Бессмертие или краткий миг счастья?

— Мне нужно ещё пять минут, чтобы собраться. — Мия, это повторялось уже шесть раз... — девушка невинно на меня взглянула. — Хорошо. Ты одержала верх. Я буду в машине. На вечер она собиралась слишком долго, что-то не останавливаясь стучало, гудело и щёлкало в её комнате. Естественно, я понимал: чтобы достойно выглядеть, некоторым требуется немало часов, но это была обычная девушка-студентка… «Я определённо разучился понимать женщин», — подумалось мне. Через четверть часа она, наконец, выпорхнула из ворот, переливаясь каким-то невидимым серебром. Мия довольно устроилась на сидении, и мы на большой скорости устремились в центр огромного города, кипящего и жаждущего денег. — Это очень дорогая машина, — утвердительно кивнула она. Я не уловил суть её слов. — Сочту за комплимент, — я ухмыльнулся. — В детстве мы отдыхали в большом доме недалеко от Национального Парка. Ну, знаешь, где Йеллоустон и большое количество гейзеров. В том месте собрались несколько дружеских пар и вся моя семья. День выдался жарким. Высушенные на солнце, взрослые тянули коктейли на летних верандах, а я спустилась к самой воде озера, на берегу которого располагался наш дом. Я всё стояла и глядела в воду, что-то дрогнуло внутри меня, и я зашла в чёрное озеро по колено. Потом – по бедро и талию. А потом всё смешалось в один беспросветный миг… За окном проплывали ещё слишком дорогие, но уже не очень отдалённые от города особняки. Мия в воздухе перебирала невидимые узоры бисера, вспоминая страшные воспоминания из детства. — ...тоже самое я чувствовала после обращения. Но тогда было страшнее. Сейчас пробуждение стало менее болезненным. Я повернулся к ней и заглянул в самые потаённые уголки глаз. Она не отводила взгляд, и в нём я больше не отличил смущения. Девушка смотрела на меня уверенно, несколько даже высокомерно, будто говорила: «Я не позволю тебе приблизиться на более короткую дистанцию». Она снова сбивчиво и совсем неуместно обронила: — Панически боюсь воды. Я же сохранил молчание, снова устремив взгляд по направлению дороги. Немного выдержав паузу, я сказал неожиданно тихим для себя голосом: — Я ничего не боюсь. — Совсем ничего? — удивилась она. — А как же высота? — Вершины всегда влекли меня своей величественностью, глубины – неизвестностью. — А что насчёт насекомых? — Насекомых, Мия? Да разве я похож на человека, страдающего инсектофобией и хранящего книги Шекспира в доме для антуража? — меня очень рассмешило полное отсутствие её проницательности. — Трипофобия? — Нет, Мия. У меня отсутствуют всякого рода фобии. Я – порождение ночи, я обитаю во тьме, она мне приятна. Я с удовольствием летаю на самолётах и никогда не крещусь перед восхождением на борт. — Ты никогда не боялся потерять близких? — она попала в самую сердцевину кровоточащей при любом прикосновении раны. Шрам уже, конечно, успел затянуться, но любое напоминание надрывало тонкую его защитную оболочку. Она странно говорила со мной в тот вечер: немного отчуждённо, несколько надменно и очень томно. Вопрос не получил ответа. Её это не смутило. Мне понравилось. — В том здании живёт Итан Вуд, видишь? Одно из самых высоких в городе. Я несколько раз бывал у него, его шеф-повара готовят неповторимое равиоли с фуа-гра и трюфелем, — я указывал на залитое ярким свечением фонарей здание, созданное из стекла и тонкого металла. — Если бы я могла, в дождливый день закрылась бы в этом здании с книгами из твоей библиотеки. Странное ощущение пробежало вдоль моего позвоночника. «Домом мы считаем одно и то же место?» — Ты когда-нибудь пилотировал? — Да, я летал на многих моделях. Некоторые из них припасены в Старом Свете, один из самолётов на постоянной стоянке в Штатах. Мне также доводилось управлять кораблями... Впрочем, мы скоро будем на месте. К этому моменту мы уже кружились по узким проспектам города. Вдруг Мия абсолютно легкомысленно коснулась ладонью моей скулы и тут же убрала руку. — Это платье совершенно особенным образом подчёркивает твои глаза. Бирюзовый цвет был популярен в середине девятнадцатого века во Франции – главной законодательнице моды того времени. — Учту. Я припарковал машину, встал напротив Мии и взял её за плечи. — Сегодня веди себя, пожалуйста, свободно. Давай оставим неудачную судную ночь в прошлом. Этим вечером я всё же решил быть если не кавалером, то хотя бы её галантным спутником. Посетители концертов Бенни в основном молодёжь, поэтому не было необходимости держать себя по-светски. Вошедши в клуб, я снова ощутил это странное чувство, когда кажется, что на тебя никто не смотрит, однако всё внимание приковано к тебе. «Жалкие жертвы плетущихся интриг». Я посадил спутницу за столик и принёс несколько коктейлей. «Всё же мы сильно разнимся в окружении. Похоже, она чувствует себя среди молодых людей более уверенно». — Мия, нам следовало бы разделиться и побеседовать с некоторыми присутствующими. У тебя есть здесь знакомые? В этот момент подошёл Бенни: «Какая большая заурядность…» Я узнал его издалека: воздушная походка, свободный крой одежды. Я сделал приглашающий жест. — Виктор, привет, — протянул он. — Здравствуй. — Кто это с тобой? Что за прелестное созданьице? Мия подняла на него глаза. Выдержав секунду, протянула руку. — Мия. Рада с тобой познакомиться. Всегда мечтала, — простодушно ответила она. — Я польщён. Признаться, увлекательно видеть такую необычную па-а-арочку, — он сладко улыбнулся, поглядывая то на меня, то на Мию. — Виктор Ван Арт в обществе молодой… девушки? Что свело вас вместе? — Решили приобщиться к молодёжной культуре, — отрезал я. — Сегодня должно собраться много людей. Ещё обязательно поболта-а-аем, красотка, — он подмигнул Мие и отошёл к другому столику. — Он не слишком тебе нравится. — И всё же я стараюсь этого не показывать. Мы друг другу улыбнулись. — Что ж, я приметил некоторых приятелей. Позволь мне побеседовать с ними. — Но я здесь мало кого знаю лично… — Это всего лишь значит, что пора заводить новые знакомства. Я скоро вернусь. «Она не должна растеряться». — Виктор? — Франческо? — Как я рад видеть тебя, друг! Какими судьбами? Он был моим старинным и очень близким приятелем. Мы всегда встречались вот так – в шумных обществах и помещениях – обменивались парочкой фраз для приличия и вновь расставались на долгие годы. Мы вместе учились в старейшем университете Европы. — Франческо, — я довольно расплылся в улыбке и пожал ему руку. — Я тоже безумно рад тебя видеть. — Позволь представить моего спутника, — он махнул в сторону. Человек не самой опрятной наружности протянул мне руку: — Данте Гуэрра. — Виктор Ван Арт. — Изрядно наслышан, — учтиво поклонился европеец. Франческо подмигнул: — С виду ничем непримечательный юрист, способный одним звонком вскрыть самые нелицеприятные тайны твоей бухгалтерии. — Он, конечно, безбожно льстит, — отмахнулся Данте. — Однако я всегда глубоко уважал юристов. Франческо сообщил мне, что он давно искал со мной встречи, дабы обсудить одну очень выгодную сделку. — ...понимаешь, их акции моментально взлетели вверх и так же резко упали. Поэтому мне бы хотелось, чтобы ты принял участие в этой финансовой гонке... — Франческо, я прошу прощения. Данте, могу просить об одолжении? — тот кивнул. — Та девушка совсем не знает, чем занять себя в этом шумном месте, — я указал на Мию. Патрик покинул её, оставив совсем одну. — Она в последнее время увлеклась загадками Старого Света, и, если Вам не составит труда… — Я всё понимаю. Дамы, — перебил он меня и направился в сторону Мии. Я благодарно кивнул. — Так насколько ты уверен в том, что это сотрудничество будет выгодно для меня, Франческо? Мы ещё немного побеседовали и сошлись на едином мнении объединить некоторую часть наших капиталов. — Как протекает жизнь в Америке? Она изрядно тебя утомила, я не могу не отметить этот факт. — Ты удивительно точно угадал моё расположение духа, — моё лицо тронула слабая улыбка. — Как отец? — Всё своим чередом, Франческо. Как это обычно бывает, жизнь опережает нас в гонке стремительно развивающихся событий. Он зажил спокойной умиротворённой жизнью и взял на воспитание одного юношу. Совершенно понятливый, он подаёт слабые надежды на успешное взросление. — Но его любовь к тебе ни с чем не сравнится, Виктор... Уж это всем известно. Мы распрощались, и я вернулся к спутнице. — Удалось что-нибудь узнать? — Да. Едем. — Ты так спешишь? — удивился я её настрою. — Здесь больше незачем задерживаться. Она стремительно направилась к выходу, я еле за ней поспел. Вся дорога прошла в молчании. Я задал лишь один вопрос: — Так что конкретно тебе сообщил Данте? Девушка молчала, а потом надтреснутым тихим голосом произнесла: — Это всё не моя жизнь... Это всё не моя жизнь, Виктор. Отвези меня в колледж. — Как пожелаешь, — я вывернул руль в нужном направлении. Автомобиль плавно остановился у колледжа. — И всё же... ты залечиваешь тяжёлые душевные раны, — сорвалось с её губ. — Как жаль, что я в твоей жизни всего лишь неудобное обстоятельство и слабый раздражающий фактор. Она с силой хлопнула дверью. Когда девушка отошла от машины, рассветные лучи скользнули по её голеням, поднялись выше к коленям и стыдливо напомнили мне вид её обнажённой груди. Я с блаженным чувством вспомнил тот откровенный момент. Вернувшись домой, я заглянул в её комнату. Пахло лаком для волос, и всё помещение тонуло в тонком шлейфе её духов. Я всё стоял около кровати и думал: «Она так странно со мной себя вела. Отстранённо и высокомерно... Достойно. Определённо, я разучился понимать женщин. Или ещё не научился чувствовать её...» Мне невыносимо захотелось спать. Я растянулся на блестящем атласе и шумно выдохнул... И вновь почувствовал себя живым.