Бессмертие или краткий миг счастья?

Прошло два дня, в течение которых она позвонила лишь раз – сказать, что в убийстве тех девушек обвиняют ни в чём неповинного человека. — Понимаешь, они специально будут выбивать из него признание! — Мия, усовершенствовать всю судебную систему Соединённых Штатов будет весьма затруднительно. — Да что ты понимаешь… — потухшим голосом вытянула она. — Это ведь так несправедливо. — Я многое понимаю, Мия. Не говори со мной в таком тоне. Она промолчала. На другом конце линии я различил лишь тихие судорожные вздохи. Она снова источала необоснованную тревожную злость. Мне это, конечно, никак не могло нравиться. Эту девушку терзали поистине масштабные перемены, и я не знал, как заключить её в оковы абсолютного спокойствия. — Я помогу. — Спасибо. Мы условились встретиться в тот день, когда обвиняемого приведут на место преступления. Моё самолюбие всё же было уязвлено её тоном: я не допускал такого обращения по отношению к себе. Подобное приводило меня в ярость. У меня выдалось несколько свободных дней. София с Артуром задержались в городе, я несколько раз замечал их в общественных заведениях, но не занимал их время: они сами признали, что не хотели тревожить мой покой. За это я был им благодарен. Я два раза посетил свой офис, много времени отвёл на выполнение некоторых рабочих проектов. Мир стремительно развивался, и я всегда очень точно попадал в мерный стук его ритма. Со мной связались коллеги Франческо, и мы со Скорсезе были официально приглашены на встречу бизнесменов мирового масштаба. Каждый джентльмен в строгом смокинге потягивал виски из бокала, слабо делая вид, что его занимают мысли и идеи ближнего. Это, конечно, было нелепой ложью, потому что джентльмены в строгих смокингах никого и никогда не ставят вровень себе. Единственным удовлетворением для меня в тот вечер стал подписанный контракт на трансатлантические поставки строительных материалов. Отношения с отцом приняли тёплый, даже дружественный характер. Он звонил иногда, реже – заезжал. Ноэль привозил книги, но они, конечно, были лишь скромным предлогом лишний раз осведомиться о моём самочувствии. Я делал всё, что было в моих силах, дабы исказить своё лицо радостью его прибытия. Впрочем, наши беседы становились менее скованными, и в один день он начал разговор, не слишком для меня приятный. — Виктор, эта милая девушка с вечеринки… — Мия. У неё есть имя. — Ах да, Мия… — он щёлкнул пальцами в воздухе, словно ему не было наплевать. — Ты не находишь, что слишком увлёкся простой смертной? Я одарил его саркастическим оскалом. Ему было прекрасно известно то, что я не допускаю с ним подобных разговоров. Он слегка поёжился. — Разве «простая смертная» как-то может потревожить мою успокоенную душу? — Вовсе нет. Но это не делает тебе чести в проницательных глазах общества, Виктор. — Ты сам совершенно к нему холоден. Какое значение имеет эта беспардонная людская масса? — Американский бомонд меня не занимает. Однако Артур, София и ряд других твоих знакомых из Старого Света неприятно удивлены сложившейся ситуацией. А насколько ты знаешь, эти именитые фамилии являются проводниками континентов: то, что происходит у тебя в доме, эхом откликнется в роскошных гостиных Европы. «Он прав. Как всегда прав. Умудрённый опытом, он на две ступени неизменно превосходит меня в предположениях». Ноэль почувствовал, как дрогнула моя непоколебимая уверенность. Настаивая, он продолжил: — Виктор, раз уронив своё достоинство, ты потеряешь ту безупречную репутацию, которую я строил годами. — Как это лицемерно. Ты ведь неделю назад радушно принимал её в своём доме. — То было ради приличия. Такова жизнь, мальчик мой. Что отличает юношу от мужчины? — Предусмотрительность, отец. Предусмотрительность... — во мне вскипало желчное чувство неприязни. Он знал мою слабость – он всегда прекрасно её отличал – и не собирался останавливаться. — Не пятнай фамилию своих прославленных родителей случайными связями. — Как ты выразился?! «Случайными связями», отец? — Она вполне подходит под это определение. Я поднялся с дивана. Ноэль удивлённо на меня посмотрел. Похоже, в моём взгляде читались неприятные чувства досады, ибо от злости непроизвольно свело скулы. — Лучше закончить этот разговор прямо сейчас. — Но я говорю правду, и тебе это известно не хуже, чем мне, — он развёл руками. — Мои отношения с женщинами не выходят за рамки понятия «личная жизнь». В своём доме я сам решаю, какими случайностями себя связывать. Я позвоню позже. — Не тешь себя надеждами. В этот момент я опустился в кресло на другом конце холодного холла и свёл пальцы на груди. — Мне потребуется время усмирить пыл. Он бесшумно развернулся и вышел на парковку дома. Прощёлкнув, секунда моментально отнесла момент его отбытия в прошлое. Я долго сидел, глядя в одну точку, и пытался подавить в себе гневный приступ. Ничего не вышло. Я ударил кулаком в подушку, потом в стену. «И что это на меня нашло?» Ещё один день я провёл в полной тишине. Я страдал от головной боли. Звонил Дастин – я не поднял трубку. На следующий день поехал навстречу Мие. Стенли уже успели доставить на место старой промзоны. Я приметил её издалека. Девушка стояла на тротуаре, бездумно глядя на асфальт. Она была одета в кожаные штаны, блестящие на солнце оттенком дорогого материала. Я вышел из машины. Мия гордо подняла голову и устремила взгляд на меня. — Ощущаешь страх? — Вовсе нет. Скорее, удовлетворение оттого, что у меня есть шанс спасти невиновного человека. Эта фраза тупой болью отпульсировала в моей голове. Я впервые ощутил между нами непреодолимое расстояние: кинуться в полымя опасности из добрых побуждений, подвергнуть свою жизнь риску, чтобы незнакомец смог жить. Да разве я был способен на такое? — Невероятная филантропия, — в ответ на это заверение она вопросительно на меня взглянула. Похищение заключённого прошло удачно. В последнюю секунду она прыгнула в мою машину и крикнула мне прибавить скорость. Мы доставили Стенли в квартиру, и отныне его жизнь должна была протекать в независимости от наших действий.

***

Она вновь ехала в моей машине. Вновь устроилась в кресле рядом со мной. Мы выезжали в город. — Мия, куда точно тебе нужно попасть? — Отвези меня в редакцию, пожалуйста. Путь протекал в молчании – нам нечего было сказать друг другу. Она очень точно выразилась: «…слабый раздражающий фактор»... Мне хотелось её переубедить. — Я читал твои последние статьи. Мия, как давно ты решила стать журналистом? — Читал?.. Несколько лет назад. Я твёрдо решила, что моя жизнь будет связана именно с этим ремеслом. — Почему? — По той же причине, почему ты сочиняешь музыку, — её губы тронула слабая улыбка. Мы вышли из машины рядом с её офисом. Я стоял напротив, она, закусив губу, отрешённо смотрела на меня. — Ты навсегда вернулась в колледж? — спросил я. — Не вижу необходимости возвращаться к тебе. Смущать своим присутствием твой аристократичный порядок... Не прошло и мгновения, как я коснулся губами её щеки. — Чудесная филантропия, — протянул я шёпотом. Девушка не отпрянула. Она застыла в движении. Секунда, ещё две... — Виктор... — Я хочу видеть тебя в своём доме. Мне важна твоя безопасность, — мой тон был настойчив. Она вся прижалась ко мне и задрожала, я слегка коснулся её спины. — Виктор, я обязательно вернусь. Завтра. Не сегодня. Позже – не сейчас. — Знай же: мне не с кем разделить вечернее чтение. Она улыбнулась. Сделала шаг назад и поднялась по ступенькам офиса. Раз взглянув, я решил оставить машину и вышел на середину оживлённого проспекта. Я вдохнул. Меня внезапно опьянил аромат. «Яркие нотки ранней весны...» Остановившись, я закрыл глаза. Закрыл глаза и судорожно задышал. Я задыхался. Мне вдруг понадобилось ещё больше кислорода. Воздух был невыносим. «Чист и свеж». Солнце пригрело бегущие улицы. «Есть жизнь, и есть в ней счастье», — думалось мне. Я блуждал по улицам, отчуждённый и задыхающийся. В момент остановившись, я опомнился. Солнце жгло. Оно причиняло сильную боль. Я вернулся (вернувшись) к машине в квартале офиса. В окне я мог наблюдать за работой её коллег. Она сидела за столом и пила кофе. «Должно быть, она любит кофе... Крепкий, с молоком... Определённо, она любит кофе!» Эта мысль невероятно меня рассмешила. Мия обернулась и заметила меня. Кивнула. Я кивнул в ответ. Было невыносимо смешно. Облокачиваясь на машину, я не отводил взгляда. Она лучезарно улыбалась. Я тоже. Вернувшись домой, я сразу направился в комнату музицирования, и строчки в тот вечер удивительным образом всплывали в моём воображении, раскрывая полноту тонких звучаний. Такое вдохновение редко на меня находило... В этих строчках была она.