Пидоры в Волейболе. Челлендж 2020

      Дайчи решил ехать в Тояму на машине. Так он мог отработать смену, заехать домой переодеться и двинуться в путь, а к утру быть на месте, иначе пришлось бы брать лишний отгул, чтобы успеть на поезд. Дайчи не хотел обременять дальних родственников, чтобы они в сложное для них время заботились его размещением, если он приедет вечером или ночью. Так что идеальным вариантом оказалась поездка на машине. Он и рабочий день не потеряет, и приедет в город всего за пару часов до похорон.       Почившего троюродного дедушку он помнил плохо: последний раз виделись они лет двадцать назад, когда Дайчи ещё пешком под стол ходил. Но мать настояла, чтобы он присутствовал на похоронах, поэтому пришлось договариваться с начальством, чтобы поменяли дни дежурства.       Отработав день, за который не произошло ничего интересного, Дайчи заехал домой, перекусил, принял душ и сменил полицейскую форму на обычные джинсы и футболку. В сумку он покидал сменное бельё и чёрный костюм, в который переоденется непосредственно перед визитом к родственникам. Ехать в неудобных брюках и пиджаке несколько сотен километров совсем не хотелось. Из дома он выехал около десяти вечера, планируя на дорогу потратить часов семь, а оставшееся время до похорон поспать в машине.       Несколько часов Дайчи не чувствовал усталости, но к середине пути начал зевать. Сонливость накатила резко, будто кто-то вытащил батарейки. Он был неподалёку от Ниигаты, когда глаза буквально начали слипаться. Являясь ответственным гражданином, он решил, что лучше остановится и отдохнёт, чтобы не создавать аварийную ситуацию. Сбросив скорость, осматривая обочину на наличие запрещающих знаков и удобного места стоянки, он заметил яркую, горящую неоном вывеску придорожного мотеля. «Оазис», написанный большими английскими буквами, так и манил. Такие вывески он часто видел в американских фильмах, японские рёканы были скромнее, приятнее глазу. А этот мотель будто выбивался из атмосферы Японии, но все равно привлекал внимание.       Дайчи подумал, что у него в запасе есть четыре-пять часов, которые можно провести в удобной кровати, а не на заднем сиденье машины, и съехал с дороги, паркуясь у мотеля. Прихватив лишь телефон и бумажник, он направился ко входу. Внутри, что удивительно, обстановка была выполнена в японском стиле. Даже девушка, сидящая за стойкой в столь поздний час, больше походила на гейшу из прошлого, чем на современную женщину. Она вежливо поклонилась и улыбнулась, пытливо смотря в глаза.       ― Здравствуйте, ― Дайчи слегка поклонился, пропадая в красивых, глянцево-чёрных глазах девушки. ― Я бы хотел снять номер на несколько часов, если это возможно.       ― Конечно, ― от чужой улыбки стало сладко и волнительно. Дайчи ещё в средней школе понял, что гей, но от этой девушки не мог отвести взгляда. Будто наваждение какое-то. Девушка не попросила у него документы, лишь поинтересовалась ― нужна ли ему комната с кроватью или с футоном. Дайчи выбрал кровать. После этого она протянула ему ключ и назвала сумму оплаты, которая была какой-то смехотворной. И даже обратив внимание на все эти странности, Дайчи оплатил номер и побрёл на второй этаж.       Мотель был небольшим, всего на два этажа, да и здание с улицы казалось маленьким, но Дайчи всё шёл и шёл по коридору, освещённому тусклыми лампами, и всё не мог дойти до двадцать седьмого номера. Растерев лицо ладонями, понимая, что просто устал, он через пару секунд наткнулся на нужную дверь, открывая её и заходя внутрь. Включив такой же тусклый свет, будто вся яркость досталась вывеске с названием, Дайчи быстро осмотрелся. Комната была небольшой: односпальная кровать, тумба, низкий столик у раздвижных сёдзё, выходящих на балкон, пара подушек, брошенных на татами у стола, и дверь, ведущая в ванную комнату. Ничего лишнего. Идеальный вариант для путника, решившего отдохнуть с дороги.       Дайчи не стал раздеваться. Упал поверх покрывала, благо ночи были тёплыми, поставил будильник, давая себе на сон четыре часа, и прикрыл глаза.       Дайчи не сразу понял, что его выдернуло из сна. Он сел на кровати, посмотрел на часы. Можно спать ещё два с половиной часа, но его что-то побеспокоило. Подумав, что ему просто что-то приснилось, Дайчи снова лёг, собираясь доспать своё время. Но раздавшийся скрип и тихий, чуть слышный стон не позволили сделать этого.       Звуки шли из соседнего номера. Можно было бы подумать, что кто-то занимается сексом, но Дайчи во всём этом чудилось нечто подозрительное. Профессиональная чуйка не позволяла просто лечь и спать дальше, и его с непреодолимой силой тянуло встать и проверить ― вдруг кому-то требовалась помощь. Скрип повторился и стал будто бы ближе, от чего вдоль позвоночника рассыпались мурашки. Здесь точно что-то было нечисто! Он, как офицер полиции, пускай и не при исполнении, обязан был убедиться, что у постояльцев «Оазиса» всё хорошо.       Выйдя в коридор, он пошёл к соседней двери, начиная хмуриться. Судя по размерам комнат, ему необходимо было пройти всего несколько метров, но по коридору он брёл слишком долго, даже вёл ладонью по стене, а нужная дверь всё не находилась. Ему нужно больше отдыхать, точно. Это всё переутомление. Да и не лучшей идеей было его решение ехать на машине после рабочей смены.       Дайчи замер и прикрыл глаза, шумно вздыхая, а когда поднял веки, сразу же наткнулся взглядом на дверь соседнего номера. Она была не заперта. Сердце быстрее забилось в груди, ладонь невольно скользнула к поясу джинсов, но табельного оружия при себе не было. Дайчи осторожно сжал ручку и медленно приоткрыл дверь, пытаясь через дикий шум в ушах хоть что-то расслышать. Было тихо, но тишину через несколько мгновений рассёк протяжный тихий стон. Это подстегнуло действовать решительнее. Скорее всего, человек нуждался в помощи. Скользнув в номер, оставляя дверь открытой, Дайчи чуть на месте не подскочил, когда та сама захлопнулась с оглушительным звуком. Казалось, задрожали стены. Глянув на дверь, потянувшись было к ручке, он передумал, стоило услышать очередное раздавшееся постанывание.       Дайчи прошёл по небольшому коридору и замер на пороге комнаты, неверяще смотря на большую кровать. Здесь его помощь точно не была нужна. Но удивило даже не то, что люди, находящиеся в номере, не обратили внимания ни на хлопок двери, ни на его присутствие, а то, что он их знал. Всех троих.       Дайчи будто врос в пол, во все глаза наблюдая за тем, как на кровати обнимаются, гладят друг друга и обмениваются поцелуями Сугавара, Ойкава и Куроо. Сугавара лежал посередине, одну руку запустив Куроо в волосы, перебирая их. И пока тот выцеловывал его шею, Сугавара страстно целовался с Ойкавой, которого гладил по спине. Ладони Куроо и Ойкавы скользили по абсолютно обнажённому телу Сугавары, соскальзывали между ног, гладили внутреннюю сторону бёдер. Дайчи ощутил, как его бросило в жар. Ему бы уйти, не мешать своим присутствием, которое, казалось, осталось незамеченным, но он так и не смог сойти с места.       Как эти трое оказались здесь? Ойкава, как Дайчи слышал, переехал в Аргентину. Куроо должен быть в Токио, а Сугавара ― дома. Они же только вчера списывались, забиваясь встретиться на выходных и выпить! И Сугавара ни слова не сказал, что поедет в Ниигату. Да друг и не должен был отчитываться, что поедет в другую префектуру, чтобы встретиться с… Дайчи не знал, кем они приходятся друг другу. Любовниками? Но, боги, что их связывает? Лишь волейбол. И то, что в разные периоды времени эти трое нравились Дайчи. Покачав головой, пытаясь заставить её работать, он малодушно закрыл уши ладонями, чтобы не слушать влажных звуков поцелуев и тихих стонов Сугавары. Если он не мог не смотреть, то хотя бы хотел не слышать всего этого… Но ему нужно было слышать Сугавару. И видеть его. Только не рядом с другими парнями, а в своих объятиях. Как говорят — это была любовь с первого взгляда. Но Дайчи понял, что влюбился в Сугавару, когда впервые услышал его смех. Он был привлекательным, с ним было приятно разговаривать, но стоило Сугаваре засмеяться ― Дайчи окончательно пропал. Но за все три года школы и после, со вступлением во взрослую жизнь, он так и не смог признаться, боясь потерять друга.       На третьем году старшей школы, когда их команда смогла выйти на отборочные, Дайчи впервые увидел Ойкаву. Эта влюблённость была недолгой, он быстро перегорел. Но чувства казались такими яркими, такими горячими, выжигающими изнутри. Ойкава был красивым. Надменным, стервозным. По характеру — полной противоположностью Сугавары. И чертовски сильным. Его подачи заставляли кипеть всё внутри, поднимая дикую бурю эмоций. Тогда смешалось восхищение Ойкавой как противником и влечение к нему, ведь он реально был привлекательным.       Возможно, Дайчи всё это придумал, навязывая себе мечты об Ойкаве, чтобы хоть немного приглушить чувства, направленные на Сугавару. Всё прошло очень быстро. Дайчи всего пару месяцев фантазировал об Ойкаве, желал видеть его, прикасаться к нему, и мечтал посмотреть, какое у него будет выражение лица, если его опрокинут на лопатки. Казалось, он не будет выглядеть побеждённым, сломленным, подчиняющимся. Как и тогда, когда Сейджо проиграли Карасуно ― и в тот момент Ойкава был сильным. Настоящий лидер. Тогда, смотря на него, Дайчи думал, что не встречал более желанного человека. Но всё это вскоре прошло, а чувства к Сугаваре остались.       А потом в его жизни стало слишком много Куроо. Познакомившись благодаря волейболу, они до окончания школы были лишь соперниками. Дайчи принимал тот факт, что Куроо симпатичный, харизматичный, привлекающий внимание. Но во влюблённость это не перерастало, пока они не встретились в Токио, когда Дайчи учился в полицейской академии. Куроо, казалось, был искренне рад его видеть. Пригласил в кафе, а потом ещё и номер взял. Они много переписывались, и вот тогда Дайчи накрыло. Куроо был умным, весёлым, интересным. С ним хотелось как можно дольше общаться. С ним хотелось увидеться и погулять по городу. С ним хотелось целоваться до кислородного голодания. С ним хотелось всего. Немногим позже Дайчи узнал, что тот с кем-то встречается, и это немного охладило его пыл. Постепенно он свёл общение к минимуму, и теперь они лишь поздравляли друг друга с праздниками.       Чувства к Сугаваре сохранились и по сей день, стали неотъемлемой частью Дайчи. И сейчас, смотря на то, как все три его влюблённости переплетаются на кровати, он безумно завидовал и горел.       Теперь Сугавару целовал Куроо, навалившись на него сбоку, а Ойкава в это время прокладывал дорожку из поцелуев вниз по торсу. Ойкава что-то прошептал, и Сугавара протяжно простонал, сгибая ноги в коленях и разводя их. Дайчи стало ещё жарче. Ойкава глянул на него, усмехнулся и взял в рот три пальца, медленно, невозможно пошло их посасывая. Не говоря больше ни слова, лишь поглядывая на него, Ойкава снова начал выцеловывать грудь и живот, оставляя на бледной коже влажные следы. Боги, это было чертовски сексуально. Возбуждающе. И как же Дайчи было стыдно. Его не должно быть здесь. Он должен уйти. Сбежать. Забыть всё это. Но он продолжал стоять на месте, наблюдая за тем, как Ойкава гладит пальцами сфинктер, надавливает на него и проникает внутрь под громкий стон Сугавары и тихий смех Куроо.       Пока Ойкава растягивал тугое нутро пальцами, Куроо провёл смуглой ладонью по боку Сугавары, дразняще пробежался пальцами по животу и накрыл ладонью его член. Дайчи не было видно лица Сугавары, Ойкава с Куроо самозабвенно целовались над ним, закрывая обзор, но звуки тот издавал потрясающие. Стоны переплетались с мокрыми причмокиваниями, с которыми Ойкава отстранялся от Куроо, чтобы в следующую секунду снова втянуть его в поцелуй. Тихо поскрипывала кровать, когда Сугавара опирался на пятки и приподнимал бёдра, толкаясь в ласкающую ладонь, а потом резко насаживался на пальцы. Дайчи не мог всего этого выносить. Было нереально жарко, будто его в печку засунули. И стояло так сильно, что это причиняло боль. Нужно было уйти. Прекратить себя мучить, но Дайчи не мог контролировать свое тело, не в силах двинуться назад.       Ойкава плавно вытащил пальцы из растянутой, блестящей от слюны дырки и отстранился от Куроо. Тот кривовато усмехнулся, стрельнул в него таким знакомым азартным взглядом и тоже подался назад, убирая ладонь с члена Сугавары. Теперь Дайчи мог видеть Сугавару: раскрасневшийся, с часто вздымающейся грудью, с широко раздвинутыми ногами и крепко стоящим членом… Сугавара был прекрасен в своей порочности.       ― Дайчи, ― казалось, что у него начались слуховые галлюцинации. Но Сугавара смотрел в его глаза, вновь тянул его имя и призывно протягивал к нему руки. ― Дайчи. Иди сюда.       Как же он хотел подойти, принять во всём этом безобразии участие, но он будто прилип к полу. И шагу не сделать ― ни назад, ни вперёд… Дайчи понял, что всё же может шевелиться, когда оказался возле кровати, аккурат напротив Сугавары. Тот так красиво улыбался, продолжая приманивать к себе, ещё шире разводя ноги. Дайчи, забираясь на кровать, вскользь отметил, что Куроо перебрался к Ойкаве и вовсю его целовал, повалив на спину. Неважно, всё неважно, когда любимый человек так смотрит, так зовёт.       Дайчи опустился сверху, прижался, устраиваясь между широко разведённых в стороны ног, сразу ощущая, как пальцы Сугавары расправляются с застёжкой его джинс. Он вошёл в тугое нутро двумя настойчивыми толчками. Целуя Сугавару, крепко обнимая, чувствуя, как тот с силой сжимает его плечи, Дайчи старался двигаться плавно, размеренно, но из раза в раз срывался, вставляя сильно, по яйца. Сугавара чувственно стонал, подавался бёдрами навстречу и вдруг начал напевать.       Дайчи распахнул глаза. Играл будильник. Звучала песня, которую только что напевал Сугавара. Чёрт. Дайчи вцепился пальцами во влажные волосы и тихо засмеялся. Это был сон. Всего лишь сон. До чего же реалистичный. Но сон. Дайчи был в своём крохотном номере, на односпальной кровати. И ни Сугавары, ни Ойкавы с Куроо, естественно, не было рядом.       Дайчи с трудом поднялся, чувствуя дикую усталость, будто и не спал, и побрёл в душ, врубив на максимум холодную воду. Возбуждение всё ещё играло в крови. На языке осел горький привкус неудовлетворённости. Этот сон выбил из душевного равновесия, но благодаря ему Дайчи чётко для себя решил, что всё же поговорит с Сугаварой и расскажет ему о своих чувствах. Они уже взрослые. Даже если тот откажет, они смогут пережить это и остаться друзьями.       Покидая мотель, он всё время оглядывался, будто тот мог исчезнуть в любую минуту. Но здание оставалось на месте, как и его хозяйка, которая вышла проводить гостя. Всё такая же красивая, с ярко горящими глазами и сытой улыбкой. Дайчи качнул головой, отгоняя странные мысли. Обычная ведь женщина. Просто очень красивая.       Домой он возвращался той же дорогой и снова ночью. И хоть в этот раз он не чувствовал усталости и желания прилечь, но всё равно высматривал яркую вывеску «Оазиса». Но так и не смог найти мотель, в котором провёл ночь.