Веер Молнии

      Я долго оттягивал этот момент. И продолжаю его растягивать уже стоя перед дверью, никак не в силах собраться, чтобы повернуть эту чертову ручку двери и наконец войти внутрь.       Сегодня я проснулся довольно рано, еще до рассвета. Это было бы оправданно, если мне предстояло идти на занятия или хотя бы на тренировку. Но сегодня воскресенье, а из-за запрета на игры тренировки по квиддичу тоже все отменили. Поэтому мне оставалось только часами изводиться по сотому кругу, убеждая себя в необходимости действовать вразрез прошлым привычкам, которых уже давно было пора искоренить.       Итак, первый шаг — дверь.       Отругав себя последними словами за нерешительность, я решил наконец-то сорвать этот чертов пластырь, и стремительно повернул изогнутый кусок металла, сделав шаг вперед, словно сознательно ступая в пропасть.       Кабинет Рэндалла встретил меня звуками удушливого кашля, спертым воздухом и видом на свернутый комок толстого одеяла, в котором на мгновение промелькнули серые глаза, и раздался хриплый голос:       — А, это ты… Можешь убираться. Я не в том состоянии, чтоб с тобой в очередной раз ругаться.       Я досадливо поджал губы. Да, именно эта реакция была ожидаема, хотя признать это было сложно. Я сам зарекомендовал себя так, что от меня уже кроме ругани ничего не ждут. В принципе, не удивительно — в этом году, да и в прошлом, у нас, что ни разговор, то новая склока из-за какой-то ерунды.       И да, именно с этим я собрался сегодня бороться. В конечном итоге, дни лишения новообретенных друзей дали мне понять, что я не готов опять лишаться своих привязанностей. Уже слишком поздно, они уже успели укорениться в моей душе.       — Я не собираюсь затевать ссору. Просто пришел поговорить.       — Уйди. Я заразен.       — Тогда открою окно, у тебя тут ужасно душно, — предпринял я новую попытку, сменив точку фокуса. Тем более, что свежий воздух ему должен пойти на пользу. На улице уже тепло, так что хуже точно не станет. Думаю, можно еще какой-нибудь оздоровительный чай заварить, сделав вид, что так все и должно быть. Если я уже здесь, черта с два я отсюда уйду, не добившись какого-либо результата!       — Я не хочу с тобой разговаривать, так что свали, — предпринял он новую попытку меня прогнать, но я упрямо игнорировал их все. Потом я расслышал угнетенный вздох — наверное, Драко понял всю тщетность уговоров. Спустя еще пару мгновений он снова подал голос: — Как ты вообще понял, что я здесь? И дня же не прошло.       — Услышал, что мадам Помфри тебя повсюду ищет, и предположил этот вариант, — я скрыл улыбку, поворачиваясь к нему спиной, медленно перебирая мешочки с травами.       — Вот ведь злобная ведьма, — раздалось ворчание и шорох одеял. Драко снова спрятался.       Не могу разделить его мнения на ее счет, ибо, как мне кажется, она просто делает свою работу. Но я и не так уж много имел с ней дел, так что какого-то определенного мнения на ее счет у меня не сложилось.       Я дал ему еще несколько минут, во время которых не спеша залил кипяток в чайник, а после немного прибрался в комнате. Подобрал плед с пола, сложил его и убрал на кресло, туда же кинул подушку, что обнаружилась в противоположном конце комнаты. К удивлению, ожидаемых слоев пыли я не обнаружил. Маловероятно, что Малфой что-то делал в таком состоянии ночью.       В памяти тут же всплыл образ мелкого человекообразного существа, встреченного мной при похожих условиях осенним вечером. Тогда именно этот блонди чувствовал себя неуютно, признаваясь в том, что его семья имеет в услужении несколько примечательных рабов. Домовых эльфов. Знакомство с которыми для меня прошло не особо приятно. Точнее, знакомство с Добби.       Чуть позже я попытался разобраться в вопросе, что за это существа такие и чем они могут быть опасны.       Не сказал бы, что домовым эльфам много страниц посвящено. По крайней мере, в тех редких книгах, что я смог найти о них информацию в библиотеке замка, им уделили едва ли пару абзацев. Ничего о том, какую степень магической силы могут выдать эти существа, ни упоминаний истории их подчинения волшебниками. Лишь явно восхищенно-приукрашенную версию того, что те прислуживали юным волшебникам испокон времен, поддерживая чистоту и уют в определенных помещениях замка, в книге по истории Хогвартса. Больше информации удалось вычленять из разговоров софакультетцев, да расспроса некоторых знакомых ребят со Слизерина, преимущественно, сборной по квиддичу, с которой у меня сложились более-менее приятельские отношения.       Эльфы привязаны к определенному хозяину кровной клятвой, которая распространяется на их потомков и магических приемников. Потому так сложно приобрести «чистого» эльфа, без привязки к хозяину, даже тем, кто умудрился разбогатеть без причастности к великому роду. Исключение, если хозяин сам откажется от домовика. Но, опять же, если от него отказались, значит было за что, и вряд ли кому-то захочется подписывать с ненадежным существом кровный контракт. Тем более, что нынче кровная магия противозаконна. Но чаще всего, так называемых «бракованных» домовиков попросту убивали.       Со слов Грэхема Монтегю, такая практика была распространена среди зажиточных семей склонных к темной магии по типу Розье и Блеков, что могли позволить себе смертельно карать своих слуг даже за разбитую чашку. Но нынче это редкость — слишком мало особей осталось, и не то, чтобы они хорошо размножались, скорее, наоборот, эльфы стремительно вырождаются — Грэхем сетовал на то, что последний эльф рода Монтегю умер задолго до его собственного рождения, дожив до почтенного возраста двухсот тридцати, являясь какой-то редкой породой (обычные домовые эльфы умирают естественной смертью в пределах пятидесяти-ста лет).       Когда я спросил у Грэхема, были ли случаи нападения эльфов на хозяев, он посмотрел на меня такими дикими глазами, будто бы такая мысль никогда не приходила к нему в голову. Что было аналогично реакции остальных немногочисленных опрошенных, после чего я перестал задавать неудобные вопросы.       Из всего услышанного и прочитанного я сделал вывод, что волшебники относятся к домовым эльфам не более, чем как своеобразным зверятам. Как чему-то должному, что будут за ними убирать, готовить и заниматься прочим низкоквалифицированным трудом, не прося ничего взамен. Удобный образ мышления, если не задумываться над тем, что к эльфам относятся хуже, чем к Призывам в том мире.       Не знаю, как мне самому относиться ко всему этому. Но я бы не сбрасывал со счетов разумных существ так просто.       Что касается Малфоя, то мне показалось, что как раз-таки он видит полную картину. Может прозвучала из его уст и всего пара фраз, но он быстро смог оценить всю опасность со стороны того эльфа. И, тем не менее, он продолжает пользоваться их услугами.       Вполне вероятно, именно личный домовик Драко следит за порядком кабинета Рэндалла, когда его хозяин тут ошивается. И если раньше, когда компания гриффиндорцев была частыми визитерами этого места, чистота воспринималась, как нечто само собой разумеющееся, то после череды ссор, оставшись здесь одному, мне приходилось заниматься уборкой помещения своими руками. Тогда-то и пришла эта догадка о незаметном помощнике.       Конечно, гораздо проще было расспросить Малфоя об этих существах, чем строить догадки, основываясь на разрозненной информации… Но после той истерики в Больничном крыле, мне как-то неловко возвращаться к этой теме. Да и в целом, сложно самому пытаться восстановить оборванную связь, когда другой человек не идет к тебе на встречу.       Трудно не думать о том, что это все, своего рода, воздаяние за ошибки прошлого.       Пауза затягивалась, а Драко все так же не был склонен к общению, продолжая неподвижно скрываться под расшитым серебряной нитью одеялом.       — Вставай. Половина двенадцатого, а ты пропустил завтрак, выпей хотя бы чай пока он не остыл, — предпринял я попытку его расшевелить, разливая оный по чашкам. Ответом мне послужила тишина, а комок на диване так и не сменил своего положения.       Время текло, а вместе с ним укреплялось впечатление, что Малфой уснул. Я чувствовал себя крайне глупо, нависнув над диваном с горячим напитком в руках.       Но тут ворох зашевелился. Драко резко сел, сдергивая с верхней части одеяло, представ во всей «красе»: волосы спутанным комом повисли на плечах, прикрытых пережеванной пижамой, что за ночь успела частично раскрыться, открывая вид на часть груди и выпирающих ключиц. Но, что больше всего привлекло внимание, жуткая белизна кожи, с голубым отливом, сильно контрастирующая с красными пятнами на лице и черными кругами под впавшими глазами с полопавшимися капиллярами, из-за которых обычно серые глаза смотрелись и вовсе фиолетовыми. Они оглядели меня со сложным спектром эмоций, которые мне не удалось расшифровать.       Придя к какому-то решению, как бы нехотя, Драко подобрал одеяло под себя, кивком давая разрешение сесть рядом и, с явным раздражением в хриплом голосе, пошел на уступку, протягивая руку:       — Давай свой чай.       Выглядел он, мягко говоря, хреново. Пользуясь случаем, я тыльной стороной ладони прикоснулся к его лбу. На что тут же получил угрожающее: «Руку убери», и мгновенное отстранение.       — Горячий. У тебя температура, — констатировал я, желая пояснить свои действия. Стоит ли удивляться, что Драко теперь так остро реагирует на касания, словно видит в этом какую-то угрозу с моей стороны?       — Да ладно? Без тебя я бы и не понял, — съязвил он.       — Прости, — поджал я губы, чувствуя себя до крайности тупым. Будто бы Малфой стал бы слушать мои рекомендации по поводу его здоровья, как и верить, что я могу действительно переживать за него. На что я вообще рассчитывал?       По нему сразу видно, что он до сих пор злится на меня — «молнии» из глаз так и сыпятся. Не без причины, естественно.       Стоит признать, что их даже слишком много, что все и не перечислить. Вершина всего — тот злосчастный поцелуй. Сиюминутный порыв, подстрекаемый каким-то идиотским внутренним чувством, ценой которого стали те крупицы доверия, что только удалось накопить в начавшейся дружбе. Теперь ни дружбы, ни доверия между нами нет, и вернуть хотя бы часть хорошего отношения будет совсем не легкой задачей.       Почему-то я вечно начинаю что-то ценить только после утери, и мне несказанно повезет, если не навсегда.       Боюсь опять упустить шанс исправить свои ошибки, и потому цепляюсь чуть ли не за последнюю возможность, говоря от сердца:       — Я хотел бы попросить у тебя прощения, Драко, — нерешительно я начал, привлекая его внимание. Я уже ни один раз извинялся перед ним, но на этот раз действительно искренне. Не потому, что так надо, а потому, что этот человек стал мне по-настоящему близок. А может, потому, что он один из немногих людей, кто заставляет чувствовать себя менее одиноким. — Прости меня за мою не сдержанность, иногда меня заносит.       Драко так злобно на меня посмотрел, что казалось, он очень хочет меня придушить на месте. Но в итоге он лишь тяжело вздохнул, отставил чашку на одеяло, и потер лицо обеими руками, сосредотачивая пальцы в уголках глаз.       — Ладно, — едва слышно произнес он, принимая для себя какое-то решение. Помял переносицу. Снова тяжко вздохнул, и так же тихо продолжил: — Наверное, мне уже давно было пора привыкнуть к твоим выкрутасам. Хотя ты не устаешь поражать меня своими закидонами, — покачал он головой, выглядя при этом совсем уставшим. После он немного прокашлялся, в пару глотков допил свой чай, и решил сменить тему, переходя на более бодрый тон: — Ну так, что нового в школе, что я пропустил?       Это мало походило на прощение, больше на очередной предоставленный шанс, на попытку продолжить общение. Добрый знак, но, скорее всего, последний. Последний шанс на игнорирование проблемы в взаимоотношениях, за который я тут же ухватился, поддерживая эту игру.       — Наверное ты уже слышал, что директора сместили с должности? — начал я с вопроса, желая узнать, что ему вообще известно.       — В общих чертах, — кивнул он.       — Я и сам подробностей не знаю, — действуя аккуратно, я убрал посуду обратно на стол и вернулся на диван, садясь на некотором расстоянии от Драко, поворачиваясь лицом к лицу, чтобы лучше считывать его эмоции, попутно продолжая вести диалог: — Говорят, что к этому причастен твой отец. Вроде как, он запугал совет попечителей, что они все подписали нужный документ.       — М, он мог, — сосредоточенно кивнул Драко, давая косвенное подтверждение слухам. И, нахмурившись, продолжил: — О его планах я не в курсе: он не посвящает меня в свои замыслы, особенно, если это касается различного рода манипуляций и интриг. Так что, я не знаю, что он собирается делать со всем этим. Возможно, он планирует сам занять пост директора, или, что более вероятно, поставить удобного для себя человека. Хотя, зачем ему это сдалось, без понятия. Как по мне, ему должно хватать власти и без того — все же в его руках находиться бо́льшая часть голосов в Визенгамоте за счет влияния на определенный круг людей. Да, в принципе, я и сам не горю желанием во все это вникать.       — Хн, — выдавил из себя неопределенное, не зная, что вообще можно на это сказать.       Признаюсь, довольно внезапно для меня стало такое резкое и весьма откровенное высказывание. Будто внезапно в светлой голове что-то перемкнуло, отчего Драко решил выложить все без утайки, явственно отгораживаясь от действий своего отца.       Создавалось ложное впечатление, что мы откатили наши отношения на уровень общения в начало учебного года, когда еще могли доверить какие-то тайны друг другу. Но нет, от той легкости не осталось и следа.       Возвращаясь к теме, мне было совершенно все равно на отца Драко, конечно, если дело не касалось его лично, и тем более на его амбиции. О чем я прямо и сказал:       — В принципе, меня мало волнует судьба директорского поста, как и политические дрязги в мире магии в целом. Более важно, в Хагриде нашли козла отпущения и упекли в Азкабан, обвинив его во всех нападениях на маглорожденных. Что самое примечательное, меры безопасности от этого не уменьшились, а лишь только ужесточились. И не удивительно — никто в здравом уме не будет на полном серьезе видеть в лесничем угрозы. Кроме, разве что, Локхарта, но его и сложно причислить к этому числу. Слышал бы ты, как он бахвалился на уроке из-за поимки Хагрида, словно чуть ли не самолично поймал его с поличным. Честно, мне очень хочется его придушить, особенно в последнее время. На днях он меня так взбесил, что еще бы чуть-чуть и я бы порешал его на месте.       — Из-за Хагрида? — выгнул бровь Малфой.       — Нет, это было еще до.       — Тогда из-за чего? — заинтересованно склонил он голову набок.       — Ну, ты его знаешь, — покрутил я рукой, словно собирая весь эпик в этом жесте, — доебался до меня, назвал уродом, и восхвалял себя любимого до небес где-то с час, попутно уча меня жизни.       — Серьезно? — посмеивался Драко сквозь кашель, — что же ты продолжал его слушать?       Я не удержался от закатывания глаз.       — Да вот не мог я уйти от него — твой дражайший крестный, он же мой декан, Северус Снейп, не придумал ничего лучше, чем выдать этого дебила мне в сопровождение до кабинета директора. А так, как я не знал где этот кабинет находится и пароля к нему, мне пришлось ходить с ним кругами по всему замку и слушать этот трёп.       — Дамблдор вызывал тебя к себе? Зачем? — нахмурил он брови.       — Без понятия. Нес какую-то чушь, хвастался фениксом, пытался поковыряться у меня в мозгах…       — Что?! — подскочил на месте Драко, а потом зашелся таким кашлем, что казалось будто он сейчас задохнется. Я поспешил подать ему стакан воды, который очень быстро был осушен. Но это не сильно помогло — блондинчик еще долго пытался отдышаться и подавить приступ. Кроме того, ему явно не терпелось что-то сказать, но из горла выходил только хрип и новая волна кашля.       — Да успокойся и помолчи! — не выдержал я. — Ничего такого он не увидел, — (если не считать парочки неловких моментов), — я сразу понял, что к чему, и пресек его старания. Хотя стоит признать, что он довольно резво это проворачивает. В отличии от Снейпа, что лишь считывает поверхностные мысли, директор умудряется быстро копаться в самих воспоминаниях, о которых сейчас вовсе не думаешь.       Благо, старик не успел копнуть глубже. Если так подумать, сама ситуация была довольно опасной. Было бы крайне неприятно, если пришлось бы объясняться за свое прошлое, и то, каким таким образом я переродился в теле Гарри Поттера. Наверное, не обошлось бы без прохождения местных мозголомов, всяких чудовищных исследований, которыми любил заниматься в свое время Орочимару, что привело бы меня, в конечном итоге, к мучительной смерти. А может и нет. В любом случае, на этот раз обошлось, а гадать «что было бы если бы» не имеет смысла.       — Как бы то ни было, ничего особенного не произошло. Он состроил из себя старичка с деменцией, бросил несколько загадочных фраз и отпустил меня восвояси, а сам тем же вечером лишился своего поста. Одновременно с ним забрали и Хагрида. А Макгонагалл стала исполняющей обязанности директора, сразу же объявив, что школу придется закрыть, если будет хотя бы еще одно нападение.       — Бред, — фыркнул Драко, и пояснил: — Хогвартс не могут закрыть. По крайней мере, не навсегда. Дело в том, что, как раз-таки из-за маглорожденных и волшебников-сирот без магических опекунов, такое учреждение, как Хогвартс, не может быть закрыто, — видя сомнение на моем лице, Малфой пустился в подробности магического мироустройства в нашей стране: — Как ты знаешь, на законодательном уровне несовершеннолетним волшебникам запрещено использование магии вне соответствующего учебного заведения. Ну, или, по крайней мере, вне зон магической свободы — Косой Аллеи, например. Иначе будет предприняты меры административного наказания и всякое такое. Тем не менее, — он сделал паузу на то, чтоб в очередной раз прокашляться. Самостоятельно, пусть и пошатываясь, добрался до графина с водой, отпил и продолжил, обратно кутаясь в одеяло, — даже если дойдет до исключения, этого человека не будут изолировать от волшебного мира. Скорее даже наоборот, его запрут в какой-то магической местности, дабы он не предоставлял опасности для немагического сообщества и был всегда под присмотром. Ибо магия должна иметь выход. И даже если ее сдерживать, она сама вырвется наружу, притом совершенно стихийно и разрушительно, может и без раздражающих факторов, когда меньше всего это ожидаешь.       Поэтому всех детей подросткового возраста, самого нестабильного периода жизни, обязывают проходить обучение в школе волшебства, если у них нет альтернативы в виде домашнего обучения под присмотром опытного мага.       Так что, в крайнем случае, если Хогвартс все же закроют, всех учащихся раскидают по другим магическим школам, коих большое множество даже в Европе. Меня, к примеру, отправят в Думстранг, как изначально и хотели, если бы мать не настояла на Хогвартсе.       Может Драко и не озвучил прямо, но точно намекнул мне, что я могу и не надеяться вернуться к магглам, и мне точно не удастся полностью разорвать связь с магическим миром. По крайней мере, до совершеннолетия, так точно.       — Теперь понятно, почему Хагрида оставили лесничим при Хогвартсе, когда его исключили на третьем курсе, сломав волшебную палочку, — припомнил я случай исключения из школы волшебства.       — А за что его исключили? — заинтересовался Малфой, сведя брови к переносице.       — Не знаю, я не расспрашивал его об этом, — пожал плечами, не найдя иных вариантов ответа на этот вопрос. В льдистых глазах промелькнула тень разочарования, заставив меня почувствовать себя виноватым в том, что мало интересуюсь жизнью своих друзей. Но Драко решил не заострять на этом внимания, и будто ничего не произошло, протянул невесело:       — Мда-а, Хагрида все же жалко. Не заслужил он этого. Только я не знаю, как ему сейчас помочь, — поджал он бледные губы, искренне переживая за судьбу лесничего. — Кто вообще мог додуматься упрячь его в тюрьму, и, главное, за что?       — С этим как раз все довольно просто: кому надо, тот всегда найдет причину для ареста, — поморщил нос, припоминая целый ряд подобных ситуаций, свидетелем которых лично стал в своем прошлом, — Тем более, если учитывать увлечения Хагрида всякими опасными тварями, по типу Пушка или Дракона. А вызволить его можно всего-то поимкой Наследника. Осталось только его найти и заставить во всем признаться, — подвел я к главной цели прихода.       — Ага, «всего лишь», — фыркнул он, передразнивая. И с не скрытым раздражением спросил у меня: — А ниче, что я уже полгода пытаюсь разобраться с этим ублюдком? Думаешь все так просто, а я все это время какой-то херней страдал?       — Нет, я так не считаю, — аккуратно возразил ему, уже открыто намекая: — Но, возможно, дело пойдет быстрее, если ты будешь не один этим заниматься.       — Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Малфой, а я вздохнул. Неужели так необходимо все разжевывать?       — Я говорю, что хочу подключится к поимке Наследника Слизерина, — терпеливо, тщательно скрывая раздражение, ответил ему. Хотя, по правде сказать, слово «подключиться» тут излишне — по итогу разбираться с этим дерьмом мне придется самостоятельно. Рисковать Драко жизнью я не могу себе позволить, тем более, не когда он в таком состоянии.       — С чего бы это? — хмыкнул Малфой, манерно задирая бровь. — Мне казалось, ты давно решил не ввязываться в это дело.       — Это было до того, как начали страдать мои друзья. А вообще, я надеялся, что руководство школы позаботится об этой проблеме. Но, похоже, мои чаянья тщетны.       С минуту Драко раздумывал над моими словами, то и дело бросая на меня многозначительные взгляды, постоянно хмурясь, а потом с холодом в голосе выдал:       — А ты случаем не хочешь получить от меня информацию, что я собрал за весь этот год, и пойти разбираться с Наследником Слизерина и Василиском самому, пока я тут отлеживаюсь?       Хотелось выругаться от досады: меня давно сложилось впечатление, что Малфой читает меня словно открытую книгу, и сейчас это только подтверждается. Впрочем, прецеденты уже были, так что такие умозаключения вполне логичны.       — Знаешь, бросаться туда в одиночку — прямой путь к самоубийству. Так что забудь об этой идее, — спокойно продолжил он, деловито отпив водички.       — Но так больше продолжаться не может и необходимо что-то решать!       — Ну так подожди немного — две недели погоду не сделают. Я чутка поправлюсь, а затем мы вдвоем порешаем проблемку, — повел он плечом и грациозно начал разглаживать невидимые складочки на пододеяльнике, привлекая внимание к искусной вышивке, как будто мы тут обсуждаем какую-то мелочь!       Честно признаться, меня уже начала откровенно раздражать эта деланная аристократичная манерность, которую Драко порой любит выпячивать перед окружающими, и которая сейчас совсем не к месту.       — А ты уверен, что за две недели выздоровеешь? — с вызовом спросил его, сам же отвечая на поставленный вопрос: — Я вот слышал, что ты до самого лета не оклемаешься. И, судя по тому, что я сегодня увидел, я склонен больше верить мадам Помфри, чем тебе, — и вообще мне эта идея не нравится. Уж пусть лучше они Хогвартс закроют, чем Драко погибнет только по вине своего упрямства.       — Ох, спасибо тебе большое за то, что веришь мне меньше, чем этой старой грымзе, — театрально поклонился он, и, с мгновенной переменной в лице, уперся мне в глаза твердым взглядом, от которого меня прошибла волна озноба: — Короче, жди, и без меня и шагу не делай. Ясно? Будь уверен, я тебя если что и из могилы достану. Я серьезно.       И с чего я так реагирую? Даже смешно становится. Следовало бы парировать аргументом, как бы его еще не пришлось из могилы вытаскивать, но Драко не дал и слова вставить, сразу же продолжив:       — В общем у меня уже есть небольшой план действий, где вероятность смерти не так велика. Главное, не смотреть змеюке в глаза, желательно не попадать под ядовитые клыки, и избегать Авады Кедавры от Наследника. Обо мне можешь не беспокоиться — уж за себя постоять сумею. Оружие против Васи я достану, так что твоя задача на эти дни уделить внимание физическим тренировкам, ибо против этой твари магия бессильна. Полагаю, что с этой задачей ты справишься лучше меня, или я не прав? — бросил он ответный вызов, не скупясь демонстрировать свое превосходство дерзкой ухмылкой.       Мне хотелось съязвить зарвавшемуся мальчишке, но тут раздался очень громкий звук бурчания живота, сгоняя всю спесь с лица Драко, что вмиг покрылось неравномерными красными пятнами. И дабы скрыть свое смущение, он прокашлялся, и, отведя взгляд в сторону, произнес:       — Ладно, кажется тебе пора идти. Оставим этот разговор на другой раз.       — Я тебя понял, — кивнул я, стараясь скрыть усмешку в голосе. А после оглянулся посмотреть на часы — время обеда. Не удивительно, что Малфой проголодался, учитывая, что он тут находится с ночи, а вокруг не видно и тени чего-либо съестного. — Принести тебе что-нибудь из еды с обеда?       — У меня для этого есть домовой эльф, так что обойдусь, — холодно оборвал он, отказываясь от предложения, заставляя чувствовать мне себя крайне неуютно.       — Эм, ладно, — вырвалось растерянное. Мне же только что не намекнули на то, что я бесполезнее домового эльфа? Буду считать, что нет. — Что-ж, тогда до встречи. Я загляну к тебе как-нибудь на днях.       — Пока, — махнул он рукой. И уже у самых дверей я услышал: — Ах да, мне следует тебя предостеречь. В общем, очень не советую тебе соваться в Запретный лес. А, особенно, советую остерегаться кентавров — уверяю, эта встреча тебе вряд ли придется по душе. — Я оглянулся, посчитав подобный совет крайне странным. Но Драко лишь бесстрастно помахал мне рукой: — На этом все.       Хотелось спросить его, при чем тут кентавры и Запретный лес, но Малфой всем своим видом демонстрировал конец разговора. Было предчувствие, если я не оставлю сейчас этот вопрос, то это вызовет новый конфликт. Поэтому мне ничего не оставалось делать, кроме как покинуть его, оставив это на другой раз.       Были еще некие, едва заметные, странности в поведении Драко, но у меня уже не осталось моральных сил пытаться в них разобраться. Пожалуй, лучше вообще на это забить — хорошо еще, что, несмотря на его дурное настроение, мы как-то смогли найти общий язык.       Только что-то внутри продолжало ворочаться, гложило меня, скребя душу затупленным кунаем.       Вновь прокручивая минувший разговор, вдруг стало так противно от себя, уже в который раз за последнее время?, из-за того, что я совершенно не интересуюсь личностью людей в своем окружении. Никогда не интересовался.       Наверное, я какой-то дефектный человек, лишенный эмпатии. И сколько не пытался вникнуть в тонкую материю чужой души, все же мне это не под силу. В итоге, все близкие мне люди резались об резкие грани, страдали по моей вине.       Жаль, что я слишком поздно это понял. Только толка от этого я не вижу, раз за разом повторяя все те же ошибки.       Спустившись вниз, я остановился и уставился на золотистый свет, исходивший из распахнутых дверей Большого зала. Доносившийся оттуда аромат еды встал поперек горла, вызывая приступ тошноты. Гул голосов отдавался неприятным постукиванием в черепной коробке, схожим с резким приступом мигрени.       Возникало лишь одно желание — сбежать. Слишком знакомое чувство, как и отсутствующий аппетит.       Решив не задерживаться в холле, я побрел дальше, делая долгожданный глоток свежего воздуха, когда вышел из замка. Подумал, что можно дойти до совятни, но так и не доходя до нее, откинулся на поручни подвесного моста, мысленно подзывая к себе Тэнгу. И только когда пальцы смогли коснутся черных перьев, я смог окончательно расслабиться, снимая с себя это непонятное нервное оцепенение.       Наслаждаясь мнимой свободой, смотря в уходящую даль горных хребтов, я думал о том, как я устал этого места. А еще больше меня угнетали все эти социальные условности и необходимость выстраивания правильного общения в отношениях с другими людьми.       И вроде бы без них никак, ведь и от одиночества я устал, и напрягаться, подстраиваться под других не хочется.       До зубного скрежета раздражает вся эта неопределенность и биполярность своих же желаний. Одновременно есть неопределимое стремление сбежать куда-то подальше, и желание простого душевного покоя, даримого уютом теплых отношений с близкими людьми. Да, неверное, больше всего мне не хватает ощущения спокойствия на душе.       Старым я стал. Как бы абсурдно это не звучало со стороны подростка. Иной раз я думаю, что, если бы не моя глупость, то сейчас я предавался бы этому самому спокойствию в окружении своей семьи, выйдя на пенсию через пару-тройку лет. Няньчил бы внуков и вспоминал с Сакурой дни молодости, когда не обходилось и дня без какой-то несуразной выходки от нашего дорогого Усуратонкачи…       Но нет — мне же непременно нужно было вести себя как последний влюбленный идиот! Так что приходиться пожинать плоды своей тупости. Аж зло берет на самого себя.       Единственный способом справиться со своей агрессией, которым я всегда пользовался, было выплеснуть всю скопившуюся энергию в тренировках. Чем я и занялся, после того, как затискал своего ворона, не обращая внимания на проходящих учеников к совятне.       Действительно, уже давно пора перестать хандрить и жалеть себя. С недавних пор у меня появилась работенка, пора браться за дело.

***

      Спортивный зал в Слизеринском общежитии обычно не пользовался популярностью. Но с тех пор, как ограничили передвижения по замку, тут стали появляться редкие гости, что пытались снять скопившееся напряжение тем же способом, что и я. И если в дневное время там ошивалось всего-то пару человек, то после ужина это число заметно увеличилось, сбивая меня с концентрации своим вниманием. Хуже только было ощущение, что многих забавляет вид щуплого мальчишки, танцующего с мечем, среди амбалов-старшеклассников, тягучих гири. Ненавижу быть ребенком.       Прежде чем опять начать загоняться, я попытался абстрагироваться от всего и сосредоточиться на действии. Слишком давно я держал в руке меч, что успел даже забыть это чувство, с трудом выскребая из своей памяти какие-то комбинации, которыми раньше молниеносно орудовал даже не задумываясь об этом.       Не помогало еще и то, что тут не было ничего соизмеримого с настоящим мечем. Единственное, что удалось все же найти в закромах спортивного инвентаря — несколько тупых шпаг, что уже было неплохо. Наверное, было бы крайне странным, если я бы тут начал размахивать древком от метлы. А так, я смог найти объяснение своему занятию, когда в зал забрел Маркус Флинт, что не знал чем себя занять в отсутствие тренировок по квиддичу.       — О, звучит прикольно, — повелся он на мой рассказ, что я решил вспомнить свои занятия по фехтованию из начальной школы. Мда, одна история лучше другой о моем детстве: то я занимался единоборствами, то художественной гимнастикой, а теперь вот еще и фехтование прибавилось. Назревал вопрос: «И когда только успел?». Но Маркус не задался им, вместо этого преисполнившись каким-то воодушевлением, к которому приходилось прислушаться: — Мой отец тоже обучал меня этому. Сказал, что настоящий маг в древности обязан был орудовать мечем также хорошо, как и волшебной палочкой. Даже учителя для меня нанял.       Похоже, я влип по-крупному, ибо на самом деле я ничего не знаю о правилах этого вида спорта. Видел лишь мельком по телевизору, в лет так шесть-семь, проходя мимо переключающего каналы Вернона, как выглядит сам процесс фехтования. Тогда мне тот бой показался невероятно скучным и не зрелищным, собственно, как и дяде, что лишь презрительно хмыкнул и переключил телевизор на какую-то комедию.       Тем не менее, выкручиваться как-то было надо, поэтому я решил разыграть восхищенного кохая перед всезнающим старшеклассником из благородного рода:       — Правда? А можешь научить меня парочке приемов — уверен то, чему меня учили магглы было лишь жалким подобием магическому стилю введения боя, — Ками-сама, кажется, это прозвучало даже как-то слишком тошнотворно-слащаво. Но, я уже давно заметил, что Маркус падак на такую лесть, что было мне лишь на руку. Главное, не перегнуть палку.       — А-то, — тут же выпятил он грудь, — что магглы вообще смыслят в магических боях? В общем смотри, — стал инструктировать меня, беря в руку шпагу, — правой держишь меч, левой палочку. Хотя, конечно, ты можешь держать как тебе удобно, но в традиционном бое надо делать именно так.       — О, а я-то все гадал, почему считается признаком темного мага владение палочкой левой рукой, — заметил я, припомнив сколько раз мне высказывали за то, что я держу палочку преимущественно в левой руке. И прибавил в слизеринской манере: — Поди-ка это выдумали какие-нибудь завистники, ведь не всякому было по карману обучение владению мечем, как само оружие с обмундированием.       — Верно мыслишь, Поттер, — горделиво хмыкнул Флинт, — это все пересуды грязнокровок, да нищих магов. А нищий маг — это глупый или ленивый маг, ибо только полный бездарь и тупица не сможет добыть себе немного деньжат, если в его жилах течет магическая кровь.       — Тоже верно, — кивнул я, считая эти слова имеющими смысл. А то, что у Уизли вечно нет денег только подтверждает это изречение: как мне показалось, отец Рона дуб-дубом, или таковым притворяется, а сам он тот еще лентяй, что любит только ныть, никак не пытаясь исправить положение вещей. Что касается старших братьев, видно, что они действительно стараются выбраться из нищеты: самые старшие уже давно работают, Перси явно метит в министерство, а близнецы уже начинают думать, как заработать денег, ни от кого не завися. И что-то мне подсказывает, что последние добьются бо́льшего успеха, чем все остальные члены семьи — что-что, а мозги у них на месте. Если говорить о том, по кому я не скучаю из троицы гриффиндорцев, то этим человеком однозначно будет Рон. — Так что там с фехтованием у волшебников? — решил я вернуть разговор в нужное русло.       — Так вот, Орландо Ферх, мой учитель, как-то показывал колдофото с маггловских соревнований. Мы тогда знатно поржали с той нелепости, что те называют чемпионатом мира. И вот что я тебе скажу: выкинь из головы всю ту хрень, которой тебя там учили. В особенности, эти стремные белые костюмы. Слышал еще, что магглы используют сабли только для уколов — не бред ли?       Я пригляделся к мечу в руках — и это называется «саблей»? Конечно, я очень-то хорошо разбираюсь в видах оружия этого мира, но, в моем представлении, саблей считается меч с более широким, гнутым лезвием, а не эта тонкая железка, что от любого движения заходится ходуном…       — Может расскажешь о правилах, или мы разберемся с ними по ходу дела? — предложил я, задолбавшись заниматься пустой болтологией.       — Как скажешь, — пожал он плечами, — я тоже устал от правил. Бьемся до тех, пока кто-то не скажет слово «стоп», из магии не используем ничего, кроме жалящего и Протего — не хочу потом тащить тебя до травмпункта, — зловеще ухмыльнулся Флинт, добавив напоследок: — Начало и конец такие же, как в магических дуэлях.       С этими словами, он отошел на три метра, выставив меч перед собой и поклонился. Мне не оставалось ничего, кроме как повторять его движения.       — По лицу только не бейте, — произнес кто-то из наблюдающих старшеклассников в то время, как Флинт стремительно пошел в наступление.       — Акулео! — послал я в противника заклинание, но тот просто отмахнулся от него взмахом палочки, занося для удара свой меч.       Не меч, а хуйня какая-то: вместо того, чтоб отбить удар, эта железка лишь прогнулась, и Маркус, долго не думая, нанес мне пару «ранений» по руке и боку.       Было не сколько больно, сколько неприятно получать сами удары от обычного человека, учитывая весь свой боевой опыт. По большей части, это походило на какое-то «избиение младенца». Причем именно так это и выглядело со стороны, беря во внимание разницу в телосложении и росте размером, превышающим целую голову.       — Думается мне, что с тебя хватит, Поттер, — самодовольно произнес Маркус, глядя на то, как потираю плечо после попадания в него Жалящего проклятия.       — Фигня, — отмахнулся я, вставая в позу. Всего-то ощущения, как будто приложили раскаленный провод. Бывало и хуже.       И сам ринулся в атаку, видя, что Флинт совсем расслабился, не считая меня достойным противником. А я ведь уже начал привыкать к оружию. И, хотя я раньше никогда не дрался хлыстом, что-то мне подсказывает, что принцип тут тот же.       Разворот — уйти от встречной атаки, отправить заклятие в ногу и резануть по спине. Снова поворот, уклониться от нового движения противника и на мгновение схлестнуться оружием. Прыжок назад и снова вперед. Пат.       Бок обожгло беззвучным проклятием. Не обращая на это внимание перекатиться и отбить меч. С разворота бью Маркуса ногой, но он словно этого даже не почувствовал, и в ответ сам пнул мне в живот. Дыхание тут же сперло и сил подняться просто нет.       — Уже лучше, — подставляет он свой клинок к моей шее, утверждая свою победу в поединке.       Пытаюсь отдышаться, лежа на полу, затем встаю и всем своим видом показываю, что так просто сдаваться не собираюсь.       Новый раунд.       Стараюсь компенсировать разницу в силе за счет задействования всего тела, все больше и больше ускоряясь, прыгая, уворачиваясь и атакуя выпадами в акробатических движениях. Как же хреново вести подобный бой при отсутствии чакры: хочется оттолкнуться сильнее от пола или сделать сальто назад, прыгнуть выше и вложить силу в движение меча, но дело ограничивается лишь возможностями физического тела и пресловутыми законами физики.       Наверное, не стоит и упоминать, что к концу боя я был выжат, как лимон, и болела каждая клеточка тела, словно меня переехал трактор.       Зато я понял все ограничения и возможности своего нового тела, которые естественно не могли меня радовать. Придется приспосабливаться к тому, что есть.       Мне явно не стоило так халатно относиться к своим тренировкам в последнее время. Возможно, я бы смог показать лучший результат, если бы поддерживал тот режим, что и в начале первого полугодья в прошлом году, не говоря еще о том, что, после того, как я рассорился с Драко, вообще практически забросил занятия спортом. Сейчас же мне очень повезло, что Маркус решил помочь мне с занятиями по фехтованию — это все-таки лучше, чем махаться мечем в пустоте. Особенно полезным я считаю нашу разницу в физической силе, что служит дополнительным поводом для собственного роста. Да и просто не скучно драться с превосходящим противником.       Но все же хочется верить, что, когда Драко говорил о том, что добудет оружие, он не имел ввиду нечто подобное.       — Слушай, Маркус… Ничего, что я обращаюсь к тебе по имени? — решил я уточнить один момент в разговоре.       — Да, можно и на «ты», Гарри, — кивнул он, пропуская меня вперед на выход из спортзала. Стоит отметить, что количество зевак многократно возросло за время нашего соревнования. Хорошо еще, что дело ограничилось лишь обитателями факультета Слизерин — иначе, боюсь, тут скопилась и вся школа, вываливаясь за пределы этого небольшого помещения.       — Так вот, говоря о сражениях на мечах, ты же не имел ввиду этой залупы? — кивнул я в сторону, намекая на те сабли, которыми хрен кого ранить можно. — Никогда не приму их за нормальное оружие — не верится мне, что ими вообще можно вести адекватный бой.       — Нет, конечно, — посмеялся Флинт, — ты же видел портреты в замке? Ну и представь, что теми махинами раньше сражались одной рукой. Даже не знаю, что лучше, на самом-то деле. Я вот, к примеру, с трудом могу приподнять обеими наш фамильный меч — он размерами где-то с твой рост, и весит наверно целый центнер.       — И все же, может в следующий раз попробуем использовать что-то более внушительное, чем эти железяки? Хотя бы что-то на подобие деревянных мечей, — серьезно, уж лучше на палках биться.       — А мы разве говорим о следующем разе? — насмешливо спросил он меня.       — Если ты не против.       — Посмотрим. Но тебе бы не помешало разобраться хотя бы с саблями — вот уже еле ноги волочешь, а говоришь еще о чем-то более серьезном.       — Уверяю, с нормальным оружием я управлюсь куда лучше.       — Слишком самонадеянно с твоей стороны, — заметил он. Но разглядев, что я говорю об этом вполне серьезно, добавил: — Хорошо, тогда предлагаю посмотреть на твои слова в деле. Скажем, в четверг в то же время?       — Идеально. Договорились, — протянул я руку, которую Маркус тут же пожал. А затем мы разошлись каждый в свою комнату общежития.       Мне хотелось тут же рухнуть в кровать и отрубиться, но я заставил себя доковылять до душа и смыть себя тонны пота и грязи. Попутно посмотрев в зеркало, я отметил про себя, что на мне невидно ни единого живого места: все тело, за исключением лица и шеи, покрывают тонкие красные полосы после ударов мечем и яркие пятна ожогов, то тут, то там начинающие расцветать неприятными волдырями. Если ничего не придумать, назавтра данная картина будет выглядеть куда хуже.       К сожалению, ничего особенного из лечебных зелий у меня в закромах не имелось. Хотя, можно попробовать снять волдыри средством от фурункулов, что мы варили на первом курсе. По крайней мере, попытаться стоит, а там посмотрим по ситуации.