Бессмертие или краткий миг счастья?

Прошло полтора дня. В течение них она просыпалась, смотрела на меня безжизненным взглядом и вновь засыпала. Девушка не ела. Я тоже. За окнами стыл туман, разливаясь по городу бесцветной серебряной сталью. Всё время я проводил у неё, лишь иногда выходил из комнаты сменить повязку. Мия выглядела так, будто из неё одним ударом выбили все жизненные силы. Я ждал. Наконец, она проснулась и, потянувшись, застыла от боли. — Тебе не стоит так резко двигаться. Я помог ей сесть на кровати и деликатно отвернулся – девушка была в нижнем белье. В лечебных целях мне удобнее было наблюдать её состояние без одежды. — Прошу прощения, — я вышел из комнаты, чтобы она могла одеться и привести себя в порядок. Всё же женское тело было для меня пресловутым развлечением – за свою жизнь я познал слишком много изящных изгибов. «Всё такая же слабая и заплаканная», — носилось у меня в голове. Мия спокойно дышала полулёжа на кровати, томно прикрыв глаза. Вернувшись, я сел рядом. — Что чувствуешь? — она подняла зрачки, окружённые опухшим ободком глаз. — Я будто… Будто стою в переполненной людьми комнате и кричу, всё кричу, а меня совсем никто не слышит. Тебе сложно это понять. Практически невозможно. Весь мой привычный мир рухнул, а новый всё никак не может помочь мне обрести гармонию. Я надеялась, что хотя бы у тебя я буду в безопасности. — Мне жаль, что это случилось, — я потупил глаза. — Мия, больше тебе никто не причинит вреда. — В этом я сомневаюсь. Мне стало легче. Она проснулась. Она проснулась и хотя бы была жива. — Я сделаю всё, что ты пожелаешь, только скажи мне, чего бы тебе хотелось, Мия. — Жить среди людей и чувствовать себя человеком, — её голос дрогнул. — Оставь меня. Она укуталась в одеяло, повернувшись на другой бок. Я оставил её комнату и спустился в гостиную. Внутри мне чудилось, что кто-то тупым ножом выцарапывает в моей душе кривые узоры и голограммы. Я ходил кругами и непроизвольно заламывал пальцы. «Зачем я заставляю себя так волноваться? Я не Господь, чтобы выписывать её судьбу так, как хотелось бы этой девушке. Пора бы дать ей время собрать силы. Живое существо должно быть стойким в независимости от окружающих обстоятельств». Такие холодные рассуждения вывели меня на путь истинный – я отправился в кабинет. Чёрный бархат помещения ласкал мой взор. В кабинете царили порядки минималистического стиля. Компьютер – если в нашу эру его можно было так назвать – был выполнен по специальному заказу и эргономично мне соответствовал. Я занимался изучением информации о моих картинах, и на некоторое время мне удалось отвлечься. Со временем мировые шедевры дорожают, и это абсолютно обосновано. Вечное всегда ценится и очень скоро приобретает более высокую стоимость. Я решил в скором времени посетить галерею Уффици и немного побыть в городе «Сикстинской Мадонны» – она принадлежала Скорсезе и располагалась в Дрездене. С Дастином состоялся недолгий разговор: — Итан Вуд устроит своеобразный суд, на котором некоторые из наших собратьев смогут проголосовать по поводу дальнейшей судьбы малолетних преступников. Мия обязана отдать свой голос, хочет она того или нет. Князь высоко оценил её неравнодушие. — Дастин, она слишком слаба для активной деятельности и уж тем более для шумных мероприятий. — В таком случае, изволь позаботиться о её благосостоянии. Суд состоится послезавтра. На том мы и распрощались: он в полной уверенности, что я могу воскресить обычное человеческое существо за один день, а я – в негодовании и растерянности. «Я впервые обретаю власть над таким ранимым созданием. Я привык обходиться с себе подобными женщинами куда более строго. Но Мия совсем другое: она так несчастна и слаба, что не следовало бы вмешиваться в её душевный мир, который мне абсолютно неинтересен». Вампирши никогда не допустили бы к себе недостаточно хорошего отношения. Самовластные, сильные существа. Женщины-вампиры наравне с мужчинами знают правила благочестия и действительно берегут своё достоинство. Поэтому романы между вампирами очень редки, но, если всё же случаются – практически весь богемский мир сотрясается этой новостью. «Когда-то ведь и я любил… Но то было давно, и я благополучно схоронил в себе это тягостное чувство». Я впитывал эстетику Шекспира, когда Мия спустилась ко мне со второго этажа наших спален. Она, словно кошка, прокралась к моему дивану и аккуратно устроилась рядом. — Ты действительно читаешь Уильяма Шекспира? Мне казалось, что книга лежит для виду, — произнесла девушка. — Неужели я похож на такого поверхностного человека? — я вскинул бровь, глядя на Мию. — Садись ближе, я почитаю тебе вслух. Такая литература благотворно действует на нервную систему. Полилось мягкое бархатное чтение. Я передавал каждую нотку, на которой хотел поставить акцент, чтобы она внимала и слушала с предельным чувством. — Хм, «Труд, который нам приятен, излечивает горе»... Ты поэтому так много работаешь? — по-детски рассуждала она. — Нет, Мия, я просто не вижу смысла в бессмертном праздном существовании. А трудом можно скоротать любую вечность. Мы долго так сидели. Я выразительно читал, она мечтательно водила головой из стороны в сторону. Иногда вторила мне, иногда продолжала вместо меня. Это было приятно. Я ценил искусство как единственное спасение от своего одиночества, и присутствие живого существа, слушающего и внимающего, доставляло мне невероятный восторг. Мы сидели на диване, и наши плечи едва касались друг друга, но мне не нужно было ощущать прикосновения, чтобы действительно поверить, что рядом бьётся живое сердце. Я иногда скользил по ней взглядом. И не видел ничего возвышенного и грандиозного. Она смеялась по-простому, вечно забавно вздёргивала нос, коротко или неожиданно нараспев цитировала известных людей. Укутанная в плед, Мия неловко в нём двигалась – и всё это в противовес моему знанию вампирского уточнённого тела. «А здесь ни пошлости, ни единой тугой повязки, сдавливающей талию». Я вскоре избавил себя от этих беспочвенных размышлений. — Мия, идея поехать в клуб, где основная масса посетителей – вампиры, представляется тебе совсем неудачной? — Я готова сорваться куда угодно, но, прошу тебя, я не хочу видеть этих «бесспорных властителей мира», — я однажды так выразился, и теперь она решила это повторить. Вышло у неё несуразно. — Дело в том, что твоё участие в истории с этими малолетними беспризорниками сыграло очень большую роль. В этих землях правит Князь – очень могущественный вампир. Его имя Итан Вуд. — Итан Вуд, — утвердительно повторила она. — Ему хотелось бы выслушать твои соображения по поводу их заточения или оправдания. Суд состоится послезавтра ночью. Нас с тобой официально пригласили. — У-ух, все эти вампирские штучки по типу корсетов и красного бархата повсюду... Неужели я смогу это и вправду увидеть? — Нет. Интерьер сейчас несколько современнее. Но некоторые средневековые элементы всё же он в себя включает. Осиновые колы. Мия испуганно свела брови. — Я шучу. Она... рассмеялась? Она впервые в жизни при мне рассмеялась переливистым живым смехом. Будто этой девушке для нормального функционирования нужны были только два сказанные мною слова. Немного успокоившись и посерьёзнев, она спросила: — И я не имею права отказаться? — Совершенно верно, — девушка кивнула и вытянулась на диване рядом со мной. — Тогда давай продолжим чтение. Мия всё так же завороженно слушала, а позже моего слуха коснулось слабое посапывание. «Она здорово отсыпается. Определённо, сил у неё осталось немного после всех этих событий». Я тронул её руку. Спала. Аккуратно поднял её, укутанную в одеяло, и пронёс в спальню. Когда я положил её, как мне казалось, совсем удобно, она лишь открыла глаза и улыбнулась. — «Ребячество – плакать от боязни того, что неизбежно», — тихо произнесла Мия. — Шекспир действительно творит чудеса, — мягко ответил я. Она устремила взгляд за мою спину. И вдруг расслабилась. И вновь улыбнулась. — Добрых сновидений. Следующие два дня, которые мы провели вместе – то читали, то делились фактами из биографии – меня не покидало чувство, будто я подобрал на улице дикого зверька и пытался о нём заботиться. Выходило нескладно, однако забота приносила мне некие эмоции. И каждый вечер она, принесённая мной, засыпала в своей кровати, и каждый вечер она забавно вздёргивала нос и по-простому смеялась. И по-простому она учила Шекспира, и всё у неё было по-простому: без пафоса и без лжи. И без пошлости. Это было по-простому человеческое существо, к которому я начинал питать слабую привязанность и за жизнь которого я нёс законную и справедливую ответственность.