавляет Намджун, не обращая внимание на то, как Тео падает на колени, не способный держаться за свою жизнь. — Это плата за ваше предательство. Если сможете, убейте ее сами. Нет — скажите нам.       — Пойдем, Намджун, я думаю, она все уже поняла. — Юнги подходит к старшему, все еще продолжая источать тьму в разные стороны. — Ты же поняла? — Мин убийственно смотрит на Рюджин, которая огромными глазами глядит на Тео, не имея возможности ему помочь.       — Д-да, — ее голос дрожит, и вся она дрожит, уже мало чем напоминая королеву.       Юнги хмыкает и протягивает руку в сторону еще живого тела, призывая кинжал вернуться к нему обратно. Оставлять его в этом грязном существе не хотелось, к тому же это подарок Гадеса — вещь особо ценная.       — Слишком мрачно, — тянет Мин улыбку, оборачиваясь на Намджуна. — Хочется в солнечных лучах погреться.       Джун только хмыкает в ответ и качает головой, но тучи резко пропадают, снова позволяя солнечному свету согревать грешную землю. Где-то позади вскрикивает Рюджин, закрываясь от солнца руками, но Высшим нет до нее дела.       *****       Трепетный взмах крыльев бабочки, полет нежной снежинки, прощальный танец осенних листьев — Юнги далеко не романтик, но пока он смотрит на то, как дрожат во сне длинные ресницы Хосока, на ум приходят только эти сравнения. Он бы хотел назвать их странными и отталкивающими, но это было не так, это была та неправда, которую не хотелось произносить. Потому что спящий ангел был прекрасен, даже находясь сейчас в своем кошмаре, из которого рьяно пытался выбраться. А Юнги был стопроцентно уверен, что Хосоку снился ужас, такой пробирающий до костей, что ангел, сам того не осознавая, распространял его вокруг себя реального, заставляя воздух в страхе трепетать.       Мину бы очень хотелось узнать, что ему там снится. Сам демон, как и большинство переродившихся, был лишен возможности видеть сны, и сам отдых, как таковой, ему был не нужен. Но глядя на Хосока сейчас, он ему завидовал, потому что Юнги многое бы отдал, чтобы иметь возможность, закрывая глаза, увидеть хоть кошмар, хоть радужного единорога. Однако выносливое и сильное тело не требовало подзарядки, а потому зависть просто оставалась завистью, благо, у демонов такое за грех не считается. У них вообще ничто за грех не считалось.       У Хосока слегка губы приоткрыты, и он дышит часто, отчего грудь высоко вздымается под белым одеялом; пальцами сильно вцепляется в воздушную ткань, буквально рвет ее от тех эмоций, которые его во сне переполняют. А Юнги смотрит на него и глаз отвести не может, так горит желанием сейчас к нему прикоснуться, провести пальцами по этим губам, сжать руку в ответ и совсем непонятно для чего. Мотив похоти здесь, конечно же, был, но к нему прибавилось еще что-то, что дико бесило своей непонятливостью. А все что демонов бесит, они просто уничтожают.       Вот и Юнги, чтобы побороть свои непонятные чувства просто сделал так, как они хотели. Он просто просунул свою холодную руку в ладонь Хосока, отцепляя ее от одеяла. Правда, теперь ангел до хруста сжимал пальцы Мина, но тот на такие мелочи внимания не обращал. Они сейчас были непозволительно близко, демону ничто не мешало и свои губы к его прижать и вжать несопротивляющееся тело в матрац, вытворяя с ним все, что вздумается. Но он этого не делает.       — Не убивай его… — шепчет Хосок, хмуря во сне брови и только сильнее вцепляясь в добровольно поданную ладонь.       Юнги заинтересованно склоняет голову на бок, смотря на ангела почти жадно. Он очень хочет знать, что ему снится, настолько, что готов даже наплевать на договор и проникнуть в спящий разум. Но, конечно же, этого не делает, только нависает тенью над Хосоком, вглядываясь в черты беспокойного лица с слишком близкого расстояния. Он имел уже возможность вот так на него смотреть и даже трогать беспрепятственно, потому что небесное создание само дало ему зеленый свет на все это. Но сейчас все было несколько по-другому.       — Не убивай его… Юнги… — Снова шепчет Хосок, на что демон только удивленно брови приподнимает, смотря на линию ресниц так, словно желает через нее в глаза заглянуть.       Вначале он остался с ангелом просто, чтобы скрасить скуку и немного испортить ему жизнь, когда тот проснется. Сейчас все поменялось, потому что, во-первых, Хосок видел какой-то явно пророческий сон, а во-вторых, в нем присутствовал Юнги в роли… Кого? Убийцы? В любом случае, дьявольское любопытство не давало Мину просто так отступиться. Теперь он железно желал узнать о том, что маленький ангел видел.       Хосок просыпается резко, его выдирает на поверхность чувство, твердящее, что дьявольские глаза следят за ним безотрывно, и это выталкивает его в реальность, закрывая ворота будущего, открывающегося во снах. Он резко распахивает глаза все еще немного заспанные, немного расфокусированные, но стоит ему лицом к лицу столкнуться с настоящим кошмаром, который приходит к нему не во сне, а наяву, всю сонливость как рукой сняло. Такой свежей и пустой головы одновременно у ангела не было уже давно.       Демон скалится Хосоку своей фирменной улыбкой, глядя в его карие глаза с непозволительно близкого расстояния и с наслаждением читает на дне этих шоколадных омутов панику. Еще не страх, но уже панику, от осознания, в каком положении его застал Мин. Точнее, что демон сам это положение и создал.       Ангел дергается резко, уползая вверх по подушке, чтобы быть от Юнги подальше и сжимает руку в кулаке, чтобы ударить наглое создание за такую вольность. Но тут же замирает, начиная ощущать, что ладонью своей все это время сжимал холодные длинные пальцы адской твари, которая сейчас только скалилась все шире и шире, выказывая всем своим видом какую-то одному ему известную победу.       — Свали, Юнги!       У Хосока голос хриплый ото сна, но в нем уже слышны нотки его ангельского нетерпения низкой демонской братии. Он резко отпускает ладонь Мина и отворачивает голову в бок, чтобы не видеть этот оскал, который скоро будет его повсюду преследовать.       — Фу, как грубо! — Юнги ситуация забавляет, он бы и дальше продолжил в более неприличном течении, переходя все границы, но сдерживает себя. У него на сегодня другие планы.       Вместо этого демон действительно встает с кровати, расслабленно подтягиваясь, словно это он спал, а не Хосок.       Ангел отчасти удивлен, что Мин так быстро сдался, но отчасти это и радовало. Он был обязан исполнить приказ Суа, и сейчас был для этого великолепный шанс — Юнги был предельно близко, чтобы заставить его каждый раз при таком контакте терять бдительность. Но Хосок не мог на такое решиться, от одной мысли об этом ему становилось плохо, а о мысли о том, что могут умереть архангелы, еще хуже. Да, ангел уже однажды сам бросился в крепкие и жадные дьявольские объятия, но тогда все было по-другому, вся ситуация была другой. Сейчас он просто не может себя заставить приблизиться к Юнги добровольно. Убить его — да, но не сблизиться с ним.       — Что ты здесь делаешь? — Хосок хмурит заспанное лицо, ровно садясь на кровати и подтягивая одеяло выше к груди, словно он был обнажен.       К сожалению Юнги, это было не так.       — Мы же братья, — улыбается демон и свободно разворачивается, подходя к плотно зашторенному окну, сквозь тонкую щель которого в комнату неярко проникал солнечный свет.       — Мы не братья! — В сотый раз повторил Хосок, лелея мечту о том, когда это чудовищное знакомство будет закончено.       — Пришел сказать своему братику, что солнце проснулось и ему бы пора! — Максимально игнорит ангела Юнги, широким движением откидывая шторы в стороны, впуская внутрь яркий, ни с чем несравнимый свет горячей звезды.       Хосок только глаза щурит, он привык к ослепляющему белому. Да и моргнуть лишний раз, когда рядом Юнги, было слишком рискованно, у него в голове куча тараканов, которые творят каждый что хочет.       Ангел внимательным взглядом обводит тонкую фигуру Мина, словно видит его впервые и хмурится еще сильнее. Дожили! Начали демонов разглядывать! Хотя с точки зрения чистой эстетики Юнги был великолепен. Его маленький рост и хрупкое телосложение идеально подходили друг к другу, а нежные немного хитроватые черты лица делали его особо утонченным, редким.       — Что тебе снилось? — Юнги спиной ощущает на себе изучающий взгляд и быстро оборачивается, ловя ангела врасплох, заставляя того покрыться тонким румянцем и отчаянно отвести взгляд в белый паркетный пол.       — Не твое дело.       — Мы братья, а потому мое. — Мин знает, что Хосок не расколется и все равно гнет свою линию. Это же так чудесно —ангелов доводить!       — Мы не братья!       — Видимо, ты не слушал, что я рассказывал тебе о демонах и ангелах. — Юнги наигранно разочарованно вздыхает, смотря на то, как Хосок начинает закипать от этих слов. Чертов провокатор!       — Слушал! — Парень резко поднимает голову, встречаясь своим полыхающим взглядом с насмешливым Мина, но, не боясь его и не пытаясь избежать влекущей темнотой глубины. — Так скажи мне, за какие грехи ты был изгнан в Ад? Что ты сделал? — Хосок впервые так жестко атакует, сам не ощущая, как на душе остался осадок ото сна. Он всегда мечтал демона поставить на место, укусить в ответ, а сейчас был еще подпитан страхом будущего, которое изменить было нельзя, и потому мозг его работал в режиме тихой ярости.       Юнги усмехается в ответ. Его задеть еще никто не смог по-настоящему, но смотреть на то, как огрызается молодой ангел, было даже забавно. Как бы подобное не вошло в привычку, как у Гадеса с Чонгуком.       — Я убийца, — Мин с наслаждением собирает вкус этих слов с губ кончиком языка, наблюдая, как Хосок от услышанного дергается. — Я убил своего отца, прирезал его, как свинью. Ударил ножом в живот раз двадцать, а то и больше, и смотрел, как он давится своей кровью, как подыхает у меня на глазах. — Юнги считывает ужас с лица напротив и не может на это не ухмыльнуться. Глупый ангел сам себя в ловушку загнал! — Будет интересно что-нибудь еще обо мне, спрашивай, не стесняйся, мы же братья!       Демон коротко хохочет и выходит из комнаты, оставаясь довольным полученной реакцией и бросая напоследок:       — Вставай уже, сегодня к тебе Чимин придет, чтобы присмотреть за моим больным братиком. Будете вдвоем мне косточки перемывать, можешь даже ему рассказать о том, какая я на деле скотина.       Хосок бы хотел ответить Юнги сейчас что-то колкое, вроде: «Наконец-то и сам это признал!» или «Узнай он правду, и ты точно этот спор проиграешь!». Но не говорит абсолютно ничего, оставаясь ледяной глыбой сидеть на кровати и медленно переваривать только что услышанное. А чего он собственно ожидал? Что Юнги в Ад попал, потому что единорогов разводил? Конечно же, он должен был совершить что-то ужасное, чтобы его отправили в преисподнюю. Убийство само по себе смертный грех, а уж убийство того, кто тебя любил, кто воспитывал и кормил, просто не поддается описанию из-за своего гнилого начала. Мин уже в человеческой жизни был психопатом-убийцей, сейчас все только обострилось.       Убить его было нужным и важным заданием, даже не смотря на то, что они были связаны меткой, клятвой. Смерть невинных архангелов или одного убийцы? Конечно, второй вариант, и, конечно, хоть Хосоку, до сих пор не хочется выполнять этот жуткий приказ, но он признает, что без Мина, вообще, без демонов в целом, мир станет чище и краше. Это вынужденная мера, чтобы построить что-то новое надо избавиться от старого, и пусть ангел молод, но даже он понимает, что без крайних мер весь план Суа невозможен. Хосок появляется в дверях кухни через минут двадцать свеженький и чистенький, в своем излюбленном ангельском наряде, который так нравился Юнги, но факт этого демон никогда не признает. Разве что в этот раз Хосок сменил свои свободные брюки на плотно сидящие джинсы. Только белые пушистые тапочки снова относили его на небеса, делая не просто уютно-домашним, делая ангела по-ангельски притягательным. И плевать на чертову тавтологию.       Юнги смотрит оценивающе, тщательно скрывает свою жадность в черных глазах. Он вообще выглядит не особо Хосоком заинтересованным, сидя за столом и попивая жутко черный кофе. Но все это маска, демон поражен и завлечен прекрасной сиреной, готов на ее пение и в воды океанские спуститься и утонуть, благо, что убить его не так-то просто. Но Мин, вопреки всему, только хмыкает на появление Хосока многозначительно и переводит идеально-незаинтересованный взгляд за окно, на раскинувшийся под ногами город.       — Я надеялся, что ты ушел, — ангел кусает себя за губу, не зная, как реагировать на такого неожиданно холодного Юнги.       — Я не могу, — отвечает Мин, делая глоток черной невероятно горячей жидкости и даже не морщась при этом. — Я должен отдать своего братика в надежные руки, иначе зачем все это? — Он ухмыляется Хосоку мимолетно, продолжая потягивать свой напиток.       Юнги ангела очень нервирует сейчас, когда притих и непонятно чего от него ожидать. Даже когда он открыто соблазняет и постоянно лезет на рога, ясно что надо делать, и как от Мина избавляться, чтобы оставил в покое. Но вот такой спокойный, почти умиротворенный демон, напрягал больше положенного. Хосок точно знал, что все это неспроста, но расколоть Юнги было провальной задачей, за которую можно было даже не браться.       Ангел вздыхает обреченно и идет к кухонному островку, чтобы сделать себе свой любимый чай. На самом деле, ему не обязательно питаться и пить, в общем-то, тоже, но это было все так ностальгично по-человечески, что Хосок не мог себе отказать в этих маленьких радостях, как и во сне. Он благодаря всем этим мелочам мог вкусить обычной, давно утраченной жизни, которой ему так не хватало.       — Я никак не могу понять, зачем ты все это делаешь? — Хосок задумчиво включает кнопку на электрическом чайнике, оборачиваясь и смотря на Юнги, словно мог ответ по его лицу прочесть. Наивный.       — Игра должна быть честной, — туманно улыбается Мин, не глядя на ангела.       Хосок в ответ фыркает:       — Разве ты вообще знаешь такое слово?!       — Как видишь, знаю. — Юнги ловит ангела в капкан своих черных пустых зрачков, отставляя кружку с кофе на стол. — Сколько шансов я дал тебе на то, чтобы с Чимином сблизиться? Сам к нему разве лезу, разве использую метку, как оружие? Нет. Даже сейчас даю тебе возможность установить с ним контакт. И где я играю нечестно? — Мин вопросительно приподнимает бровь и склоняет голову на бок, расслабленно откидываясь на стуле.       Хосок снова ощущает себя провинившимся котенком, который попадает в одну и ту же ситуацию снова и снова, но на ошибках своих не учится. Он, правда, все равно даже после такой речи, не верит Юнги, но доказательств того, что демон какую-то пакость замышляет, у него нет. Только догадки. И со стороны это выглядело, пожалуй, жалко.       — Ты делаешь все это неспроста! — Шипит Хосок, разрывая зрительный контакт и оборачиваясь к вскипевшему чайнику, чтобы приготовить успокаивающий душу напиток.       — Так найди подвох, — улыбается Мин, зная, что его не видят, но улыбку издевательскую в голосе слышат. — Даже на людском суде подозреваемому предъявляют обвинение, исходя из собранных улик.       — Одно то, что ты демон — улика. — Отвечает Хосок, поражаясь способности Юнги выходить из любой ситуации с красиво поднятой головой.       Мин громко цокает языком:       — Слабый аргумент, Хосок-и, постарайся лучше. Кстати, Чимин уже пришел! — Улыбается демон, с удовольствием отмечая, как спина ангела покрылась коркой льда от этих слов. Какие мы все прелестно невинные! — Пойду, открою ему, а то ты, того и глядишь, в обморок упадешь от одного его вида!       Юнги коротко хохочет, вставая из-за стола и направляясь в прихожую. Какой он все-таки молодец! День только начался, а он уже успел все распланировать и зарезервировать на лучшее будущее. Главное, чтобы и дальше все прошло так же гладко, как демон планировал, хотя в плане своем он не сомневался, вот в тех, кто в нем участвовал — да. Хотя и здесь он сумел бы в нужный момент снова все повернуть в правильное русло, аки дьявольский кукловод.       Да, пожалуй, эта должность ему очень нравится!       — Привет! — Юнги ярко улыбается Чимину, открывая дверь и сразу пропуская его внутрь в свою ловушку. Ангелочки слепы, а потому идут на мнимый свет, ничего не замечая.       — Привет! — Пак проходит внутрь и жмется на пороге, не зная, как себя вести дальше.       Он вообще постоянно всех и всего стеснялся, а Юнги умел любого заставить глаза в пол отвести, а главное, что делал демон это намеренно.       Мин облизывается на аппетитную фигурку Чимина, беззастенчиво разглядывая его красивые ноги, затянутые в узкие черные джинсы и тонкую талию, хорошо проглядывающую под белой рубашкой, заправленной за пояс брюк. А пепельные волосы, немного лохматые, делали его только более притягательным, к нему почти нездорово влекло. Юнги довольно хмыкает про себя, уж если Чимин на него такое впечатление произвел, то Хосок просто растечется радужной лужицей.       — Спасибо, что пришел! — Мин переходит в свой обычный мило-сучий режим. — У меня сегодня важное дело на работе и, наверное, я до ночи там пробуду или дольше. Будет здорово, если вы с Хо вместе побудете.       — Да, конечно. — Лепечет Пак, впервые поднимая свои невероятные глаза на Юнги и тут же покрываясь румянцем под его открыто-голодным взглядом. — Мне самому будет в радость с ним пообщаться.       Улыбка на демонском лице становится шире. Он уже знал, что эти двое отчасти в «походном лагере» спелись.       — Отлично! — Юнги улыбается и достает с вешалки полицейскую фуражку, продолжая свой спектакль.       А что? Чимин сам решил, что Мин коп, так почему бы не поиграть?! Кстати, эту фуражку демон лично добыл, и этим фактом гордился, он не просто купил ее в магазине, он буквально снял ее с головы полицейского, правда, мертвого, и правда, убитого им же.       — Я закинул всю еду в холодильник, если что-то понадобится — бери и не стесняйся.       Чимин просто кивает, потому что в коридоре появляется фигура Хосока, и оба ангела как по команде смотрят друг на друга, безбожно краснея, но взгляда не отводя, хотя это бы их вряд ли спасло. Они рады встрече, и это невербально читается в воздухе, они как-то быстро и не совсем здорово друг к другу привязались, но это только Юнги и понимает, и от этого его черная душа смеется, трепещет дико. Хотелось бы лично сегодня здесь присутствовать, но нельзя, от этого почти бешенство прорывается, но Мин его успокаивает тем, что найдет себе другое развлечение.       — Что ж, пойду я! — Юнги, как и обычно, портит всю магию момента, с удовольствием слушая, как она звенит разбитыми осколками. — Не скучайте по мне! — Мин подмигивает в основном Хосоку, потому что Чимин снова прячет взгляд в пол, а ангел на фуражку Юнги подозрительно косится, явно что-то плохое ощущает. — Хо, будь заинькой! — Не удерживает себя Мин от сладкого комментария, скрываясь за дверью.       В прихожей повисает тишина, разбавляемая только тяжелым дыханием Чимина, у которого казалось, что сердце сейчас выпрыгнет и пустится наутек, не способное поверить, что хозяин добровольно запер себя в квартире с тем, кто пугал и одновременно тянул к себе нездорово. Пак весь холодеет, поднимая глаза на ангела и произнося едва слышимо:       — Привет!       Хосоку тоже нехорошо, он впервые испытывает такую гамму чувств и путается в них так сильно, что не может адекватно контролировать, где и когда они начались, и как к ним подобраться, чтобы их понять. Он определенно каждый раз безумно счастлив рядом с Чимином, даже если приходится вытаскивать их из передряг или признавать неизбежность страшного будущего, но все равно при этом продолжает его стесняться. Даже не так, он боится его спугнуть, боится потерять того, рядом с кем впервые за долгие годы ощущает себя спокойно.       — Привет! — улыбается Хосок в ответ, сам свои эмоции не контролирует. Он сейчас счастлив и скрывать этого не собирается. Рядом с Чимином все проблемы уходили куда-то далеко, не было всех этих глупых приказов и споров. И даже Юнги хотелось сказать спасибо за то, что устроил эту встречу. — Ты голоден? Пойдем, я приготовлю тебе кофе. — Хосок продолжает сиять ярче солнца, просто осознавая, что рядом с ним находится эта прекрасная душа.       Чимин кивает, благодарно улыбаясь, и идет следом. Он еще не переродившаяся душа и не может так легко привыкать к разным ситуациям и людям; ему все еще не верится, что встретился человек, который его не то чтобы не избегает, который идет с ним на контакт добровольно и с которым они похожи очень. Это все кажется нереальным,определенно выбивающим из колеи, но Чимин не готов все это отпускать. Он только приобрел свое лекарство от одиночества, прекрасное лекарство, вылечивающее их обоих, и лишаться его не хотел. Как бы эгоистично это не звучало.       — Ты кофе пьешь черный, верно? — Спрашивает Хосок, как только они оказываются на кухне. Он сразу начинает копошиться у плиты, стараясь занять себя делом, ощущая некую неловкость, повисшую между ними.       Чимин несколько секунд мнется около столика и, не дожидаясь приглашения, все же опускается на стул, ощущая, как холодные мурашки пробивают его тело с ног до головы. Он только тихо шепчет в ответ:       — Да. — А у самого сердце все сильнее заводится, больно ударяясь о грудную клетку, не бросая попыток выбраться наружу.       И что они будут делать в квартире вдвоем целый день? Об этом, конечно, стоило подумать заранее, еще до того, как на всю эту авантюру согласился, еще тогда, когда с утречка позвонил Юнги и попросил об услуге. Но в тот момент не думалось совершенно, а сейчас все менять было поздно. Да даже если бы у Пака была возможность все переиграть, он, несомненно, снова бы согласился, потому что к Хосоку тянуло, и это отрицать было глупо.       — А есть что будешь? — Хосок суетливо заглядывает в холодильник, отмечая, что Юнги очень постарался, чтобы забить его до отказа.       — Эм, нет, ничего, спасибо! — Быстро лепечет Чимин.       Он просто не представляет, как смог бы запихнуть в себя хоть что-то в такой ситуации. Он, наверное, и позорно кофе подавится, но отказываться от напитка не стал, потому что может с его помощью все же смог бы позволить себе расслабиться и не загоняться на пустом, казалось бы, месте.       Здесь просто следовало бы понять чувства человека всю жизнь прожившего в одиночестве, гонимого обществом и миром в целом.       — Тебе, наверное, неловко. — Хосок мелит всю чушь, которая приходит ему на ум, сам не осознавая, что этим обстановку и нагнетает. Ему не хотелось оставаться в тишине, и он просто не фильтровал то, что говорил.       А Чимину от этого не легче, потому что да, неловко, потому что, да неловко именно оттого, что это Хосок, который… что? Нравится? Пак в таком совсем не разбирается, отношений у него никогда не было, и он не может понять своих чувств. Он только смущенный взгляд отводит за окно, особо ни на чём не фокусируясь, но слух весь обращает на Хосока, словно боится, что тот его укусит.       — Я никогда раньше… — Чимин жует губу, тщательно подбирая слова, — никогда раньше ни с кем так долго не общался, люди избегали меня… я просто не знаю, что мы будем делать.       Хосок застывает у кофеварки с полной чашкой в руке. Даже шепот Пака он слышит отчетливо, благодаря своим сверхъестественным силам. Но не это важно, важно то, что Чимин-то, в конце концов, прав. Не в том, что у него не было длительного контакта с людьми — это ангел и так знал, и принимал, и совсем этого не чурался, в конце концов, отчасти был таким же. Дело было в том, как отчаянно Чимин произнес последнюю фразу, которую можно было понять совсем по-разному. И вот Хосок услышал в ней именно то, что желал услышать. «… что мы будем делать?» — разве не о чувствах своих сейчас говорил Чимин? Разве не испытывают они одно и то же непонятное влечение? Разве не слышится здесь просьба все расставить по полочкам? Беда в том, что Хосок и сам ни в чем не мог разобраться, он и сам запутался. И самым лучшим сейчас смог сделать вид, что фразу Пака понял прямо.       — Я не знаю, — ангел оборачивается к Чимину с натянутой улыбкой, — можно сходить куда-нибудь или остаться дома и что-нибудь придумать, чтобы скоротать время.       Хосок ставит чашку напротив Пака, приглашая его попробовать напиток, а сам садится напротив и подтягивает к себе недопитый чай, делая вид, что греет руки о кружку, хотя ему просто их некуда деть. Куда ни положи, а все не то.       Чимин немного смущенно улыбается, произнося:       — Спасибо! — Он и сам рад, что Хосок, как он считал, ничего не понял. Обсуждать подобное сейчас он, наверное, бы не смог. — А чем ты обычно занимаешься, когда Юнги нет?       Хосок подвисает, потому что они с Мином не братья и всем, чем может заниматься ангел на земле — очищением душ. На данный момент он, правда, занят спором, но в свободное время по-прежнему исполняет свою роль небесного защитника, потому что ему его работа нравилась, потому что это было единственное, в чем он действительно был хорош. Но сказать об этом Чимину Хосок не мог, а потому нужно было как-то выкручиваться.       — Пишу иногда, — почти не врет, — смотрю телевизор, — врет, — жду прихода Юнги, — безбожно врет!       Пак хмурится слегка, никакого разнообразия, понятно, почему Мин попросил Чимина с Хосоком побыть. Уж кто-кто, а Пак отлично знает, какого одному в большой квартире, где стены хотят тебя сожрать.       — А я обычно читаю, — улыбается Чимин ободряюще Хосоку, — поэтому у меня тоже мало идей, чем мы можем заняться.       Ангел сияет в ответ. Он просто не может не улыбнуться на такую добрую и искреннюю улыбку, которая лучше любого лекарства. Которую, страшно перед собой признать, хочется видеть каждый день.       — Ну, вдвоем уже веселее. — Отвечает Хосок, на что Чимин только снова краснеет, утыкаясь взглядом в чашку с кофе, который слишком заманчиво пах, но который можно было пролить в любой момент от каждой вот такой «неожиданности».       — Кстати, я хотел спросить, — Пак хмурится, мыслями удаляясь в прошлое, — почему Юнги так отреагировал тогда? Ну, когда увидел у меня на руке синяк? Кажется, он был зол.       Хосок закусывает губу, но взгляд не отводит, потому что человек напротив позволяет ему не забыть о том, что он человек и что многое ему рассказывать не следовало. Хотя оповестить Чимина о том, что Юнги «скотина» было бы самым лучшим решением. Однако такое себе позволить Хосок не может, и снова же на помощь приходит ложь, чтоб ее.       — Он боялся, что кто-то мог нам навредить, — ангел сильнее в руках сжимает кружку, — он же был за нас ответственным, а уберечь не смог, ну и вспылил немного. Работка у него нервная. — От бесконечной лжи с чертовым Юнги уже тошно было.       Чимин просто кивает, невербально говоря о том, что все понимает. Ему нет смысла сомневаться в словах ангела, он никогда и никого еще во лжи не подозревал, хотя, наверное, догадывался, что врали ему часто и много. Родители, к примеру.       — О том случае, я забыл тебя поблагодарить, — вспоминает Пак и все-таки отпивает кофе из кружки, отвлекая себя от желания покраснеть еще сильнее, — ты был таким храбрым против той пары. Ты нас спас.       Хосок улыбается в ответ, а сам еле эту улыбку делает искренней, потому что не он их спас, а Юнги. Демоны убежали, потому что испугались кары Мина. А если бы ангел знал, что с ними сделала черноволосая дрянь, то боялся бы в два раза больше.       — Как я уже говорил, я не в первый раз попадаю в такие передряги. — Отвечает Хосок, прикладываясь губами к уже порядком остывшему чаю. Однако сам напиток все равно чудодейственно успокаивал, позволяя вести себя совсем немного свободнее своего обычно зажатого состояния.       — А я их боюсь. — Честно произносит Чимин, пряча глаза на дне кружки, где черный кофе был темнее всего, почти пугающе утягивающим в свои глубины. — Люди задирали меня, но я не мог им дать сдачи. Вначале я не знал как, а родители говорили смириться и никогда не бить в ответ. Подставь вторую щеку для удара, — улыбается Пак, вспоминая слова из Библии. — Но потом я стал просто всех бояться, когда на меня идут, я леденею и не знаю, что делать. Поэтому тебе я должен сказать спасибо, если бы не ты, я бы из той ситуации так и не выбрался. — Пак смотрит в карие глаза напротив и искренне улыбается своему ангелу-хранителю, абсолютно не осознавая, что тот и правда ангел, и он правда хочет его защищать ото всех бед с момента их первой встречи.       Хосок улыбается в ответ, но ему жутко грустно сейчас и обидно. Такой добрый и замечательный человек, как Чимин, не должен был так страдать! Почему никто не следил за ним? Почему все это допускали? А почему подобное допускалось еще тогда, когда сам Хосок был человеком? Вопросы, на которые у наставников был только один ответ: через боль приходит величие и очищение. Но разве демоны через боль не прогнивали своей душой?       — Если бы не я, ты бы в ней и не оказался, — через небольшую паузу отвечает Хосок, не желая получать похвалу там, где он ее явно не заслужил.       — Знаю, — кивает Чимин. — Но я рад, что встретил тебя. Вначале ты меня напугал, но сейчас я жалею, что сделал такие поспешные выводы — ты замечательный. — Пак краснеет и уводит взгляд в пол. У него сердце снова предательски бьется и, кажется, что стук этот все вокруг могут услышать, уж Хосок-то, сидящий напротив, точно!       А у ангела и у самого такое ощущение, что крылья отрастит и полетит, хотя это было не такой уж и неисполнимой задачей, включая, кто он. Просто такие обыденные слова, произнесенные Чимином, имели особый эффект, от них хотелось смеяться и плакать одновременно, а еще хотелось забыть о глупом споре, забыть о своей сущности, обо всем забыть. Быть обычным человеком и просто наслаждаться жизнью, но это только мечта.       Хосок отвечает Чимину до того, как успевает все обдумать:       — Ты мне тоже нравишься.       *****       Один маленький черный матовый конверт был способен испортить даже самый прекрасный день, украшенный ярким солнечным светом, пением неугомонных птиц и запахом чистых, безгрешных душ, теперь обитающих в этом месте. Маленький черный конверт зловещим предвестником беды появляется прямо на тротуаре перед Чонгуком, словно его там только и ждал. Архангел не хочет его брать, он точно не хочет к нему прикасаться и вскрывать его тоже не хочет. Ему не надо видеть имени отправителя, чтобы знать от кого это послание. Но он все-таки наклоняется и берет холодный картон в руки, боясь, что кто-то из воспитанников этой колонии для несовершеннолетних во время прогулки схватит его и нарвется на какое-нибудь темное заклинание, которое кинул на предмет Тэхен. С него бы сталось.       Сам архангел не боится никаких заклятий, он уверен, что послание адресовано ему, а потому магии против самого Чонгука здесь быть не могло. А вот против других любопытных глаз, скорее всего, да.       Чон мрачнеет заметно, все хорошее настроение вмиг улетучивается с появлением этого чертова конверта. Тэхен и без своего прямого появления имел способность все портить. Архангел надеялся повелителя Ада забыть и больше никогда с ним не пересекаться, наплевав на сделку, но тот явно был другого мнения. Он не знал слова «нет» и его мало волновали желания Чонгука, он добивался своего любыми способами и, переходя границу, не замечал в этом ничего плохого. А Гук до сих пор его не простил за прошлый раз, когда его жестоко разыграли просто потому, что Тэхен так захотел архангела научить! Да, он отчасти это сделал даже из благих намерений, вот только Чон теперь не верил ничему, что с Дьяволом было связано. И мало того, что он не верил, он собирался больше никогда с ним не встречаться, не видеть его и не знать о нем ничего, ведя тот образ жизни, какой у него был все это время. Плевать на перо и возможность Тэхена уничтожить — план Суа слишком выматывающий. А Чонгук не готов еще больше терпеть над собой издевательств, постоянных поползновений к своей персоне от этого тирана. Он не будет под него прогибаться, не станет ни его подстилкой, ни шестеркой. Он архангел, в конце концов, и собирается от своего личного кошмара избавиться, даже если для этого придется пожертвовать сделкой и заплатить страшную цену древней магии, на которой она работала!       Чонгук все так же мрачно крутит запечатанный золотой печатью конверт и только мысленно усмехается. Золото — очень символично, учитывая какого цвета, обычно, появлялись метки на руках сторон, заключивших сделку. Он оттягивает момент перед тем, как вскрыть конверт и сам себя за это ненавидит. Он должен был покончить со всем быстро и без раздумий, но почему-то все медлит, будто его мнение поменяется. Он не хочет его менять.       — Господин Чон! — Архангела резко вырывает на поверхность знакомый голос, раздавшийся сзади со стороны входа в колонию для несовершеннолетних преступников.       Чонгук быстро оборачивается и конверт за спиной прячет, сам не понимая почему. В нем не было никакой тайны, но показывать его никому не хотелось.       К архангелу, торопясь, шла воспитательница колонии, к которой он изначально и обратился с предложением провести небольшую беседу с детьми, дать им шанс на исправление. Он никогда и никому не лез в душу если они того не хотели. К счастью, дети его приходу были даже рады, а он радовался, глядя на их улыбки и на их души, постепенно отталкивающие от себя загребущие руки мрака.       — Что-то случилось, госпожа Кан? — Чон участливо поднимает брови, двигаясь к пожилой женщине навстречу.       Та улыбается ему добродушной улыбкой, от которой в уголках ее глаз морщинки собираются, и это отчего-то архангела трогает особо сильно. Она была почти как он, только не имела сверхъестественных сил, но все равно стремилась всем помочь.       — Ничего, — она отрицательно мотает головой и протягивает Чонгуку небольшую визитку. — Вы так нам помогли, вы очень светлый и прекрасный человек, к тому же хорошо ладите с детьми. Я вам очень благодарна за сегодняшний сеанс и хотела спросить, можете ли вы заглянуть и сюда?       Чонгук берет белую визитку свободной рукой, без проблем зачитывая:       — Центр борьбы с детским насилием.       — Да, это вторая организация, где я работаю. Было бы чудесно, если бы вы заглянули и туда.       Архангел смотрит на госпожу Кан и улыбается, кланяясь ей:       — Я с удовольствием зайду.       — Вы, и правда, замечательный! — Продолжает его хвалить женщина, не веря, что встретила парня похожего на ангела с душой ангела. — Спасибо вам!       — Я просто выполняю свою работу, — улыбается в ответ Чонгук, снова поклонившись старой женщине в знак благодарности.       — Дай Бог вам счастья! — госпожа Кан, не веря своим глазам, трясет головой. — До скорой встречи!       — До скорой! — улыбается на прощание Чон, снова кланяясь.       Он был рад этому небольшому разговору и не только потому, что его хвалили и ценили, хоть это и было приятно. Но приятнее было осознавать, что делаешь все не напрасно, что действительно можешь кому-то помочь, что ты нужен этому миру на самом деле. Не гордыня, нет, это просто радость архангела, который добивался своей цели в очищении мира от грехов.       Стоило женщине скрыться за воротами исправительной колонии, как Чонгуку на глаза тут же попадает чертов конверт, который в мгновение ока портит только восстановившееся настроение. Но теперь Чон уже не медлит, он убирает визитку в карман брюк и неаккуратно, почти с желанием разорвать дьявольский предмет, распечатывает его, сразу же вытаскивая оттуда такой же черный матовый лист плотной бумаги. На нем золотом выведено только два предложения:       «Сегодня в полночь. Южный мост на реке Ханган»       Чонгук остервенело сжимает в руке лист бумаги, не замечая, как тот протяжно трещит, прося о пощаде, рвется под неконтролируемым напором. Им снова овладевает злость и ненависть к Гадесу, снова желание его уничтожить бьет в мозг и рекомендует все его перья из крыльев повыдирать. Благо, на тысячном он точно захочет отдать одно из них добровольно!       Но Гук злость свою затыкает. На ее место выходит гордость холодная, которая змеей шипит, что Чон обещал себе больше с Гадесом не встречаться. И он не будет. Чонгук в ярком оранжевом пламени сжигает лист бумаги прямо в руке и резко разворачивается, скрываясь в мороке и направляясь в свой особняк.       Со сделкой покончено.       *****       — В смысле, ты никогда не смотрел аниме?! — Чимин округляет неверяще глаза, смотря на ангела с другого края дивана.       После той фразы Хосока не произошло абсолютно ничего, им обоим было слишком неловко что-то говорить. Ни один из них к подобному не был готов. Они не понимали своих чувств и себя тоже, они стопроцентно испытывали друг к другу симпатию, но никто из них так ее полностью осознать и открыто обсудить не решился. А потому как-то негласно они перекочевали в гостиную, где собирались что-нибудь посмотреть, сели по разные концы дивана и вели себя еще более неуклюже, чем обычно, пока не выяснилось, что Хосок не знает почти никаких фильмов. А лучше сказать вообще никаких, но это секрет.       — Ты же говорил, что часто смотришь телевизор, неужели ты ни разу не встречал аниме на каком-нибудь канале? — Чимин отчаянно пытается связать два и два.       Хосок прикусывает губу, понимая, что в этот раз в своей мерзкой лжи оплошал.       — Я не очень люблю мультфильмы, — снова врет, потому что знать своих вкусов не знает. А вдруг ему понравится?!       — Это не мультфильм! — яростно отрицает Чимин. — Это… это я даже не могу подобрать точного описания! — Он даже руками взмахивает, но у него в глазах такой огонь пылает, что Хосок ему невольно поддается.       — Ладно, — сдается ангел. — И как называется это нечто?       — «Твое имя», — улыбается Чимин, осознавая, что небольшую битву выиграл.       Название не слишком-то интригующее, но Хосок все-таки спрашивает:       — И о чем это аниме?       — О двух людях, разбросанных во времени, но связанных плотной нитью судьбы.       *****       Голодная ночь опасным хищником бродит по городу, выискивая своих жертв, не успевших скрыться под светом искусственного освещения, не успевших и не учуявших, как в спину им дышит не просто ночь, а сама смерть, спрятавшаяся в этой темноте. Она крадется к черной фигуре, величественно стоящей на одиноком мосту, желает цапнуть её, но, только подкравшись, сразу же превращается в котенка, начиная ластиться своему хозяину под руки, жадно тереться о черные одежды своими метафизическими боками и уповать на прощение.       Тэхен стоит неподвижно, сложив на груди руки. На его лице пустота жирным шрифтом читается, каштановые волосы треплет легкий ветерок и, в общем, он не выглядит опасно. Но именно опасность от него волнами в стороны и расходится. Он медленно закипает и это ощущают даже птицы, пролетающие над мостом, в панике бросающиеся в рассыпную.       Рядом Намджун стоит каменной глыбой, спокоен, как и обычно, готов к любому приказу.       Гадес коротко выдыхает и, кажется, в этот момент останавливается само время, превращаясь в желе, неспособное противиться воле такого сильного существа. Тэхен медленно разминает шею и тихо произносит:       — Все-таки не придет.       Дьявол сверкает в темноте своими черными колодцами, внешне все еще спокоен, но только не внутри. Внутри он горит заживо, сам себя поедая. Внутри у него бешенство распространяется, все отравляет на своем пути, его отравляет, а он только концентрацию усиливает.       Тэхен желает получить свое. Тэхен жуткий собственник, не терпящий, когда ему отказывают. Тэхен — повелитель Ада.       На пухлых губах появляется недобрая улыбка:       — Убейте их всех.