Джиппонгатановские истории

Больше всего великий Киото поразил молодого Шишио количеством людей и спешкой, в которой эти люди непрерывно пребывали. Городские улицы походили на разбухший по весне горный поток, и приходилось, попав в него, изо всех сил работать локтями, чтобы течение не завлекло тебя неизвестно куда. Следующим по силе впечатлением стали обилие всевозможных закусочных и пивных (они торчали на каждом углу) и улыбавшиеся ему на улице женщины. То есть само по себе такое событие, как улыбающаяся женщина, не было для него новым, женщины улыбались ему и дома, но здесь, в Киото, это были такие женщины, каких в его родной провинции, похоже, не водилось вовсе. Но и закусочным, и прекрасным киотским женщинам следовало подождать, ибо не ради них он приехал в столицу. Отправиться в путь его заставило желание принести пользу родине и вообще по мере сил добавить смуты в и без того смутное время. Ближайшее будущее свое он представлял очень четко: вступить в ряды Патриотов и незамедлительно вписать свое имя в историю — и неясным оставалось только одно: где этих Патриотов найти. Учитывая текущую политическую ситуацию, рассчитывать на вывески и указатели особо не приходилось. Впрочем, это его не слишком беспокоило: Шишио верил в судьбу и не сомневался, что рано или поздно блестящее будущее отыщет его само. И все же следовало ему слегка помочь. Поэтому, сняв на первое время комнату, он отправился на разведку и теперь кружил по непривычно людным улицам, присматривался, прислушивался и — когда вспоминал об этом — закрывал рот, чтобы его не приняли за деревенщину. Вскоре удача ему улыбнулась: людской поток вынес его к распахнутым воротам , за которыми виднелись какие-то казармы. На широком дворе перед казармами жизнь била ключом: множество людей там слонялось, бегало, толкалось и периодически начинало размахивать мечами. Примерно треть носили одинаковые голубые хаори и выглядели сурово, остальные же были одеты цивильно и держались с некоторой робостью. Присмотревшись, Шишио пришел к выводу, что первые явно проверяют вторых на боеспособность, после чего выдают им какую-то форму. Увиденное вполне отвечало его представлениям о том, как должен выглядеть процесс записи в Патриоты. Поэтому он шагнул во двор, поймал за рукав пробегавшего мимо человека в голубом хаори и спросил: - Здесь принимают в... - А, доброволец! - обрадовался человек. - Заходи-заходи! Давай, покажи, на что способен... Сано, держи новенького! Шишио был твердо убежден, что не существует такого дела, которое нельзя было бы отложить ради хорошей драки. Поэтому он оставил расспросы и некоторое время увлеченно рубил в капусту инструктора Сано. - Ого! - послышалось с нескольких сторон сразу. - Настоящий мастер меча! Какой это стиль? - «Сацу Дзин Кен», - ответил Шишио, а затем, поскольку противник перестал оказывать сопротивление, вернулся к предыдущей теме: - Так я говорю, здесь записывают в... - Запишем, еще как! - ответили ему. - Мастера меча всем нужны! Новый знакомый потащил его за собой куда-то вглубь двора, на ходу сунул ему сложенное голубое хаори, которое Шишио механически прижал к груди, и остановился перед гражданином с мрачным и даже несколько демоническим лицом. - Вот, - отрапортовал он, - мастер стиля «Сацу Дзин Кен». Надо брать! - Клянешься ли ты во всем следовать Уставу? - грозно спросил демонический гражданин. - Не вопрос, - отмахнулся Шишио. Впереди он заметил некоего самурая (тоже в голубом хаори), который, скрестив руки, недвижимо возвышался среди окружающего бардака и казался единственным островком адекватности в бушующем море хаоса. Самурай этот был Кондо Исами, самый страшный человек во всем Киото, но Шишио об этом не знал. Впрочем, если б и знал — его бы это не остановило. Обогнув демонического любителя Устава, он протолкался поближе к невозмутимому самураю и проорал, перекрывая шум и гам: - Эй, уважаемый, в Патриоты здесь записывают? Глубокое, поистине бездонное молчание внезапно воцарилось вокруг. - Нет, - ответил Кондо в гробовой тишине. - Вынужден разочаровать вас, молодой человек, но здесь записывают в Шинсенгуми. - Во что? - спросил Шишио, чьи познания относительно политических сил, действующих в Киото, были обширны, но несколько односторонни. Ни один мускул не дрогнул в лице Кондо. - В Шинсенгуми, - повторил он хладнокровно. - Это военно-полицейский отряд, защищающий интересы сегуна. - А, - сказал Шишио. - А где в Патриоты принимают, не подскажете? - Если б мы только знали! - ответил Кондо искренне. После чего добавил: - Если для вас это не очень принципиально, можете вступить к нам. Шинсенгуми нужны хорошие бойцы. - Спасибо, - ответил Шишио с достоинством, - но мне не позволяют убеждения. Извините за беспокойство. Я пойду. И он пошел. - Задержать его! - с некоторым опозданием крикнул демонический шинсеновец, но одновременно с этими словами Шишио, продемонстрировав филигранное владение той областью стиля «Сацу Дзин Кен», которая предусматривает отход на заранее намеченные позиции, молнией пролетел через двор, выскочил за ворота и мгновенно растворился в толпе. Кондо поводил его задумчивым взглядом. - Хороший человек, - промолвил он. - Хаори наше спер, не побрезговал.