Пидоры в Волейболе. Челлендж 2020

      После очередного задания они должны были всей командой вернуться на базу, но из штаба Куроо подкинули непыльную работёнку. Нужно было передать флешку одному человеку, который будет присутствовать на приеме в честь открытия торгово-развлекательного комплекса. Приглашение Куроо получит вместе с флэшкой и шифр-словом от Нишинои, что уже вылетел к нему. Ничего сложного или опасного в задании не было, но Акааши вызвался остаться и подстраховать его, если вмешается третья сторона. Руководство дало согласие, и в Пусане вместе с Куроо остался их лучший снайпер.       Остальная часть команды вылетела в Токио, оставив им в распоряжение целую квартиру, в которой до этого они теснились впятером. И как бы Куроо ни хотелось сразу же вжать Акааши в кровать и продемонстрировать, как он скучал, находясь рядом, но не имея возможности прикоснуться, времени на секс у них не было. Мероприятие состоится этим вечером. Куроо нужно было купить классический костюм и встретить Нишиною. Акааши же пошел искать место, с которого через оптический прицел винтовки хорошо будет просматриваться торжественный зал. До вечера они так и не пересеклись. Когда Куроо вернулся на квартиру, чтобы переодеться, Акааши уже ушел занимать позицию. Но Куроо не печалился, у них до утреннего рейса было чертовски много времени, чтобы насладиться друг другом.       В костюме, в белой рубашке и начищенных до блеска туфлях Куроо чувствовал себя скованным. Он не представлял, как в этой одежде можно драться, когда узкие брюки обтягивают зад и бедра словно вторая кожа. Пиджак также ощущался оковами, сдавливающими плечи. Но Куроо не подавал вида, привычно скалился, расхаживая среди незнакомых ему людей, в основном разговаривающих на корейском языке. Ему нужно было выждать два часа с начала приема, после чего выйти на балкон восточного крыла здания, где к нему должен был подойти мужчина средних лет. Больше о нем ничего не было известно. Куроо расхаживал ближе к большим окнам, зная, что Акааши смотрит на него, прослеживает каждый его шаг. Это волновало. Жаром растекалось по венам. Он очень соскучился по Акааши, безумно просто. Целая неделя без возможности потрахаться — убивала. Но всего через несколько часов… Куроо протяжно, но бесшумно выдохнул и расплылся в ещё более широкой, чувственной улыбке, глянув через окно в темноту ночи.       Отгуляв положенные два часа, натаскав со стола фруктов, он вышел на балкон, доставая пачку сигарет и закуривая. Куроо не курил чертовски давно, поэтому старался вдыхать медленно, чтобы позорно не закашляться. Он смотрел в сторону, где предположительно должен быть Акааши, и не стирал с губ лёгкой улыбки. Вскоре на балкон вышел высокий, хорошо сложенный мужчина в костюме, идеально на нем сидящем. Куроо искоса на него посмотрел и кривовато оскалился, демонстрируя пачку сигарет.       — Покурим? — он сказал это слово на корейском, вопросительно выгибая бровь и с интересом смотря, ожидая ответа.       Мужчина ответил на японском, озвучив шифр-слово. Тупое, кстати. Но в обычном разговоре оно бы не было произнесено.       — «Ехидный».       Куроо хмыкнул и открыл пачку, где среди сигарет лежала флешка. Достав ее вместе с никотиновой палочкой, он передал ее мужчине. Тот ловко спрятал флешку под манжету рубашки и подкурил сигарету. Куроо достал ещё одну — себе. Они молча, неторопливо покурили, после чего мужчина ушел. Подмигнув, уверенный, что Акааши его видит, Куроо убрал пачку во внутренний карман пиджака и покинул балкон. Больше не было смысла задерживаться в этом месте.       Не теряя бдительности, пытаясь вычислить возможную слежку, он обходным путем вернулся на квартиру. Акааши ещё не было, что было логично. Тому ещё нужно было собрать винтовку и преодолеть закоулками немалый путь.       Куроо прошел в комнату и не раздеваясь упал на кровать, которую все эти дни занимал Акааши. Растянувшись на спине, он с шумным выдохом расстегнул брюки, что весь вечер давили на член, ни на миг не давая забыть, как долго он обходился без ласки. Перевернувшись на бок, он лицом уткнулся в подушку, втягивая запах Акааши. Стало жарче. Как же Куроо хотел его. Сначала зацеловать до нехватки кислорода и припухших губ, а потом хорошенько оттрахать, кайфуя от несдержанных стонов. Внизу живота приятно потянуло. Возбуждение накатывало от одних лишь желаний и запаха Акааши, что обласкивал обоняние. Нужно было отвлечься. Не хотелось начинать без Акааши.       Куроо достал сигареты и закурил, выпуская дым в потолок и представляя, как будет касаться нежной кожи бедер, как сначала плавно, а потом резкими толчками будет трахать Акааши, любуясь невозможно сексуальным прогибом поясницы. Отвлечься не получалось. Мысли из раза в раз возвращались к Акааши, от чего возбуждение горячило кровь, стекая к паху. Сделав очередную затяжку, Куроо шумно выдохнул и поднес свободную от сигареты ладонь к лицу. Быстро облизав пальцы, он скользнул рукой в белье, сжимая полувозбуждённый член и расплываясь в довольной улыбке. Хорошо. Не так, как если бы это были пальцы, а еще лучше — губы Акааши, но тоже приятно.       Лаская головку кончиками пальцев, довольно жмурясь и продолжая заполнять лёгкие дымом, Куроо чувствовал, как кровь приливает к члену, как он становится твёрже. Как же не хватало Акааши. Будто бы в ответ на его мысли раздался строгий голос.       — Тэцу, ты куришь и дрочишь на моей кровати.       Не вопрос — констатация факта. Куроо открыл глаза, полным желания взглядом посмотрел на Акааши и крепче сжал член, медленно проскальзывая по всей длине.       — Да, сладкий, — наблюдая, как Акааши прослеживает движение его руки, скрытой тканью белья, Куроо чувственно улыбнулся, желая, чтобы тот приблизился. Присоединился.       — Курить в кровати опасно, Тэцу, — все ещё строго говоря, хоть глаза и выдавали с головой, Акааши подошёл ближе, отнимая сигарету, сразу же затушив ее о стену.       — Да я сам так горяч, что простыни скоро будут воспламеняться подо мной, — с лёгкой насмешкой проговорив, в конце сорвавшись на тихий стон, он смял яйца, рассыпая под кожей щекочущее удовольствие. Ему нравилось, как Акааши смотрел. Это волновало и возбуждало круче его ленивой дрочки.       — Ты себе льстишь, Тэцу.       — Мм, разве? — он пару раз провел по стволу, огладил головку, шумно выдыхая и наблюдая, как темнеют чужие глаза. Хоть Акааши и ворчал, недовольный прокуренной комнатой, но ему определенно нравилось происходящее. — Мне хватит одной улыбки, чтобы вместо пальцев на моем члене оказались твои губы.       Акааши вскинул взгляд, посмотрев ему в глаза, а Куроо расплылся в самой сексуальной, как ему самому казалось, улыбке. Акааши не сдержался, тоже приподнял уголки губ, опираясь одним коленом на край кровати и склоняясь к нему.       — Ты невозможный, Тэцу.       — За это ты меня и обожаешь.       Тот ничего не ответил, втянул его в поцелуй, толкаясь языком в рот и плавно оглаживая его язык и нёбо. Довольно улыбнувшись в поцелуй, Куроо вплел свободную руку в темные кудри, неторопливо перебирая их и соскальзывая на шею. Акааши не прекращал вылизывать его рот, в это время ведя ладонью по торсу, скрытому рубашкой, и скользнул в трусы, потесняя его руку. Куроо намек понял. Не стал мешать, потянувшись к нему и касаясь бедра, обтянутого форменными штанами.       Чувствовать пальцы Акааши на своем члене было гораздо приятнее. Тот сжимал сильнее, задевал все чувствительные точки, выкручивая нервы, но ни на шаг не приближая разрядку. Он идеально изучил Куроо, подстегивая возбуждение неторопливыми, но чертовски приятными ласками.       Шумно выдохнув носом, в ответ поддевая язык Акааши, он с силой впился пальцами в бедро, пытаясь притянуть к себе, уронить сверху. Но Акааши сразу же отстранился, смещаясь вниз и наконец высвобождая член из плена белья.       — Ты что-то говорил о моих губах на своем члене, Тэцу, — лукаво глянув, он неторопливо водил ладонью по стволу, собирая смазку с головки и размазывая по всей длине. — Передумал уже?       Хотелось сказать, что да. К черту минет. Он жаждал ощутить всего Акааши. Подмять под себя, чувствовать его телом, вытрахивая его рот языком и жадно гладя его роскошное тело. А после вставить, с каждой секундой набирая обороты и втрахивая его в кровать. Но он своими самоуверенными словами отсрочил тесную близость.       — Нет, Кейджи. Не передумал, — Акааши лишь хмыкнул и склонился к его члену, закружив кончиком языка по головке. Сразу же бросило в жар.       Шумно вздохнув, наблюдая за каждым действием, Куроо откровенно кайфовал от вида Акааши, который быстро перестал его дразнить и взял член в рот. Плотно сомкнув губы на стволе, он плавно двигал головой, вбирая до середины и надрачивая у основания. И смотрел, сводя с ума горящим желанием взглядом.       Куроо короткими вдохами глотал кислород, улыбался немного нервно и не мог отвести взгляда, до боли в яйцах желая Акааши. Не только его горячий, влажный рот, делающий очень приятно, всего его.       — Черт, Кейджи, иди ко мне, — резко сев, он вплел пальцы в волосы, оттягивая Акааши от члена, и притянул его к себе для очередного поцелуя. Настойчиво перетянув его к себе на бедра, жадно сжимая задницу двумя ладонями, он властно, страстно сцеловывал чужую улыбку.       Оторвавшись от губ, Куроо влажными поцелуями прошёлся по шее, ощутимо прикусив ниже уха и дернув за зад ещё ближе к себе, проскальзывая членом по грубой ткани штанов.       — Чему улыбаешься, сладкий? — прерываясь на жадные вдохи и поцелуи в шею, тихо проговорил он, невольно толкаясь бедрами, чтобы ещё ярче ощутить Акааши.       — Тебя так легко спровоцировать, Тэцу.       Куроо лишь хмыкнул. Акааши мог делать с ним, что душе было угодно. И они оба это знали. И оба ловили от этого нереальный кайф.       Мешая друг другу, они в четыре руки раздевались. Сначала избавились от пиджака, потом Куроо снял с подтянутого тела черную водолазку, заскользив ладонями по гладкой коже. Выцеловывая плечи, ключицы, заставив Акааши отклониться немного назад, они оба воевали с пуговицами его рубашки. Горячие ладони обожгли кожу, проскальзывая вниз на напряжённый живот. После чего Акааши резко начал сдергивать белую ткань с плеч, беспокойно ерзая на его бедрах и шумно дыша, отзываясь на поцелуи.       С силой сжав ягодицы Акааши, заставляя чуть приподняться на коленях, Куроо влажной лаской прошёлся по соску, дразня, после легко кусая, чувствуя, как тонкие пальцы до боли проминают его плечи. Восхитительно. Акааши отзывался на каждое прикосновения, сводя с ума откровенностью реакций, от которых пожар в паху разгорался сильнее.       Придержав его под поясницу, Куроо резко поменял их местами, распластав желанное тело на кровати. Пришлось отстраниться, чтобы снять с Акааши штаны, сразу же избавив и от белья. Порывисто склонившись, Куроо развел его ноги, срывающими стоны укусами проходясь по внутренней стороне бедер в опасной близости от паха. Облизав два пальца, он вернулся к щекочущему нервы занятию, оставляя на алебастровой коже засосы, и погладил пальцами по нежной коже сфинктера. Акааши нетерпеливо повел бедрами и безумно чувственно простонал его имя, поторапливая. Тоже соскучился.       Куроо толкнулся пальцами в тугое нутро, ощущая, как вокруг сжались мышцы, и до тихого вскрика Акааши укусил его, зная — наутро там расцветёт яркая метка.       — Тэцу, — потеревшись щекой о нежную кожу, Куроо исподлобья посмотрел на него, довольно улыбаясь. Он неторопливо скользил пальцами, разводил их, сгибал, преодолевая сопротивление внутренних мышц, и сам дурел от желания скорее вставить. — Мне хватит одной улыбки, чтобы вместо пальцев в моей заднице оказался твой член.       Прошептав эти слова, срываясь на короткие стоны, Акааши, демонюка такой, улыбнулся. Куроо ошарашенно смотрел на губы, чувствуя, как член сумасшедше пульсирует. Кончить от такой улыбки было бы не сильно и позорно. Акааши был слишком красив. Слишком.       — Твою мать, Кейджи.       Вытащив пальцы, он резко подался к нему, порывисто зацеловывая улыбку, навалившись всем телом. Акааши сам просунул руку между телами, направляя его член. Ощущая, как головка упирается в сжимающееся кольцо мышц, Куроо шумно выдохнул и толкнулся бедрами, входя почти до конца. Акааши выгнуло под ним, он обхватил его бедра ногами и сам насадился до конца. Это окончательно снесло крышу, начавшую протекать ещё в самом начале. С Акааши ведь иначе не бывало. Лишь на максимуме чувств и ощущений.       Они не отлипали друг от друга всю ночь, наверстывая упущенное время, пока под утро не уснули во время ленивого поцелуя. Когда за ними приехала машина сопровождения, пришлось торопливо собираться, но настроение было шикарным. Куроо то и дело просил Акааши улыбнуться, обещая ему и член в заднице, и минет, и все богатства мира, но тот лишь качал головой, балуя лёгким намеком на улыбку. Но Куроо и так был до невозможного счастлив. И уверен, что так Акааши будет улыбаться только ему.